Дежавю

Первым, что увидел Рон, когда очнулся, была тьма. Но не та, что наполняла ночь в Норе. Та всегда была доброй и слегка таинственной, а эта выглядела зловещей, холодной и тяжёлой. Впрочем, через несколько секунд оказалось, что тьма не такая уж и непроглядная. Где-то рядом находился источник тусклого голубоватого света, освещающего бледную руку, выглядывающую из серого рукава свитера. Её Рон заметил сразу, наверное потому, что первым делом стал искать глазами Гермиону. Осознав, что лежит на холодном каменном полусыром полу, он сел, и на несколько мгновений глаза его застлала пелена. Тряхнув головой, чтобы привести себя в чувство, Рон подполз к Гермионе, лежащей неподалёку, судя по всему, всё ещё без сознания. Последним, что Рон помнил, была вспышка света, вопль Беллатриссы Лейстрендж и холодная ладонь, сжавшая его руку в последний момент. Не иначе, это была ладонь Гермионы. Девушка лежала на спине, раскинув руки. Волосы её разметались, глаза были закрыты, а лицо светилось бледнотой. — Гермиона? — сипло позвал Рон. Его голос гулко отразился от стен помещения, в котором они находились. Очевидно, это было подземелье, и пропускающая голубоватый свет решетчатая дверь и ведущая наверх каменная лестница за ней это подтверждали. — Гермиона! — Рон слегка потряс подругу за плечи. — Ты слышишь меня? Очнись! Гермиона! Девушка не отвечала. Рон вдруг осознал, что ему противно видеть, как её каштановые волосы пропитывает сырость этого гадкого места. Подобравшись ещё ближе к ней, парень острожно приподнял подругу и уложил к себе на колени. — Гермиона, ну очнись же! — снова пробормотал Рон, убирая с лица девушки прядь волос и слегка шлёпнув её по щеке. В груди у него стала расти паника. Вдруг, откуда-то сверху послышались голоса и чьи-то шаги. Рон прислушался: голоса принадлежали Беллатриссе и Малфоям. И в этот же момент он услышал тихий стон со своих коленей. — Рон?.. Гермиона смотрела на него непонимающими глазами, явно ещё не окончательно пришедшая в себя. — Гермиона, — с облегчением выдохнул Рон, склонившись к ней и с беспокойством глядя в её лицо. — Как ты? Но Гермиона не успела ответить: послышался скрежет замка и решётчатая дверь со скрипом отворилась, впуская в подвал троих людей. — Люмос максима! — раздался голос Нарциссы, и через секунду подземелье озарилось ярким светом, ослепив двоих пленников. — Так-так-так, — проворковала Беллатрисса, медленно приближаясь к ним. — Наши голубки очухались. Кажется, теперь можно и поворковать! Рон почувствовал, как холодные пальцы Гермионы сжали его запястье. Беллатрисса уже подошла к ним почти вплотную, и они невольно стали отползать назад, к стене (Гермиона проворно поднялась, и Рон инстинктивно заслонил её собой). — Ах, как трогательно! — картинно прижала руку к сердцу Беллатрисса. — Грязнокровка и любитель ей подобных! Рон машинально потянулся рукой к карману, но, к своему ужасу, палочки там не обнаружил. Беллатрисса захохотала, безумно сверкнув глазами: — Ты же не думаешь, что мы бы оставили палочки при вас? — Им всё равно нельзя колдовать вне школы, — пробормотал стоящий поодаль Драко Малфой, не глядя на пленников (в руках у него был зажаты обе их палочки). — Ох, но они же в опасности! — повернулась к племяннику Беллатрисса, словно объясняя ему очевидные вещи и делая акцент на последнем слове. — Хватит, Белла, — холодно одёрнула сестру Нарцисса. — Нам нужно узнать, как много они услышали, и решить, что с ними делать. — Зачем церемониться? Мы просто их убьём, — улыбнулась Рону с Гермионой Беллатрисса. От друзей не укрылось, что Малфой при этих словах нервно сглотнул, всё ещё сверля взглядом стену справа от него. — Нет, Белла, — невозмутимо продолжила Нарцисса. — Это слишком опасно: отец Уизли работает в Министерстве, да и Поттер заподозрит неладное, а это привлечёт к нам внимание. — Ты всегда портишь всё веселье! — скривилась Беллатрисса. — Ладно, для начала узнаем, что они слышали, — она повернулась к пленникам. — Будете говорить сами, или вам помочь? Рон с Гермионой промолчали (пальцы Гермионы ещё сильнее сомкнулись на