Нашатырь

      Побыв с Охотником еще немного, Зоя решила сходить до ручья, чтобы умыться и набрать воды. Провозилась она, как всегда, долго — чтобы наполнить четыре канистры и очистить воду требовалось достаточно много времени и терпения. В этот раз Зоя решила все-таки воспользоваться обеззараживающими таблетками, она сама понимала, что для костра не время.       А вот чего она не понимала, так это почему Нашатырь лакал прямо из водоема? Все-таки, это была не артезианская скважина. Мало ли что могло в эту воду попасть… Но Нашатырь вообще странным образом наплевательски относился к своему здоровью, будто не боялся ничего смертельно опасного подхватить на чужой планете. Тут было только два возможных объяснения: либо земная зараза к нему не липла в принципе, либо он «сидел» на каких-то препаратах, может быть, мощных иммуностимуляторах и антисептиках. А вот у Зои имелись вполне закономерные опасения насчет того, не может ли организм с другой планеты оказаться источником заражения какой-нибудь неизлечимой дрянью. Теоретически они с Нашатырем слишком разные, чтобы иметь общие болезни, но как знать… Короче говоря, она слегка нервничала относительно того насморка, который появился в первый день их совместного путешествия. Понимала, что, скорее всего, схватила его на фоне переохлаждения, но все равно нервничала…       Вернувшись к «лагерю», женщина застала компаньона в том же месте и в той же позе со слегка запрокинутой головой. Она снова забеспокоилась. Видимо, он был слишком слаб даже для того, чтобы встать. А ведь его сейчас кто угодно мог застать врасплох. Он вообще в сознании?..       Приблизившись, Зоя склонилась над ним и тронула за плечо, внезапно проникшись тем странным полуматеринским чувством, свойственным любой русской бабе, завидевшей нечто большое и беспомощное.       — Нашатырушка, водички попьешь? — ласково проворковала она.       Клыкастый отреагировал не сразу, с задержкой секунд в десять. Медленно подняв голову, словно та была чугунной, он повернулся в сторону Зои; женщина демонстративно потрясла перед ним канистрой. Еле шевелясь, Охотник стал нащупывать и отцеплять крепления по бокам головы. Захотелось даже ему помочь, но делать этого было ни в коем случае нельзя — мог психануть. Наконец, освободившись от маски, Нашатырь взглянул на благодетельницу мутными, измученными глазами. Зрачки были расширены и чуть подрагивали. Настораживало то, что они оказались слегка разного размера — похоже, он еще и головушкой приложился. Вот на фига такие жертвы?       Открутив пробку, Зоя подала ему сосуд. Когтистые пальцы сомкнулись на горлышке канистры и опрокинули ее над раскрывшейся пастью. Вода потекла по шее и груди, затекая под доспех. Трудно же ему все-таки было пить с таким челюстным аппаратом… Нашатырь дернул головой, проглатывая жидкость; вылил мимо он явно гораздо больше, чем смог выпить.       Забрав у Охотника пустую емкость, исследовательница молча наблюдала, как он снова закрепляет маску и подключает шланги, подающие газовую смесь. Чем-то она все же отличалась от окружающего воздуха, раз инопланетянин, находясь в ослабленном состоянии, предпочитал дышать именно ею. Возможно, кстати, со смесью подавались какие-нибудь лекарства.       Закончив, Нашатырь с утробным звуком привстал, и его едва заметно повело в сторону. Сочувственно оглядев бедолагу, Зоя сочла возможным ободряюще похлопать его по руке. Нашатырь на это не возразил, только непроизвольно почесал когтями место, к которому она прикоснулась.       Тяжело опираясь на корни дерева, он поднялся на ноги и куда-то пошел, слегка пошатываясь и прихрамывая. На ходу он извлек из-за спины что-то из своего вооружения; предмет уже в его руках с тихим писком и лязгом раскрылся в длинное копье, один конец которого сразу же уткнулся в землю — видимо, для устойчивости. Затем Охотник стал невидимым и растворился в зарослях. Зоя не рискнула последовать за ним, предположив, что Нашатырь решил осмотреть территорию. Или просто-напросто отошел по естественным надобностям. Были же у него, наверное, такие?       