Завтра будет лучше

      Как только я продрала глаза, сразу же разболелась голова дикой болью, что казалось, она вот-вот разорвётся на мелкие части. Я поёжилась, переворачиваясь на другой бок, но, нащупав ногой посторонний предмет на своей кровати, вскрикнула от неожиданности.       — Что ты тут делаешь?! — Натянув на себя одеяло до самой головы, снедовольничала я, краем глаза заметив золотую макушку.       — И тебе доброе утро… — обиделся парень.       — Выметайся! — Полуосипшим голосом крикнула я, выглядывая из-под одеяла.       — Вот как? — Почувствовав, как Том прилёг рядом со мной, накрывая моё тело рукой, я покраснела до самых ушей. — Прогоняешь?       — Ты такой наблюдательный! — Хоть и голос смягчился от нежных прикосновений парня, внутри всё как-то странно заныло, но я предпочла бы списать это на выпитый вчера алкоголь. — А сколько времени?       — Около четырех.       — Четыре?! — Я подскочила с кровати под заливистый смех Тома, убегая в собственную ванную, предназначенную лично для меня.       Глянув в зеркало, я осознала, что вчера сняла платье, но не надела пижаму, и поэтому стояла сейчас лишь в нижнем белье. Ладно, хоть оно приличное — чёрное кружевное. От мысли, что лежала минуту назад в нижнем белье рядом с парнем на одной кровати, мое лицо сравнялось с ярко-красным цветом волос.       Охладившись ледяной водой и почистив зубы мятной пастой, нашла в корзине для грязного белья достаточно «свежую» футболку, которая скрыла мой полуголый вид, а потом вышла в комнату. Всё ещё лежавший на моей кровати Томас, улыбнувшись, обвёл меня оценивающим взглядом.       — Почему ты всё ещё здесь? — Поставив руки в боки, недовольно спросила я.       — Ах, да, — парень посерьёзнел, садясь на кровать, — не хочешь съездить к парням?       Я растерялась, понимая о ком он говорит. Парни с группы. Бывшей моей группы.       — Они будут рады видеть тебя, — продолжил уговаривать блондин.       — Я… — замявшись окончательно, я не знала, что ответить.       Безусловно, было бы радостно их всех повидать, но… это же придётся объяснять мой неожиданный отъезд, и столь же непредвиденное возвращение.       Том поднялся и подошёл ко мне с напряженным видом, будто бы отпахал в поле полный рабочий день:       — Ты же не собираешься вернуться?       Он взял мои руки в свои, пытаясь привлечь моё внимание.       — Вообще-то, собираюсь… — Я извиняющеся подняла глаза.       — Вот, как? — Он отрешённо отпустил мои руки, отходя назад на несколько шагов. — И когда я должен был узнать об этом? — Хоть Том говорил спокойно, нотки раздражения всё же проскакивали в его голосе.       Снова переведя взгляд в пол, я промолчала.       — Ясно… — Он разочарованно выдохнул. — Я опять в твои планы не входил.       — Что? — Удивлённо вопросила я, нахмурив брови.       — Зачем всё это? Зачем тогда приехала? — Обиженно взревел он, не сдвинувшись с места. — Зачем нужно было начинать? Зачем?!       У меня снова не нашлось, что сказать. Мне казалось, что любое мое слово испортило бы всё, что только можно, поэтому я молчала, как будто проглотила язык насовсем.       — Я ведь понял тебя, дал время, — начал он гневную тираду, — думал, ты наиграешься и вернёшься. А ты… ты…       Выругавшись себе под нос, Том зажмурил глаза и стал то напрягать, то расслаблять кулаки, часто дыша, видимо, пытаясь не сорваться на крик:       — Если ты надумаешь уехать, я больше не поеду за тобой. — Бросив напоследок полный презрения взгляд, он ушёл, громко хлопнув дверью.       Упав на кровать, я закрыла глаза, до конца не понимая произошедшего. Не думал же он, что я останусь?! Мы не заключали никаких договоров или сделок, не говорили даже об этом! Просто, я считала, что всё это и так ясно. Что слетаю на каникулы к родителям, встречу Рождество в кругу семьи и всё… Почему я должна нести ещё какие-то обязательства?! Мы ведь с ним даже толком не встречаемся! Он не предлагал, я не соглашалась… Да и целовались то «по-настоящему» всего раз, и то: по моей инициативе, когда… я хотела позлить Кастиэля?       Мутно помня о сообщении, я потянулась к телефону, оставленному под подушкой, чтобы проверить, что мне всё это не приснилось. И, действительно, не приснилось. Поздравление от бунтаря пришло ровно в ноль-ноль часов, когда наступило Рождество.       