запястье друга). Не получив ответа, Беллатрисса снова заговорила: — Что ж, понятно, вы предпочитаете помощь... — она сделала шаг к друзьям и оценивающе оглядела каждого из них. — Хм... Драко, как ты думаешь, кого лучше спросить: грязнокровку или Уизли? Малфой на секунду прикрыл глаза, как будто всё это время больше всего боялся, что к нему снова обратятся. Поняв, что оставить вопрос риторическим не удастся (жуткая тётушка выжидающе смотрела прямо на него), он пробормотал, по-прежнему не глядя на пленников: — Не знаю... — Зря, Драко. Тебе нужно учиться принимать решения, — покачала головой Беллатрисса. — К тому же, это в твоих же интересах. Или ты хочешь, чтобы Дамблдор в первый же день узнал от них о твоей миссии? Малфой нервно дёрнул головой. — Ох, ладно, пускай будет Уизли, он всё равно так и лезет вперёд... — лениво решила Беллатрисса. — Ну, защитник грязнокровок, говори, что вы слышали? Рон молчал. Прождав ещё несколько секунд, Беллатрисса раздражённо рявкнула: — Круцио! Говори! — Нет, не надо! — вскрикнула Гермиона, но её слова утонули в вопле Рона, рухнувшего на влажный пол. Каждый миллиметр его тела будто прорезали тысячи ножей, боль была нестерпимой, и глаза начала застилать пелена... — Белла, нет! Боль прекратилась так же неожиданно, как и началась. Проморгавшись, Рон увидел Нарциссу, держащую сестру поперёк руки. — Так мы мало чего добьёмся, — заявила она. — Есть и другой способ. — Только не говори мне, что мы будем использовать Легилименцию! — со смехом закатила глаза Беллатрисса. — Я тысячу раз использовала на жертвах Круциатус, и этот метод никогда меня не подводил! — Ты доведёшь их до такого состояния, что они вообще не смогут говорить. Или ты забыла Долгопупсов? Беллатрисса выдернула свою руку у сестры и смерила её неприязненным взглядом. — Что ж, пожалуйста. Хотя я не припомню, чтобы ты владела Легилименцией. Теперь Нарцисса смерила сестру неприязненным взглядом. Подойдя ближе к пленникам, она резко направила палочку на Гермиону и, прежде чем та успела сделать движение, проговорила: — Легилименс! Реальность перед глазами Гермионы исчезла. Вместо сырого подвала перед ней замелькали сцены из её детства: катание на качелях, седьмой день рождения, церемония Распределения в Хогвартсе; далее, давние и последние события стали мешаться, но неожиданно отчётливо появились сцены пребывания в Норе: игра в квиддич, сидящий за столом Рон; Рон, болтающий что-то про последний матч в Хогвартсе; смеющийся Рон; Рон, спящий возле кровати; глаза Рона совсем близко; его же пылающие на солнце медные волосы... Нет. Нет... Дальше позволять Нарциссе рыться в памяти Гермиона не могла. Только не эти воспоминания... Огромным усилием девушка заставила себя вернуться в реальность, но подвал и немного сбитое с толку лицо матери Драко обрисовались перед ней лишь на несколько секунд: почти сразу перед глазами всплыл разговор с Биллом и Флёр во "Флориш и Блоттс", а потом и сцена подслушивания на крыше "Горбина и Беркеса" - почти весь услышанный разговор... Очередным огромным усилием Гермиона снова вернулась в подземелье, но Нарцисса больше не пыталась влезь к ней в голову: она узнала, что хотела. *** Часы тянулись невероятно долго. Казалось, что минуты удваиваются с каждой секундой, а тишина давила на уши. В подвале снова царил полумрак, а голубоватый свет из-за решётки делал всё вокруг мрачным и призрачным. Рон с Гермионой сидели у стены. Гермиона лежала головой на плече дремлющего друга, обнимающего её за плечи, и смотрела в одну точку на сыром полу. Нервно теребя рукав свитера, она думала о том, что теперь будет. Оставят ли их в живых? Доберутся ли до Гарри? Доложат ли Волан-де-Морту? Вернутся ли они вообще домой? И что будет с Биллом и Флёр? Беллатрисса сказала что-то насчёт них после рассказа Нарциссы о путешествии в память Гермионы, но девушка мало что соображала в тот момент, как и Рон после Круциатуса. Гермиона взглянула на друга. Он дремал, прислонившись головой к стене, его веки подрагивали, а губы едва заметно шевелились. Лицо Рона было мертвенно-бледным, с синяками под