А в руках она держала серые облака

Никогда не понимала высказывания: «загнанный в угол зверь». С этих пару часов я уже все понимаю. Всю прелесть данной формулировки.       Очнулась я в каком-то холле. Он был большим, с высокими потолками, огромной лестницей, где на втором этаже располагался коридор, откуда шли уже множество маленьких. Это здание пустовало. Ни единой души за два часа не попалось мне по дороге. С одной стороны, мне это не нравилось - в какую жопу меня занесло? А с другой, я любила одиночество и не любила людей. Идеальное сочетание для нелюдимой меня. Минут тридцать бегая по просторным коридорам, и случайно, не смотря перед собой, уронила несколько ваз с цветами, чертыхаясь. Страх и паника, и так уже сидевшие в моей черепушке, затрезвонили десятками маленьких колокольчиков, и я стала метаться по пустым кабинетам.       Здание походило на огромный университет или школу, это можно было понять по партам стоящим в комнатах и огромным доскам, висящих на стенах. Все было до того идеально, начиная от стопочек мела составленных на тумбочках, заканчивая не исписанными партами и стульями, что даже хотелось что-нибудь испоганить. Но, одергивая себя, брела по коридорам в попытках найти хоть одну живую душу.       С окон открывался красивый вид на природу: высокие деревья, пушистые зеленые кусты и многоцветные бутоны цветов. Пели птицы, порхали бабочки и журчал фонтан, что стоял поодаль от здания. От красоты даже перехватило дыхание, но сразу отпустило.       Это место угнетало меня, словно я была мерзким чудовищем, демоном, ступившим на землю Рая. И свет давил своей силой, и от своей мерзости в раю мне было тошно.       Нужно перестать интересоваться сверхъестественным. Это плохо сказывается на моей психике.       Хотя нет. Все нормально.       Хожу среди белых стен, а страх душит, точно змея свою жертву. Хочу очнуться ото сна, вот только гладкая поверхность стен под подушечками пальцев и свежий запах растений убивают мою надежду, что это все сон. — Извините, милая леди, — от страха я вздрагиваю и хватаю горшок с цветком. Оборачиваюсь, попутно пряча оружие за спину.       Передо мной стоит нереально красивый человек. Это еще мягко сказано. Длинные светлые волосы водопадом струились по спине, а две передние пряди покоились на груди этого парня. Голубые глаза смотрели с интересом, лаской и добротой. Мягкие черты лица, высокие скулы и пухлые губы. Если бы не были видны широкие плечи и узкий таз, его можно было бы принять за девушку. Но, как ни кстати, у него была не только мужественная фигура, но и довольно-таки привлекательный профиль.       От собственных мыслей тошнит. Описываю, словно романов ванильных перечитала.       Кажется, мне сейчас будет плохо. — Вы кто? — нахмурившись, просипела, сжимая коробочку с цветком в ладошке. Пусть горшок был и не большим, но посуда была каменной, и, если он попытается мне навредить, я этот горшок пульну в его красивую и волосатую головушку.       Кажется, парень не ожидал от меня такой реакции. На секунду замерев, этот субъект расплылся в ласковой улыбке.       Наверное, я сошла с ума, и на моем месте кто другой с радостью доверился и перестал опасаться этого человека, но меня он оттолкнул. Потому что он словно светился изнутри, в купе с его идеальной внешностью, походил на ангела спустившегося с небес.       И, в который раз, я почувствовала себя мерзким чудовищем.       Вжав голову в плечи, нахмурилась еще сильнее. — Меня зовут Бальдр Хрингхорни. Я здесь немного заблудился, — рассмеялся, на что мне стало неловко. Может не стоит так себя вести?       Но когда Бальдр шагнул на меня, я отошла в сторону, с траектории его движения. Блондин удивился и уже было сделал еще один шаг ко мне, да запнулся о свою же ногу, падая вперед.       