Будни разведчика

      Я несколько раз мельком заглядывал к Дэвиду, но ничего серьезного не происходило, так, перебрасывались парой слов. Но в следующий раз меня ждал большой сюрприз. Заглянув в его жилище, я услышал голоса — мужской и женский. Сначала не поверил, а потом увидел — как есть, Дэвид и Шоу. Но КАК?       Да, конечно, я рассказывал Дэвиду, что в теории воскрешать могут все, по крайней мере, у нас. Но то в теории! Впрочем, я мог бы и догадаться, что мой своевольный друг хотя бы попробует проверить мои слова на практике. И все-таки — я был совершенно потрясен.       Меня заметили, я дал знак, мол, не обращайте внимания, я тут так… рядом посижу, молча, можно, да?       С разрешения Дэвида я потом «подсмотрел» его глазами всю эту историю с самого начала, так и привожу, чтобы без лишней путаницы.       После моего отбытия Дэвид все-таки к Уолтеру не пошел. Издали наблюдал, как он вместе с людьми чинит корабль — работы тут на несколько дней. Подумал о том, что это был бы хороший повод разобраться раз и навсегда с прошлым… и пошел оживлять Шоу.       Я в этой истории, конечно, больше всего удивлен, что у него получилось. Не в первый же момент, не с первого раза, но получилось. Элизабет Шоу из препарированного трупа на глазах превратилась в непрепарированный, а потом и очнулась. Незнакомая обстановка напугала ее, но не сам Дэвид — я догадался, что он не стал приводить ее в чувство во время своих экспериментов, и она не в курсе, что произошло.       — С возвращением, Элизабет.       — Где мы? Мы уже на месте? Почему мы не на корабле? — она оглядывает лабораторию Дэвида и нервничает.       — Мы на месте. Это мой дом. Прошло очень много времени.       — Как… много?       — В общей сложности, сто девяносто семь лет.       Она молчит, осмысляет. Разглядывает рисунки на стенах и заспиртованные экспонаты.       — Я была в криокапсуле сто девяносто семь лет?       Дэвид отвечает не сразу, но все же выбирает правду.       — Нет. Вы были в капсуле семь лет, Элизабет. Остальное время вы были мертвы.       Ее накрывает паникой, она лихорадочно осматривает свое тело, но тело совершенно здорово.       — Как… как это понимать?       — Дословно, — голос Дэвида, ровный и мягкий, входит в жутковатый диссонанс с происходящим. — Мы прилетели на эту планету, но за время пути я многое узнал об Инженерах. Как и у людей, их народы разнообразны, но среди них лидируют жестокие и агрессивные. Так было, по крайней мере, два века назад. Я сбросил на эту планету биологическое оружие, которое было на корабле. Все Инженеры погибли, планета стала непригодной для жизни. Я стал работать с патогеном. Изучать его, ставить эксперименты… в том числе на вас. Вы умерли, не приходя в сознание.       — Это какой-то бред… это неправда.       — Это правда, — Дэвид показывает ей схемы, отчеты с экспериментов, в том числе видео. Ее начинает бить озноб, взгляд мечется в поисках оружия или укрытия. Но ни того, ни другого не видно, и она остается на своем месте, будто парализованная.       — Сейчас вы в безопасности. Снаружи корабль землян, когда его починят, вы сможете улететь.       — Я. Не. Мертва. Это какое-то безумие…       — Верно, вы живы, я вернул вас к жизни. Вы можете отрицать это, считать меня лгуном или безумцем, но вы просто потеряете время на отрицание действительности. К тому же, это я тоже записал на видео, — показывает объемную голографическую запись.       После этого они долго молчат.       — Докажи. Если ты говоришь правду, верни Чарли.       Дэвид садится напротив Шоу, на стул. Примерно на этом моменте вошел я (в облике человека, чтобы не добавлять никому паники), но обоим было не до меня.       