Зачем, ну, зачем он это сделал?! Я ведь почти отошла от всего того, что было между нами. От его острых колкостей и ярких комментариев, от его издёвок и подколов, направленных в мою строну, его десять слов на мои два… От его рук, в темноте крепко прижимающих меня к своему разгоряченному телу и манящих губ, которые, возможно, сейчас целуют другую.       Или не отошла?       Три слова, наверняка ради развлечения присланные ночью, перевернули снова мою жизнь верх дном, как будто это были не слова поздравления, а слова: «Я тебя люблю».       Перед глазами завертелись размытые образы той на вид легко доступной шатенки, которая висла на шее красноволосого бунтаря, как подзаборная пигалица. И как этот лжец сейчас её целует, говоря всё то же самое, что и мне.       От этих всех умозаключений у меня снова закружилась голова. Я ещё раз пробежалась глазами по тексту, заранее ущипнув себя, ссылаясь на сон. Но как бы мне не хотелось оказаться в стране сновидений, к великому сожалению, это происходило наяву.       Успокоив вырывающееся из груди сердце, я поднялась с постели, надела домашние шорты и спустилась вниз. Не доходя до кухни, я поняла, что мои родители пили кофе, потому как терпкий запах доносился ещё с лестницы.       — О, наша соня пожаловала, — задорно поприветствовал отец, разводя руки, чтобы меня обнять.       Я юркнула в объятья, окутанные родительской теплотой, а, отстранившись, осмотрелась:       — А где ваши гости? — Спросила я, не заметив остальных.       — Наши? — Усмехнулась мама, подмигивая.       — Эй! — Увидев подаваемые сигналы, насупился отец. — Чего вы переглядываетесь?       — Кажется, у мамы нервные тики, — съязвила я, наливая себе зелёный чай. В этом доме чёрного не бывает из-за папиной аллергии, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть.       — Почему Том так быстро ретировался? — С интересом спросила мама, не отводя от меня глаз и пригубливая кофе.       — Я как раз хотела с вами об этом поговорить, — поставив чашку на стол, я отодвинула стул и присела рядом с родителями, немного замявшись и не зная с чего лучше начать разговор, — я уезжаю.       Отец закашлялся, а мать стала нервно постукивать причудливо наманекюренными ногтями по столешнице. Ну, да, неловко получилось и, может, даже иронично.       — Уже? — Прочистив горло, удивлённо воспросил отец. — Ты же толком не погостила у нас даже.       — Скоро начнётся учеба и…       — С каких пор тебя волнует учеба? — Скептично поинтересовалась мама, перебив мои оправдывания.       Потупив взгляд, я сделала глоток зеленого чая, прокрукручивая возможные варианты, которые придутся по вкусу родителям, да так, что не будет прочих возражений:       — У меня появились друзья там, — начала я издалека, — да и снова школу менять не особо хочется, предпоследний год всё-таки.       — Твой директор из прошлой школы всегда рад взять тебя обратно, — напомнила мама, пересказывая слова предыдущего директора, когда мы забирали документы.       — Да, но…       — Если дочка хочет, разве мы можем отказать? — Обратился к матери отец, смерив её строгим взглядом, а потом посмотрел на меня, в разы смягчившись. — Поезжай, если тебе там комфортнее.       Таков мой отец. В единственной дочери души не чает, позволяя ей всё, что захочет. И как я могла только помыслить, что он меня ненавидит? Но тогда скорбь и вина застелила глаза слепой пеленой, а отчаяние изводило сознание, и светло думать я особо не могла. Но сейчас я стала понимать, что осталась для них единственным ребёнком, родной кровинушкой, и они сделают всё, что в их силах, лишь бы мне жилось хорошо.       Изрядно понудив, мама вскоре сдалась под настойчивым напором отца и всё-таки отпустила обратно, взяв с меня обещание, что на этот раз они проводят свою дочь до аэропорта. Грех было отказываться от такого предложения, поэтому я согласилась и, прогостив ещё пару дней, вернулась в маленький городок, расположенный у самого побережья моря.       Я звонила несколько раз Тому перед отъездом, но тот, не знаю ли намеренно, не брал трубку, а прийти к нему — мне не хватило духу. Стыдно было смотреть в его глаза, руша всё то, что мы пытались выстроить заново, складывая кирпичик за кирпичиком трухлявой стены наших отношений, да и что сказать ему я тоже не знала, даже по телефону.       