Бальдр… Бальдр… Бальдр…       Я знаю, кто такой Бальдр. Германо-скандинавский бог света и весны. Сын Одина и Фригг. Я не так много знаю о богах, но когда мы изучали эту страну, я старательно готовила эссе на тему «Мифология Скандинавии». — А тебя не смущает, что тебя назвали именем одного из богов? — поинтересовалась, приседая на корточки.       Благо шорты позволяли это сделать, да и футболка на четыре размера больше моей скрывала все, чего я стесняюсь. — А как вас зовут, милая леди? — последнее резануло по ушам. Я не люблю, когда ко мне проявляли интерес, да и не привыкла к таким прозвищам. Из-за отсутствия друзей мне их и не давали, что меня вполне устраивало. — Эва, — довольно-таки сухо ответила на вопрос, продолжая недовольным взглядом буравить парня. — И да… я и есть бог.       Меня прорвало на истерический смешок, когда я взглянула на вполне серьезное лицо этого псевдо-бога. Серьезно? Он бог света? Мне казалось, что если и есть боги в нашем мире, то явно не такие молодые и неуклюжие. — Да ты что-о… — ехидно протянула, не смотря на озадаченного парня. — Ну если ты бог, то, увы, нам не быть друзьями, — и скорее поднявшись с корточек, пошагала вглубь коридора, чуть ли не срываясь на бег. — ПОДО…!       Ну конечно, он - Бог! Ага, а я тогда русалка или вампир. Да что там! Я — ангел!       Несмотря на то, что он единственный, кто встретился мне по дороге, увы, его общество меня бесило. Слишком светлый, слишком красивый, слишком добрые глаза и милая улыбка. Гребаный мистер Идеальность.       ≪Если есть один живой человек, значит будут и другие≫.       С этой мыслью я наткнулась на огромные двери, расписанные разными золотыми узорами с впаянными драгоценными камнями по середине. Черт, я даже не запомнила дорогу, ведущую назад! Идиотка!       Пока я пыталась открыть массивную дверь, успела переругаться на все лады. Они не поддавались. — Прямо как та шкатулка…       Шкатулка! Это из-за нее я упала в обморок! Черт!       Отлипнув от дерева, я начала крутится вокруг себя, надеясь найти подарок дяди. Как я была зла! Это что, все магия? Как в Гарри Поттере? Черт, да я в эту фигню лет так с восьми не верю.       Когда я очнулась около лестницы и перерыла все пространство в поиске хоть кого-то, коробочки точно не было. Это я хорошо помню. Обходя место, где я встала, по три и четыре раза, шкатулки я не обнаружила. Да я даже вспомнила о ней только сейчас, и то вскользь! — Зайди, смертная! — прогремел властный голос, и огромные двери отворились, выпуская наружу прохладный воздух и огромное количество света, словно в том помещении стояли мощные софиты.       Зажмурившись от изобилия сияния, я закашлялась. Мне это все не нравится. Честное слово.       За дверьми находился просторный зал, больше того холла. По периметру комнаты стояли колонны, а в самом конце, под расписным окном, находился трон с маленьким мальчиком, сидящим на нем.       Златоглазый малыш смотрел с ехидством и превосходством, словно его поза говорила: «Я здесь Царь». Одетый в белые и красные одежды, держа в руке странный позолоченный посох, он источал силу. — Какого хрена? — промямлила, смотря на этого шкета. — Меня зовут Зевс Кераунос, и я бог молний, повелитель Небес! — он был настолько пафосен и высокомерен, что я только так и подивилась. Ребенок, а воодушевляющую херню, в которую он сам верит, порит с серьезным лицом, что в этот бред даже мне захотелось поверить. — А я тогда архангел Михаил, приятно познакомится, — скептически рассматривая ребенка, наклонила голову в бок.       