Нашатырь

      Она резко пробудилась, обнаружив себя в полусидячем положении: начала поворачиваться и сползла с рюкзака в сырую траву. Со всех сторон наступал густой сумрак. Ночной воздух, разливающийся вокруг, был влажный и прохладный. Тем не менее одежда почти высохла. Озноб ушел, самочувствие — приемлемое… Нашатырь?..       Зоя прислушалась и поняла, что она совершенно одна. Шелестела листва, кругом раздавались шорохи и всплески — обычные звуки леса в это время суток. Глаза привыкли к темноте и стали немного различать очертания предметов, освещенных тусклым светом прячущейся за облаками луны. Мощные древесные стволы и свисающие с них плети лиан; дремлющие заросли в искрящихся алмазных каплях… И за всем этим прячущееся черное нутро полуночной сельвы…. Было бы очень красиво… если бы не было так страшно.       Пронзительный визг прорезал тишину и оборвался. Зою снова затрясло. Она автоматически схватила рюкзак и стала вслепую шарить на дне. Там где-то осталось несколько светящихся палочек. Нащупав и выудив одну из них, женщина судорожно надломила колбу, размешивая ядовито-желтый мерцающий состав. Вот так, хоть немного света. Что это, черт возьми, было?..       В кустах затрещало и, прежде чем Зоя успела до смерти напугаться, из них вывалился Нашатырь. Интересная деталь: когда ему нужно было скрыть свое присутствие, он двигался совершенно бесшумно, даже не верилось, что столь крупный организм может быть таким тихим. Но стоило ему «расслабиться» и от прежней аккуратности не оставалось даже следа. Впрочем, возможно, он производил шум и намеренно, чтобы просигнализировать о своем присутствии. Что-то вроде знака доверия. Но это опять были всего лишь догадки.       Посветив в его сторону, Зоя увидела, что Нашатырь что-то тащит на плече. В следующее мгновение он бросил практически ей под ноги еще дергающегося пекари. Перед тем, как приступить к разделке добычи, он подошел к женщине и знаком потребовал у нее ХИС. Пришлось отдать. Сейчас опять растопчет или сломает… Но Нашатырь всего лишь сорвал широкий лист какого-то растения и, обернув колбу, вернул Зое приглушенный таким образом источник света. Кому ты так боишься себя выдать, здоровяк? Ты же любого врага в любом количестве одной левой уложишь…       Усевшись на прежнее место, Зоя стала завороженно наблюдать за действиями инопланетянина, который принялся разделывать добычу. Надо сказать, шкуру он снимал потрясающе быстро и аккуратно, как заправский таксидермист, используя для этой цели небольшой, но, видимо, очень острый нож. А он, похоже, правша, с удивлением отметила исследовательница.       На все про все Нашатырю понадобилось буквально несколько минут. С такой же ошеломительной скоростью он выпотрошил свинью. Манипуляции Охотник, кстати, проделывал не на голой земле, а, предусмотрительно подстелив те же самые широкие листья. Закончив, он с легкостью отделил заднюю ногу поросенка и радушно протянул Зое. Целиком. Килограммов шесть.       — Кхм… — только и сказала женщина. Как бы объяснить… Она покачала головой и показала пальцами примерный размер среднего бифштекса. Затем вынула зажигалку и демонстративно щелкнула ей. На это Охотник, в свою очередь, помотал башкой. Вот те раз… А ты сам-то сырое мясо жрать станешь? Ну, успехов… Интересно, как часто он от глистов лечится, злорадно подумала исследовательница. Или его земные глисты не пугали?       Охотник гулко вздохнул под маской, очевидно, не ободряя людских гастрономических приемов, но настаивать на своем не стал. Некоторое время поколебавшись, он, кажется, придумал выход. Отрезав несколько тонких полосок мяса и разложив их на листьях в один слой, он достал откуда-то из-за пояса узкий длинный предмет, оказавшийся портативной горелкой, дававшей очень бледное голубое пламя. Тщательно опалив получившееся филе, Нашатырь отодвинулся, посмотрел на Зою и сделал явный приглашающий жест. Дважды упрашивать не пришлось. Такой экзотики ей пробовать еще не доводилось. Да что там, такое она не встречала даже в фантастических фильмах: инопланетянин спас ее от бандитов, отогрел своим теплом и приготовил ей ужин. Господи, что дальше-то?       