Проснулась я, почувствовав вкуснейший запах готовившегося ужина, а глянув на настенные часы в форме пианино, подорвалась с постели, шмякнувшись о пол как мешок с картошкой. Черт! Хотела прилечь всего на пять минут, и тут на тебе… проспала весь день.
От падения сонливость пропала, и я встала, опираясь руками за угол кровати. Моя комната ничуть не изменилась с момента отъезда, разве что оставленный в попыхах бардак убрался. Но присутствовала всё та же строгая классика: стены, выполненные в светлых тонах, письменный стол, шкаф для одежды и тумбочки цвета античной бронзы, выструганные на заказ из вишнёвого дерева, огромное для меня одной кожаное кресло и, конечно же, просторная мягкая кровать. Разбавляли строгую обстановку лишь коллаж из фоток над рабочим местом и две гитары, стоящие на специальных подставках.
Одна из них — акустическая, из красного дерева, а, по совместительству, самая первая, подаренная братом лично в мои тогда ещё неумелые ручки. Многочисленные «боевые» раны в виде царапин скрыты под различными наклейками с изображениями и названиями любимых музыкальных групп, а также всякими бредовыми стикерами. Присутствует даже автограф одного известного исполнителя.
Вторая же — обычная электрогитара с мягкими изгибами в форме груши и глубокого синего цвета, купленная на кровно заработанные мною деньги.
Почувствовав что-то неладное, я подлетела к гитарам, тщательно всматриваясь. Ну, конечно, самая первая и самая тонкая струна на акустике лопнула, видимо, от долгого простаивания. Покопавшись в полках письменного стола, я нашла новенькую пачку с нарисованной на ней бабочкой. Усевшись прямо на пол, я принялась бережно распутывать хитрый узел на бридже, убирая сначала одну часть, затем другую, разматывая с колоки тончайшую железную нить.
Ох, развязать то развязала, а как теперь заново закрепить? Методом проб и ошибок мне всё-таки удалось её поменять. Проведя правой рукой по всем шести струнам, я скривилась от ужасного звучания. Моя дорогая гитара расстроилась, нужно срочно всё поправить, так сказать, поднять ей настроение.
Начала я с той же новопоставленной струнки, долго добиваясь идеального звучания высокой ноты «ми», а дальше дело пошло как по маслу. Это чувство, когда две струны входят в резонанс под твоими пальцами, не передать словами. Острый металл впивается в подушечки, отвыкшие от игры, но я всё играю, играю, играю…
— Уже проснулась? — Из-за двери заинтересованно выглянула голова матери, застав меня не в приглядном свете.
— Как видишь, — хмыкнула я, переставая издавать зачаровывающие звуки.
— Спустишься к ужину? — Спросила женщина и, получив слабый кивок с моей стороны, ушла, что-то весело напевая себе под нос.
Вернув настроенную гитару на положенное место, я вышла из своей комнаты и пошагала вниз по лестнице, на ходу переделывая растрепавшийся из-за сна хвостик. Войдя на кухню, остановилась, разглядывая новоприбывшую персону. Шатен с серебристой сединой на висках нахмурил брови, завидев меня, и устремил свой самый строгий взгляд серо-холодных глаз.
— Отец, — я кротко кивнула в знак приветствия.
— Дочь, — он сделал то же самое, повторяя за мной.
Мать, наблюдающая за сием представлением, еле сдерживала смех. Постояв с минуту, обмениваясь многозначительными взглядами, мы с папой расхохотались, обнимая друг друга, а мама стиснула нас следом.
Наконец семья воссоединилась, пусть и для этого понадобилось около полугода. Пусть и не полностью.
***
— Ладно, признаю, это сложнее, чем казалось. — Расстроенно утвердила я, в бессилии падая на лавочку.
Том усмехнулся и сел рядом. Второй час мы с ним бродим по огромному торговому центру. Рождество уже в сегодняшнюю ночь, а я жёстко протупила, вовремя не позаботившись о рождественских подарках близким. Как бы странно то ни было, таких же как мы растяп, забывших о самом главном — бесчисленное множество, пытающихся хоть что-то урвать с полок магазинов.
Сколько бы мы не ходили, я нашла подарок только для отца. Кожаная записная книжка бросилась в глаза сразу же, как только вошла в отдел канцтоваров. Простенько, конечно, но, зная отца с его вечной нехваткой свободных страниц для заметок, должно понравиться.
В кармане куртки завибрировал телефон, нашарив гаджет, я приняла вызов.
— Привет, Роза. — Устало поприветствовала подругу я, специально назвав её по имени, чтобы сидевший со мной парень не волновался по чем зря.