глазами - или так казалось из-за тусклого света. На губе красовался порез - след вымещения гнева Беллатрисы после рассказа её сестры. Но веснушки иронично ярко выделялись на почти белой коже, как и спадающие на лоб рыжие волосы. Гермиона едва улыбнулась. Ещё вчера она мечтала о том, чтобы как-нибудь прикоснуться к Рону, а сейчас, лёжа у него на плече, ничего, кроме напряжения, не ощущала. Чтобы пробудить в себе хоть какие-то эмоции, Гермиона стала вспоминать, как Рон прикрывал её собой перед Беллатриссой и как прижал к себе после ухода мучителей, когда девушка от нервов разрыдалась. Вот уже два часа они так сидели: Рон успел задремать, а Гермиона продолжала напряжённо думать, не в силах заставить себя расслабиться. Это было ещё одно качество, которому она завидовала в Роне. Девушка вдруг вспомнила, какой ужас испытала при виде него, корчащегося на полу, но ещё хуже был его крик, хлестнувший по ушам и как будто рассёкший голову и грудь, заставив сердце сбиться. Беспомощные слова "нет, не надо!" сами вырвались, хотя тут же утонули в том жутком вопле. Никто не спросил Гермиону на третьем курсе, во что превращается её боггарт. Да она и сама тогда не знала. Но теперь, казалось, девушка знала точно, во что он перевоплотится, встреть она его где-нибудь. Глядя на Рона, Гермиона ясно осознала, что просто не сможет снова увидеть его кричащим от боли. Ей вдруг захотелось изо всех сил прижаться к нему, обнять и успокоить, чтобы белёсые ресницы не дрожали так нервно, а губы не шевелились так лихорадочно, и чтобы больше никогда с этих губ не срывался тот ужасающий вопль. Задумавшись, Гермиона машинально протянула руку к губам Рона, чтобы стереть выступившую из пореза каплю крови (перфекционизм есть перфекционизм). Осознание того, что она делает, пришло к ней слишком поздно: Рон, слегка вздрогнув, открыл глаза. — Прости, это... это не то, что ты подумал!.. — пролепетала Гермиона, как можно быстрее вернув свою руку обратно на колени. — Что? Ты о чём? — сонно поднял брови Рон, убирая затёкшую руку с плеч подруги и разминаясь. "Слава Богу, вроде не заметил!" — внутренне выдохнула Гермиона и тут же поклялась себе наконец научиться владеть собой. Теперь нужно было поскорее перевести тему. — Как ты думаешь, они нас отпустят? — как можно более трагичным тоном произнесла она, глядя в пол. Нет-нет, в пол нельзя, нужно прямо в лицо, чтобы не заподозрил... — Не знаю, — пожал плечами Рон, немного сконфузившись под взглядом подруги. — Мне интересно, нас уже хватились? Билл и Флёр, наверное, уже должны были вернуться во "Флориш и Блоттс". — Это да, — согласилась Гермиона. — Но в любом случае, нам нужно как-то сообщить кому-то из наших о планирующемся убийстве Дамблдора. Это надо же - убить главного защитника Гарри! Умный ход, конечно, но я просто не представляю, что будет, если им всё удастся. Никогда бы не подумала, что Малфой будет Пожирателем... Он всегда был таким жалким... — Да они все такие! — с жаром заявил Рон. — И вообще, я всегда подозревал, что нечто подобное случится... — Конечно ты подозревал, — машинально-саркастично вставила Гермиона, хотя её мысли работали в другом направлении. — Но как мы всё-таки свяжемся с Орденом? У нас ни палочек, ни сов... Ох, только бы нас кто-нибудь нашёл! — Где, здесь, в поместье Малфоев? — мрачно сказал Рон. — Действительно, куда же ещё мы могли уйти из Косого переулка - только к Малфою в гости... — Рон, а если нас убьют? — дрогнувшим голосом предположила Гермиона. — Решат, что мы лишние свидетели? Что, если наплюют, что наша смерть привлечёт внимание? Хотя, какое внимание - спишут всё на очередное преступление, да и кому какое дело, что мы друзья Гарри Поттера - разве это что-нибудь изменит? Не смогли прикончить нас в Министерстве, так прикончат сейчас... Тем более, есть за что... — Да что ты несёшь, Гермиона? — ошеломлённо взглянул на неё Рон. — Что мы сделали? Всего лишь подслушали разговор. — Да, но какой разговор! — в голосе Гермионы появились истерические нотки. — Мы подсмотрели посвящение Малфоя и узнали о его мисси, порученной Волан-де-Мортом! Ясно