Жизнь удивительна

      Сижу я вся такая задумчивая, сыч — ухает, комар — кусает, а я смотрю в звёздное небо и усиленно пытаюсь ни о чём не думать. Только в деревне возможно вот так наслаждаться тишиной, которую иной раз прерывает лай собак, ведь на покой сельские жители отправляются довольно рано, десять часов — это уже ночь, а завтра опять спозаранку новые хлопоты. Мне, правда, бабуля разрешала побаловать себя с утра: кутаясь в одеяло, оттягивать момент пробуждения, как в детстве.       Пора, Дружок уже заждался, пока отпущу его на волю аж до утра. Ещё минутку…       На выгоне залаял пёс, кто-то припозднился. Вот и у тёти Светы Найда засуетилась, пара пробных чихов и зашлась заливистым трезвоном. Кто-то целенаправленно идёт к нам на куток[1], может Женька, один из внуков бабы Нюры, ещё одной соседки, что живет за нами. Мальчишки так быстро повырастали, хотя всего-то лет на десять моложе меня, а всё для меня пацаны, вот же… Да, действительно, но нет, для Женьки что-то силуэт слишком массивный, он-то более щуплый.       Как назло, на улице фонарей раз-два и обчёлся, ничего не видно. Оно конечно вроде как и страшно должно быть, невесть кто шатается, но не у себя же под двором бояться. Девушка я громкая, да и возможно кто-то из соседей, а я тут панику разводить. Хотя, пора уже и честь знать, да своего защитника с цепи спустить, не корысти ради, а чтоб не шатались незнамо кто.       И вот смело встаю со своей лавочки, опасливо косясь на приближающегося, ладно, чего уж, любопытно же, кого это на ночь глядя тут носит, приоткрываю калитку, но не спешу во двор. Глубоко вдыхаю майскую прохладу, жмурюсь в удовольствии, что та кошка. И раз… два… три…       — Добрый ве… — и приветствие замирает на моих губах, а я, что та сова, неверяще уставилась на подошедшего.       — Привет, Мариш, — тихо говорит Костик. Мать моя чудесная женщина, а папа тракторист… КОСТИК! Как оказалось, хоть и ожидала нашу встречу, но совершенно не была к ней готова. Стояла и во все глаза смотрела на человека, который был моей первой и, как показало время, единственной любовью. Благо наш фонарь исправно светил и мне была видна каждая чёрточка, морщинка на дорогом лице. Он возмужал, пропала юношеская мягкость линий, проступили суровость и уверенность в себе. Я не знала этого человека…       Передо мной стоял высокий, широкоплечий мужчина, знающий себе цену, он не был красив по современным канонам, черты лица пусть и правильные, но резкие, будто вырезанные из камня, вот только глаза, всё так же взирающие с добротой и нежностью карие глаза моего дядюшки. И, наконец, меня отпустило!       — Костик! — и я кинулась его обнимать, как когда-то в нашем общем прошлом. — Костик! Дядюшка ты мой любимый! — а в ответ негромкий смех и меня заключают в крепкие объятия. Затихаю у него на груди вслушиваясь в бешеный стук другого сердца. Боже Всемогущий, я всё так же люблю! Судорожно стискиваю его в ответ и вдыхаю. Не помню чтоб раньше он был таким вкусным.       — И чего ты там спряталась, дай хоть полюбоваться в какую красавицу ты превратилась. Я скучал, Машунь.       Вынырнув из-под его подмышки взглянула в карие глаза и осознала, что плыву. Будто и не тётка взрослая, а соплюха семнадцатилетняя. Так, Мария Ивановна, взяла себя в руки, собралась в кучку! Это не дело! Последний раз прижалась к могучему телу, поглубже вдохнула и отцепилась от человека, что был для меня столь дорог.       — Да и на тебя дай полюбоваться, какой же ты стал…       — Какой? Обычный, немного потрёпанный жизнью, Мариш. Жизнь она такая, любит проверять на прочность. Ты вот совсем не изменилась, разве что более женственной стала. Тебе очень идёт. А вот на голове всё тот же ужас, — с улыбкой сказал мужчина, растрепав мои торчащие в разные стороны вихры.       — А у тебя глаза прежние, тёплые…       — Не всегда и не для всех.       — Ты возмужал.       — Заматерел.       — Ну… — задумчиво оглядела всего, с ног до головы. — Не, дядя, определённо ты хорош, я бы сказала, чертовски привлекателен, основательно как-то, по-мужски.       — Ага, — он задорно поглядывал на меня, улыбаясь во весь рот, — поверю тебе на слово. Как же я рад тебя видеть, егоза.       — И я тебя, очень.       — Посидим?       — А хочешь, я тебе вареников подогрею, бабушкиных, помнится ты их любил.       — На ночь глядя? А хотя, давай… — и я, взяв его за руку, поволокла во двор, в летнюю кухню. Костик побрёл за мной, что тот телок на привязи. А меня такое счастье наполняет, как тогда в детстве. Ладно, только сегодня, пока я ещё не пришла в себя, пока не настал новый день. Пусть…       Дружок разошёлся не на шутку.       — Дружок, а ну тихо, свои это!       — И кто ж это там у нас такой свой, а, Машунь? — сварливый голос из окна.       — Добрый вечер, баб Варь! — отозвался дядюшка.       — А, Костик. Добрый, добрый, коль не шутишь.       — Бабуль, мы чайку попить, вареничков твоих откушать, — поспешила я разъяснить ситуацию, совсем не хотелось ещё и от кровиночки своей отмахиваться.       — Ну-ну, чайку это хорошо, но не допоздна!       — Ба!       — Что «Ба», завтра рано вставать.       — Я ненадолго, баб Варь, только чайку и всё.       — Вот и ладненько, я спать, не забудь собаку потом спустить.       — Спокойной ночи, бабуль.       — Спокойной ночи, баб Варь.       — Ага-ага… — и она исчезла в темноте комнаты.       — Как всегда на страже?       — Да уж, у неё не забалуешь. Пойдём, — и я потянула его дальше через двор. Привычно скрипнула дверь, клацнул выключатель и мы вошли, как когда-то раньше, когда были ещё детьми и засидеться допоздна было так весело, так по-взрослому. Ну и что, что потом нагоняй получали, зато вместе не так обидно.       — Всё как и прежде, словно и не было всех этих лет.       — Да, в этом и волшебство. Так, ладно, садись, я сейчас.       И засуетилась так привычно и правильно. Вот чайник поставила, вот масло сливочное на сковородке зашипело, вот вареники радуют взор подрумяненным боком. А мой гость только взглядом все мои действия провожает и улыбается.       — Сметанки?       — Можно и сметанки.       Я споро достала из холодильника литровую банку домашней, густой, что даже ложка стоит, вкуснятинки, наполнила миску и поставила на стол. Разлила чай и уселась напротив.       — Давай пока не остыли, — ухватила пальцами самый зажаренный пузатый вареник и впилась в него зубами. Мням! Еле успела языком подхватить капли сладкого сока, вечно я, что тот свинтус.       — Рад, что ты не поменялась, — так же задорно лопая очередной вареник заметил мужчина.       — Да что мне сделается, как была, так и осталась неряхой, уже смирилась. Какой уродилась, такой и помру.       — Это же хорошо, оставаться верной себе, не меняться в угоду чужих ожиданий.       — Вот-вот, а бабуля всё ворчит, когда уже вырасту. А я так подумала, ещё немного, лет сорок, а там старческий маразм и опять в детство впадать, так зачем же из него выходить? Но разве её переспоришь? — а он внемлет моим глупостям и улыбается. — Вот и чего б я так лыбилась, а? Наболевшим делюсь, а ты нет бы посочувствовать, утешить…       — Как же хорошо, что ты такая же. Я боялся, что развод и годы изменили тебя, мою хохотушку.       — Ага, щаз! Я как ржала, что та лошадь Пржевальского, так и ржу. Меня как-то подруга на кладбище повела, на Байковое. Она у меня гот со всеми вытекающими. От таких мест у неё крышу срывает, она силой напитывается. Вот однажды я ей компанию и составила. Паулина вся такая восторженно-задумчивая, рассказывает всякие вещи интересные, а мы с её парнем идём рядышком, по сторонам озираемся, памятники старинные рассматриваем, а меня всё на хи-хи пробивает. Она всё «Тс-с-с», да «Тс-с-с», а мы похохатываем, и не подумай, не со зла и без всякого умысла, просто настроение хорошее, люди рядом хорошие, места красивые, ну и я как всегда.       — Н-да, кому-то концерт, театры, магазины на худой конец, а ты — по кладбищам.       — А я что, я ж и от концертов и театров не отказываюсь, главное, чтоб рядом хороший человек.       — А есть он, хороший человек? — вдруг серьёзно спрашивает Костик.       — Мне как-то везло на друзей и знакомых, так что не жалуюсь.       — Я не о том, Маш. О спутнике жизни.       — А-а-а, — сделала вид, что с первого раза не дотумкала к чему он ведёт. — С этим как-то не срослось, мне пока и так норм. Лишь бы родные в душу не лезли и всё сосватать не старались за очередного ХОРОШЕГО мальчика.       — Да, тут я тебя понимаю, — он отставил чашку и пристально вгляделся в меня. — Порой это очень утомительно.       — Ага, — а я, не выдержав его взгляда, встала и, собрав чашки с тарелками, потопала к мойке. Отчего-то стало боязно. Тарабаню посудой, вся в своих непонятных чувствах.       — Мариш, а о детях ты задумывалась? — замираю, что тот загнанный заяц, тарелку со стуком опускаю в мойку и поворачиваюсь, а он за спиной моей стоит и прожигает меня решительным взглядом.       — Задумывалась, Костик, как же не думать, ведь время-то идёт. Подруги-сверстницы, одноклассницы почти все уже обзавелись отпрысками, а кто и парочкой, только… Абы от кого не хочу, да и самой не просто это всё в наше время.       — А если бы не абы от кого, а если бы и человек надёжный?       — Где ж его взять такого, дядюшка? То ли я не там ищу, то ли повывелись, хотя это не справедливо по отношению к мужчинам. Не встретила я своего… — что ж ты меня тревожишь, а? Зачем? Ведь не дура я совсем, не может быть всё настолько просто, или это я такая недоверчивая и во всём сомневающаяся?       — Я всегда мечтал о детях… — сказал и смотрит, а я что, а я ничего, недогадливая совсем. Отчего же так тревожно?       — Помню, помню… Мальчик и девочка, дом, беседка, сад. К сожалению, не всегда всё складывается, как мы мечтаем, так ведь? — А сама бочком-бочком и ну за стол, на своё место, чтоб хоть какую-то дистанцию между нами создать. Я будто задыхалась… А мужчина понимающе хмыкнул и вернулся на своё место.       — Да, прошлые мечты кажутся сейчас, с высоты прожитых лет, наивными и глупыми. В юности есть такое: вера в свои силы, в будущее, в свои возможности, в людей. Но жизнь… Всё очень непросто.       — Это да… Костик, я ведь действительно рада тебя видеть, очень. И ностальгировать о прошлом можно до бесконечности, но… У меня тоже всё сложилось не так, как мечталось, но я благодарна за всё, и бывшему мужу, мне с ним повезло, ещё один хороший человек, и за наше спокойное расставание, и за то, что научил меня трезво смотреть на жизнь, — выразительно глянула на него, я конечно люблю этого человека, но, в сущности, он теперь для меня незнакомец, а растревожить меня сейчас на раз-два, и вся размеренная и налаженная жизнь полетит в тартарары. А нужно оно мне? Да нафиг! А следовательно…       — Сегодня твоя мама заходила, бабуля мне мозг выносила, а теперь ты со своими разговорами. Мне мой покой дорого стоил, дядюшка. Давай так, ты мне честно всё выкладываешь, всё как есть, и мы с тобой обстоятельно обговариваем, взвешиваем, а там видно будет.       — А всё-таки изменилась ты, Мариш, — серьёзно вглядываясь в меня.       — А то, не я така, жисть така… — с усмешкой вернула ему.