После присоединения к отряду Кобры идти стало еще тяжелее. Во-первых, она не была ранена и явно не собиралась тормозить из-за детей. Во-вторых, Тарак, который и раньше умело скрывал свою слабость, в присутствии женщины-оркши охотнее умер бы на ногах, чем преждевременно устроил привал. В итоге убийца мчалась где-то впереди, Тарак упорно пер следом за ней, а Анебриэль, поддерживая обессиленных девочек, плелась в хвосте, устало кивая в ответ на сердитые окрики орка. Ей оставалось надеяться лишь на то, что вождь наконец вырубится, однако тот сегодня был упорен как никогда. Измученных пленниц неожиданно спасла весенняя погода — небо, которое с утра было ясным, затянулось грозовыми тучами.
Стоило вдали раздаться раскатам грома, как орк и эльфийка остановились и испуганно посмотрели друг на друга. Орк опасался того, насколько опаснее станет фея воды, когда вода будет буквально летать в воздухе вокруг нее, однако раскрывать истинную природу своей пленницы при оркше из другого племени, особенно — при убийце из Империи, — вождь не хотел. Анебриэль же, на самом деле, испугалась грозы еще сильнее — ее страх перед молниями граничил с фобией.
— Тар хат дат? (
ороч. «Вы идете?») - спросила Кобра, увидев, что все остановились и смотрят друг на друга.
— Если не успевать доходить до дождь, находить укрытие, - ответил Тарак.
Девушка кивнула. Убийцы Братства обычно путешествовали налегке и не делали остановок во время дождей и снегопадов, но другие отряды орков берегли провизию и добычу, и потому предложение вождя не выглядело странным.
— Тсат, - предложила Кобра, указывая на небольшое отверстие в скалах. - Мар шисат-слухат. (
ороч. «Здесь... Я проверю.»)
Добежав до предполагаемого укрытия, убийца почти сразу же вернулась назад.
— Риктар хуш, - сообщила она. Тарак взялся было за лук, но девушка сразу же добавила. - Нахуш. (
ороч. «Логово леопарда*... Пустое.»)
Наяда тихо ожидала, пока орки договорят, и на этот раз ее терпение было вознаграждено.
— Там леопард-пещера, - сообщил Тарак, поворачиваясь к эльфийке. - Зверь нет дома.
Анебриэль кивнула — слова орка означали, что привал не будет безопасным, но в них был и второй смысл. Вождь напоминал своей пленнице, что драться между собой, находясь под угрозой нападения извне — не лучшая идея.
В итоге отряд расположился в логове леопарда. При всем желании Тарак не смог бы здесь держать наяду на прицеле — пещера была слишком узкой и сидеть в ней можно только рядком, а лежать — только вповалку. Дети, едва оказавшись внутри, упали на пол и заснули было, однако Кобра пинками подняла их на ноги.
— Сначала соберите хворост! - приказала она. - И поспешите, пока не начался дождь!
Испуганные девочки поспешили подчинится.
— Риктар рсак кат (
ороч. «Где-то там бродит леопард»), - напомнил оркше Тарак.
— Кут. Мар хатнажан (
ороч. «Верно... Я прослежу.»), - согласилась та и покинула пещеру следом за детьми.
Оставшись наедине с орком, Анебриэль жалобно замычала. Вождь усмехнулся и великодушно освободил ее от кляпа.
— А это нормально? - первым делом спросила наяда. - Девочки...
— Женщины-орк всегда отвечать за рабы, - пожал плечами Тарак. - Мелкие привыкать.
— Я не об этом... Она ведь из другого племени.
— Вряд ли раг-паран есть смысл воровать две мелкие — мало добыча, много позор. Ты — другое дело, - усмехнулся орк.
— Думаете, она захочет меня украсть? - Анебриэль не видела в такой возможности повода для смеха.
— Если узнавать ты — тогда точно. Притворяйся обычный эльф — тихий и смирный.
— Я не думаю, что обычная эльфийка стала бы вести себя смирно с орками, - возразила наяда.
