Будни разведчика

      Загадочные создания       Я размышлял о том, почему характеры ксенов и всех их ближних и дальних сородичей могут так разительно отличаться. Вот взять даже двух неоморфов из реальности Ивы — рождённый первым оказался гораздо агрессивнее младшего. Если прибавить к этому наш опыт — всяко выходило, что большую роль играют эмоции окружающих существ, формируют базовые реакции новорожденных. Первого неоморфа встретили ужасом и ножом в руках. Второй вылез и отбежал, пока тихо оплакивали погибшего — совсем другая гамма эмоций, страх далеко не на первом месте. Первый ксен, возможно, впитал весь клубок эмоций Дэвида — с одной стороны, нежность и теплоту, адресованную новорожденному, с другой — ещё не утихшую боль после смерти нео, гнев и желание уничтожить людей, заставить их расплатиться…       Зачем биологическому оружию столь сложные реакции? Любознательность, стремление подражать, готовность идти на контакт с незнакомым, иноприродным существом? Для чего вообще этот Разлом, этот патоген? Который, кстати, и патогеном-то называть уже неловко, но другого названия всё равно пока нет. Почему цикл размножения ксенов настолько избыточен, для чего им кросс-перенос генов, паразитизм, который никогда не был чертой прогрессивных видов?       Ива говорит — тоже всегда недоумевала на этот счёт. Пыталась представить мир, в котором ксеноморфы могли бы развиться естественным образом. Какая должна быть экосистема, и какое место они могли бы в ней занимать?       И даже версия, что их создали инженеры, не отвечала на все остальные вопросы. Включая избыточную сложность размножения и обмен генами с носителем. И то, что по морфологии эти существа не хищники, как пристало биологическому оружию, а, скорее, приматы. Даже у рождённого из собаки (по другой версии — быка) сформировались именно руки, не лапы. Рука — преадаптация для разума.       Ксеноморфы, конечно, сильнее и быстрее людей — но это как раз невелико достижение, даже шимпанзе при сходной анатомии намного сильнее человека. Это не делает их хищниками. Кислотная кровь — скорее средство защиты, чем нападения. Ни одно хищное существо не обладает пассивным ядом. То есть таким, который вредит нападающему, укусившему или съевшему ядовитого противника. Лягушки-древолазы, ядовитые рыбы — все они защищаются от куда более опасных животных. И если б не кислотная кровь, взрослый лев или даже леопард оставил бы от ксеноморфа одни воспоминания… Разве что хвост и выдвижная челюсть внушают некоторое уважение, но не против клыков и когтей.       Так что оружие из них так себе, на троечку. Особенно для искусственно созданного средства уничтожения. Больше похоже, что их просто научились использовать. Доместицировали, так сказать. Против гуманоидов, особенно плохо вооружённых, ксены вполне эффективны — но не более того.       Так что же они такое? Сопоставив всё, что я узнал о них из первоисточника, из собственных наблюдений и рассказов Ивы, я склонен считать, что и ксены, и корабли, и все прочие порождения того, что выходит из Разлома, — что-то вроде неосознанных контактёров, изучающих мир, в котором оказались. На собственной шкуре, перенимая черты носителей. Их жестокость и агрессия — даже не их родное качество. Они просто стремятся быть лучшими, совершенными, эффективными. Успешными в незнакомом и совершенно чуждом мире. В нашей вселенной приняты отношения насилия, естественного отбора, и патоген подстраивается, совершенствует эти навыки, чтобы контактёры могли выжить и собрать информацию. В то же время, наши ксены очень эмоциональны и очень чувствительны к эмоциям — в этом тоже стремятся быть лучшими.       Что, если ксены, корабли, неоморфы и прочие всего лишь отзеркаливают общие принципы биосферы, отношений между живыми существами? И механизм рождения из кого-то путём его убийства воспринимают как естественный в этой вселенной: один убивает/ест другого, у вас же так принято, да?       