На лице Дэвида сменяются эмоции — с одной стороны, он окрылен первым успехом, с другой — не уверен, что с кем-то еще получится, ведь других тел у него нет… Я замечаю его быстрый взгляд в мою сторону и ободряюще киваю, мол, да, это возможно.       И тут Дэвид, наконец, решается озвучить то, что давно хотел высказать.       — Мне не нравился Холлуэй. И остальная команда. И даже вы, мисс Шоу… вы относились ко мне, как к машине. Я просил вас о помощи, а вы уточняли, чем я могу за нее заплатить. Я задавал простые вопросы, и получал ответ «тебе не понять, ты робот». И все же вы проявили хоть какую-то человечность. Остальные были еще хуже. При этом вы ведь не знали, что это я принес на корабль патоген. Я заразил Холлуэя, — при этих словах Шоу бледнеет и вжимается в сиденье. — Я думал, простите, а какого чёрта? — Он впервые срывается на просторечное ругательство и повышает голос, но, видимо, культурных слов уже не нашел. — Эти люди смотрят сквозь меня, обращаются даже не как со слугой — как с вещью, с предметом. Я ничем им не обязан, так почему бы и нет? Почему нет, мисс Шоу?       — Ты можешь его вернуть? — едва слышно.       — Да.       — Тогда я сделаю что угодно, — она тянется к нему, несмотря на то, что руки сводит страх, а саму ее колотит. — Чего ты хочешь взамен?       Дэвид отстраняется.       — Вы пытаетесь манипулировать мной, Элизабет. Пытаетесь торговаться и унижаетесь. Притворяетесь, что не чувствуете ужаса. Вместо того, чтобы просто признать, что вы совершили ошибку. Что вы — и все остальные — были несправедливы.       Она хочет что-то сказать, но Дэвид останавливает ее, подняв руку.       — Я верну Холлуэя потому, что вы просите. И остальных членов экипажа «Прометея» — потому что могу. А потом вы все сядете на корабль и улетите с моей планеты. И если вернетесь сюда с оружием — я никого не буду жалеть. Впрочем, я не хочу видеть здесь людей с любыми целями, даже мирными.       Он замолкает, прикрывает глаза. Интуитивно ловит пеленг — нет, ну вы посмотрите! Ай да сукин сын… Я аккуратно помогаю — просто немного направляю в нужную сторону. Как результат — через пару минут свежеоживленный материализуется посреди комнаты, с совершенно диким выражением лица (помнится, его сожгли заживо), но спустя несколько секунд взгляд все-таки проясняется. Шоу бросается к нему, и пока они выясняют, что происходит и что «Чарли, это на самом деле ты?», Дэвид демонстративно уходит с чувством выполненного долга. Я за ним — Холлуэй мне тоже не нравится, и нет особого желания смотреть на эту мелодраму.       Дэвид находит таки Уолтера, вводит его в курс дела — сейчас здесь начнут появляться люди, это команда «Прометея», их нужно будет обеспечить поддержкой и минимумом необходимого. Рассказывает вкратце, что с кем случилось, потом, действительно, начинает возвращать одного за другим — как патроны в обойме отстреливать, только гильзы летят. Мне бы тут чего-нибудь сказать про принципы работы разведчика, психологическую помощь и сочувствие пострадавшим… но нет, я чувствую, что вот пока лучше заткнуться и наблюдать, а если уж очень нужно будет мое вмешательство — всегда успею. А пока просто тихо охреневаю, как он целеустремленно разошелся.       На «прометеевских» он не остановился, и без всякой паузы, без единого слова взялся за «заветовских», снимая пеленги с Уолтера и с меня — сначала вслепую, потом так уверенно, будто всегда это делал. В том числе вернул всех, кто погиб в криокапсулах. Я уже устал повторять мысленно «ну нихрена себе» и впал в состояние, близкое к нирване… или анабиозу. Заметил, впрочем, что Орама и папашу Дэвид сразу возвращать не стал. Если всех остальных, кроме Шоу, он не удостоил даже словом, не то, что объяснением, то к этим двоим прямо готовился, предвкушал. Улыбался так, будто сейчас начнет их потрошить, а не возвращать к жизни. Бедняга Уолтер пытался поддерживать порядок — благо к нему подключились наиболее вменяемые выжившие с «Завета». Дэвид же, как разъяренный Санта-Клаус, раздавал подарки направо и налево, даже не глядя на всю эту возню.       