Они здесь, наверное, ролевую игру затеяли. Нет, серьезно. Боги? Я не настолько люблю фэнтези, чтобы верить в этот бред. — Хм, — уж как-то глаза его странно серьезно заблестели, что я поспешила ощетиниться, боясь, не дай Бог, что этот ребенок какой неадекватный, — Значит, не прошенная в моей академии смертная не верит…       И, когда его тело охватило золотое сияние, фигура увеличилась в росте, и ребенок стал привлекательным, тем же златовласым и златоглазым мужчиной. От шока я уселась на задницу, шокировано рассматривая ухмыляющегося дядьку. — Что же ты скажешь сейчас, Эва Мери? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Теперь ты веришь? — и, ударив посохом об пол, вызвал в пространстве тысячи золотых молний.       Они изгибались, трещали и освещали темный камень пола, вспыхивали сиянием, чуть пощипывая кожу. Сжавшись, я широко распахнутыми глазами следила за мужчиной, иногда переводя внимания на рядом изгибающиеся молнии. ≪Хоть бы не тронули≫. — Да этого быть не может! — от страха и неожиданности голос сел, напоминая воронье карканье.       Моя реакция позабавила бога, на что тот, словно делая мне одолжение, вновь стукнул посохом об пол, растворяя разряды молний в воздухе. — Ты пришла сюда не по моей воле, — с расстановкой начал этот бог, не обращая внимания на мое нервное лепетание. — Избранником был твой дядя, но он отдал шкатулку тебе, и возможность появиться здесь появилась у тебя. Ты не должна была здесь очнутся, я бы с радостью на твоем месте увидел бы Абараи Мери, — когда смысл слов дошел до моего сознания, я вскочила, ведомая гневом и негодованием. Но не обращая внимания, он продолжал говорить, подогревая мой гнев своим высокомерием и пренебрежительностью. В другой ситуации мне было бы плевать, развернулась да ушла. Но он хотел запихнуть в это место моего дядю. Ради которого я бы расшибилась в лепешку. — Я создал академию, чтобы выбранные смертные смогли научить богов понимать людей. Научить любить их…       Неверие терзало похуже дикого животного.       Неужели в мире существуют боги? Реальные? Наделенные силой и властью?       Взгляд падает на… Зевса. Он источает силу каждой клеточкой тела, а взгляд вынуждает повиноваться и склонить голову.       В голове всплывает статуя этого самого Зевса, находящаяся в Олимпии, одно из восьми Чудес Света, и понимаю, что они не похожи. Вспоминаю мультик Геркулес и разочарованно хмыкаю. Этот человек, а точнее бог, стоящий передо мной, высокомерен, властлив и самодоволен. Это видно по всему. Горящим превосходством глазам, решительным выражением лица и его голосу. Такому же властному как и он сам. — Попасть в это место был должен твой дядя и вторая смертная Юи Кусанаги. Но Абараи отдал портал тебе, — какой недовольный взгляд однако у местного божества. Меня все начинало бесить, начиная от мраморного пола, заканчивая высокомерным Зевсом. — И чем он смог бы вам помочь? — интересуюсь, заходясь в кашле. — Он стал бы вторым учителем, помог бы богам понять историю человечества, их психологию, течение мыслей. Напомнить богам, почему люди в них верят. — И хотите сказать, вы бы забрали его у меня, только для того, чтобы научить божеств понимать людей? И только понимать? — зачем нам нужны боги, наделенные силой, способностями, красотой, умом и мудростью, если большинство из них нам не помогает? Когда человек умирает, а мы молимся, ставим свечи, строим храмы и церкви, а эти существа глухи к нашим мольбам? — Ты сомневаешься во мне, девчонка? — его голос зазвенел в зале точно огромному колоколу, громким и четким, от которого бросает в дрожь. — Не смей оспаривать мои идеи, смертная. И раз уж портал был один, а воспользовалась им ты, то и богов тебе учить человеколюбию! — Круто… Ничего не скажешь, — кажется, он говорил, что людей он выбрал несколько. А точнее моего дядю, которого я сейчас успешно заменяю, и какую-то девчонку. — Если вы бог, то и людей знать должны. Как говорится: бог видит даже мелкую сошку, — не помню где это слышала, да и формулировка слов была другой, но смысл я передала верный, — то и прошлое вы должны были видеть. И если вы такой всемогущий, но не знаете меня, посмотрите в памяти, и убедитесь, что эта затея провальная. Я не люблю людей, и не научу богов любить их. Если только презирать, — когда меня придавило невидимой силой к полу, я закричала как ненормальная, стискивая пальцами виски, ногтями впиваясь в кожу.       