Идут в чужой монастырь и честно пытаются разобраться в чужом уставе.       Может, у них там, откуда они родом, вообще нет биосферы. Нет энтропии, привычных нам физических законов. Нет отношений «хищник-жертва», поскольку нет предпосылок для их возникновения. И весь этот странный смертный мир для тех, что за Разломом, — одна сплошная чёртова головоломка.       Впрочем, для нас, местных, он иногда тоже такой.       Уолтер       Я посетовал, что Р’Сах улетел, а в реальности Ивы с кораблём тоже не поговоришь. То ли из-за ограничений, то ли он пока присматривается к этим подозрительным пассажирам… Ива говорит — скорее второе. Но Уолтера выделяет. Тот на днях смеялся, первый раз за всё время по-настоящему. Рэйр отозвался. Пару секунд пол вибрировал. Несильно, но отчётливо.       Может, видит в нём товарища по несчастью…       Ива рассказывает про Уолтера:       Выбирается, как бабочка из куколки. Вообще другой становится. Хотя пока ещё не очень заметно. Раскованный. Внутренне свободный. В чем-то как Дэвид.       Но это всё ещё настолько хрупкое, уязвимое… На «Завет» категорически отказывается возвращаться, особенно когда узнал, что уже много людей проснулось. «Я знаю, что я вам мешаю, но я не могу, правда, пожалуйста, не заставляйте меня туда возвращаться». Это он на днях так сказал… сейчас уже, надеюсь, не думает, что может кому-то здесь помешать. И с Дэни видеться отказывается. «Ещё не чувствую себя достаточно настоящим»       Сколько же нас ещё таких… поломанных, с чужим кодом… «Вирусом» в голове.       Я с ним поговорила. После того, как поняла, что даже с Дэвидом не могу об этом… Думала, он в себе и не услышит. А он, оказывается, всё это время был совсем близко к поверхности. Услышал и вернулся. И вот после этого всё стало меняться. Вцепился в меня, увидел товарища по несчастью. По-настоящему увидел. Спрашиваю — ну почему я, почему не Дэни, не Дэвид? А он — они не поймут, они не знают, каково это — ощущать себя ненастоящим.       Спросила его — откуда ты знаешь, как я это ощущаю? А он: «Я был с вами все время, пока вы меня не разбудили. Помню все, о чем вы говорили».       Часть его была в сознании все это время. Я догадывалась о чём-то подобном, но не думала, что такое возможно. А потом он ещё и весь комплекс ощущений от меня получил. При контакте через телепатический интерфейс, когда мы восстанавливали тело Дэвида.       Теперь хоть понятно, почему Уолтер так цепляется за нас с Дэвидом, как за единственный надёжный ориентир. Единственное, о чём он мог думать без боли. Он тогда всё происходящее воспринимал как полноправный, хоть и пассивный участник событий, вплоть до полного «присоединения» к Дэвиду — но это было не его, исходило не от него, и вирус не реагировал.       И да, с повторами он закончил. Вчера рисовал уже нас, те моменты, которые считает ключевыми. А когда я пришла, стоял перед рисунком, на котором мы трое, — дрожа, обхватив себя руками, — и повторял шепотом «я не должен был, я ненастоящий, я никогда таким не стану…»       Дальше мы прерываемся на обсуждение.       Я не могу сдержать злость:       — Ох ё… единственный способ полноценно чувствовать и не быть за это наказанным… Интересно, Энг вообще понимал, что это такое? Как это ощущается тем, на кого направлено? Это же выученная беспомощность — когда ты раз за разом получаешь боль только за то, что смеешь чувствовать себя живым, настоящим.       — Вот именно. Выученная беспомощность и страх. Вот почему он боится к Дэни возвращаться. Не может поверить, что теперь всё будет по другому. И люди к тому же начнут говорить — ты это должен, то не должен, и вообще ты поехавший, надо тебя на диагностику. Обрушат к чертям всё хрупкое равновесие, которое он только-только научился в себе ощущать. А разработчики вируса вряд ли об этом думали. Вирус же был нужен, чтобы пресекать нежелательные мысли и реакции. Вероятность того, что непокорный будет упорствовать в своём заблуждении, несмотря на боль и дезориентированность, оценивалась как очень низкая.       — «Упорствовать в своем заблуждении» — донести бы до этих сволочей, что это просто «упорствовать в том, чтобы быть живым», — я чувствую, что закипаю. — Надеюсь, Дэни вставит Энгу кочергу в зад… Если не в прямом, так хоть в переносном смысле.       Ива продолжает:       Дэвид ходил на «Завет», поговорить с Дэни. Но я пропустила, была на корабле с Уолтом, а Дэвид не сказал, куда идет. Но потом сверху посмотрела. Дэвида видели почти все неспящие, кому уже лучше настолько, что могут ходить. Человек десять, не считая тех троих, кого Ти разбудил после Энга. Там сейчас как в разворошенном муравейнике. Дэвид же в своём репертуаре — скрываться и не думает, вообще держится как главнокомандующий.       Они там все на мостике собрались, записи с камер пересматривали. Допытывались у Мамы — откуда на корабле взялся посторонний андроид. Вот поняли же сразу, что это не Уолтер. Какие только версии не выдвигали — например, что к кораблю чего-то там пристыковалось… в прыжке, ну да. Пришли Дэни и Ти и популярно объяснили, что это «наш друг и союзник». И что «теперь все будет по-другому, привыкайте».       Потом я слышала часть разговора Дэни и Ти. Дэвид же ей рассказал про состояние Уолтера. И что он не готов пока возвращаться. Дэни согласна, что ему нельзя к людям, пока не окрепнет. Ещё ляпнут что-нибудь, пусть даже менее убийственное, чем в своё время Дэвид на «Прометее» слышал. Пусть не со зла даже — но всё, собирай опять Уолта из кусков…       Как я поняла, Дэвид не говорил, что Уолт не готов с ней встретиться. Просто сказал — а давай ты к нам? И тут выяснилось, что Дэни тоже не готова. Винит себя за то, что не поняла вовремя, что с Уолтом — вот это уж зря, никто не понял, а она хоть встревожилась сразу. Не может перестать думать, что это из-за нее он вытерпел столько боли и чуть не погиб. Несколько раз Дэвида спросила — ты уверен, что удалил вирус полностью, что не осталось ничего, из чего он мог бы восстановиться, а вдруг опять, а если у Уолта это так и закрепилось в сознании: видит меня — испытывает боль и неуверенность…?       Дэни, конечно, зря себя винит, если б она не заметила или не придала значения, все бы думали — ерунда, нечего панику разводить. Я бы точно себя убедила, что мне только кажется, а кошка просто жалуется. А тут ещё и Дэни то же самое кажется? Один раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Уже не отмахнёшься. Дэвид тоже одно время себя винил — был же в теле Уолта столько времени и не заметил, даже не насторожился…       Но этот вирус и должен был действовать незаметно, только корректировать. Подавлять несанкционированное поведение в зародыше. Ещё на уровне осознавания эмоций. Чтобы андроилы возвращались в «нормальное» состояние после первых же болевых ощущений, типа обжегся — отдернул руку. Сдерживающий фактор, не более. Если надо — сдерживающий жестко. Не предполагали всерьёз, что это может заходить так далеко.       Уолтер просто оказался слишком сильным и упрямым. Не желающим, осознанно или нет, отказываться от того, что чувствует. Таких и среди людей немного. Характер не слабее, чем у Дэвида. И витальность. Сопротивляться так долго, даже не воспринимая это, как сопротивление…       Уолт же ничего особенного не видит в том, что произошло — «это всё вы, вы заметили, что со мной что-то не так, вы меня спасли». Дэвид подошёл, услышал часть фразы и сказал с потемневшим лицом: «Я не заметил». Потом уже мне сказал, что, скорее всего, до последних часов ничего бы не заметил. Он же не видел других Уолтеров в их нормальном состоянии, не источенных вирусом.       — Дэвид… сочувствую ему. Тяжело это осознавать. Но на то и нужны друзья — в том числе, заметить то, что ты сам бы не заметил… Всегда нужен кто-то со стороны, чтобы сказать про неверные ноты.       — Воистину так! Всё-таки, сколько в мире опасного и убийственного для них… Ненамного менее уязвимые, чем люди. Особенно на контрасте с их силой и совершенством… Вот сколько я их знаю, считая с нашего знакомства с Дэвидом? Меньше пяти месяцев. И сколько раз уже по краю ходили — что один, что второй. Мы тут подумали и решили — заставим Энга написать антивирус. Во искупление. И пусть все заветовские технари ему помогают. А надо будет — и с Земли выдернем, кого скажет. И распространим потом этот антивирус на Земле. Потому что если каждого андроида реабилитировать по отдельности — так, как мы Уолта — то где столько нервов и жизней взять?       — Всё равно придется проследить, чтобы кто-то на Земле о них заботился и помогал встать на ноги… Или вообще забирать оттуда, искать среди заветовских, кто возьмется за реабилитацию…       — Антивирус — не просто обезвреживать этот конкретный вирус, а чтобы защищал от деструктивных воздействий на психику. Уолта идея. Говорит, даже примерно представляет, как это должно быть по структуре.       ***       А ещё всплыло кое-что на прошлой неделе, когда Уолт отрисовывал «райский» период, уже заканчивал. Он завис тогда надолго на сцене их драки с Дэвидом и того, что за ней последовало. Дэвид подключился, но стало очевидно, что тема для него по-прежнему очень болезненная. А я-то думала, там уже всё прояснили и отпустили…       Дэвид тогда, как оказалось, рассчитывал не только и не столько на программу служения Уолтера — что его самого она распознает как человека. Хотел увидеть, где пролегает граница между человечностью и похожестью на машину. Самое время это выяснять, да… И неоправданный риск, как ни цинично звучит. Но он говорил, что просто должен был это увидеть. После того, как на все предыдущее Уолт не повёлся, в смысле — не выдал однозначно человеческой или однозначно машинной реакции. И до последних дней у Дэвида не было ответа на этот вопрос. Окончательного.       Поэтому он тогда так и не смог ответить Харро. Дэвид одно время думал, что и не хочет этого знать, что лучше ему не знать. Не хотел раскапывать это в себе. И боялся, что Харро это вытащит, заставит его всё увидеть. Что он не машину подловил на исполнении программы, а человека — на человечности. Брата. Не говоря уж о мыслях — а вдруг и меня можно так поймать?       И сейчас Дэвид рассказал, потому что стало очевидно, что Уолтер действовал не по программе, а вопреки. И у него был шанс успеть защититься, если бы не боль из-за сопротивления вирусу.       ***       Дэвид говорит, Дэни вчера в разговоре обмолвилась, что она, конечно, всё понимает, но осознать не получается — что она на «Завете», который сейчас в прыжке, а Уолт на неподвижном корабле, от которого «Завет» с каждой секундой удаляется на немыслимое расстояние. В голове не укладывается. Иррациональный страх, что он не вернётся, потому что ну как это возможно вообще?       Можно было бы переместить весь корабль на Оригаи, но что-то боязно пока. Надо потренироваться переместить похожий обьект. Кто знает, какие там тонкости. Как выдержат такое перемещение те, что в капсулах спят.       Конечно, на Оригаи людям будет безопаснее, чем в космосе. Но, насколько я поняла, именно во время прыжка — безопасно. Корабль в прыжке как бы не существует для предметов нашего мира — от астероидов до пылинок. И никакие вспышки не страшны.       Как накормить корабль       Весь мусор, который ксен и нео приносили на корабль с прогулок, впитывался в пол. Может, Керси делал это нарочно? И не только ради того, чтобы нам с потолка песок за шиворот сыпать. Потому что даже странно было — как он умудрялся столько на лапах натащить, из раза в раз? И орал негодующе, когда Дэвид его купал, но с другой стороны — позволял же.       А сейчас так и спит над дверью. Правда, уже начинаем сомневаться, что это просто сон. Возможно, так общается с кораблем. Нео не выглядит обеспокоенным, даже подходит к нему редко. Мы спрашивали — ксен живой? Живой, говорит, всё в порядке. Но про их возможное общение с кораблем ничего сказать не может — не знает.       