же, что мы передадим всё это Гарри и Ордену Феникса, мы - потенциальная угроза! Боже, ну зачем мы потащились в этот Лютный переулок!.. — тут её слова переросли во всхлип, и девушка спрятала лицо в ладонях. — Гермиона, ну что ты, — растерянно пробормотал Рон, созерцая почти беззвучные рыдания подруги и соображая, как следует поступить. — Ты хочешь сказать, что лучше бы мы ничего не узнали, и Малфой бы преспокойно убил Дамблдора? Ладно-ладно, давай не будем об этом! — поспешно исправился он после особенно громкого всхлипа, последовавшего за его словами. — Вообще, это всё моя вина! Я потащил тебя в Лютный переулок, я предложил следить за Малфоями, я уговорил тебя влезть на крышу и подслушивать! Кругом виноват только я! И не говори, что твоя вина в том, что ты согласилась, — предугадал он реплику, готовую сорваться с губ Гермионы. — Вся вина моя, и точка. Значит, если и убивать, то меня, а ты здесь не при чём. После этих слов Гермиона даже забыла всхлипнуть. Подняв на Рона широко раскрытые, мокрые от слёз глаза, она прошептала: — Ты... Ты что такое говоришь? Убивать, тебя... Не смей даже думать об этом!.. Я... Как я буду?.. И Гарри... И вообще... Мерлинова борода, о чём мы вообще говорим?! — О возможном будущем, — мрачно ответил Рон. Повисла тишина. Рон пронаблюдал, как Гермиона насколько раз открыла и закрыла рот, но ответ так и не придумала, потом утёрла слёзы рукавом свитера и прижалась к стене, обхватив руками колени. Она снова выглядела так беззащитно и отчаянно, что Рон опять ощутил жгучее желание обнять её. Пора было заканчивать весь этот цирк с чувствами и притворством, в конце концов, они оба могут этим вечером погибнуть, а значит, лучше использовать, возможно, последний шанс. Решение-то к рыжему пришло, но язык отказывался подчиняться ему. Как будто звук у голоса выключили, и слова из открытого рта выходили беззвучными. "Боже, да скажи уже что-нибудь!" — мысленно отругал себя Рон — "А как сказать? "Гермиона, ты мне нравишься"? Или "Я тебя люблю"? Нет, это буквально чуть-чуть отвратительно очень сильно... Господи, волнение всегда так действует на мозги? Да как ей сказать, чтобы не сопливо было? А может, лучше не говорить, а что-то сделать... Мерлиновы панталоны, она сейчас такая беззащитная... И слишком нервная, вряд ли станет воспринимать слова серьёзно. Ладно, понеслась...". Мысленно перекрестившись, Рон придвинулся к Гермионе и вгляделся в её профиль. Почувствовав на себе взгляд, девушка повернула голову. Несколько секунд Рон смотрел в её блестящие в голубоватом свете глаза со слипшимися от слёз ресницами. Сколько в них страха и отчаяния... Нечто похожее парень видел буквально прошлой ночью, но тогда им угрожала не смерть, а всего лишь какие-то подкроватные монстры. Гермиона уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут сверху послышались шаги и голоса: — Цисси, куда ты их? Да ты можешь хоть раз меня послушать! В решетчатой двери появился силуэт Нарциссы Малфой с палочкой в вытянутой руке, а перед ней по воздуху плыли ещё две фигуры. У одной из них была ярко рыжая шевелюра, а с головы второй свисал занавес серебряных волос. — Цисси, стой! — Беллатрисса наконец нагнала сестру. — Ты хочешь, чтобы в этом подвале собралась целая армия? Четверо против нас двоих? Нет уж, давай их в чулан на втором этаже! Нарцисса закатила глаза и нехотя повернула обратно. — Нет... — выдохнула Гермиона. — Это же Билл и Флёр!.. Нет, стойте, что вы с ними сделали?! — последние слова она выпалила, уже подлетев к решётке. — Замочи, грязнокровка! — рявкнула Беллатрисса и подняла палочку. — Круцио! Пронзительный визг вырвался из груди Гермионы, прежде чем она в агонии повалилась на пол. Рон еле успел подскочить к ней, чтобы спасти её голову от удара о сырые каменные плиты, но заклятие уже перестало действовать: — Белла, перестань! — одёрнула сестру Нарцисса. — У нас другие дела! — Таким маггловским выродкам, как она, иногда необходима профилактика, — отрезала Беллатрисса, и вместе с сестрой и двумя бездвижными пленниками исчезла на верхних ступеньках