— Верно, - согласился Тарак. - Женщины-эльф часто кричать и задирать нос. Но ты лучше не делать так. Женщины-орк иногда жестокий, когда ревновать к эльф. Стараться бить они так сильно, чтобы эльф не быть больше красивый. Орк не встревать в бабы скандал.
— Если она начнет меня избивать, я боюсь, что не сдержусь, - предупредила наяда.
— Ты не говорить с она. Если говорить один слово, я вставлять ты кляп, - в свою очередь предупредил орк.
— Поняла... А мои руки — можно их развязать? Я не буду колдовать, обещаю.
— Если развязать ты, раг-паран заставлять ты разводить костер и готовить. Точно терпеть без драка?
— Зачем вы вообще согласились идти вместе с ней... - вздохнула эльфийка. - Мало того, что она бегает, как угорелая, так еще и командует вашими пленницами, хотя она и из другого племени...
— Орк никогда трогать рабы другой орк. Гарат-хатна (
ороч. «Незамужняя») женщина — другой дело. Она готовить еда, стирать одежда и отвечать за рабы, чтобы показать свой... не знать слово... что она нужный для дом.
— Хозяйственность? - подсказала наяда.
— Да, хозяйсвой... вот это. Орк всегда легко добыть красивый рабыня — но жена он выбирать который хозяйсвойный.
— Хозяйственный, - хихикнула эльфийка. - Ну и как, по-вашему, насколько хороша эта убийца?
— Дюжина и шак лет**... Даже с один рука она должна давно быть замуж. Наверное, отец очень сильно бить.
— Не понимаю... Вы говорите, что ее отец сильно бил ее? - переспросила наяда. Тогда она еще не знала об орочьей традиции сватовства — отец невесты должен был ударить жениха кулаком и давал согласие на брак, только если тому удавалось устоять на ногах.
— Нет. Много говорить — мало понимать. Просто быть тихий и послушный, не давать Кобра повод уродовать твой красивый лицо, - с этим напутствием Тарак развязал эльфийке руки.
Ждать возвращения оркши долго не пришлось — стоило первым каплям дождя упасть на землю, как она появилась, гоня впереди себя двух нагруженных хворостом девочек. Сестры положили ношу на пол пещеры и замерли в ожидании.
— Госпожа орк, можно нам теперь отдохнуть? - несмело спросила младшая.
Анебриэль поспешила взять принесенный хворост и начать раскладывать костер, так что убийца удовлетворенно кивнула и отпустила девочек. Вопреки ожиданиям эльфийки, оркша не ограничилась простым наблюдением, и, открыв сумку с мясом, принялась жарить его.
— Варишь похлебку, - коротко бросила она наяде. Взяв в руки котел, Анебриэль вышла из пещеры, и подставила его под струи дождя — в итоге, ей удалось набрать воды, не ища ручей, но она все равно успела промокнуть до нитки.
— Раздевайся, - потребовала Кобра, когда эльфийка вернулась к костру. Поняв по ошарашенному взгляду эльфийки, что приказ непонятен, она раздраженно пояснила. - Тебе нужно высушить платье — твой господин не будет доволен, если ночью ты намочишь его одежду.
«Унат се сана'инье пухта'эт'се ниве хени илкуэн?» (
эльф. «Неужто она правда ждет, что я буду спать с ним при всех?») - подумала Анебриэль, однако еще раз оценив размеры пещеры, поняла, что лечь подальше от Тарака у нее не выйдет при всем желании — а значит слова оркши имеют смысл. Наяда устремила на орка взгляд, красноречиво говоривший «когда мы отделаемся от этой девчонки, ты за все ответишь». Вождь явно все понял и лишь усмехнулся, однако Кобра истолковала этот взгляд как попытку пожаловаться на нее вождю и сердито дернула эльфийку за ухо, поворачивая лицом к себе.
— Давай-давай, - потребовала она. - Хочу посмотреть, правда ли твои сиськи такие большие, как сказал вождь.
Анебриэль закатила глаза и стащила платье через голову. Пожалуй, за последние лет триста это был первый раз, когда наяда поблагодарила природу за свои пышные формы — теперь она смогла взглянуть на Кобру с чувством мстительного превосходства.