Охотник внимательно наблюдал, как женщина подходит, чтобы попробовать его кулинарный шедевр, и, казалось, ждал одобрения. Зоя аккуратно, чтобы не обжечься, подцепила кончиками пальцев один кусочек мяса и попробовала откусить. Что ж, сверху он был обуглившийся, снизу слегка недожаренный, к тому же, естественно, несоленый… Но, учитывая, что это была первая пища, съеденная ею с позавчерашнего дня…       — Вкусно! Молодец! — пробубнила она, усердно пережевывая угощение. Охотник в ответ на это тихонько заурчал, — видимо, остался весьма горд собой.       Интересно, а как он сам кушать станет в скафандре-то, мелькнула мысль в Зоиной голове. Или он только ей пищу принес? Может ли он вообще переваривать что-либо земное?       Но построить каких-либо догадок на этот счет она не успела, так как Нашатырь вдруг без предупреждения поднялся перед ней во весь рост. Зоя, перестав от неожиданности есть, тоже подскочила. Что он задумал опять? Охотник отступил на шаг и застыл. Казалось, он собирался что-то сделать, но засомневался в последний момент. Несколько секунд он медлил, переминаясь с ноги на ногу, а потом решительно начал освобождаться от маски.       Увидев, что он делает, зоолог так и замерла. Ее резко перестало волновать, каким образом спутник будет есть и как собирается дышать во время данного процесса. На первый план вышло нечто другое. Она смотрела во все глаза и ждала. И сердце так бешено колотилось, что готово было выпрыгнуть… Сейчас, вот прямо сейчас… Она увидит его лицо. Каким оно окажется? Похожим на человеческое, как и все телосложение? Или там будет морда ящерицы? Или нечто похожее на саму маску, что-то на подобие птицы?..       Нашатырь тем временем отстегнул незримые крепления по краю шлема и выдернул друг за другом две трубки из височной области. Под небольшим давлением из них вырвался какой-то газ белого цвета. Даже скорее не газ, а пар. Подача смеси автоматически прекратилась, и шланги повисли на мощном плече. Охотник обхватил маску обеими руками и начал медленно, почти театрально ее снимать. Если он хотел тем самым впечатлить землянку, то ему удалось. Если же замысел заключался в том, чтобы не испугать, то он, увы, провалился. Потому что когда из-под маски показался весь комплект челюстей, единственное, что смогла прошептать Зоя, это:       — Ма-а-атерь Божья…       От увиденного у нее перехватило дыхание. Она всегда считала себя человеком не робкого десятка, но то, что предстало ее глазам сейчас, было уж слишком… Тут смело могли отправляться отдыхать все создатели ужастиков. Четыре жвала с длинными кривыми клыками на концах прочно приковали к себе взор ошеломленной женщины. Они были сложены крест накрест и соединялись попарно верхнее с нижним кожными перепонками, а за ними проглядывал безгубый зубастый рот. Да какой, к чертям, рот — настоящая пасть! Насколько позволяло судить скудное освещение, слизистая была окрашена в темно-коричневый цвет. На верхней челюсти торчало два клыковидных зуба, а между ними зияла широкая диастема, в которую идеально входил нижний ряд более мелких, острых как частокол зубов. Вместо носа размещалась горизонтальная трепещущая кожная складка, над которой все-таки выделялось подобие широкой плоской переносицы. Глаза были небольшие и глубоко посаженные, в темноте они слабо мерцали — почти как угасающая зеленая химическая свеча. Сурово сдвинутые брови Охотника покрывали роговые пластинки и шипы, уходящие рядами вверх к вискам и формирующие высокий гребень над крутым лбом.       Зоя почувствовала, что волосы на голове встали дыбом и даже, видимо, зашевелились… Но она взяла себя в руки. Нельзя было подавать вида, что ей страшно… В конце концов, она уже почти сутки общалась с этим чудищем, и оно до сих пор ее не пришибло ни намеренно, ни случайно; оно даже успело поработать ее личной грелкой и попыталось накормить… Ну правда, к чему его бояться?       