лестницы. *** — Гермиона, эй, эй, тише! Рон тщетно помогал ей подняться с пола, но девушка ещё не оправилась от болевого шока и тряслась как осиновый лист. Наконец, парню удалось усадить её и оттащить обратно к стене. Несколько секунд Гермиона сидела с широко раскрытыми глазами, уставившись в пол и тяжело дыша, а потом слёзы хлынули из её глаз, и она зарылась лицом в колени, сжавшись комочком. Этого Рон наблюдать просто так не мог. Пора было сделать то, что должно было случиться до появления их тюремщиков. Глубоко вздохнув, он осторожно оторвал Гермиону от коленей и крепко обнял. К его удивлению, девушка, не прекращая всхлипывать, обхватила руками его шею и уткнулась ему в плечо. Под его руками она дрожала, и вскоре могла бы попросту задушить - видимо, нервы совсем сдали. — Тише, тише, — шептал Рон, неловко поглаживая её по голове. — Всё хорошо, всё прекратилось... — Рон, мне страшно!.. — провибрировали в его плече слова. — Всё хорошо, — повторил Рон. — Тебя больше не тронут, обещаю! — Значит, вот какой этот Круциатус... Ужасно... Как ты вообще его вытерпел? — Не знаю, — глухо ответил рыжий. Честно говоря, недавно пережитые ощущения он последние два часа старался не вспоминать. Гермиона неожиданно оторвалась от плеча друга и взглянула прямо ему в лицо. Её губы тряслись. — Ты ведь после него совсем недолго приходил в себя, а потом сразу поднялся и, когда они ушли... — тут её мокрые глаза раскрылись шире, — успокаивал меня... Рон попытался улыбнуться. Получилось плохо. — Тебе же было так же больно? — прошептала Гермиона. Рон опустил глаза. — Забудь про меня, это уже неважно. Лучше скажи, как ты? — Боюсь... — едва разборчиво всхлипнула Гермиона, и глаза её снова наполнили слёзы. — Чёрт возьми!.. — выдохнул Рон, снова прижимая девушку к себе (он ощутил, что чувства начинают сочиться из него так же, как слёзы из глаз Гермионы). — Ну не бойся! Я здесь, я рядом, только не плачь, не кричи... Я уже просил тебя об этом вчера, помнишь? Он почувствовал в своём плече нервный влажный смешок. — Интересно, что с Биллом и Флёр... — Рон неожиданно ощутил в горле горькой комок. — Что они с ними сделали? Беллатрисса сказала "четверо против двоих", значит, они должны очнуться... Но зачем они на них напали? — А если их будут пытать?! — всхлипнула Гермиона. — Или вообще убьют? Они же члены Ордена! А если они и до твоей семьи добрались? Или до Гарри? Может, они решили убить Дамблдора прямо сейчас, застать его врасплох, чтобы мы не успели проболтаться! А может, они убьют нас, Билла и Флёр, потом твоих родных, и выйдут на весь Орден! Или даже доберутся до моих родителей?! — она уже еле успевала набирать воздух, чтобы говорить. — Что, если нас не ищут, или не могут найти?! Твоя мама наверняка страшно переживает! И всё из-за нас, а мы торчим в этом вонючем поместье, в которое никто заглянуть не догадается, мы ведь даже не знаем, как далеко оно от Косого переулка, а если нас пока не будут убивать, то могут использовать как выкуп, например, чтобы им выдали Гарри, или просто заморят нас голодом, Беллатриссе же так нравится издеваться над грязнокровками!.. Тут воздух у неё в лёгких кончился, и она стала судорожно пытаться его снова набрать, но тот же успех могла бы принести попытка дышать в воздушный шарик. Гермиона уже не утыкалась в плечо Рону, а сидела рядом с ним, держась за грудную клетку. — Перестань, не сгущай краски!.. Эй, что с тобой?! — забеспокоился Рон, глядя, как подруга тщетно пытается утихомирить колотящееся сердце. — Па...паника... — выдавила она; лицо её начало краснеть. — Мерлинова борода!.. — пробормотал Рон. — Приступ, что ли? Тише, успокойся!.. Гермиона, не пугай меня... — он огляделся по сторонам, словно ожидая от стен помощи. — Попробуй задержать дыхание - кажется, мама это советовала Перси, когда он ждал результаты СОВ... — Я не мо...гу... Не могу!.. — Гермиона делала вдохи и выдохи со скоростью автоматной очереди, сгибаясь всё ниже. — Гермиона, да соберись же!.. Рон вытер выступивший на лбу пот. Как заставить её задержать дыхание? Зажать нос? Или рот?.. Рот. И Рон даже знал, как.