— Кут, хат ки... (
ороч. «Да уж, немаленькие...») - вздохнула убийца.
Наяда, еле удержавшись от того, чтобы показать Кобре язык, повесила платье на выступ стены и повернулась к костру. Из еды у них было с собой лишь мясо утренних кабанов, и теперь эльфийке и оркше оставалось лишь приготовить его различными способами, чтобы было поразнообразнее — более того, Анебриэль была уверена, что в ближайшие три дня им придется питаться исключительно этим мясом, и уже начала перебирать в уме все возможные рецепты походной кухни, которых, увы, знала не много.
— Почему ты не подумала об ужине заранее и не собрала до дождя травы, чтобы сделать похлебку вкуснее? - вдруг поинтересовалась оркша.
— Я... - Анебриэль почувствовала себя неловко. В последние дни она просто готовила то, что приказывал орк, из еды, которую он давал — а о травах, улучшающих вкус похлебки, младшему вождю, разумеется, знать было неоткуда. - Я не могла — мои руки все время были связаны, - наконец вывернулась она.
— Ладно, я одолжу тебе, - милостиво сообщила Кобра, извлекая из своей крохотной походной сумки пучок трав. - Утром соберешь мне.
Конечно, хитрая оркша просто хотела обменять свои травы на более свежие, не ударив пальцем о палец, но наяда все равно почувствовала себя обязанной.
— Спасибо... - сказала она, принимая предложенные травы. - У орков есть такое слово?
— Нет, - ответила убийца. - Оно не нужно — если еда будет невкусной, вождь отлупит меня за всех, а я должна буду разделить эти побои между вами тремя — я больше всех заинтересована в том, чтобы работа была сделана хорошо.
— Не будет он вас лупить... - тихо сказала наяда, убедившись, что Тарак слишком далеко, чтобы услышать. - Меня он никогда еще не бил, - это было не совсем верно, однако фея понимала, что Кобра говорила о побоях совсем не той тяжести, что те тумаки, которыми иногда награждал ее Тарак.
— Похоже, ты и правда ему понравилась... - усмехнулась оркша. - Не завидую его старшей жене...
Об этом Анебриэль раньше не думала — Тарака, как младшего вождя, наверняка должен был ждать дома целый гарем. Даже Кобра, казалось, была готова избить эльфийку уже за то, что у той была пышная грудь, так как должны были повести себя оркши, у которых действительно было право ревновать Тарака к ней? Скажет ли им вождь, что его пленница — лишь инструмент для становления вождем? И даже если скажет, поверят ли они в это? Анебриэль мысленно возблагодарила природу, давшую наядам тело, неуязвимое к физическому урону.
Когда еда была готова, фея поняла, почему Кобра предполагала, что бить будут именно ее — отстранив от костра эльфийку, она налила в тарелку похлебки, положила рядом кусок жаренного мяса и преподнесла все это орку. Наяда внимательно наблюдала за ними, решив, что нужно поскорее изучить все странные орочьи традиции. Эльфийка уже получила ответ на вопрос, занимавший ее последние несколько дней — почему ни один орк до сих пор не был отравлен одной из своих рабынь. Кобра несколько раз пробовала еду во время готовки, а теперь сама наложила похлебку из котла.
«Теркен — орко аньяровессэ — эрья онна эт йа сэ ке туву апса» (эльф. «Должно быть старшая жена орка — единственная, из чьих рук он примет еду»</i>), - решила наяда, поймав себя на мысли, что дикое слово «аньяровессэ» звучит почти красиво.
Тарак попробовал мясо и отхлебнул немного супа, а затем произнес:
— Тар барат, Кобра. (ороч. «Хорошая работа, Кобра.»</i>)
«Ма ай ла «барат», син сэ палпа'сэ - подумала эльфийка. - Хравани лэ...» (эльф. «А если не «барат», тогда сразу бить что ли? Что за дикий народ...»</i>)
Убийца ответила на похвалу вождя улыбкой столь лучезарной, что фея поразилась, увидев ее на лице орка.