Вернулся он достаточно быстро, минут через пятнадцать, уже без скрытия. Приблизившись к насторожившейся Зое, Нашатырь знаками потребовал свернуть палатку, а сам подобрал свои смердящие трофеи и грузно вскарабкался на дерево.       Исследовательница задалась вопросом, а где же она теперь должна ночевать, но возразить не посмела. Как только ее временное жилище было упаковано, Нашатырь слез и утащил в крону все вещи женщины, та и рта раскрыть не успела. Встав у основания ствола, она недовольно посмотрела вверх. Из-за густой листвы было не разобрать, что там делается.       Дождавшись, когда Нашатырь снова спустится, она собралась было высказать ему все, что думает, но Охотник внезапно, нагнувшись с нижней ветки, протянул ей руку. Похоже, возражения сейчас не принимались. Смерившись с неизбежным, Зоя робко вложила свою ладонь в эту хищную лапищу, и когти тотчас сомкнулись на ее запястье, а сама женщина одним сильным рывком оказалась поднята на высоту.       Остаток этого дня и последующая ночь были сплошным кошмаром. Хоть Нашатырь и любезно подсадил Зою, позволив ей занять самую удобную развилку, торчать на дереве ей совсем не улыбалось, не говоря уж о том, чтобы там уснуть. Она судорожно вцепилась в ветку, боясь свалиться. Лететь до земли было очень и очень прилично… Сам клыкастый полусидя расположился чуть ниже, на изгибе ствола, который на вид был гораздо менее удобен, чем место Зои. Тем не менее устроился Нашатырь весьма непринужденно и, похоже, даже урывками дремал, восстанавливая силы. Зоино барахло висело выше, рядом с человеческими головами, помещенными в какое-то подобие авоськи.       До самого рассвета женщина не сомкнула глаз, прислушиваясь к подозрительным звукам и предаваясь неприятным размышлениям. Она застыла от холода, а руки и ноги страшно затекли. Спасибо, хоть дождя этой ночью не было. Хотелось есть, но оставшиеся припасы болтались в рюкзаке на недосягаемой высоте. До ближайшей фляги с водой Зоя еще могла дотянуться, но и только. Впрочем, каждый взгляд на синие лица мертвых голов, расположенных по соседству с рюкзаком, отбивал аппетит напрочь.       Утром Нашатырь заворочался, тихонько подвывая. Похоже, раны его сильно донимали, хотя визуально выглядели неплохо, покрытые каким-то затвердевшим составом, выполняющим роль искусственного струпа.       С нехарактерной скованностью движений спустившись вниз, он снова обошел территорию с копьем наперевес и вернулся за Зоей. Грубовато стянув ее за руки с дерева, Охотник затем пошвырял на землю вещи и следом слез сам. Они снова углубились в лес, отходя подальше места, которое воин по какой-то причине считал опасным. Прошли, наверное, около километра, не больше. Двигались медленно — Зоя из-за тяжести своей ноши, Нашатырь из-за ранений.       Наконец перед очередным высоченным деревом Охотник сделал знак остановиться, слазил на самую верхушку, похоже, чтобы оглядеть с нее окрестности, после чего предложил обосноваться именно тут. Место было сильно заросшее, так что Зое пришлось немало потрудиться, чтобы поставить палатку. Невдалеке протекала мелкая и очень грязная речушка. Вода в ней была скорее похожа на концентрированную глиняную взвесь, так что для питья не подходила. Впрочем, оставалась еще одна канистра, набранная на прежнем месте. Оставалось надеяться, что на двоих ее хватит.       Зоя развела огонь и заварила в котелке припасенную лапшу. Есть хотелось со вчерашнего дня, припасы катастрофически подходили к концу, а Нашатырь сейчас был не в состоянии охотиться… Полный мрак.       — Эй, здоровяк, макароны будешь? — окликнула женщина пригорюнившегося спутника. Охотник как раз закончил повторную обработку ран, навтыкал себе в живот и конечности каких-то препаратов при помощи иглы толщиной с хорошее шило и теперь пытался отдышаться, сидя под кустиком. Зоя догадывалась, что он способен потреблять только животный белок и только в сыром виде, но точно еще уверена не была, поэтому показала ему содержимое котелка и стала ждать реакции.       