Острая, пронзительная боль возникла в голове, уничтожая любую мысль, стирая, акцентируя внимание на этом всепоглощающем чувстве. Любой звук пропал, перед глазами заплясали мушки, и я уткнулась лбом в пол, чувствуя так нужную мне прохладу. Единственное, что я могла почувствовать вокруг. — Ты научишь богов любить людей даже с их тьмою и грехами, преподнесешь это в выгодном им свете. А если ты этого не сделаешь… Останешься на всю жизнь в этой академии, вместе с богами и второй смертной.       Стиснув зубы, попыталась подняться, но ноги упорно подкашивались. Зевс сбросил свою силу, но дрожь не прошла, продолжая пробивать тело.       Ненавижу. Чертов самодовольный ублюдок. И ведь силой наделили его мы! Мы, смертные! — Упивайтесь дальше своей властью, но помните, что могущество вы приобрели не от матушки природы, — ответом мне был заинтересованный взгляд золотых глаз и приподнятая бровь, — не забывайте, что ваши создатели — это мы. Простые смертные, с множеством грехов и слабостями, те кто поверил в вас, кто создал своей фантазией и надеждой. Кто наделил могуществом и силой.       Наверное, мне стоило заткнуться, перестать хамить и пытаться поставить на место самого Зевса. Вот только бушующая ярость и ненависть выдавливала из моего горла слова и туманила рассудок, притупляя инстинкт самосохранения. Презрительно уставившись на мужчину, я не заметила появление еще одного кадра. В тени, облокотившись о стену, стоял высокий смуглокожий мужчина с ежиком белесых волос. Синие глаза смотрели безразлично, а беспристрастное лицо казалось идеальным. Словно ожившая античная статуя. — Хватить давить на нее силой, Зевс. Она нужна здесь не мертвой или с расшатанной психикой, а живой и здоровой. — Она здесь совсем не нужна, но деваться некуда, — хмыкнул верховный Бог, сбрасывая мое оцепенение и давление. Рвано выдохнув, я встала, рукой еле прикасаясь к ребрам. В том месте нестерпимо жгло и давило, что даже вздох сделать было трудно. — Это египетский бог знаний Тот. Он будет учителем, единственным в моей академии и вашим классным руководителем. Как только прибудет в зал вторая смертная, он отведет вас в холл, где мы уже все встретимся. — Куда я могу пойти и переждать? — Никто не будет тебя искать, если потеряешься. Жди около выхода.       Я покорно поплелась на выход.       Круто однако. Попала в школу божков и буду их учить любить людей. С учетом того, что этих самых людей я как раз и недолюбливаю. А посему, вообще стараюсь их избегать. Преподнести все так, чтобы боги их и такими полюбили.       Самодур!       Но чувствовать на себе его способности больше не хочется.       Рукой потянувшись к ребрам, выдохнула сквозь зубы. Боль не проходила, продолжая пульсировать под кожей, распространяя нервную дрожь по телу.       Он сказал, что если я не справлюсь, мы останемся в этой школе на всю жизнь. Перспектива не прельщала, хотелось вернуться в свою уютную комнату, увидеть вновь лисичек и кактусы, навешать новых гирлянд с цветами или другими фигурками. Посмотреть старенький телевизор и удариться лбом об давно любимую перекладину.       Юи Кусанаги оказалась девчонкой ниже меня ростом, но красивее во сто крат. Я этого не могла не признать. Японочка была милой: огромные янтарные глаза, фиолетовые волосы, дружелюбно-милая улыбка на кукольном личике. Чистая, фарфоровая кожа и идеальная фигура. Слишком идеальная, слишком красивая.       