— Привет, Джессика, — радостно залепетала девушка на том конце провода, — с наступающим!
— И тебя, — поздравила в ответ я.
— Куда пропала?! Почему на звонки не отвечала?! — Как всегда на эмоциях вывалила она, переживая за мою персону.
— Ну… — я нахмурилась, переваривая случившиеся за неделю события. — Это долгая история.
Том шепнул на ухо, что отлучится на пару минут. Я покачала головой, а потом блондин, потрепав меня по волосам, ушёл в неизвестном направлении.
— Не сомневаюсь! — Бодро проговорила девушка, продолжая диалог. — Ладно, потом обязательно объяснишься. Где ты вообще?
— У родителей. — Сухо ответила я, а Роза громко выдохнула в трубку.
— Ты же вернёшься? — Раздосадовано спросила она.
— Да, наверно.
— Наверно?! Что значит это твоё «наверно»?! — Раздражаясь, вымолвила она, не давая вставить мне хоть слово. — Ты опять за своё? Не шути так со мной!
— Роза, успокойся. Я приехала на каникулы к семье. — Я закатила глаза, в душе радуясь, что она сейчас находится за тысячи километров от меня и не может что-либо возразить, как правило, рукоприкладством. — Или это законом запрещено?
— Ты невыносима! — Прокричала Роза, смирившись и томно выдыхая. — Тебе привет с наилучшими пожеланиями от Лизандра и Лея, кстати.
— Взаимно, поздравь их тоже от меня. — Внутри разнеслась приятная теплота. Хоть кто-то обо мне помнит.
В трубке послышался шум, а подруга поспешила закончить телефонный разговор:
— Ой, ну, ладно. Пока. — Попрощалась девушка. — Не вздумай остаться там.
Розалия бросила трубку, не дождавшись моего ответа. И зачем звонила, спрашивается?!
Оглянувшись по сторонам, блондина я не нашла и поэтому решила отправиться на его поиски. Медленно гуляя по длинным коридорам торгового центра, мельком заглядывая в магазинчики, я обнаружила тот, в котором, возможно, найду подарок парню.
Небольшой по размерам музыкальный магазин не был обременён людьми, и я спокойно прогуливалась меж рядов с различными гитарами. Мда, такие крошки мне не по карману уж точно.
— Вам что-нибудь подсказать? — Спросил продавец-консультант с широченной улыбкой.
— Я только смотрю, — почувствовав себя глупо, я отвернулась, уже собираясь уйти, как…
— Постойте! — Парень взял меня за локоть, не давая уйти.
Я удивилась его наглости, снизошедшей на мои плечи, но всё же остановилась, бросая на него подозревающий взгляд.
— Я вас знаю, — он покраснел и опустил взгляд, — вы — Джессика, солистка…
— Вы меня с кем-то перепутали, — оборвала парня я, но почему-то осталась стоять как вкопанная в землю.
— И-извините, — заикающеся проговорил он, расстроившись и нахмурив брови.
— Бывает, — я пожала плечами, а потом в голову пришло озарение, — но, думаю, всё же вы сможете мне помочь.
Я мило улыбнулась, в душе радуясь пришедшей идее, а консультант расцвёл на глазах, почувствовав свою важность.
— Медиаторы, — вспомнила я, — мне нужны медиаторы.
— Конечно, пройдемте, — парень указал жестом следовать за ним.
Продавец подвёл меня к стеклянной витрине со всякой мелкой всячиной: струнами для гитар, различными шнурами и тому подобным. Вытащив большую коробку, парень открыл крышку, представляя моему взору россыпь разноцветных треугольников разных размеров, длин, материалов и ширин.
Не в силах выбрать хоть один из обильного разнообразия, я растерялась, пытаясь зацепиться глазами за какой-нибудь.
— Какой вам? — Подбавил огоньку парень, вгоняя меня в ещё больший ступор.
— А давайте все по одному, — я рассмеялась от ошарашенного взгляда, брошенного в мою сторону, и поспешила оправдаться, — мой друг часто их теряет.
Парень кивнул и принялся вылавливать медиаторы, отправляя их в коробку поменьше. Не долго думая, я принялась помогать, выбирая понравившиеся, любуясь разноплановостью выбора.
— Двадцать пять долларов, — набросав пятьдесят штук в коробку, уведомил продавец о сумме покупки.
Передав деньги, я приняла из рук парня чек, убирая приобретённый «подарок» в рюкзак. Дёшево и сердито. Но, думаю, что Тому понравится, ему, в принципе, все мои выборы нравятся.