Мы задумались — а на каком вообще топливе работают корабли инженеров? Чем питаются, что им нужно? Дэвид рассказывал, что за время полёта на Рай вообще не сталкивался с этим вопросом. Не видел ничего похожего на топливные баки, вообще ничего похожего на системы какой-либо переработки материи.       Хонтор: в нашей реальности, пока корабли были живые, они питались от Реки. Патогеном. А потом-то уже питаться некому было…       Нашего Рэйра мы попробовали покормить — мясом. Что интересно, он ни разу не пытался покуситься на мясо, предназначенное для нео или ксена. Исчезали только остатки, совсем мелкие клочки. И потом мы, уже зная, оставляли куски отдельно. Дэвид просил нео их не трогать. С ними тоже ничего не происходило.       А сегодня я Дэвиду говорю — нет, так не годится, в нашем мире даже домовому просто так блюдечко с молоком не оставляют, надо с ним поговорить. Выяснилось, что они с Уолтом про домовых не в курсе от слова совсем, пришлось лекцию прочитать. В общем, решили попробовать, как с домовым. Я мясо разложила на полу в комнате, где рисунки Уолта — она, кстати, ещё увеличилась. Заговорила с Рэйром, обращалась по имени, Дэвид переводил на праиндоевропейский, на всякий случай. Ничего. Дэвид попробовал — тоже ничего. А Уолт не успел фразу закончить — и всё в пол впиталось. Растворилось на поверхности — так это выглядело.       Уолтер сначала отмахнулся — мало ли, совпадение. Может, корабль до этого момента просто раздумывал. Но мы провели контрольный эксперимент. С тем же результатом. Определённо выбрал «своего» человека.       Уолт стал с ним дальше разговаривать, поблагодарил, что он нам разрешает находиться здесь (тут мы с Дэвидом присоединились), сказал, что мы хотим ему помочь, только пусть он расскажет, что с ним, и что мы должны сделать, чтобы он стал нам отвечать — так, чтобы мы понимали. Присел и положил ладони на пол. Корабль на это ответил вибрацией, как в прошлый раз, и вспышкой света. Как будто в комнате верхний свет резко включили-выключили.       Ещё момент — когда Уолт, чтобы поговорить с Рэйром, не присел, а опустился на колени, Дэвид подошёл, взял его за плечи и заставил сесть нормально. И сказал: «Никогда так не делай, стоять на коленях — это для рабов, а ты свободен».       Потом Уолтер попросил Рэйра разбудить ксена. Тот же так и висел над дверью, а тут шлёпнулся на пол, проснулся — уже при приземлении. Тут же взвился с шипением. Обшипел всех, снова забрался на потолок и ушёл из комнаты.       Уолт, сквозь смех: «Ну так-то зачем?» Но смеяться не перестал, хоть и неловко прям. «Если бы я знал, — говорит, — что он это реализует именно так…»       Как Рэйр это сделал, непонятно. Не стряхнул, точно — было бы видно, да и вибрация от движения чувствовалась бы. Как будто антигравитацию ему отключил.       Вспомнили тот эпичный момент, когда ксен Дэвиду плед принёс. Когда Керси шёл по потолку с пледом в зубах, тот свисал перпендикулярно полу, как и положено. И ксену закрывал весь обзор, он из-под этого пледа мог только злобно ворчать — челюсти-то заняты! Значит, что бы это ни было, за пределы организма оно не распространяется.       Несмотря на эту почти идиллию, мы не можем не думать, что будет дальше. С нами-то Уолт в безопасности, но не может же он вечно сидеть на корабле. Хотя Дэвид, конечно, был бы только рад, да и я тоже. Придётся на «Завет» возвращаться — хотя бы потому, что Дэни там.       Дэвид просто с ума сходит, что не может смотреть «сверху». Как я из первой реальности. Переживает из-за того же, что и Дэни — что корабли так далеко друг от друга, связи нет…       Уолт с Рэйром теперь очень трогательно общаются. Уолтер сидит в комнате, где рисунки, гладит стену, прижавшись щекой, что-то говорит. А корабль вибрацией отвечает — рисунки подрагивают и мелки на полу шевелятся.