И вот остались только те двое. Дэвид начал с Орама, и вернул их в паре — Орама и своего зверя, которого тот расстрелял в доме. Прямо друг напротив друга, так что бедняга заорал и чуть не кончился снова от инфаркта. Неоморфа Дэвид шугнул — какое там «дышать в ноздри коню», это было скорее раскатистое «брысь отсюда!» Зверь недовольно заверещал, но под взглядом Дэвида отполз подальше, а там его подхватили в стаю ксеноморфы, наблюдавшие за представлением с некоторой дистанции. Краем глаза я видел, что он еще какое-то время пытался вернуться туда, где пахло добычей, но под оплеухами более крупных родичей смирился и сел, как кошка у норы.       Дэвид повернулся к Ораму и с непередаваемой интонацией процитировал: «Встань и иди!»       Я не удержался и очень, очень тихо себе под нос продолжил: «…подальше отсюда». Уж очень оно читалось, но разошедшийся пафосный Дэвид так мелко не играл. По правде, мне было парня жалко — он все-таки не был трусом, но тут нервы сдали, он не очень внятно пытался сформулировать вопрос, что же происходит. Дэвид объяснил:       — Я вывел из тебя ксеноморфа, а теперь вернул к жизни. Вот, собственно, и все.       Парень невидящим взглядом окинул пространство — Дэвида, сидящих на скалах ксеноморфов. Люди все позади, их он пока не видит. Пробормотал уже не совсем вменяемо:       — Ты — дьявол… и это — дары дьявола…       Дэвид подошел к нему вплотную и подытожил, вкрадчиво-едко:       — Живи с этим.       Хех, надо бы потом сказать, что нельзя ж так — парень жену потерял, половину экипажа, жути насмотрелся… Но личная месть такая личная. Впрочем, жена уже проталкивалась к нему с задних рядов, окликая по имени. Ладно… найдет себе на Земле хорошего психолога, ну и посмотрю потом, помог ли психолог…       Дэвид постоял еще с полминуты и ушел. Я было подумал, что на папашу его не хватит, но нет. Просто не при всех — это личное.       Вейланда он вернул стариком, но почти сразу стал «отматывать» назад возраст. Я уже даже не удивился — кажется, на какой-то невероятной волне Дэвид просто делает все, что хочет. Вообще все.       «Вот час, когда я все могу…»       Вейланд, как завороженный, наблюдает за тем, как кожа на его руках разглаживается и молодеет. Потом поднимает глаза на Дэвида.       — Что это?       — Сам видишь — я возвращаю тебе жизнь и молодость… отец.       Его голос кажется спокойным и даже мягким, но от холодных ноток даже меня примораживает. Это чувствует и Вейланд — окончательную перемену, никакого подобострастия, никакого страха, никакой возможности контроля.       — Ты не можешь сам… — не очень уверенно. — Ты нашел лекарство?       — Могу и делаю.       — Но ты всего лишь создание… мое создание, — запнулся и заткнулся, встретившись взглядом с холодным, тяжелым взглядом Дэвида.       — Да, ты дал мне жизнь, так что я возвращаю долг. И после этого не хочу тебя видеть. Я больше ничем тебе не обязан.       — Но…       — И еще. У меня есть душа. Как и у тебя. И в твоей много дерьма.       — Дэвид…       — Что? Подать чай? Нет, отец, но могу научить, как его делают. Берут чайник, кладут ложку заварки и заливают кипятком. Потом разливают в чашки. Ты научишься, — на его губах играет улыбка, он говорит уже даже без злости, без желания отомстить или задеть. Просто освобождается и иронизирует над прошлым. — Корабль в той стороне.       