— Где бы я ещё мог тебя найти? — За спиной раздался знакомый голос с долей усмешки. Вспомнишь солнце, вот и лучик.
Я взглянула на округлившиеся глаза продавца и прыснула в кулак:
— Бежим, — в шутку потянув парня за рукав куртки, предложила я, пока фанат не успел опомниться, но Том не сдвинулся с места, хмуря брови.
— Вы же… — наконец вышел из ступора парниша-консультант.
— Мы, мы. — Воодушевленно подтвердил Том, не понимая мой настрой сбежать. Он всегда любил общаться с фанатами, но, думаю, после моего ухода их количество поубавилось.
— Можно автограф? — Умоляюще сложил руки продавец, глядя на нашу парочку.
Том, мельком глянув на меня, без раздумий согласился:
— Почему нет?
Я закатила глаза, устало выдыхая, а продавец, присев, копался у кассы в поисках ручки и блокнота. Выудив искомое, он протянул всё Тому, подпрыгивая на месте от переполняемой радости.
— Твоя доброта тебя погубит, — черкая на бумажке свою незамысловатую подпись, съязвила я.
— Вы возвращаетесь на сцену? — Посмотрел на меня с жалобным тоном парниша, видимо, уже мечтая побывать на концерте ещё не воссоединившейся группы.
С опаской глянув на Тома, которому тоже был интересен мой ответ, я насупилась, продумывая возможные варианты отступления.
— Они и так на сцене, — пнув блондина в бок, проговорила я, на что тот лишь бросил на меня разочарованный взгляд.
***
Дом насквозь пропах еловым запахом. Главная «героиня» праздника разместилась в гостиной, раскинув пышные ветви, богато украшенные разноцветными стеклянными шариками и мерцающими гирляндами. Под елкой уже ждали своих хозяев подарки разных размеров и длин, обвёрнутые в красивые упаковки, обвязанные лентами. Кое-где висела сплетенная в венок омела, которая по поверью принесёт в будущем году удачу, которой мне так не хватает. Повсюду были расставлены маленькие букетики цветов, а радио было настроено на одну волну, играющую только праздничные песни. Атмосфера рождества проникала в каждый закуток не только дома, но и в душу каждого человека.
Мы с мамой трудились на кухне, нарезая салаты, приготавливая закуски и серверуя праздничный стол. В духовке томился огромный гусь, в холодильнике ждал своего часа традиционный торт в виде полена. Папа мельтешил перед глазами, намереваясь ухватить хотя бы кусочек вкусностей, но все его попытки с треском проваливались под наблюдательным взором матери.
Из коридора до наших ушей донёсся шум дверного звонка, а хозяин дома поспешил встречать прибывших гостей.
— Пунктуальны до невозможности! — Негодовала мама, нервно снимая уделанный жиром фартук, открывая вид на отменное бежевое платье с чёрными вставками по бокам.
— Мама! Ты пригласила их к семи, они и пришли в семь. — Облокотившись о кухонную тумбочку, я скрестила руки на груди, пытаясь выгородить гостей.
— Вот именно! — Проговорила шёпотом она, беспокойно крутя головой и боясь, что её услышат. — По правилам хорошего тона даже нужно немного опаздывать.
Я усмехнулась, следя за маминой повышенной суетой, а в проёме дверей появились, собственно, долгожданные гости, провожаемые за стол моим отцом. Натянув счастливую улыбку, я поприветствовала родителей Томаса, по велению мамы параллельно приглашая пировать за стол.
— Привет, — я поцеловала вошедшего последним блондина в щеку, а тот ненадолго приобнял меня.
— Ты прекрасно выглядишь, — шепнул на ухо он, а в глазах цвета морской глубины заплясал игривый огонёк.
Смутившись, я отпрянула от него, что не осталось незамеченным для всех присутствующих. Четыре пары глаз смотрели на нашу парочку с восхищением и даже одобрением. Ну, вот… влипла по самый небалуй, а Тому это даже нравится, судя по довольному выражению хитрой мордашки.
Когда все расселись по местам, я оказалась,
кто бы мог подумать, рядом с Томом. Ненадолго, правда. Сидевший во главе стола отец, травя разные байки, командовал пиршеством и параллельно «своими девочками». Налей, подай, принеси… ни минуты покоя. Я почувствовала себя домработницей, но возразить ничего не могла: стыдно перед гостями за свой эгоизм. В конце концов не часто выдаётся посидеть такой дружной компанией, а прислуживать хоть и не было в радость, но потерпеть можно.