«Ай сэ энтавэ манэ ан илья хану, манан сэ йандо унвессе?» (эльф. «Если она так же мила со всеми мужчинами, почему она до сих пор не замужем?»</i>)
Похоже, наяда не единственная задалась этим вопросом. Видя, что все уставились на нее, Кобра вздохнула.
— Сестра сказала, что собирается выдать меня замуж — вот я и тренируюсь. Скорее всего это будет вождь какого-нибудь мелкого племени, которому придется сделать меня старшей женой, чтобы показать, как он ценит дружбу Империи. Даже не знаю, кого мне больше жаль — себя или его.
— Ты надо было охмурить какой-нибудь хороший орк раньше — тогда никто не заставлять бы ты, - произнес Тарак. Анебриэль подозревала, что он специально сказал эту фразу на понятом ей языке, потому что она была адресована и ей тоже. Орк относился к старым девам с явным неодобрением.
— Тогда пришлось бы перестать быть убийцей... Я хотела стать воительницей, как Белая Змея Шиссат — моя прапрабабушка.
— Но Шиссат быть жена Рагар Рунжон, - напомнил вождь.
— Да, но он не запрещал ей сражаться и ходить в походы вместе с ним! Если бы только у меня было немного дара духов, мне бы тоже разрешили, но у меня нет — а это значит сидеть дома и мыть сковородки!
— Ты плохо думать о мужчины, - усмехнулся Тарак. - Никто, кто видеть ты в битва, не тратить твой сила на грязный посуда.
— Это ты сейчас так говоришь, а для вождя важна репутация, - возразила Кобра. - Император Рагар творил, что хотел, но если вождь помельче нарушит традиции, чтобы разрешить своей жене быть воином, про него пойдут нехорошие разговоры... И что самое обидное — сестра нашла себе кого-то, кто не против, чтобы она ходила на задания и бывала дома раз в год, но не признается, кого!
— Анаконда сильный, может у ее муж просто нет выбор... - предположил вождь.
— Вот видишь, ты уже говоришь так! Потому-то вожди и не пускают своих жен воевать!
— Аха! Вождь просто не женится на Анаконда — она же убивать все младший жены. Это значит — один жена навсегда.
— Ага, готова поспорить, она-то сковородки не моет... - согласилась оркша.
— Ты сильно ненавидеть этот сковородки... Может быть у твой муж быть много младший жена и ты спихивать весь домашний работа на они?
— Не получится... - вздохнула Кобра. - Старшая жена должна оправдывать свое звание и быть самой... полезной для дома...
— Хозяйственной, - поправил орк. Анебриэль за спиной у оркши захихикала в кулак.
— Да, хозяйственной... Вот скажи честно — если бы я стала твоей старшей женой и спихнула бы всю работу на младших жен, что бы ты сделал?
— Ничего, - мрачно усмехнулся орк. - Нет у я никакой младший жены.
— Как так?! - воскликнула убийца. Неженатый вождь был среди орков еще большей редкостью, чем незамужняя девушка.
— Много говорить — мало понимать... - отозвался вождь. Наяда уже поняла, что эта фраза у орков значит «длинная и неинтересная история». - Нет жена — только война.
Оркша и эльфийка взглянули на Тарака по-новому. Анебриэль была рада, что ей не придется отбиваться от толпы беспочвенно ревнующих женщин, а Кобра, похоже, почувствовала родственную душу.
— Ну ничего, - хмыкнула она. - Теперь у тебя есть эта эльфийка... как ты ее называешь, кстати?
— Я Анебриэль! - поспешила сообщить фея, прежде, чем орк назовет ее «бульончиком» или каким-нибудь новым прозвищем.
— Невозможно произнести, как и все эльфийское... Это значит что-то вроде «вперед к звездам»?
— Вы говорите по-эльфийски? - удивилась наяда.
— Не говорю, только понимаю. Для работы надо.
— На самом деле «Анебриэль» означает «Дар упавшей звезды»...
— «Вперед к звезды» нравится больше, - вдруг сказал Тарак. - Звать ты «Дату»***.
