***
Захлестнувшее чувство эйфории унесло мой разум далеко за пределы вселенной. Я не заметила как мы сыграли все подготовленные песни, даже исполнив некоторые несколько раз на бис. Под одобрительные крики толпы и волну оваций, откланявшись, мы покинули сцену, уйдя за кулисы. Розалия уже всех поджидала там, обнимая со слезами счастья каждого музыканта, но одного человека я никак не могла найти. — Он там, — словив мой растерянный взгляд, девушка развернула меня за плечи лицом к сцене. В миг подвал заполонила темнота, по залу прошёлся удивлённый шёпот, а вскоре мягкая белая струя света направилась на центральную часть сцены. Кастиэль, сжимая гитару, одиноко вышел к микрофону и поправил стойку под свой рост. Вскоре ещё и Ирис "подсветилась" таким же белым светом.🎶 Linkin Park — One more light 🎶
Кастиэль кивнул, подавая знак техническому специалисту, коротко, Армину, и из колонок полилась мягкая тёплая мелодия, думаю, созданная электронным путём, а гитаристы, переглянувшись, подключились играть. Парень перебирал струны медиатором, смотря только вниз и закрывая длинной чёлкой глаза. А потом, откинув с лица волосы, поднял голову, улыбнувшись, и запел нежным голосом, приправленным хрипотцой, которая и создаёт обольстительный шарм его бунтарскому образу. Не совсем понимая, что происходит, я осталась выглядывать из-за занавеса и следить за развернувшейся на сцене песней. Странно, но не припомню, чтобы мы планировали что-то подобное. Да и все произведения, спетые сегодня на этом концерте, проходили через мою жёсткую критику и не могли остаться незамеченными. Или... могли? Когда наступил момент припева, висевший на середине подвального потолка диско-шар засиял, выпуская в зал маленьких световых зайчиков, закружившихся в бесконечном танце. Это зрелище со стороны было похоже на ночное небо, усыпанное миллионами звёзд. Зрители, подхватив медленный ритм песни, стали зажигать фонарики, поднимая телефоны в воздух и качая ими в такт песни. По лицу невольно потекли слезы, когда я наконец осознала, кому эта песня посвящена. Я бы и дальше могла отрицать очевидное, слепо верить в невозможное, но если бы не одна строчка... "Кому есть дело, если в небе, полном миллиардами звёзд, угасает один огонёк?" И, в правду, кому? Подумать только, он запомнил. Но ведь я упомянула это мельком, в одном из наших с ним многочисленных вечерних разговоров, что мне... Мне есть дело. Это не первая песня, предназначенная для меня. Их было много. Но они все были ненастоящие. Приторные. Без чувств и эмоций. Без искренности. Но... Я растрогалась. Правда. Этому грубому мужлану удалось зацепить моё сердце. Я вслушивалась в каждое слово. Красноволосый во многом прав, что я часто злюсь, но это, скорее, защитная реакция, моя черствая оболочка, в которую завернулась после потери родного человека, виня себя во всем произошедшем. Я отталкивала всех, кто пытался втиснутся в неё, но теперь чувствую, что она вот-вот прорвётся. "Если ты его не видишь, это не значит, что его нет рядом." Ощущение, будто по сердцу провели острым ножом. Я не верю в это всё. Как и не верю этим словам. Его больше нет. Нет на этой планете. И никто не сможет меня переубедить. Было видно, что Кастиэль неуверенно держится в роли вокалиста и одновременно гитариста, но он явно старался. Но... зачем всё это? Зачем личные отношения выставлять на показ перед тысячной аудиторией? Закончив петь, парень пересекся серыми глазами с моим взглядом, наполненным болью, которая обрела новые силы. Мне сделалось противно и мерзко, я быстро спустилась со сцены, желая поскорее покинуть это место. Грубо расталкивая опешивших людей, я медленно "прорывала" себе путь наружу. На высоченных каблуках мои шаги были неуверенными, но я всё же смогла подняться на первый этаж. В маленькой рекреации не было народу, а прилавки