Я ей в подметки не годилась со своими серыми тусклыми очами, пушистой копной каштановых волос и худющей фигурой. Я была шпалой, сказывалось мое питание, точнее его отсутствие и врожденная комплектация. Не ела я много только из-за того, что всю жизнь меня преследует депрессия. Не было глупых мыслей похудеть, чтобы выпирали косточки, а живот был плоским. Я к этому не стремилась.       Мама, пока не умерла, говорила, что я не костлявая, а хрупкая и утонченная. Когда она лежала в больнице, и приходило время умирать, она повторяла эти слова, поглаживая тонкие кисти с выступающими венами из-под загорелой кожи. А я со слезами на глазах улыбалась и благодарила за свою хрупкость. Ей нравилось мое тело, сравнивала с феей или нимфой. Утонченной, взъерошенной, но увы, как мама признавалась, с вреднючим характером. Я была такой же как и мама. Слабой и утонченной. И на кладбище, я все же призналась сама себе и матери, что я, как и она — слабая.       Усевшись за колонной, где уже собирался народ, я цеплялась взглядом за каждого индивидуума. Все были красивы как на подбор, и, хмыкнув, осознала. Они же боги. Гребаные сверхъестественные существа. Их было не много, меньше десяти наверняка. И смотря на них я хочу забиться в угол, в кромешную темноту, чтобы никто меня не видел и не слышал. Я урод, по сравнению с ними. Даже Юи не выглядит такой неказистой среди этих богов, нежели моя серая персона.       Кажется, они знают, хотя бы некоторые, эту японку. Длинноволосый, Бальдр, которого знаком и мне, стоял рядом с Юи, оглядываясь. Я даже позволила мысль, что, может, он ищет меня. Но как только первые слова пронеслись в голове, отмела ее, как хозяйки сметают веником пауков. Чем я отличаюсь от всех, чтобы суметь привлечь внимание бога?       Через пару минут к Юи подошел еще один бог, тоже блондин, но солнечнее, нежели Бальдр. Коротко стриженный, с изумрудным взором зеленых глаз. Они все такие светлые, дружелюбные, что Кусанаги тянется к ним, как цветок тянется к лучам солнца. Я же была сорняком, предпочитающий тьму и тень. Мне никто из них не нравился, ни Юи, ни боги.       Сидя на корточках, утыкаясь носом в сложенные на коленях руках, я душила слезы. Давно-давно, когда гроб с мамой опускали в землю, я обещала не плакать, ни при каких обстоятельствах. И воспоминания с обещанием одергивают меня, вынуждая таиться. — Я собрал вас здесь, в своей школе, чтобы научить вас, богов, любить людей, — вещал Зевс, смотря на удивленных подопечных. — За год, два смертных, что прибыли сюда по моему указанию, должны научить вас понимать смертных. А вы должны научится всему, что они вам скажут. — Да ты совсем с ума сошел, старик, — над моей головой раздался нахальный голос парня. На втором этаже, на ограде, разместился красноволосый бог с поистине кошачьими серыми глазами. Наматывая на палец одну из косичек, он явно был настроен свалить с этого места.       Вздохнула от зависти. Мне бы его уверенность и нахальный взгляд. Также хочу смотреть на Зевса. — Я не собираюсь плясать под твою дудку, кем бы ты ни был! — Мне тоже это не нравится.       Я прижалась к колонне, за которой сидела, вдали от всех. Пламя объяло руку красноволосого нахала, распространяя жар. А там, где стояли все остальные, был слышен всплеск воды и разъяренное рычание. Кажется сердце в груди упало вниз, отдаваясь пульсацией в ногах. ≪Они же боги. Чертовы боги с силами и мощью. Которые могут убить человека≫, — бьет набатом в голове, пока рыдания душат глотку. Но я сдерживаю слезы, упрямо поджимая губы, изнутри кусая мягкую плоть щеки.       Не прошло и минуты, как зал наполнился паром и прохладой.       Два смелых парня рычат и шикают.       