— Духи великие, господин разбойник, хватит давать мне имена! - возмутилась эльфийка.
— Она зовет тебя «господин разбойник»? - хихикнула Кобра.
Тарак и Анебриэль повернулись к оркше с одинаково сердитыми лицами.
— Ладно-ладно, не буду вам мешать, - расхохоталась та. - Дальний угол — ваш, а небратые**** лягут у входа.
Она сгребла в охапку внимательно прислушивавшихся к разговору сестер и растянулась на полу, подложив одну из девочек под голову вместо подушки.
— Синавэ сэ апалумэ йухта'хинирья? (эльф. «Интересно, со своими детьми она будет так же обращаться?»</i>) - подумала эльфийка.
— Сюда, женщина, - услышала она за спиной голос орка. Дальний угол, о котором говорила Кобра, был не таким уж дальним — если бы эльфийка легла спать за его пределами, то не смогла бы выпрямится, не задев ногами лежащих у входа.
— Мы и... - начала наяда. Она хотела спросить, правда ли они собираются спать друг на друге, но Тарак зажал ей рот рукой. Пещера была слишком невелика, чтобы острый слух оркши-убийцы не уловил слов, пусть даже произнесенных шепотом. Эльфийке следовало изображать послушную наложницу, которой отдаться орку мешает лишь присутствие посторонних. Фея кивнула, показывая, что поняла. До этого она размышляла, стоит ли ей вновь надеть высохшее платье, но сейчас задумалась, не нужно ли ради большего правдоподобия снять с себя и все остальное. Однако орку сомнения наяды уже порядком надоели, и он, сгребя пленницу в охапку, просто уложил ее на себя. Анебриэль не могла ничего сказать, но устремила на Тарака строгий взгляд, напоминая орку, что сожительство в их сделку не входит, и если он зайдет слишком далеко, ему не жить. Вождь лишь усмехнулся и наградил эльфийку легким шлепком.
— Спать, - приказал он, явно наслаждаясь своей безнаказанностью.
Наяда сердито притихла и собиралась было записать эту вольность в уже и без того внушительный список претензий, который она собиралась предъявить орку, когда придет пора сводить счеты, как вдруг почувствовала знакомый запах орочьей крови. Распахнув куртку Тарака, она увидела у него на груди рану, полученную в сегодняшней драке. Порез был достаточно длинным, но, похоже, совершенно не угрожал жизни орка, однако заживать ему предстояло еще очень и очень долго. Беззвучно шевеля губами, эльфийка провела пальцем по краям рубца, и тот начал зарастать.
— Что ты делать? - сердито буркнул орк.
— Зализываю вашу рану, - усмехнулась эльфийка, в подтверждения своих слов лизнув грудь Тарака языком. - Сами же утром обещали, что заставите меня это делать, - она находила такое возмездие весьма приятным. Так же как и она, вождь должен был поддерживать видимость отношений хозяина и наложницы — и он не мог приказать наяде прекратить, не обнаруживая ее магические способности. В итоге ему оставалось лишь надеяться, что фея лечит его, а не отравляет неведомым ядом. Орк напрягся, лишь теперь осознавая, что у него на груди лежит возможно самое смертоносное существо на Континенте. Однако в итоге вождь отреагировал совсем не так, как ожидала эльфийка — он протянул руку и погладил наяду по макушке.
— Барат.
***
Наяда проснулась от того, что кто-то настойчиво тыкал пальцем ей в спину. Разлепив веки, она обнаружила, что лежит на груди орка. Она не знала, чем больше удивляться — тому ли, что ее руки обнимают Тарака за плечи, тому, что Дух Бездны на этот раз не устроил потоп, воспользовавшись ее отсутствием, или тому, что вождь орков спокойно храпит — она впервые видела его спящим. Той, кто разбудила эльфийку, была, разумеется Кобра.
— Вставай, - шепотом потребовала убийца. - Тебе пора идти собирать для меня травы.
— Я не могу, - отозвалась наяда. Спящий орк крепко прижимал ее к себе. - Он проснется.