с водой опустели. Я неловкими движениями побежала, насколько позволяла неудобная обувь, по коридору. Но у класса А, что напротив учительской, меня грубо подхватили за локоть и затащили внутрь, а потом, закрыв дверь, прижали к холодной стене. — Сколько ты ещё будешь бегать? — Дыхание сбилось у нас обоих. В полутьме я могла различить лишь очертания "насильника" и два сверкающих сталью глаза. — Сколько ты ещё будешь меня мучить?! — Я в ярости ударила парня по груди, но тот в ответ крепко обнял меня, "завязав" руки и не оставляя мне надежды, чтобы выбраться. Кастиэль, убрав мои растрепавшиеся волосы за спину, уткнулся носом в шею, обжигая частым дыханием кожу, и прижимал, прижимал, прижимал меня сильнее, пока я брыкалась, и терпеливо ждал, когда выдохнусь, и не останется сил на сопротивление. И их не осталось, а тело обмякло, но крепкие руки, с нежностью поглаживающие талию, не дали мне упасть. — Я не могу... — прошептала я осипшим голосом как "мышка". — Можешь. — Его мягкие губы перешли в наступление, покрывая мою шею почти невесомыми поцелуями. — Я знаю всё наперёд, — вымучено взревела я, не поддаваясь его ласкам, — ты влюбишься, а я разобью тебе сердце. — Ты уже это делаешь, — он с усмешкой отстранился, но не выпустил из объятий. — Тебе нужна другая, не я. — Я уперлась рукой ему в грудь, не давая снова приблизиться. — Уже как-то поздно выбирать, не находишь? — Он переложил мои руки к себе на шею. Серый взгляд был полон горечи, что я снова его отталкиваю. — Я... я буду с тобой как птица в клетке, — не унималась я, снова и снова пытаясь освободиться, — решу, что попала в ловушку. — Я остановилась, увидев как парень нахмурился, а потом поспешила продолжить, срывая голос. — Со мной всегда так! Кастиэль упёрся взглядом в мои глаза, долго рассуждая об ответе: — Ну, и пускай! Я издала нервный смешок, вводя парня в ещё большую отрешённость, а потом поднялась на высочки, чтобы быть на уровне его задумчивого лица, и, закрыв глаза, прильнула губами к его губам. Кастиэль по началу не сообразил и не отвечал на поцелуй, а я уже успела испугаться, что теперь он оттолкнёт меня... но этого не случилось. Это был поцелуй с привкусом горечи и боли, которые наложились чёрным отпечатком на наши судьбы, однако, за ними стояло нечто большее, чем разочарование или ненависть. Нечто, что я пока не распробовала, но обязательно вкушу и наслажусь. Оторвавшись друг от друга, когда в лёгких стало не хватать воздуха, наступило неловкое молчание. — Кажется, теперь я должен влепить тебе пощёчину и назвать идиоткой. — Кастиэль ухмыльнулся, а я покраснела, вспомнив наш первый поцелуй. — Может, опустим эти нюансы? — Я мило улыбнулась, притягивая его к себе. — Твои шипы уперлись мне в грудь. — Я испуганно отстранилась, а парень хохотнул, взъерошивая мои волосы. Я опустила глаза, разглядывая одежду. Да уж, этот лифчик — настоящее орудие для пыток. — Думаю, нам стоит пойти к остальным, — я взяла его за руку и бодрым шагом повела на выход из класса, но этот камень и с места не сдвинулся, а я по инерции снова упала в его лапы. Я выгнула спину, чтобы не касаться его шипами, но Кастиэль притянул меня ближе и, прильнув к моим губам, пылко и жадно поцеловал. — Вот, теперь идём. — Отстранившись с победной усмешкой, он повёл меня за собой в коридор. Люди медленно покидали стены школы, а мы пробирались между ними, идя против общего хода толпы. Непривычно как-то держаться за руки у всех на виду, но красную макушку, мельтешащую впереди, это совсем не смущало. — Джесси! — Я обернулась, чтобы удостовериться, что позвали не меня, но встретившись с глубоким синим взглядом, встала как вкопанная и не могла пошевелиться. — Котёнок! — С диким визгом на остановившегося из-за моего ступора Кастиэля бросилась в объятья какая-то девушка, жадно обвивая руками его шею.