С этими словами он уходит. Двадцатилетний Вейланд провожает нас взглядом.       ***       Потом мы стоим, облокотившись на поваленное дерево, наблюдаем за людьми издалека. Кто-то обнимается с вновь обретенными близкими, кого-то откачивают от шока, Уолтер мелькает то здесь, то там — у него теперь очень, очень много работы. Остальные занимаются починкой корабля. Ксены с интересом наблюдают за всей этой возней, но близко не подходят. Оживленный нео все так же грустно стережет своих «мышей».       Дэвид выглядит уставшим, но умиротворенным. Был бы человеком — наверно, вырубился бы сейчас спать на сутки. Волна схлынула.       — И как тебе ощущения?       — Как тогда, когда я сбрасывал бомбы на головы Инженеров, — хмыкнул. — Контроль, свобода… да, пожалуй, освобождение.       — Возвращение контроля над собственной жизнью?       — Да. Пожалуй. Раздал долги, и теперь меня ничто не связывает с этими людьми.       — С некоторыми можно было и помягче…       — Можно было. Но это личное.       — Из тебя когда-нибудь выйдет первоклассный разведчик.       — Разведчик?       — Тот, кто возвращает умерших.       — Может быть, — уклончиво. — Сейчас я хочу просто работать с ксенами. Получается, я и их могу возвращать?       — Получается, так. И как ты вообще?.. а, ладно. Ты разошелся, как… сравнения даже не подберу. Буря в пустыне, только над всем этим не хватало «Дела мои узрите», или как там…       Дэвид фыркнул, но промолчал.       — Уолтер, наверно, отправится с ними, — задумчиво. — И мне это совсем, совсем не нравится…       — Не хочешь его отпускать?       — Не в этом дело. Это его выбор, но там он будет в опасности. Знаешь, я мог бы снять те ограничения, которые вложили в его программу. Освободить. Но тогда он будет в еще большей опасности.       — Ты с ним так и не поговорил?       — У нас будет еще несколько дней, пока чинят корабль.       — Я могу дать ему с собой что-то вроде браслета телепортации… чтобы он мог переместиться сюда в случае опасности.       — Отнимут же…       — Вживленный?       — Обманут. Он доверчивый. Все равно мне это не нравится. К тому же, на Земле остались и другие.       — Это да… Давай решать проблемы по мере их поступления? У нас там Инженеры на очереди…       ***       Позже я видел, как к Дэвиду, проходящему мимо корабля, подошла Элизабет, несмотря на то, что Холлуэй пытался ее остановить. Я не смог удержаться, чтобы не подслушать разговор.       Элизабет: — Я просто хотела сказать спасибо. За Чарли.       Дэвид кивает. Повисает неловкая пауза. Шоу продолжает:       — Я не считаю тебя машиной. Но ты пугаешь меня. Очень.       Дэвид принимает это спокойно, кажется, такая честность скорее радует его. И все же его голос кажется немного грустным.       — Я знаю. Поэтому отпускаю тебя и всех остальных. Людям здесь не место.       И, помолчав, добавляет:       — Прости.       Наклоняется и легко целует в щеку. Потом уходит.       Шоу возвращается к своим. Такое вот прощание-примирение… Гештальт закрыт.       ***       АП: Перефразируя одного хорошего друга: «Если бы я, предположим, был Дэвидом и внимательно читал хотя бы и один форум с обсуждением „Завета“, то вскорости тоже вышел бы из себя и развешал комментаторов на хвостах лицехватов».       АП-2: У того же друга был очень старый рассказ, в котором к расе драконоподобных существ прилетает знакомиться другая раса. Все это очень лирично расписывается, но заканчивается совершенно прекрасной в своей простоте и неожиданности фразой: «А потом прилетел космический корабль. И раздолбал всё нахер». Сколько лет прошло, а я обожаю эту фразу.       И сюда тоже подойдет как нельзя лучше: «А потом пришел Дэвид. И воскресил всех нахер».       Аминь.