— Хорошая женщина должна уметь встать, не разбудив мужчину, приготовить еду и залезть обратно в кровать прежде, чем он проснется и заметит, - наставительно прошептала оркша. - Давай... Вот так и так.
Она помогла эльфийке выбраться из объятий орка. У входа в пещеру догорал костер, так что было достаточно тепло, но высунувшись наружу, Анебриэль обнаружила что вокруг холодно и достаточно темно — но по крайней мере дождь больше не идет.
— Ночь же еще... Сколько времени? - спросила она, поспешно натягивая платье.
— По вашему эльфийскому времени пятнадцать минут пятого, - ответила Кобра, которая, убедившись, что орк крепко спит, тоже вышла из пещеры.
— Ууу... А как вы узнали? - эльфийка вдруг вспомнила, что орки не пользуются песочными часами. - Солнце же еще не взошло.
— Это просто... В Братстве есть специальная тренировка. Учеников каждый день будят в одно и тоже время — четыре часа утра, если по-вашему — в конце концов они привыкают и начинают просыпаться сами. Потом есть другая тренировка — наставник бьет ученика палкой по четыре раза каждый час. К окончанию обучения убийца способен чувствовать, когда настает время для очередного удара. Благодаря этим двум тренировкам, до тех пор пока убийца остается в сознании, он может определить время с точностью до четверти часа.
— У вас, орков, все что ли через битье делается? - проворчала фея, и лишь затем спохватилась. С утра Кобра показалась ей гораздо более приветливой, чем вчера — она с явным удовольствием отвечала на вопросы эльфийки, так что та даже забыла, что Тарак не советовал ей разговаривать с оркшей. - Простите... Это не мое дело. Я должна идти.
— Я иду с тобой, - сообщила убийца. - Вдруг ты решишь сбежать.
— Но... Мы ведь не должны оставлять их, - фея кивнула в сторону пещеры. - Вдруг леопард вернется, пока они спят?
— Если бы его можно было застать врасплох во сне, он бы никогда не стал вождем, - усмехнулась Кобра. - Владыка Зорлан учил — «орк умирает, когда он не готов к бою». Если орк жив, значит тебе не стоит за него беспокоится — он способен постоять за себя.
— Как скажете... - пожала плечами фея.
Девушки пошли вдоль склона горы. Наяда собирала съедобные и лекарственные травы, а оркша шла следом и следили за ней. Молчать было скучно, и Анебриэль наконец решилась понарушать приказ Тарака еще немного.
— Я помню Зорлана... - сказала она. - Он был владыкой всех орков еще до Рагара. Так почему вы зовете первым императором не его?
Кобре, похоже, вопрос понравился — или, быть может, ей просто тоже было скучно молчать.
— Зорлан был владыкой — и не первым, кстати. Он был вождем племени Туд Гарыдан Саг Урх — кстати, того же самого, из которого происходит твой господин, возможно он даже его предок. Зорлан победил другие племена, заставив их платить дань и посылать воинов в его армию — это и называется владычеством. Но орки не должны были ничего его племени — только ему самому. Как только Зорлан был убит, каждое племя пошло своим путем. Империя — другое дело. Император тоже подчиняет внешние племена силой, и каждый новый император делает это заново — однако восемь имперских племен будут верны ему в любом случае, потому что они связаны договором с главным племенем Шута Хушрон. Тот, кто становится вождем этого племени сразу делается императором, и ему не нужно покорять имперские племена заново. Император умирает — Империя остается.
— Значит, каждый император владыка, но не каждый владыка — император... - произнесла наяда. - Но почему другие владыки не создадут свои Империи? Они могли бы тоже заключить...
— О, смотри! - прервала ее Кобра. - Кажется, там ты сможешь найти кое-что на завтрак для своего господина.
Эльфийка посмотрела в указанном направлении и увидела гнездо диких голубей, внутри которого оказались яйца. Анебриэль забрала их вместе с гнездом — у нее не было с собой мешка, и она не смела просить Кобру помочь ей нести что-то.