А ведь он дышит, вдруг осенило зоолога. То есть, земной воздух ему, в принципе, подходит. Может, ему маска больше для сокрытия ужасной этой рожи нужна? Хотя что-то ведь все-таки закачивали те шланги…       Стоя в двух метрах от человеческой особи, Охотник внимательно наблюдал за ее поведением. Очевидно, он заранее ожидал какой-то негативной реакции, потому и не торопился открываться… Но, убедившись, что спутница не падает в обморок и не собирается с криком бежать прочь, рискнул приблизиться к ней снова. Вернее, не совсем к ней, а к мясу, остававшемуся лежать между ними. Зоя же ни на минуту не могла отвести глаз от его страшных ротовых придатков. В голове настойчиво пульсировала одна мысль: сколько уже раз ЭТО приближалось почти вплотную к ее лицу, отделенное лишь тонким слоем металла…       В следующий раз невольная дрожь пробила ее, когда Нашатырь расправил челюсти. Он, видимо, порядком устал держать их в прижатом состоянии под маской. Верхние придатки были короче нижних и могли, судя по всему, двигаться внутрь пасти, вбок и вверх. Нижние при движении вниз расходились в стороны, кроме того, они имели дополнительный сустав, позволяющий им распрямляться и вытягиваться вперед. Что располагалось глубже в пасти, понять было сложно, так как за передними зубами инопланетянина смыкались вертикальные складки. И если телосложение Нашатыря по большей части соответствовало «земным стандартам», то строение рта вызывало массу вопросов.       Ужас понемногу начал уступать место любопытству. Как же, интересно, эволюция дошла до такого? Сами по себе челюсти больше походили на грызущий ротовой аппарат насекомых, но в целом Охотник имел гораздо больше общих черт с позвоночными. Понятно, что речь шла о внеземном организме, но человеческому разуму было сложно это осмыслить.       Тут Зое опять пришлось отвлечься от размышлений, ведь Нашатырь, отложив маску, приступил к трапезе. И есть с ним «за одним столом» женщине моментально расхотелось. Сперва он придирчиво оценил вкус свинины, несколько раз быстро прикоснувшись к выбранному куску гибким раздвоенным языком, нежданно-негаданно показавшимся из пасти. Зато теперь Зоя знала, что у него есть язык… Похоже, данный орган прятался в глубокой складке, подобно змеиному, поэтому и не был виден в покое. То, что он не выскакивал постоянно, наводило на мысль о несколько ином назначении его раздвоенной формы, чем у змей.       Тем временем Нашатырь, вгрызаясь в сырое мясо как зверь, начал отрывать острыми нижними резцами большие куски и запихивать их глубже в рот при помощи жвал. Пищу он не пережевывал, а глотал целиком, задирая голову и старательно дергая ей, точно проголодавшийся аллигатор. Как обедают эти водные хищники герпетологу приходилось видеть не единожды, поэтому механизм был знаком и прост для понимания. Тем не менее аллигаторы не тянули на звание разумных цивилизованных существ, а у Нашатыря определенно имелись такого рода претензии.       Целая туша — пусть и некрупного — пекари исчезала прямо на глазах. Но это, как оказалось, было еще не все представление. Когда жвала пришельца с силой гидравлических ножниц начали дробить трубчатые кости, добираясь до костного мозга, Зоя уже просто отвернулась.       — Здоров же ты жрать… — ошарашенно проговорила она, когда хруст стих.       Инопланетянин склонил голову к плечу, как будто говоря: «А что я такого сделал?» И сразу же вызвал у Зои очередной шок, начав облизываться. Да не просто облизываться, а тщательно вычищать языком все свои ротовые складки и перепонки, измазанные в крови. Смотрелось просто ужасно… Хотя у несчастного создания, награжденного природой столь причудливыми челюстями, похоже, не было иного выбора — фактически лишенное ротовой полости это существо могло поддерживать гигиену выступающих частей лишь таким образом.       