Я не знаю что там происходит и не хочу знать. — Чтобы сдерживать ваши силы, я надену на вас амулеты, — послышалось множество сдавленных выдохов, явно свидетельствующих об удивлении окружающих. — Мне, Зевсу, ваши силы бы ничего не сделали. Но видеть разрушенной академию я не хочу, как и пострадавших смертных, что прибыли сюда для вашего обучения.       Мне не нравится к чему клонит Зевс. Словно пытается выделить нас. Но он ничего не делает для этого, просто говорит. А я чувствую, на подсознательном уровне, что не просто так. — И кто же они? — спрашивает тот же нахальный голос, — я вижу только одного человека, где же второй?       Внутри все сжимается от всепоглощающего страха, и я задержала дыхание, надеясь, что мое присутствие не заметят. Наивная и глупая. — Выйди, человек!       Я поднимаюсь и выхожу из тени, все также прижимаясь к прохладной колоне. Множество пар глаз теперь смотрят на меня, принося дискомфорт. Смотрят, оценивают, удивляются. И сравнивают — меня и Юи. — Представься, смертная! — меня бесит его обращение ко мне, но сжимая зубы, выцеживаю, кидая полный ненависти взгляд в Зевса. — Эва. — А я Юи Кусанаги! — лепечет японка, и я с удивлением отмечаю, что мы говорим на общем английском. Все.       Когда ты бог, и ты все можешь. — И она будет учить нас? Эта замухрышка? — продолжал бесноваться красноволосый бог, которого я даже и не припоминаю.       Изучая историю и мифологию, я вижу разницу между книжными богами, и теми, кого вижу сейчас, перед собой. Молодые, сильные, красивые, и, по ходу, не видевшие человеческого лица лет пятьсот, если не больше. — И это говорит мне неизвестный бог, которого я даже не знаю, — довольно-таки резко бросаю в лицо шокированному парню, скидывая прядь со лба.       Больше я не обращаю внимания ни на взгляды, порой кидаемые на меня со стороны некоторых учеников, ни на Зевса, все продолжавшему говорить о его академии. Даже отгородилась от того бога, что продолжает кидать на меня недовольные взгляды и что-то шипеть себе под нос. Явно нелицеприятное. И только Зевс начал представлять богов, я оторвалась от увлекательного разглядывания своих коленок.       Аполлон Агана Белеа, Дионис Тирс, Гадес Аидонеус.       Греческие боги солнца, виноделия и мира мертвых. Больше меня поразило, что тут делает один из древнейших богов Аид, или же Гадес. Он брат Зевса, причем старший. Так зачем же он притащился в это место? Бога солнца и вина сразу можно определить по внешности и по чьему-то чуть поддернутым пьяной дымкой глаз. Здесь без вопросов.       Такеру Тоцука и Цукито Тоцука.       Я не многое знаю о японских богах. Единственное, что Цукито это бог луны и ночи Цукиеми. Как-то готовила доклад в позапрошлом месяце о нем. Не заостряя внимания, я особо не запомнила это божество. Как оказалось, Такеру — это второй наглый парень, решивший напасть на Зевса. Бог морей и бури Сусаноо. Не сказать, что я совсем о них ничего не знала, но и досконально описать не могу. Где-то читала, интересовалась как-то их личностями.       Бальдр Хрингхорни. Тор Мегингъёрд. Локи Лаватейн.       Скандинавские боги. Первый олицетворяет солнце и весну. Второй - громовержец. И третий - сущий дьявол, управляющий огнем и имеющий хорошо подвешенный язык. И зря я сцепилась с богом огня и лжи. Ой зря. Когда его имя произнесли со статусом, я уже сжималась внутри в комочек от страха и ужаса. Это не шутки, перейти дорогу богу, особенно если он живое воплощение лжи и обмана.       Скандинавских богов я еще более-менее знала. Из фильмов, книг, интернета. После просмотра фильма «Тор», так я еще и родителей этих божеств знаю.       Знала я, в основном, скандинавских и греческих богов, с японскими была плохо знакома. И не в том плане, что лично знакома, а просто готовила доклады в школе и впитывала информацию с книг и из интернета для себя.       