Собственно, улетала я, как и в прошлый раз налегке, с одним рюкзаком, и поэтому мне не пришлось тащить огромный чемодан на пятый этаж. Однако, поднявшись, я чувствовала себя вымотанной, как если бы тащила сто таких чемоданов. Задержавшись взглядом на табличке квартиры с номером «тринадцать», я принялась искать ключи, чтобы открыть собственную дверь.       Мне было безумно страшно, что та дверь за спиной откроется и оттуда выйдет грубый хозяин со своим питомцем на прогулку, например. Но этого не случилось ни сейчас, ни на следующий день и даже через два. Будто бы в злополучной квартире «тринадцать» все вымерли, а коварный дьявол затащил их в свою обитель.       Оставшиеся дни каникул проходили наиболее скучно: я ничего не делала от слова «совсем». Лежала на диване в полукухне-полугостиной, бездумно пялясь в окрасившийся из-за необычной подсветки в фиолетовый цвет потолок. Когда мой живот издал звук умирающего кита, а в холодильнике повесилась мышь, пришлось выйти наконец из дома, чтобы пополнить запас продуктов хотя бы на неделю.       Ночка выдалась холодной, что достаточно редкое явление для этих краев. Закутавшись в капюшон, я всё же бодро побрела к магазину, параллельно пытаясь не превратиться в сосульку. Зайдя в тёплый магазин, где повсюду были распиханы обогреватели, я потёрла замёрзшие ладони друг о друга, согревая их, чтобы взятая железная корзинка не примёрзла, как, например, язык, прислонённый к качелям. Конечно, я приувеличиваю, но лишняя осторожность не помешает.       Убивая время, бродя меж рядов, я зачем-то читала состав всех товаров, что попадались мне в руки. Бесцельно надеясь на чудо или хотя бы на то, что Кастиэль в этот же момент, что и я, придёт за сигаретами, я пробралась к пустующей кассе. Продавец медленно и с недовольством пробивала товар, возможно, потому что её заставили работать в ночную смену или в те же праздники. Не хотелось быть на её месте, хоть и я бы не смогла ненавидеть весь мир за «красивые» глаза.       — Джессика? — Удивлённо произнес за спиной моё имя приятный баритон.       Внутри всё сжалось, но я всё же обернулась на голос.       — Привет. — Улыбнулась я парню, искренне радуясь, что встретила знакомого.       Лизандр улыбнулся в ответ, подходя ко мне и заключая в объятья. Я удивилась, ведь для этого джентльмена несвойственны подобного рода проявления чувств, но отталкивать его не стала.       — Я рад тебя видеть, — отстраняясь, покраснел он, возможно, оправдывая свои действия этими словами.       — Взаимно, — в изумрудно-янтарных глазах зажегся одобрительный огонёк, а я, вспомнив, что стою у кассы, продолжила складывать свои покупки в пакет, — как твои дела?       — Хорошо, — ответил он, нахмурившись и снова уходя в раздумья, как всегда это делает.       Не думаю, что можно было ожидать от него большего. Лизнадр не тот человек, который станет делиться с кем-то своими проблемами, а я не стану расспрашивать, как делал когда-то для меня поэт, чему я несказанно ему за это благодарна.       Отдав деньги за покупки кассиру, я хотела взять свои пакеты, но была остановлена рукой и смиряющим взглядом, говорящим всё за себя: сегодня мне не придётся напрягаться.       Лизандр, оплатив свои товары, состоящие, в основном, из полезных съестных продуктов, подхватил все пакеты и пошагал к выходу.       — Тебе не обязательно мне помогать, — еле поспевая за быстрым шагом парня, предупредила я.       — Я всё равно иду к Кастиэлю, — уведомил поэт о своём визите к другу, — мне не в тягость.       От произнесённого имени внутри все органы как будто кто-то сжал с силой в большой кулак. Так, значит, бунтарь здесь и никуда не девался? И судя по купленным Лизандром запасам еды, он не выходит из дома. Стоп, стоп, стоп… я и думать не хочу «почему».       — Как твои каникулы? — Начал первым разговор сереброволосый, а я начала сомневаться Лизандр это ли вообще или инопланетянин, прилетевший на Землю с важной миссией: узнать побольше обо мне, чтобы потом украсть и провести безумные опыты.       — Хорошо, — после недолгой паузы раздумий ответила я, — съездила к родителям, погостила и вернулась обратно, как видишь. А твои?       — Тоже провёл Рождество с семьёй, — мы переглянулись, улыбаясь друг другу, будто бы найдя что-то давно потерянное общее между нами.       Оставшееся время до дома, мы шли молча, витая в каждый в своих мыслях. Рядом с Лизандром царит какая-то непонятно странная атмосфера, что просто хочется подумать о бытие да о проблемах насущных. Не уверена, знает ли он про наши отношения с его другом, но встретиться с бунтарём сегодня мне категорично не хотелось.       Поднявшись на пятый этаж, я остановилась у своей двери, заглядывая в удивительные глаза поэта:       — Спасибо, что помог, — поблагодарила я, — думаю, дальше сама справлюсь.       Парень не спешил отдавать пакеты, долго думая над ответом, грустно смотря на противоположную дверь:       — Ты не хочешь с ним поздороваться? — Наконец вымолвил он, ставя пакеты на пол передо мной.       Я отвернулась и судорожно стала копаться в рюкзаке в поисках ключей. Мои нервные телодвижения проходили под неотрывным наблюдением со стороны Лизандра.       — Ты же видишь, что не хочет. — От резкости холода раздавшегося за спиной голоса, найденные ключи выпали из рук, ударяясь о кафель с громким звоном, разнесенным эхом вплоть до первого этажа.       Если бы можно было отсчитать время, которое прошло перед тем, как я повернулась, я бы предположила, что прошла вечность, но на деле это было всего несколько секунд.       Облокотившись о дверной косяк, Кастиэль пристально наблюдал за мной. Уставший взгляд тяжестью скользил по моему телу, изучая каждый сантиметр, да и об его обладателе нельзя было сказать, что он выглядел «свежо». Большие синяки под глазами и неистовую бледность лица не скрывала даже полутьма, царившая на лестничной клетке — лампочка перегорела, а свет слабо доносился до нашей троицы только с нижних этажей. Алые волосы чуть подросли, открывая вид на непрокрашенные корни, и налезали на окутанные сталью глаза, а я наконец узнала его оригинальный цвет волос — угольно-чёрный.       — Здравствуй, — опомнившись, проговорила я, подбирая с пола ключи.       Почувствовав себя явно лишним в сложившемся разговоре, Лизандр скрылся в глубине квартиры, пододвинув друга и специально закрыв за собой входную дверь. В воздухе повисли неловкость и недосказанность.       Поняв, что Кастиэль не собирается говорить первым, а у меня на развернувшуюся под носом мелодраму попросту нет сил, я стала копаться в дверном замке, проклиная трясущиеся руки за то, что подводят в самый не подходящий момент.       — Где же твой дружок? — С презрением спросил парень хриплым голосом, будто бы сорвал его бесконечным криком, например, как бывает у исполнителей после концерта.       — Он не мой «дружок», — с не менее напыщенным презрением ответила я, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство, пока копалась с ключами.       — Ах, прости, — разозлился он, с отвращением растягивая последнее слово, — парень.       Я набралась смелости обернуться. Скрестив руки на груди, Кастиэль нервно притоптывал ногой, ожидая моей реакции. Его брови нахмурились, а ноздри раздувались от нахлынувшей ярости.       — Ты сейчас нарываешься на грубость, — я покачала головой, кожей чувствуя пламенное напряжение, повисшее в воздухе. Мне не хотелось быть грубой. Не хотелось уподобляться ему.       Он цокнул языком и закатил глаза, перестав барабанить ногой по полу, и намерился уйти, невежливо бросая меня на такой неловкой ноте одну.       — Я тебя не понимаю, — раздосадованно проговорила я, когда он уже открыл дверь своей квартиры, — то поздравляешь с праздничком, то… — я замолчала, подбирая слова.       — Веду себя как придурок? — Задержавшись на пороге, дополнил ответ за меня он, а я наконец справилась с собственной дверью.       — Да! Именно так! — На эмоциях выпалила я, хватая пакеты и скрываясь в квартире.       Так я всегда делаю, да? Бегу от проблем, которые сама же создаю.       Сползя по стенке, я уселась прямо на пол, обхватив голову руками и нервно раскачиваясь из стороны в сторону. Что ж, я снова повелась у него на поводу. Снова он причинил боль и довёл до слез.       Грустная картина опять повторилась. И когда я стану хоть на чуточку умнее?