Наконец сытый, довольный и умытый Нашатырь вальяжно развалился напротив, опираясь на локоть и беззастенчиво разглядывая человека. Верхние жвала приподнялись и застыли в зловещем подобии ухмылки, глаза были прищурены. Коротко рявкнув, Охотник указал на недоеденное женщиной «жаркое». Хотя аппетит и пропал, та все-таки запихнула в себя еще пару кусков. Надо сказать, наготовил ей Нашатырь от души: будь это нормально приготовленное мясо, ей все равно не удалось бы осилить такое количество. Ну, видимо, по себе судил…       Почувствовав, что есть больше не может, Зоя отложила мясо и, утихомирив все свои противоречивые чувства, рискнула подсесть к Нашатырю поближе. Завернутый в листья светящийся ХИС она захватила с собой. Охотник заинтересованно привстал. Ох, его ротовые придатки опять шевелились, как же это выглядело…       Собравшись с духом, исследовательница опустилась на колени в шаге от Охотника. Пора было уже налаживать какой-то межличностный контакт. Показав на себя обеими руками, она представилась:       — Зоя. Зо-я. Зоя.       Предполагаемый собеседник отрывистым движением склонил голову набок и тихо зарокотал.       — С-с-сой, — наконец произнес он, жутко исковеркав ее имя. Но женщина удовлетворенно покивала, мол, отлично, молодец. Покивала и замерла, перепугавшись, — снова забыла, что его это может оскорбить… Впрочем Нашатырь на этот раз отнесся довольно спокойно, видимо, понял, что к чему.       А еще, возможно, он просто наелся и подобрел. Более того, он пришел в настолько хорошее расположение духа, что попытался сказать спутнице еще что-то. Именно сказать. До этого Зоя слышала от него лишь разные спектры рычания, ломая голову над тем, как разумное существо вообще может иметь настолько примитивный язык, но теперь из его пасти послышались настоящие слова. Всего несколько, но уже что-то. Его голос был глухой и басовитый, с вибрирующими нотами, как любовная песнь крокодила. Диалект звучал крайне странно для человеческого уха. В целом складывалось впечатление, что из-за строения своего рта Нашатырь говорит весьма нечленораздельно. Лучше всего здоровяку дались шипящие, а вот звуки, требующие для произношения работы губ, в языке Охотников, по всей видимости, отсутствовали, как и сами губы. Складки слизистой за передними зубами, похоже, принимали в голосообразовании лишь самое минимальное участие — при разговоре они почти не двигались. Казалось, они нужны по большему счету только для того, чтобы в пасть не залетал мусор. Гласные инопланетянин произносил утробно, рокочуще, и они шли как бы из груди, что наводило на мысли о присутствии аналога птичьего сиринкса. При этом каждый раз невольно вспоминалась шутка про «прорыгать алфавит». Потерянная часть привычных звуков речи с лихвой восполнялась рыком, ворчанием, треском и подвыванием, но тут уже не везде было ясно, где именно слова, а где просто выражение эмоций.       В первую очередь, похлопав себя ладонью по груди, клыкастый назвался человеку. В сложном имени, которое услышала Зоя, были шипение, щелчки и гортанные звуки, которые она, как не старалась, воспроизвести не смогла. Отдаленно получилось что-то вроде «Ч’фко-офгр-р» и еще что-то там. Она сделала несколько попыток, каждая из которых вызвала у собеседника бурю не то веселья, не то негодования. В итоге, плюнув на это дело, женщина утвердительно и четко, для значимости даже разделив на слоги, произнесла:       — На-ша-тырь! — И ткнула пальцем в его сторону. И снова повторила: — Нашатырь!       Охотник удивленно хрюкнул, но возражать не стал. На этом тема данного незамысловатого разговора была исчерпана, больше инопланетянин не проронил ни слова.       Немного передохнув, Нашатырь, к большому Зоиному недовольству, извлек череп убитого бандита и, разложив вокруг себя непонятные инструменты и реактивы, полностью погрузился в его обработку, не обращая более на женщину никакого внимания. Та помучилась-помучилась и в итоге решила абстрагироваться от его действий. Пока таинственный спутник был занят, у Зои появилась уникальная возможность внимательнее разглядеть его вблизи. Очень уж интересовали пытливый ум зоолога уникальные челюсти этой формы жизни. Мысленно исследовательница попыталась разделить их на отдельные косточки, и постепенно догадки выстроились в единую вполне правдоподобную картину.       