Тот Кадуцей.       Египетский бог знаний. Законный супруг богини истины и справедливости Маат.       О египетских богах я всегда знала больше, нежели об остальных. С детства я испытывала к ним нездоровый интерес, мечтала жить в Египте и найти все храмы, посвященные им. Раскрыть все письмена, читала о них по нескольку часов, готовила доклады тщательнее обычных. Дяде и маме не нравился этот нездоровый интерес, а я не могла его объяснить. Ничем и никак.       Тянуло как магнит.       Пока я размышляла о личности каждого, холл опустел, и около лестницы столпились скандинавский и греческий бог света, Дионис, Юи и Тор.       Вздохнув, дала мысленную оплеуху. И куда мне идти? Здесь же должно быть что-то похожее на общежитие? Кисло посмотрев на компанию у лестницы, я разрывалась между подойти к ним и найти египетского бога. Ко второму было бы разумнее обратится, ведь как-никак, а он учитель и наш классный руководитель.       Ребята переговаривались, пока Бальдр не повернул голову в мою сторону, заметно нахмурившись. — Эва, почему ты тогда убежала? — бог поворачивается, остальные смотрят удивленно, наверное, не ожидая, что мы знакомы.       С каждым пройденным шагом Бальдера я чувствую, как трясутся колени, а голову наполняет паника.       Не подходи! Не смей! — Я хочу спать, — тихо произношу, но Юи слышит и уже спешит ко мне. — Вы, наверное, прослушали, Эва-сан, — подходит девушка, но мне не становится лучше. Остальные тоже приближаются, и я вою. Какого черта они все идут сюда? — В академии есть два общежития: женское и мужское. Но нам пока рано идти в них, нам нужно определиться с посвящением, — но видя мое непонимание, она радостно все объясняет, — это как в школах. Зевс дал задание все обдумать и сегодня устроить линейку к четырем часам. Нужно собрать всех богов и выбрать кого-то, кто прочитал бы вступительную речь. Осознав сказанное, я помотала головой в стороны. Мне это не нужно. Я с пятого класса все линейки пропускаю, и эту пропущу. — Мы решили, что Аполлон-сан будет читать вступительную речь… — Значит, ты Эва? Ты тоже будешь нас учить! — парень кинулся ко мне, хватая за руки и радостно улыбаясь мне в лицо. Ту-дум. — Отпусти, — четким шёпотом отчеканила, начиная напрягаться. Ненавижу когда меня трогают. Ненавижу прикосновения. Ненавижу идеальных людей. И я… боюсь их. — Немедленно отпусти, или клянусь… — чему я могла поклясться, сама не знаю, но растерянный блондин, чуть помедлив, выпустил мои руки из своих, выдавая свое непонимание. — Извините, но помочь я вам ничем не смогу. Присутствовать буду, но не больше, — потираю кисти рук, довольная, что меня все же опустили. Кожа хранит тепло его прикосновений.       Аполлон словно горячий. И слишком светлый.       Кинула и пошла к выходу. На улице было удивительно тепло и солнечно, от чего свет резал глаза. Посмотрев в небо, я резко опустила голову, чувствуя набежавшие слезы. Мне нежелательно выходить в такую погоду на улицу из-за сильной чувствительности к солнцу. Даже когда по улице иду куда и, если стоит ясная погода, не могу держать голову прямо. Приходится опускать ее и идти сгорбившись.       Осмотревшись, я приметила темное место среди часто посаженных деревьев. Меня привлекло это место своим темным закоулком и густыми кустами, которые могут хорошо спрятать от посторонних глаз. — Смертная! — раздается сзади голос и, замерев, оборачиваюсь.       Чуть поодаль стоит хмурый Тот, сложив руки на груди. Высокий, широкоплечий, и одевается красиво. Тоже идеальный.       Передергиваю плечами, надеясь скинуть оцепенение. — Ты не в школьной форме, сейчас же иди в общежитие, там тебя ждет одежда.       И, развернувшись, зашагал прочь.       