Оркша одобрительно кивнула и девушки продолжили путь.
— Орков сложно заставить заключить какой-то договор, - сказала убийца, отвечая на заданный ранее вопрос. - Они легко подчиняются силе и с трудом — словам. Основание Империи стало возможно благодаря Белой Змее — она принесла императору Рагару охху-на-жон. Договор об основании Империи был заключен по воле духов и поэтому ее существование священно.
— Я слышала, что Рагар силой заставил Шиссат стать его женой.
— Почти так и было, - подтвердила Кобра. - Шиссат была тогда шаманкой из племени Белой Змеи, и император выкрал ее, чтобы заставить дать ему охху-на-жон. Наши мужчины до сих пор вдохновляются его дерзостью, но на самом деле Шиссат, конечно, сама позволила собой завладеть, потому что ей понравились сила и отвага императора. Если бы не так — как можно было бы силой пленить духа?
«Сина ла син унат, манен сана'лэ» (эльф. «Да очень просто, на самом деле»</i>), - мысленно усмехнулась эльфийка. Теперь она гораздо лучше понимала, почему Тарак так вцепился в свою идею стать вождем с ее помощью — взяв в плен духа, он не мог не чувствовать себя вторым Рагаром.
— Вы ведь из племени Белой Змеи — Шиссат была вашей богиней еще до того, как стала женой Рагара? - спросила она у Кобры. - Я вижу, вы восхищаетесь ею так же сильно, как господин разбо... мой господин — императором.
— Она не просто моя богиня! - воскликнула убийца. - Моя прабабушка была дочерью императора Рагара и Шиссат. И все, кто сейчас в нашем племени, тоже происходят от Шиссат.
«Ханья'кен... - подумала эльфийка. - Сэ йалумэ манен инье — вендэ, йа хроа'мапа йараэала. Ананта сэ носта'норэ а оркуин'эмпайр лайта'сэ манен тулка'рья. Ма ай... инье манен сэ кэ тулка'эмпайр?» (эльф. «Понятно... Она была такой же, как я — девушкой, в теле которой поселился древний дух. Но от нее произошло целое племя и империя орков чтит ее, как свою основательницу. Интересно, а смогла бы я тоже основать империю?»</i>)
***
Когда Анебриэль и Кобра вернулись в пещеру, солнце еще только показалось на горизонте. Убийца настояла, чтобы фея вновь забралась в объятия к спящему орку. Эльфийка сама не заметила, как пригрелась и уснула. Когда она открыла глаза, Тарака уже не было. У входа в пещеру Кобра с девочками играли в какую-то детскую орочью игру.
— Ну ты даешь, - усмехнулась оркша, увидев, что наяда встала. - Из под тебя целый вождь вылез, а ты не заметила. Будешь теперь есть остывшую яичницу — сама виновата.
— Спасибо, что оставили... - отозвалась эльфийка, подходя к кострищу. Яичница на дне котла действительно уже остыла, но ее было достаточно много — орк конечно же не стал просвещать Кобру насчет того, что в пище его пленница не нуждается.
— Тетенька, а госпожа орк жульничает! - пожаловалась наяде младшая из девочек.
— Конечно... Если она проиграет маленьким девочкам, другие орки будут смеяться над ней, - эту часть орочьего менталитета Анебриэль хорошо понимала. Победа могла заслуживать похвалы или же нет, в зависимости от того, каким путем она была достигнута, но для поражения оправданий не было. При здравом рассуждении можно было заметить, что эльфы придерживаются схожих убеждений, только в менее варварской форме — уж жульничать в играх с детьми эльф точно не стал бы.
— Какая сообразительная, - хмыкнула Кобра. - Давай с нами.
— А какая игра? - спросила фея, жуя яичницу.
Игра носила языколомное название Тык-гзан-шры — что означало «камень-сабля-веревка». Нужно было складывать из пальцев разные фигурки. Камень побеждал саблю, но проигрывал веревке, а веревка проигрывала сабле. Наяда быстро поняла правила и попробовала. Ей хватило одной попытки, чтобы понять, что оркша действительно жульничает — по команде «Шры!» она не сразу показывала фигурку, а сначала смотрела что покажут остальные — скорость реакции профессиональной убийцы позволяла ей оценить ситуацию и сделать ход за доли секунды, но фее не составило труда заметить задержку — более странным было то, что о ней смог догадаться ребенок.