***
Квартира казалась опустевшей, будто бы все хозяева разъехались, а для каких-нибудь воров-домушников это была бы лучшая нажива. Никто не стал покупать елку и уж тем более наряжать, никто не развесил светодиодные гирлянды, которые могли бы мерцать, освещая разноцветными зайчиками пространство, никто не приготовил праздничный ужин, который смог бы прокормить целую семью, если бы таковая собралась.
Просторная комната была помещена во мрак, плотные шторы на окнах не впускали свет с ночной улицы, а единственными осветительными приборами,
если их можно назвать таковыми, служили огонёк от тлеющей в пепельнице сигареты и синяя лампочка на усилителе, оповещающая о готовности взреветь любой мелодией, но чему, видимо, не суждено было сбыться. Вокруг царила тишина, настолько громкая, что сдавливала слух, но всё же она изредка прерывалась учащенным дыханием пса, сторожившего подле кровати своего хозяина. На полу стояла наполовину выпитая бутылка крепкого элитного алкоголя, взятая из отцовского бара, а рядом лежала так и не задействованная электрогитара.
Парень, развалившийся амебой на не заправленной постели, совсем раскис, рассматривая чёрный-чёрный потолок. В глазах всё плыло, насколько может плыть темнота. Праздник не просочился в душу, не смог заставить забыть о всех бедах и принести хоть что-то хорошее в жизнь. Да и сам парень, в принципе, всегда скептично относился к любым подобным мероприятиям, связанных с семьей. У него её по-настоящему то и никогда не было.
Юноша, ещё будучи в детском возрасте, был предоставлен сам себе, став из ребёнка сразу мужчиной, пропустив основные прелести подростковой жизни. Наверно, поэтому он всегда такой: грубый, наглый и нахальный. А как по-другому то? Как? Он бы не выжил, будь размазней или тряпкой.
«Так будет лучше» — оправдывал он себя, выгораживая перед собой же.
Парень попытался подняться, упираясь локтями в твёрдый матрас, но сразу же рухнул обратно в бессилии от выпитого спиртного. Потревоженный пёс гавкнул, а из-за резкого звука, ударившего прямо по мозгу, хозяин поморщился, призывая питомца не шуметь.
Как-то умудрившись поднять с пола гитару, парень положил её на живот, долго приноравливаясь к опьяненному состоянию. Наконец тот начал играть выученную наизусть мелодию, которую написал сам для Неё. Пальцы не слушались подаваемых сигналов, не попадая в ноты, но он проворно пробовал дальше и дальше. Это бы проворство да в другое русло.
Прикрывать веки он боялся, потому что каждый раз всплывали всё новые образы изумрудных глаз, почему-то не покидавших его сознание. То они злятся, то по-детски улыбаются, то наигранно смеются, то искренне плачут.
Её слезы. При одном их виде его бросало в леденящий душу холод. Если бы он мог сделать так, чтобы больше ни одна горькая слезинка не скатилась с щеки, окропленной веснушками. Если бы он мог… если бы.
Почему, как только всё начало налаживаться, бывшая появилась так не вовремя? В закромах сознания, безусловно, осталась какая-то привязанность к ней, но… ведь больше ничего. А парень оборвал и эту последнюю связь с девушкой в тот же злополучный вечер, хоть и от шока отошёл не сразу.
А
она? Она просто уехала с другим. Он смотрел им вслед, как высокий блондин уводил
его любимую, и ничего не мог поделать. Лишь смотрел. Лишь терпел.
Странное стечение обстоятельств или так неудачно шутит судьба? Второй раз на его памяти уводит любимую девушку гребанный блондин! Может, это карма? Может, он в прошлой жизни провинился и теперь в этой отдувается за свои грехи по полной? Если это так, то хватит с него мучений. Каждый имеет право на второй шанс.
***
Когда все животы были набиты до отвала, а от вида шампанского уже подташнивало, застолье переместилось в просторную гостиную. Ощущение уюта не покидало дом: дубовые дрова в камине мягко потрескивали, выбрасывая красные искры, плывущие, точно, светлячки, пушистая ель красовалась в углу комнаты, переливаясь всеми цветами радуги, а центральной фигурой, естественно, являлся роскошный рояль, который остался в моей памяти ещё с детства.
К старому инструменту каждый член моей семьи относился с особым трепетом, хоть родители не обладали музыкальным талантом, они всё же уважали наше с братом увлечение, ухаживая за роялем должным образом: смахивая чуть ли не каждую пылинку и поддерживая оптимальную влажность воздуха, чтобы уязвимая древесина не испортилась. Также отец нанимал раз в полгода мастера, чтобы тот настроил инструмент, поддерживая тем самым идеальное звучание.