Несмотря на то, что ротовой аппарат Нашатыря на первый взгляд разительно отличался от того, чем снабдила природа земных позвоночных, провести аналогию оказалось достаточно легко. Ведь на самом деле челюсти состоят из двух половин, что объясняется двусторонней симметрией животных. Во время индивидуального развития организма они срастаются. Верхняя челюсть образуется из расположенных по внешнему краю максилл, несущих зубы, а так же парных небных костей и сошников по центру. Так что верхние жвала Нашатыря, скорее всего, представляли собой именно свободно оканчивающиеся максиллы, вернее, какие-то аналогичные кости, которые для удобства можно было так называть. Расположенная между ними непарная верхняя челюсть, имеющая вид практически обрубка, могла состоять из чего-то вроде небных костей. То есть, «пазл» оставался примерно тот же, что у земных животных, но пребывал в разобранном состоянии. На «небных костях» виднелось всего два клыка, хотя потенциально там могло располагаться и гораздо больше зубов. Непонятно, конечно, что творилось дальше в пасти, но учитывая, что пищу Охотник не жевал, в ней могло вообще ничего не быть.       В непарную нижнюю челюсть, по-видимому, преобразовались снабженные зубами остатки жаберных дуг, как это когда-то произошло у земных рыб. Нижние жвала по аналогии с нижней челюстью позвоночных могли условно именоваться «мандибулами» и состоять из подобий угловых и зубных костей, соединенных суставом. Если взглянуть на нижнюю челюсть змеи, можно увидеть весьма похожее строение, только без сустава. Две половинки у змей, кстати, тоже между собой не срастаются, хотя и соединены в области «подбородка» эластичной связкой — очень удобно для заглатывания крупной добычи.       Очевидно, у предковых форм этого необычного вида произошла мутация, нарушившая сращивание внешних челюстных костей и тем самым превратившая ротовой аппарат в опасное оружие. Не приходилось сомневаться, что в прошлом (а, может, и в настоящем) эти грозные крючья использовались для нападения и обороны. Силу их сжатия Зоя уже имела возможность лицезреть и ни за что не хотела бы проверять на себе.       Возможно, благодаря той же мутации так странно на человеческий взгляд сформировалась и область носа — ее просто особо не из чего было формировать.       Кстати о носе, точнее, о дыхании… Нашатырь уже несколько часов дышал атмосферным воздухом — заметно, что чуть глубже, чем когда был в маске, но без хрипа и затруднений. Зоя сделала вывод, что инопланетянин все-таки потребляет кислород, хотя бы потому, что он проявлял себя как типичная углеродная форма жизни и ел мясо земных животных. Тогда использование им дыхательного аппарата могло свидетельствовать либо о недостаточном количестве кислорода в земной атмосфере, либо о слабой пригодности для постоянного дыхания ее общего газового состава. И еще, возможно, даже в тропическом лесу легким Нашатыря не хватало влажности. Сейчас, во время дождей, воздух мог более подходить Охотнику, вот он и обходился без скафандра, в остальное же время ему требовалось дополнительное нагнетание водяного пара. В пользу этой версии говорило то, что за спиной клыкастого не было видно ничего похожего на баллоны, но был некий агрегат, который вполне мог оказаться испарителем. Да и, дыши Нашатырь все-таки какой-либо газовой смесью, ее запасы давно бы уже подошли к концу…       Если газообмен этого существа был именно таков, как полагала зоолог, то большое содержание кислорода вкупе с повышенной влажностью и, скорее всего, высокими температурами (на это намекала температура греющей сети), давали весьма интересное представление о его родной планете. По-видимому она отдаленно походила на Землю каменноугольного периода. В таком случае, не удивительно, что Охотник так уверенно чувствовал себя в тропических зарослях.       