hold me and kiss me goodbye

Она проводит некогда бежевой тряпкой по каминной полке, стирая несуществующую пыль под черепом. Весна в этом городке побуждает к деятельности, весна будто выводит из зимней спячки. Первые уверенные солнечные лучи из-за завесы туч и плеши в снегу, обнажающие траву. Первые резкие запахи природы вместо аромата мороза. Это не похоже на её родной климат, это не похоже на неё. Но она так давно привыкла, что уже и не замечает. С любым местом можно породниться и к любой истории привыкнуть, если тебе это нужно. И, конечно, если ты знаешь как найти язык с местными. Не с соседями, а с теми, кто заведует этими местами. Вильгельмина была в этом уверена и собственным опытом подтверждала, что местные сговорчивы. Но, вопреки положительным качествам хозяев этих мест, нынешнее население было отвратительно непредсказуемым. Об этом сообщили звякнувшие внизу колокольчики. Почему-то сегодня она совершенно не ждала посетителей в магазине. Тряпку пришлось отложить. Будто обещая скоро вернуться, женщина провела по черепу мягкой ладонью с прохладными пальцами и вышла к винтовой лестнице, отделяющей личное пространство от магазина. Спускаясь, она накинула на плечи шаль. Ещё на лестнице чувствовалось, что гость не только нагнал туч своим вечным настроением, но и запустил холодного уличного ветра. Ещё на улице стало понятно, кто пришел в магазин. Он приходил в те дни, когда не было ни души. В те дни, когда этот район казался мертвым, а не тихим. В те дни, когда даже бегающие по площадке с другой стороны розария и круглогодично кричащие дети куда-то исчезали. В те дни, когда даже утренних птиц слышно не было. Он не выглядел злым или мрачным, разве что бесконечно печальным. Вильгельмине казалось, что по мужчине было отчетливо видно: он представляет большую опасность, чем хотелось бы. Но неужели такую, чтобы всех распугать?.. Он вел себя здесь как чужак. Будто не ему провидение подсказало дорогу, будто он совершенно не понимал, где оказался. Стоял в углу, ближе к кассе и весам, подальше от досок уиджи, лежащих вперемешку с маскарадными костями. Стоял и смотрел в стену, совершенно игнорируя появление хозяйки магазина и изображая коматоз. Вильгельмина, впрочем, была уверена: его мысли так далеко, что он здесь меньше чем наполовину. Прекрасный покупатель: стоял и молча, не выражая ровным счетом ничего, ждал. Она же принялась взвешивать травы. Она прекрасно знала, что он берет. Когда-то сама посоветовала и теперь, когда история зашла дальше нужного, жалела, что не отнеслась к ситуации с должным вниманием. Но вот, когда последний пакетик с травами был запечатан, гость неожиданно подал голос. Вильгельмина почти была готова вздрогнуть, уже привыкшая к его молчанию. — И успокоительный сбор, одну упаковку. Хозяйка кивает, добавляет к покупке ещё одну позицию и озвучивает гостю сумму. Оставляет его наедине с терминалом, отходит, чтобы положить пакет. Вернувшись, успевает только оторвать чек, который тоже кладет в крафтовый пакет, выставленный на столик между ней и гостем. Но в этот раз не уходит, чувствуя, что теперь он обдумывает вопрос. — Мне нужно кое-что показать одному человеку. — мужчина кривовато усмехается. — Но он никак не хочет смотреть. — Тогда, возможно… — Нужно. — впервые за их длинное, но сдержанное в общении знакомство он перебивает. Не повышая голос, не ускоряя речь, но произносит это с явным нажимом. — В конце концов, моя работа подразумевает заботу о здоровье людей. И если не из соображений клятвы Гиппократа, то чтобы они как можно дольше не оказывались на моём столе. — он заметно смягчается. — Я не хочу внушать, только чтобы он увидел и запомнил. Пускай не верит, это уже другое. — Вы вмешиваетесь в частную жизнь, и я не могу одобрять эти методы. — Вильгельмина поправляет шаль, закрывает кассу. И всё ещё старается оценивать ситуацию, не переходя на личности. — Но скажу, что стоит начинать с простого. Попробуйте расположить к себе этого слепца. — Переход на личности? — мужчина поморщился, будто люди, находящиеся к нему ближе, чем на шаг, приводили в ужас. — Это однозначно будет переходить границы. — Для начала, я говорила о дружбе. Или о приятельстве. О том, что стоит выстроить отношения, при которых от Вас не будет хотеться убежать. — она отошла к лестнице. — Но, пока от Вас шарахаются даже птицы, не поможет ничто. Вильгельмина, коротко кивнув посетителю, направилась вверх по лестнице. — Благодарю. Коротко сказал мужчина, понимая, что она, даже если не услышит, всё равно узнает. Он удалился из магазина и, ещё пару минут просидев в заведенной машине, всё же направился своей дорогой. Мысли были тяжелые, трудные.