— Давайте-ка еще раз попробуем, - предложила фея. На этот раз она стала сжимать руку в кулак, чтобы показать камень, но стоило оркше заметить это и сделать веревку, как эльфийка быстро выставила вперед два пальца, меняя на саблю.
— Ого... - восхитилась Кобра. - Твои глаза еще быстрее моих... Но убийца из тебя не выйдет — спишь слишком крепко.
Анебриэль фыркнула и вышла из пещеры на свежий воздух. Оказавшись снаружи она сразу же увидела Тарака, который сидел на камне неподалеку от входа.
— Простите, я проспала... - извинилась эльфийка, подходя к орку. Все выглядело так, будто все уже встала и поели, и лишь она задерживала отряд.
— Дату, - поприветствовал ее вождь. - Смотреть сюда — есть подарок для ты.
— Вы правда собираетесь называть меня этим глупым именем? - с упреком посмотрела на орка наяда. В этот момент она наконец заметила, что орк сидит с ножом над тушей какого-то зверя, и поняла причину, по которой отряд не спешил выступать. - А кто это?
— Хозяин пещера, - отозвался Тарак, кивая на сушившуюся неподалеку пятнистую шкуру.
— Он все-таки вернулся... - вздохнула эльфийка. С ее точки зрения убийство непригодного в пищу зверя было бессмысленным, но даже эльфам приходилось порой убивать хищников. - Вас не нужно подлечить?
— Я целый, - ответил орк.- Это быть не дух и не злобный волшебница.
— Это я еще и злобная... Хотя... - фея мельком бросила взгляд на шрамы в виде цифр у себя на запястье. - Злобная, ваша правда.
— Я забрать его шкура для ты, - сообщил Тарак. - Она хорошо подходить ты.
Поняв, в чем именно состоял «подарок», наяда замялась, не зная, как повежливей отказаться. Эльфы с почтением предавали шкуры убитых на охоте зверей огню и никогда не носили одежду животного происхождения.
— Эльфийские духи запрещают мне носить шкуры... - сказала наяда, стараясь вложить в голос как можно больше сожаления. Даже не будь она пленницей орка, отказ носить шкуру, которую он специально ради нее снял со зверя, был очень обиден. Однако Тарак и не думал обижаться.
— Твой духи послать ты новый одежда? - поинтересовался он. - От твой платье уже мало оставаться и дорога через горы трудный. Здесь не эльф-лес, нет портные — хотеть ходить голый?
— Я... Простите, я была неправа... - вздохнула эльфийка. - Я надену это.
Почти до вечера отряд оставался на месте, работая над шкурой — точнее, работала в основном Анебриэль, потому что Тарак считал, что свою часть работы уже сделал, а Кобра несмотря на свое обычное трудолюбие, со шкурами работать не любила. Зато оба орка делали много ценных замечаний наяде и буквально загоняли ее до седьмого пота, заставив сначала соскабливать со шкуры куски мяса, а затем смазывать ее разведенной в воде золой. Уже под вечер, когда зазоленая шкура была свернута и погружена в мешок, отряд двинулся в путь, благо до города гоблинов оставалось меньше десяти миль. Раны Тарака больше не беспокоили его, и даже девочки, похоже, уже привыкли к пешим переходам и перестали жаловаться.
— Дичаем потихоньку... - подумала наяда. - Шкуры носить начала... Осталось загореть и клыки отрастить — совсем оркшей буду.
Лишь минуту спустя эльфийка поняла, что эта мысль была на человеческом языке — в эльфийском даже не было подходящих слов, чтобы описать происходящие с ней изменения.
«Тара таваро... Йандо апалуми а инье ванва ламбэмма тьярвэ сина урки.» (эльф. «Духи великие... Того и гляди родную речь забуду с этими орками...»</i>)