Как ни странно, предложение Нашатыря заинтересовало. Он подобрался к костру и осторожно подцепил одну макаронину двумя когтями, точно пинцетом. Поднеся неведомое к глазам, он слегка качнул кистью, и лапша смешно запрыгала в его пальцах как маленькая пружинка. От этого Охотника внезапно передернуло, и он подчеркнуто брезгливо тряхнув рукой, отбросил странный объект подальше, чем вызвал невольную улыбку Зои. Ну и сиди тогда голодный…       Хотя другой реакции Зоя не особо ожидала. Все его строение говорило о том, что предковая форма была абсолютным хищником. С чего же потомкам вдруг переходить на растительность или даже на термически обработанное мясо? Ведь почему человек готовит еду? Строение его зубов и пищеварительного тракта не приспособлено для поедания свежей плоти. Наши предки, по всей вероятности, периодически поедали недавнюю падаль, то есть, мясо, еще не сгнившее, но уже подвергшееся ферментации, а потому довольно мягкое. Со временем был изобретен более вкусный и безопасный аналог такой пищи — первое жаркое. С тех пор так и повелось… Но совсем не похоже, что род Нашатыря когда-либо вкушал мертвечину или интересовался ягодами и корешками. Охотник предпочитал поглощать только что забитую дичь, какие ему макароны…       Зоя пожала плечами и принялась уплетать лапшу сама, в то время как спутник снова отошел и занялся своими трофеями. Покончив с едой, исследовательница озаботилась тем, где бы снова достать воды для питья и мытья посуды. Подсказал Нашатырь. Заметив, что человеческая особь вернулась от речки озадаченной и с пустыми сосудами, он захватил пригоршню мха, произрастающего на трухлявой колоде, и демонстративно сдавил — потекла достаточно прозрачная жидкость. Этого мокрого мха вокруг было просто завались, женщина принялась собирать его и отжимать в канистры. Ее спутник тоже выжал пару клочков себе в пасть, но помогать в сборе воды не стал — наверное, гордость не позволяла. Зоя уже привыкла, что он делал за нее лишь то, с чем она сама не могла справиться, и лишь в том случае, если это было жизненно необходимо. Ну правильно, с какого перепугу ему вдруг баловать самку дичи?       Хотя временами он ее все-таки удивлял. Вот, к примеру, тем же вечером Зоя получила от Нашатыря неожиданный подарок. Закончив с обработкой последних трофеев и будто что-то вспомнив, Охотник порылся в подобии поясной сумки и протянул недоумевающей исследовательнице горсть сплющенных пуль. Они были чистые, аж блестели. Похоже, в его «аптечке» была функция очистки инструментов… Как мило. Она же их хотела почему-то, так он ведь на самом деле совсем не жадный, он ей все до одной подарит, и не надо было так торопиться, хватая их грязными…       — Ой, спаси-и-ибо, — кисло улыбнулась Зоя, принимая бесполезные теперь железки. Нашатырь удовлетворенно защелкал, похоже, приятно удивленный тем, как сильно такая мелочь может порадовать его новую знакомую. Сарказм он не отличал, так что собой остался доволен и с чувством выполненного долга полез устраиваться на ночлег — в этот раз достаточно рано. Для сна Охотник выбрал себе самую нижнюю развилку на ближайшем дереве. Зоя даже смогла бы дотянуться до него рукой, если бы ей понадобилось.       Сама женщина еще долго просидела у костра, задумчиво перебирая пули и вслушиваясь в звуки ночного леса, к которым изредка примешивалось сонное ворчание сверху. Интересно, видел ли ее спутник сны? Почему бы и нет. Только складывалось впечатление, что в данный момент он скорее бредил.       Был тому причиной голод, стресс, вчерашний переход или что-то иное, но на другой день Нашатырь снова почувствовал себя плохо. Возможно, его раны все-таки воспалились, хотя внешне их поверхность не изменилась. А вот сам Охотник выглядел не лучшим образом. Его тело заметно подрагивало то ли в лихорадке, то ли просто от боли. Угнездившись в своей развилке, он наотрез отказывался спускаться. С интервалом в два-три часа он вводил себе препараты, после чего недолго дремал, либо просто лежал неподвижно.       