Завтра будет лучше

      Я топталась на одном месте, никак не находя в себе сил, чтобы принять решение. Решение, которое, возможно, изменит мою жизнь к лучшему или, напротив, разрушит её окончательно.       За железной дверью, окрашенной в синий цвет, раздавались приглушённые звуки музыкальных инструментов. Кажется, репетиция только началась, ребята проверяли звучание, настраивая свои гитары на один тон, избегая разлада.       «Хотя бы попробуй!» — пронеслась в голове фраза Кастиэля, не так давно брошенная мне в след, когда я спешно покидала то место, в которое сейчас, кажется, собираюсь вернуться.       Я облокотилась о стену спиной и закрыла глаза, пытаясь успокоить сердце, вырывающееся из груди. Поверить не могу, что собираюсь это сделать. Как после всего относиться к себе как раньше? И как заставить заново полюбить себя? Я ведь даже не смогла выполнить обещание, данное себе самой же. Я ненавижу себя.       Потянув за холодный железный металл, я отворила дверь и нерешительно спустилась вниз.       Подвал, слабо освещённый нейтральным белым светом, бурлил жизнью. У притащенной школьной парты в стороне крутились Кентин и близнецы, о чём-то рьяно спорившие. На сцене, стоя друг к другу лицом, Кастиэль и Ирис сыгрывали свои гитары, Натаниэль принял своё место на барабанах, вертя деревянные палочки в руках, сидевший на краю сцены Лизандр задумчиво что-то черкал ручкой в своём блокноте, а Розалия всячески ему мешала, пытаясь заглянуть на его записи через плечо.       Я почувствовала себя лишней в их налаженной дружной атмосфере и попятилась назад, чтобы уйти.       — Джессика! — сорвалась с места белокурая девушка и побежала ко мне. От её вскрика одноклассники замолкли, перестав заниматься своими делами, и устремили взгляды в мою сторону. Роза заключила меня в крепкие объятия, налетев со всей скорости и чуть не сбив с ног. — Ты всё-таки пришла!       Я опешила от уделяемого внимания.       — Что случилось?! Ты не заболела?! — перестав меня душить, девушка отстранилась и принялась рукой измерять мою температуру. — Да, нет, вроде… не лихорадишь.       — Я… э… — я не успела договорить, потому что Роза, схватив за руку, потащила меня к остальным.       — Смотрите-ка, кто решил почтить нас своим присутствуем! — Алекси принял затеянную Розалией эстафету обжиманий, а я уже сотню раз пожалела о содеянном.       — Может, вы уже перестанете меня душить?! — кое-как выпутавшись, прокричала я, хотя, признаюсь, в душе как-то отлегло.       — Ты будешь играть с нами? — сняв бас-гитару с плеча и положив её на подставку, спросила Ирис и сбежала по лестнице со сцены к нам.       Я оглядела одноклассников, ожидающих мой ответ с неподдельным интересом, а потом наткнулась на твердый хмурый взгляд. Кастиэль замер, поставив ногу на монитор, тем самым поддерживая свою гитару. Он, также как и остальные, ждал, не выражая никаких эмоций.       — Я попробую. — наконец выдавила я и, не отводя взгляд от красноволосого парня, натянула на лицо усмешку. — Покажете свой материал?       Он фыркнул и отвернулся, стараясь скрыть пунцовые щёки. И никто этого не заметил. Кроме меня.       — У нас ещё особо ничего нет, — подал голос Лизандр, что-то дописывая в свой чёрный кожаный блокнот.       — Ну, тогда покажите что есть, — сказала я, кладя на пол висевший на спине рюкзак.       Лизандр с Кастиэлем переглянулись. Бунтарь, переборов свою гордость, чтобы не съязвить что-нибудь едкое, сел рядом с другом и принялся наигрывать незнакомую мне мелодию. Певец вскоре подхватил ритм, создаваемый электрогитарой, и запел. Мягкий баритон ласкал слух. По расслабленному лицу парня стало понятно, что он не первый год занимается вокалом. Розалия всунула мне текст напеваемой песни, распечатанный на обычном листке бумаги с криво подписанными от руки аккордами над строчками.       Когда Лизандр допел припев, я остановила их, призывая к тишине.       — Неплохо, — я выразила своё мнение на счёт песни, а потом оглядела собравшуюся толпу, — а что делают остальные?       Участники якобы «группы» покраснели, а я вздохнула, представляя масштабы предстоящей работы.       — Мы только начали, — разозлено проговорил бунтарь, отведя гитару за спину, и по привычке скрестил руки на груди.       — Вы репетируете пару недель, — напомнила я, глядя на поникшие лица, — и всё, что у вас есть — это всего два задействованных человека?       — Ваш тупоголовый староста ещё не может отбивать ритм, — Кастиэль бросил разочарованный взгляд на блондина, на что тот выдавил подобие улыбки, — а Ирис нужны ноты.       Я вздохнула ещё раз, стырила чистый листок и ручку со стола, и поднялась на сцену, под провожающие взгляды ребят. Подойдя к клавишам, немного замялась, но сразу же отбросила нежелательные мысли, так старательно проникавшие в голову. Потом подняла глаза на одноклассников, находящихся в каком-то ошалелом состоянии.       — Че стоите?! — удивилась я их недальновидности. — Подходите, не стесняйтесь.       Музыканты, выйдя из состояния транса, разобрали инструменты и подошли ко мне. Остальные смылись к школьной парте, на которой стояли ноутбук и пульт управления светом, и вернулись к своему спору, изредка поглядывая на нас.       — Играй по кругу, — твердым тоном приказала я бунтарю, который, немного поколебавшись, принялся наигрывать мотив.       Я включила пианино и, следя за плавными движениями рук Кастиэля, присоединилась к мотиву, который раскусила почти сразу. Потом перестала играть, беря принесённые листок и ручку, а парень удивлённо посмотрел на меня, переставая издавать звуки.       — Играй, играй, — отмахнулась я и принялась расписывать ноты для бас-гитары.       Взяв ручку в зубы и отложив листок, наиграла на нижней октаве то, что получилось, и, сделав несколько пометок, отдала получившееся Ирис. Девушка потерянно уставилась на меня, а я глазами указала на её гитару, намекая попробовать. Гитаристка, поймав момент, подключилась к бунтарю.       — Отлично, — удовлетворенно покачала головой, слушая принявшую новое звучание мелодию. — Дальше. — я перевела взгляд на ничего непонимающего старосту, сидевшего за барабанной установкой.       Я спихнула Натаниэля, выхватив деревянные палочки у него из рук, подрегулировала округлый стульчик с тремя ножками под свой рост и принялась думать какой ритм сюда лучше подойдёт, не слишком сложный, ведь старосте придётся повторять. Путём многих ошибок я всё же нашла приемлемый.       Пересекшись взглядом с Лизандром, я намекнула ему, что неплохо бы было и запеть. Парень кивнул и, вливаясь в музыку, заигравшую уже совсем другими красками, спел первый куплет.       Когда наступил момент припева, в огромном подвале на секунду стихли все звуки, а потом раздались аплодисменты от наших невольных зрителей.       Розалия забежала на сцену и принялась снова меня тискать:       — Ты такая молодец! — воскликнула она, отстраняясь, а на её глазах выступили слезы радости.       — А ты слишком эмоциональная… — ответила я, покраснев из-за вспомнившийся истории, которую Кастиэль случайно застал. Или… неслучайно?       — Кажется, мы в надежных руках, — вставил своё слово Лизандр с тёплой улыбкой на губах.       За репетицию мы всё же смогли «добить» эту песню, сочиненную, оказывается, самими ребятами. Лизандр придумал слова, а Кастиэль — музыку. Для меня это было приятным удивлением, ведь песня воистину стоящая. Правда, я сидела, в основном, за барабанами, изредка бегая к клавишам, чтобы дописать ноты, потому что Натаниэль пока слабенько держался, чувствуя себя не в своей тарелке.       Кентин и близнецы, так понимаю, на концерте будут заниматься светом, что тоже немало важная часть. Ведь люди любят глазами, а правильно подобранные цвета смогут сделать из пустяка конфетку. А Розалия… Розалия просто поддерживала всех своей яркой энергетикой, заражая позитивом.       — Джессика! — подошёл ко мне староста, когда я забирала вещи из шкафчика, намереваясь уйти. Репетиция подошла к концу, я ушла первой, сославшись на плохое самочувствие, и не стала помогать выключать и убирать оборудование. — Мне неудобно тебя просить… — в школьном коридоре было, как всегда, темно, но я предполагаю, что парень покраснел.       — Всё в порядке, говори. — я дотронулась до его плеча и направилась к выходу. Он пошёл следом.       — Не могла бы ты мне помочь освоить барабаны? — Натаниэль почесал затылок.       — А у меня есть выбор? — рассмеялась я. — Сам староста всея школы просит. Как мне тут отказать?       Натаниэль учтиво открыл входную дверь и пропустил меня на улицу. Вечерняя прохлада отрезвляюще ударила по лицу, а я только сейчас поняла, что «горю». Мне было жарко оттого, что я всё-таки смогла перебороть себя. Я вдохнула, заполняя лёгкие свежим воздухом, и натянула кофту.       — Тем более, ты мучился со мной на алгебре. — вспомнила я, заглядывая в медовые глаза.       — Мне было совсем не в тягость, — староста снова покраснел, но свет уличных фонарей на этот раз выдал его пунцовый оттенок лица с потрохами.       Когда мы вышли за ворота школы, парень остановился, задумавшись о чем-то и долго не решаясь спросить.       — Могу я тебя проводить? — после долгого молчания, снова краснея, наконец выдал Натаниэль, а я всерьёз задумалась над его внезапным предложением, намереваясь согласиться.       В последнее время я была не слишком «корректна» к Натаниэлю, злясь на него за то, что влез как и Пегги не в своё дело. Потом я всё взвесила, но удачного момента не подворачивалось. Мне давно нужно было с ним поговорить, в конце концов, извиниться за своё отвратительное поведение.       — Нельзя! — грубо рявкнул сзади голос, а после и его обладатель объявился перед нами. — Она со мной!       Староста нахмурился, разочарованно смотря на меня.       — Мой соседушка боится идти один, — я с силой толкнула локтем в бок, намекая, что он здесь лишний, но Кастиэль и виду не подал, что ему больно, — но сегодня ему придётся перебороть свой страх.       — Вы… встречаетесь? — Натаниэль растерянно вынес вердикт.       — Что?! Я?! С ним?! — вспылила я, а красноволосый бунтарь зажал мой рот рукой, захватив меня в объятья.       — А что если так? — в шоковом состоянии я перестала брыкаться в его руках и подняла голову наверх, чтобы посмотреть в глаза этому наглецу. Бунтарь победно улыбался, глядя на опешившего оппонента.       — Я понял, — Натаниэль окинул разочарованным взглядом нашу парочку и отвернувшись пошёл прочь.       Я укусила его за палец, Кастиэль вскрикнул от боли и отпустил меня, потирая свою конечность.       — Что ты себе позволяешь?! — не выдержала я и вспылила, но осыпать оскорблениями, завертевшимися в голове, пока не спешила.       — Ничего, — он усмехнулся, — отдаю ему должок.       — О чём ты?! — уставилась я на него с непониманием, на что Кастиэль рассмеялся. — Каков же идиот. — Пробурчала я, скорее, себе, как очевидное, и пошагала домой.       — Эй, ну, чего ты? — он в два шага нагнал меня. — Обиделась что ли?       — Давай-ка, проясним кое-что, — я резко остановилась и стала буравить его взглядом, — я благодарна, что ты поддержал меня в трудной ситуации, — покраснела, вспоминая наши обжимания в темноте, — но, черт возьми, что ты там делал?!       — Курил. — он поднял бровь, будто бы это было очевидным.       — Мы — не друзья с тобой, не приятели и, уж тем более… — Кастиэль нахмурился, становясь темнее ночи, снизошедшей на осенние улицы, — не встречаемся! — выпалила я всё это на одном дыхании и замолчала, смекнув, что сболтнула лишнего.       Он долго колебался, не зная что ответить, но потом в его стальных глазах зажегся странный огонёк. Я и подумать ничего не успела, как он резко притянул меня к себе, прильнув губами к моим. Я опешила, нет, я охренела! Только что прямым текстом ему заявила, что ничего между нами быть не может, а он…       — Идиот! — я оттолкнула его и влепила пощечину.       Кастиэль растерянно прижал руку к месту удара, обжигающий огонёк в глазах сменился холодной яростью. Я отвернулась и поспешила домой. Он не стал меня догонять, кажется, оставшись так и далее стоять с прислонённой рукой к щеке.       Не заметив пролетевшее время, потраченное на дорогу, я захлопнула входную дверь и съехала по ней на пол.       Как можно быть таким настырным идиотом?! Да, что он о себе возомнил вообще?! Думает, раз уж прижал и успокоил, я теперь должна упасть ему в ноги?! Да ни за какие шиши!       Плохиш гребанный. Ненавижу. Да, за ним столько девушек бегает, что Аполлону в лучших снах даже не снилось! А я что?! Кто я вообще?!       Но если он мне так противен, то почему я до сих пор чувствую его горячий поцелуй на губах?