— Ну, детишки, порадуйте нас музыкой, — поднимая крышку рояля, попросил отец.
Мы переглянулись с Томом, понимая друг друга лишь с одного взгляда. Он уселся за длинную табуретку и положил руки на клавиши. Я кивнула, подавая знак, что готова, и парень начал играть знакомую всем рождественскую мелодию. Выдержав вступление, я начала петь. Слушатели восхищённо перешептывались, а потом и вовсе подключились подпевать.
Веселье било ключом: разгоряченные праздничной атмосферой
и толикой алкоголя семьи горланили во все глотки рождественские песни, забывая обо всех и вся, а когда часы стали показывать далеко за полночь, пришло время распаковки подарков.
Мне было несоизмеримо стыдно, что не успела продумать качественные сюрпризы, отложив всё на последний день. Однако, всё прошло как нельзя лучше.
Вот, отец разворачивает завёрнутый в два слоя пестрой бумаги кожаный блокнот, благодарно целуя меня в щеку, а вечно строгие глаза разбавляются искренней благодарностью. Вот, мать находит под красавицей-елкой маленькую коробочку с повязанным красным бантом и несётся ко мне, чтобы заключить в объятья. Ей адресован простой подарок — духи, которые она себе позволить не могла. «Непрезентабельно» — говорил ей отец, когда видел ценник с непотребно маленькой цифрой. А для мамы это был запах детства, молодости, а также самые первые духи, вылитые целым флаконом на себя ещё в подростковом возрасте. И вот, наконец, Томас открывает маленький чёрный коробок, внутри которого сверкают как золотые сокровища новые медиаторы, и устремляет на меня взгляд округлившихся глаз.
— Годовой запас, — съязвила я, кладя руку ему на плечо, пока тот рассматривал содержимое.
— Годовой? — С усмешкой заметил он. — Скорее, на месяц.
Я разочарованно вздохнула, смирясь с не угаданным подарком, а блондин, заметив мой томный вздох, притянул меня к себе.
— А мой откроешь? — Прошептал он и отпрянул, протягивая вытащенную из кармана маленькую бархатную коробочку.
«Господи, только не кольцо» — пронеслось в моей голове, пока я перенимала дрожащими руками его подарок.
Открыв коробочку, я расслаблено выдохнула, увидев серебряную подвеску в виде Эйфелевой башни для браслета, который я редко снимаю.
— Тебе не нравится? — Разочарованно спросил Том, взъерошив пшеничные волосы.
— Нет, что ты, — я обняла его, притягивая к себе за шею, — это очень символично. — Улыбнувшись, я отстранилась, протягивая ему бархат. — Поможешь?
Парень кивнул, вытаскивая подвеску и бережно подцепляя её к браслету на моей руке. Я потрясла обновлённой побрякушкой, которая позвякивала приглушённым железным грохотом.
— Ну, что, детишки, — мы вздрогнули, в момент багровея щеками, когда к нам с широкой улыбкой подошла мама, хлопая обоих по плечам, — успели обменяться подарками?
— Да, мам… — ответила я без особого энтузиазма, — в процессе.
Поняв, что вторглась не в тот разговор, женщина поспешила смыться, пока повисшая в воздухе неловкость не рухнула тяжелой гирей на наши головы.
Дальнейшее время две порядком сплоченные семьи провели в бесконечных танцах и нескончаемых песнопениях. Когда шампанское перестало литься рекой и задорная музыка больше не радовала слух, а за окнами начало светать, все разбрелись по комнатам, даже гости согласились переночевать в нашем просторном доме.
Поднявшись по лестнице на второй этаж и зайдя в свою комнату, я плюхнулась на кровать в полной усталости, чувствуя, как в тело проникает изнеможение. Моё внимание пало на прикроватную тумбочку, а, точнее, на лежавший на ней телефон. Вспомнив, что так и не до конца поздравила всех своих друзей, я решила всё-таки написать хотя бы сообщение. Но уж лучше поздно, чем никогда.
На экране гаджета высветились несколько уведомлений из приложений и парочка смсок: от Алекси, Армина, снова от Розы и даже Лизандра, и…
Не поверив своим глазам, я на всякий случай проморгалась, но повисшее грозовой тучей сообщение на экране никуда не исчезло.
«Счастливого Рождества, Джессика.» — Гласило оно, ненагроможденное излишними пафосными словами, которыми пестрили предыдущие поздравления.
— Да, как он посмел?! — Выкрикнула в сердцах я, совсем забыв о том, что могу разбудить весь дом, однако, не переставая улыбаться как полоумная дурочка.