Значит, влажно и жарко… Скорее всего, кругом небольшие пресные водоемы; много осадков, туманы; непролазная растительность. Так себе курорт, но определенное очарование в тех местах, наверняка присутствует. Зоя потянула носом воздух. Может, Нашатырю от предков еще и первичноводный механизм выделения аммония достался? Отсюда и такой запах. Опять же, если обратиться к аналогиям, у земных рептилий кожа практически лишена желез, кроме мускусных. У звероящеров, давших начало млекопитающим, железы были. У Нашатыря, больше по всем критериям похожего все-таки на вторых, возможно, имелось что-то вроде потовых — а к чему экономить воду на планете, где ее и так до фига? Зато можно быстро выводить токсичный аммиак. А выводить, судя по всему, приходилось достаточно, если для сородичей Нашатыря являлось нормой поглощать такое огромное количество мяса. Но пока из доказательств был только запах. Потеет Охотник или нет, было непонятно из-за его постоянно влажной от дождя шкуры. Опять-таки, если учитывать, что его запах охотно оставался на всем, до чего Нашатырь дотрагивался…       Зоя незаметно понюхала рукав куртки. Да она вся пропиталась этим, с позволения сказать, ароматом! Класс. Ну что, с кем поведешься… Пересаживаешь питонов — тебя обязательно кто-то из них обделает, тягаешь крокодилят-переростков — обязательно один из них на ногу нассыт… Как говорится, у каждой профессии запах особый, но нашу профессию лучше не трогай.       Кстати, еще, как вариант, причиной такого резкого запаха мог быть и непривычный для пришельца белковый состав потребляемой на Земле пищи. Даже если биохимия всех организмов во Вселенной подчиняется общим закономерностям, некоторые вариации все равно обязаны присутствовать. Сомнительно, что у этого существа все съеденное здесь так уж отлично усваивалось. Но, видимо, его цивилизация также пока не изобрела «таблеток от голода», которыми грезит человечество. В полевых условиях выбирать не приходится, захочешь кушать — скушаешь все. Иногда, правда, потом аукнется…       Нашатырь оторвался от своего занятия и поднял на Зою взгляд. Видимо, она уже настолько долго на него пялилась, что Охотника это напрягло. Но, удостоверившись, что человеческая особь сидит спокойно, он фыркнул, немного переменил позу и вновь вернулся к выделке трофея. Череп уже был очищен изнутри и снаружи, отполированная кость начала блестеть. Мастер с нескрываемым благоговением прикасался к глянцевой поверхности, проверяя качество обработки. Он даже еле слышно стал порыкивать от удовольствия.       Зоя и сама не заметила, как начала наблюдать за его руками. Теперь, когда уже не осталось смущающих элементов в виде мозгов и кровищи, процесс казался куда более цивильным. На первый взгляд грубые и неуклюжие, его кисти тем не менее весьма ловко манипулировали инструментами. Где-то Охотник пользовался и когтями. Его ладони выглядели гладкими, мозолистыми, их тыльную сторону покрывали ряды прямоугольный щитков, уходящие на каждый палец.       Совершенно неожиданно наблюдаемое зрелище пробудило в Зое давние воспоминания. Последняя встреча с дедом Сережей… Он в тот вечер корпел над резным медальоном для лосиных рогов. По ходу дела байки травил, анекдоты; пару раз чуть палец себе не оттяпал. Зоя каждый раз пугалась, а дед хмыкал, мол, коли оттяпаю — вырежу себе деревянный. Шутил он так… Заядлый охотник и рыболов, душа компании… Чучельник был известный, звери и птицы из его рук точно живые выходили. Пятнадцать лет назад он не вернулся с охоты. Нет, не волки-медведи задрали, и не шальная пуля достала, все было прозаичнее. Дед погиб нелепо и внезапно — в автокатастрофе на пустынной ночной трассе. Настрелял в тот день рябчиков… Как глупо: ради того, чтобы добыть пару птиц, замечательный человек простился с жизнью. А ты, Нашатырь, неужто тоже готов отдать за эти косточки свою жизнь?       Хотя Зое ли об этом рассуждать? Сама ушла недалеко. Она едва не погибла из-за пары неуловимых ящериц. И, может быть, гибель еще ожидает ее впереди, так что успокаиваться рано. Самое обидное, что она нашла кое-что гораздо интереснее, чем Cercosaura hypnoides, но вот узнает ли кто-то о ее открытии?       Эх, Нашатырь, жаль, ты сам не можешь стать для меня живым трофеем, подумала Зоя. Слишком неравны габариты и силы. Впрочем, наверное, все же к лучшему. Его ж на запчасти разберут, попади он в какой-то из исследовательских центров. И если сама Зоя понимает, что Нашатырь — не просто интересный для изучения живой организм, а личность, пусть и весьма… экстравагантная, то многие ли другие ученые захотят это понять?       — Давай договоримся, что никто никому не трофей, ладно? — больше обращаясь к себе, чем к клыкастому, тихо произнесла женщина. Нашатырь снова кинул на нее недоумевающий взгляд и приподнял максиллы.       — С-с-сой, хр-р-р-р, ч-ч-ч-ч. У-у-уохф-ф-ф, — изрек он, будто это что-то могло разъяснить. Он как раз обжигал череп уже знакомой Зое горелкой, скорее всего, используя ее сейчас уже по прямому назначению.       Эта невозмутимость, кстати, немало удивляла. Вот сидит он и шлифует кости человека. И совершенно спокойно воспринимает тот факт, что его спутница расположилась рядом и наблюдает за этим. Возможно, там, откуда он родом, гораздо проще относятся к останкам, чем в мире людей? Или он думает, что Зоя, как многие животные, не способна отличать останки сородичей? Или считает, что раз это был враждебный ей сородич, то все в порядке?       Странная, кстати, вещь… В том лагере было около двадцати пяти человек, Нашатырь отправил к праотцам всех до одного, но забрал только голову главаря. Смысл? Может, потому что только с ним бился в рукопашную? Или это какой-то ритуал? В любом случае, хорошо, что так… Зоя на секунду представила Нашатыря обвешанного двумя десятками окровавленных черепов, и ей это зрелище не понравилось.       Женщина устроилась поудобнее и продолжила наблюдать за действиями рассевшегося перед ней невероятного существа, размышляя о том, что оно, в конечном итоге, может из себя представлять. Абсолютно непостижимым образом Охотник сочетал в себе самые архаичные и прогрессивные черты. Нашатырь рычал будто зверь, имел когти и был одет как варвар, но при этом пользовался технологиями, на неискушенный Зоин взгляд превосходящими по своему уровню все людские изобретения. Все, что он делал, он делал умело — дрался, охотился, ориентировался в лесу, кости шлифовал… Только это была лишь одна сторона его жизни, походная. Но интересно, как выглядят у подобных существ быт и взаимоотношения? Или охота — и есть все, чем они занимаются? А как же наука, производство, медицина? Все это должно быть по определению, но настолько не вяжется с образом Нашатыря…       Он разумен, говорит на каком-то своем языке, идет на контакт, но при этом нападает на людей и отрывает им головы, причем, избирательно. Людей не ест, но из черепов трепетно изготавливает сувениры. Эмоционально неустойчив и любопытен как обезьяна, но при этом держится с таким пафосом, что дрожь пробирает. Он то беспощаден, то странным образом уступчив, будто пытается одновременно расположить к себе и запугать. Нелогично. Так, может, это вообще какой-то искусственно созданный организм? Либо представитель достаточно примитивного племени, получившего от кого-то технологический «апгрейд»? Сложно все-таки представить, что эти кривые лапы могут паять платы и собирать высокоточное оружие — это вам не череп отшкурить… Да и сам обладатель этих лап, невзирая на все его замечательные черты, кажется, слегка туповат… Но, раз имеется один вид инопланетян, то есть, наверняка, и другие. Те, кто берут «под свое крыло» слаборазвитые народы, обучают, делятся разработками… Ведь существует в некоторых кругах мнение, что люди тоже не сами построили цивилизацию. То есть, мы сомневаемся даже насчет собственного происхождения… А с этим товарищем сомнений и того больше.       Или все же есть обходные пути? И если, что называется, руки чешутся что-то изобрести, то никакие когти на них не помешают? Вдруг эти загадочные воины просто внутренне слишком сентиментальны и столь свято чтут традиции, что не могут себе позволить отступиться от них и надеть нормальные штаны? А Нашатырь на самом деле очень умный, но его тип мышления настолько чужд человеку, что Зоя не в состоянии понять его? Да чем черт ни шутит… Может и так. Ей позволительно ошибаться в таких вопросах, в конце концов, она специалист по ящерицам, а не по внеземным цивилизациям.