Огонь

Казуи возненавидел школу в тот самый момент, когда мама завязала на его шее галстук, который натирал горло и от которого зудела кожа. Но, как сказала Орихиме, галстук — обязательная часть его школьной формы. Потом мама добавила «привыкнешь», и Казуи совсем сник, потому что не хотел привыкать к этой удавке. Не хотел привыкать к тому, что вместо веселых игр должен подниматься рано утром и идти в школу. Не хотел привыкать к тому, что рядом не будет Ичики. Казуи унаследовал чуткость своей матери, так что промолчал и не стал капризничать; в последнее время при упоминании имени Абараи-младшей глаза госпожи Куросаки становились печальными. Он просто сказал родителям, что в школу пойдет сам, потому что дорогу и правда знал. Орихиме сомневалась, но Ичиго похвалил сына за самостоятельность — так и порешили. Казуи шел по широкой безлюдной дороге, опустив плечи. Кое-как ему удалось ослабить давление галстука; если бы ослабить давление камня на груди было так же просто! Мальчик чувствовал что-то… чужеродное, не связанное со школой. В воздухе повисла опасность. Апрельское небо давило, угнетало, мешало свободно дышать… В метрах ста от Казуи прямо из воздуха соткалась черная гротескная фигура чудовища, и он с коротким вскриком отступил назад, узнав Пустого, о которых ему рассказывал папа. Первая мысль — бежать домой, где его защитят. Вторая — самому убить тварь, которая угрожает невинным душам — мысль истинного сына Ичиго Куросаки. Но… у него нет оружия. Только умение делать файерболы, которому обучила его Ичика. Ладонь приятно согрелась, и Казуи метнул получившийся шарик духовной энергии прямо в мерзкую рожу Пустого, но это не уничтожило чудовище, а наоборот — разозлило его и привлекло его внимание к Куросаки-младшему. Заворчав, Пустой повернул голову в сторону мальчика, сделал шаг к нему… В следующую секунду воздух разрезала огненная вспышка, и звонкий девичий голосок раздался в звенящей тишине: — О Господин! Тот, кто носит маску из плоти и крови, кто повелевает всем сущим, кто парит на крыльях, тот, кто поименован человеком! Истина, сдержанность! В стену снов невинных вонзи свои когти! Хадо номер тридцать три: Сокацуй! А потом была вспышка — яркая, такая, что Казуи закрыл глаза. Когда же открыл, то понял, что Пустой, хрипя, рассыпается на осколки, а спиной к Куросаки-младшему стоит Ичика — он ни с кем бы не спутал пламя ее волос. Она… убила… Пустого?! Кажется, Ичика сама была поражена тем, что сотворила. Дети стояли так, наверное, полминуты, наблюдая, как исчезает чудовище. Казуи дрожал и радовался, что отказался от завтрака, а то его наверняка бы вырвало. Ичика… его Ичика… такая маленькая Ичика одна сражалась против огромного чудища, а он, Казуи, мужчина, рожденный защитником, прятался у нее за спиной! Абараи наконец повернулась к другу и одарила его широкой улыбкой во весь рот. Подняв кулачок, девочка издала победный клич. — Ты видел, Казуи? — подбежав к Куросаки, Ичика потрясла его за плечо, — ты видел? Видел? Я его убила! Убила! Я справилась! Бьякуя-оджии-сама будет мною гордиться! Казуи позволял Абараи себя трясти, как будто вмиг превратившись в тряпичную куклу. — Прости меня, — наконец сказал он. — За что? — недоуменно хлопнула глазами Ичика. — Ты меня спасла, — пояснил Казуи, — а я стоял в стороне. — Нет, — серьезно ответила Абараи, — это случайность. То, что я убила Пустого — это невероятное везение для меня, потому что раньше это хадо у меня получалось плохо. Если бы у меня не получилось, эта тварь сожрала бы нас обоих. Благодари не меня, а Бьякую-оджии-сама, который обучил меня Сокацую. — А… что ты здесь вообще делаешь? — наконец дошло до Казуи главное. — В школу тебя провожаю! — засмеялась Ичика, и добавила уже тише, — на самом деле я сбежала из Общества Душ. Если меня засекут, мама точно по головке не погладит. Но я не могла иначе. — Тогда пошли! — Казуи ухватил Абараи за ладошку и потянул за собой, — мы опаздываем!

***

Они подбежали к школе как раз вовремя. Пока стайку первоклашек распределяли по классам, Казуи весело болтал с Ичикой, обсуждая все на свете, и тут к нему обратилась другая девочка, изумленно на него глядящая: — С кем ты говоришь? Не понимая, что происходит, Казуи так же изумленно ответил: — С Ичикой… — Это твоя воображаемая подружка? — вмешался в разговор мальчик чуть повыше Куросаки и явно из тех, кто в старших классах становятся хулиганами. — Она не воображаемая! — сжал кулаки Казуи, — она настоящая! — Да ты совсем псих, — рассмеялся собеседник. И в следующий момент Казуи его ударил. То ли взыграла бурная кровь Куросаки и Шиба, то ли ему просто нужна была разрядка после испуга, а, скорее всего, Казуи просто не хотел, чтобы смеялись над Ичикой. Как это — она воображаемая, если она стоит рядом с ним из плоти и крови?! — Дети, дети, успокойтесь! — вмешался в драку учитель. Казуи сопел, под его левым глазом наливался синяк, у его противника был разбит нос, и он совершенно по-детски звал маму, не зная, что делать с текущей из лица кровью. Ичика схватила Казуи за руку и они вместе убежали на задний двор школы. Глаза Абараи были явно на мокром месте, пока она пыталась лечить синяк друга, наспех объяснив, что это кайдо, которому учила ее Кийоне-сан. Боль проходила, и синяк медленно исчезал. — Это я виновата! — призналась Ичика, шмыгая носом, чтобы не заплакать, — я не в гигае, я не зашла за ним к Урахаре-сану, чтобы он меня не выдал, а без этого обычные люди меня не ви-идят! И она заплакала, уткнувшись носом в плечо Казуи. Мальчик погладил Абараи по спине, заодно пытаясь осмыслить ее слова. — Он тебя не видел… — задумчиво произнес Куросаки, — но почему? — Потому, что я — шинигами. Я… я не человек! — проплакала Ичика. — А я почему тебя вижу? — растерялся Казуи. — Ты тоже не обычный человек! Твой папа… ох, это так сложно, но я попробую рассказать тебе, что знаю… И Ичика рассказала. И про то, как когда-то давно ее мама отдала Ичиго Куросаки свои силы шинигами, и про все подвиги Ичиго, и про его происхождение, и про последнюю войну с квинси, где их родители победили… Казуи слушал, и перед ним открывался совершенно новый мир. Но это был не его мир. Его мир — тесный галстук, обязательное посещение школы и всеобщее осуждение за странности. Его мир — скучное и пресное существование, без меча в руке, без прыжков по крышам… без Ичики. Впервые Казуи осознал, насколько они с Абараи разные. И от этого она стала ему намного ближе и дороже. — Теперь из-за меня ты прослывешь психом, — буркнула Ичика, закончив рассказывать. — Ну и пусть, — махнул рукой Куросаки. Ичика высвободилась из его объятий. — Мне пора в Общество Душ. А тебе — в класс. Сама того не понимая, девочка просто и легко разграничила их миры. И Казуи со вздохом отправился в класс, чтобы выслушать выговор учителя, а Ичика стояла и смотрела ему вслед, и ветер развевал ее распущенные волосы.