Вопрос, как я дойду до общежития, если не знаю, где оно? И чем же его не устраивает моя длинная футболка со свинками и спортивные шорты Adidas? Ну подумаешь мятые и пахнут не фиалками. Зато какая удобная одежда! Или его смущают мои резиновые тапочки с дырками, больше похожие на лапти, которые я ношу везде, где только можно?       Дилетант! — Эва-сан, мне сказали проводить вас в общежитие! — я смотрю на Юи одетую в ту самую форму. И когда взгляд падает на ее юбку, еле прикрывающую начало ягодиц, мне становится так плохо, что, кажется, мутнеет в глаза. — Это что такое? — тыкаю пальцем в нереально короткую юбку.       Юи смотрит удивленно, взглядом скользит по форме, наверняка не понимая о чем я.       Когда я увлекалась японской культурой, то видела статью о школьной форме этой страны. И там упоминалось про извращенские замашки узкоглазых человечков, любящих все короткое и милое.       Но я то такое не люблю! Вообще! Я последний раз юбку надевала в шестом классе, и то из-за того, что решили ввести форму. Ага. Но через четыре месяца ее ношения всем стало на нее плевать, и каждый надевал одежду, которая им нравилась. Кто юбки, кто платья, кто джинсы. А я мешковатое нечто, что так обожаю носить. Штаны, бриджи, футболки и толстовки. В ней я не кажусь такой худющей. — А что-то не так? — явно недоумевает японка, пока я мысленно матерюсь. Да что же такое-то?       Когда к нашей парочке приближается греческий бог солнца, причем он смотрит на меня и явно на что-то решительно настроен, я только недоумеваю.       И что ему надо?       Хотя нет, не хочу знать. — Тот сказал, что я должна скорее переодеться в форму. Отведи пожалуйста, — слова слетают с языка быстро и резко. Когда я вру или скрываю что-то, то общаюсь с людьми не так жеманно как обычно.       Кусанаги кивает, и, не видя пытающегося нас догнать Аполлона, ведет в левую сторону, к общежитию.       Ну что сказать. Мы соседи. Комната была до того милая и забита мягкими подушками, что половину из них я запихнула в шкафы, оставив большую чтобы спать. Когда я сдернула персиковое покрывало с односпальной кровати, чуть ли не простонала в голос. Здесь все было розовое, что в глазах рябило. Не обращая ни на что внимания, я начала рыться в шкафу с одеждой. Нижнее белье, носки, пару футболок и шорт. Пижама. Вопрос. Откуда они узнали мой вкус одежды? Вот просто вопрос, который интересует меня нереально серьезно. Особенно, если посмотреть на труселя и лифчики. — Привет, меня зовут Моргана и я твоя надзирательница, — пропищало что-то в стороне, и, повернув медленно голову, я увидела игрушку. Говорящую, мать его, игрушку, с глазами-пуговками, огромной головешкой сшитой из ткани. — Ты не плод моей фантазии, — утверждаю, на корточки присаживаясь перед чудным созданием. Она не моргает. Хотя как можно моргать пуговками? — Я реальна. Меня создал Зевс, чтобы я помогала тебе обживаться. У Юи тоже есть напарница, — пищит существо. Интересно, а она мягкая?       Я тяну руку и ладонью обхватываю игрушку поперек мягкого туловища. Моргана протестующе пищит, когда я сравняла ее на уровне наших взглядов.       Она безобидна: острых зубок, когтей нет, и чего подобного я тоже не наблюдаю. — Будем дружить? — так странно. Всю жизнь избегала людей, не принимала и не предлагала дружбу, а сейчас спокойно разговариваю с этим живым существом и не чувствую неприязни.       Наверное, это потому, что она не человек. — Давай, — кивает набитой чем-то головкой и тянет перешитые лапки к лицу. Мне с нею комфортно, замечаю, пока она водит мягкой тканью по щекам. Может, стоит кому-нибудь довериться? Например, этой игрушке. Живой и говорящей, имеющей свои мысли и желания? — Надеюсь, мы не разочаруемся друг в друге. Но я все равно решила под короткую юбку надеть свои старые-добрые шорты. Ибо было так спокойнее, да и шорты прикрывали все, что нужно и не нужно.