Подобными темпами им обоим долго не протянуть, подумала Зоя, в очередной раз протягивая страдальцу канистру с водой. Он принимал помощь только в таком виде, неизменно реагируя агрессивным рычанием на другие попытки приблизиться или прикоснуться. Третий день он отлеживался после неудачной охоты и третий же день голодал. Этим утром Зоя доела последний брикет лапши, значит, теперь голодать предстояло и ей. Неизвестно, сколько еще добытчик пробудет в столь разбитом состоянии и как сразу сможет охотиться после выздоровления.       Во второй половине дня женщина отважилась покинуть стоянку и побродить по округе, но почти безрезультатно. Все, что она помнила из курса выживания, упорно не подходило к ситуации. Узнаваемые съедобные растения на пути не встречались, а что встречалось — в том Зоя испытывала сильные сомнения. В порядке эксперимента она попробовала добыть воду из лианы, и порубила ножом штук двадцать растений, прежде чем поняла, как это правильно делается. Из толстого полого стебля полилась прозрачная струйка без запаха, но эту жидкость тоже надо было чистить перед употреблением, так что исследовательница оставила лиану в покое.       Обойдя временный «лагерь», она устремилась в другую сторону, где наткнулась на заросли бамбука. Вот это уже было неплохо. Можно было попытаться отварить ростки. А в листьях неплохо запекалось мясо.       Наломав совсем молодых побегов, Зоя распихала их по карманам и продвинулась дальше в чащу, атакуемая москитами. Слабо накрапывающий с недавних пор дождик этих тварей ничуть не пугал, они будто только злее становились… Женщина спрятала руки в рукава ветровки, а завязку капюшона затянула настолько, что в оставшееся отверстие выставлялся один нос. Жалкая попытка…       Встретилось трухлявое бревно. Продолжая экспериментировать, Зоя расковыряла его ножом и обнаружила трех толстых белых личинок какого-то древоточца — каждая размером с коробок спичек. Рискнуть, что ли, запечь? Сырыми она их точно есть не сможет, даже если будет подыхать от голода… А, может, Нашатырь насекомых ест? Ему бы как раз не помешало хоть немного поддержать силы, вдруг да соблазнится? Вон, какие жирненькие…       Завернув находку в кулек из листа, она поспешила назад. Личинки копошились и щелкали внушительными челюстями. Зоя подумала, что, пожалуй, не станет их есть даже в запеченном виде…       Охотник «добычей» женщины, однако, тоже не впечатлился. Он только взял одну из личинок, рассмотрел со всех сторон, подергал за ножки, словно проверяя, насколько прочно они приделаны, сунул коготь мизинца в угрожающие челюсти, а потом вернул неведомую фигню человеку. Ладно, есть не стал, но хоть отвлекся немного, это уже радовало, а то что-то совсем раскис…       Зоя села варить бамбук, краем глаза наблюдая за слегка оживившимся Нашатырем. Тот даже слез и немного походил, разминаясь. Видимо кризис наконец миновал, и к нему начали постепенно возвращаться силы. И еще, возможно, его уязвил и заставил собраться тот факт, что какая-то самка дичи попыталась принести ему еду. Похоже, любые намеки на собственную слабость чрезвычайно больно били по его раздутому самолюбию, и Нашатырь предпочел далее переносить все мучения на ногах, лишь бы только больше не дать этой человечине повода унизить его.       На самом деле он и впрямь невероятно быстро восстанавливался. Очевидно, ему повезло, и ни одна из пуль не задела внутренние органы, но кровопотеря все равно была ощутимая. Да и сотрясение, если Зоя не ошиблась с «диагнозом», отнюдь не способствовало хорошему самочувствию… Короче говоря, удивительно, что Нашатырь вообще так скоро смог подняться. Человек при единственном проникающем ранении брюшной полости месяц будет в больнице валяться, а этот поболел три дня и снова в строю. Впрочем, не было гарантии, что завтра после этого временного и, возможно, намеренно изображаемого улучшения он опять не сляжет.       — Ты бы пока не особо бегал, герой хренов, — буркнула Зоя, пытаясь разжевать бамбучину.       — Хре-е-енё-о-оф-ф, — согласно повторил остановившийся перед ней Нашатырь отчего-то приглянувшееся ему слово. Милота, аж скулы сводит… Зоя разочарованно покачала головой, а расходившийся Охотник привычным образом отправился патрулировать окрестности.