А в руках она держала серые облака

Благодаря пинкам одной настырной особы (да-да, я о тебе говорю!), я написала эту главу относительно быстро (Хотя думала закончить ее через неделю, если не больше (стресс, чтоб его, не отпускал). Да и заболел я, дорогие читатели. Отравился, ептесь). И сейчас, попробовав самостоятельно отредактировать, в добрый час ночи, я публикую ее, после целого дня написания текста. Гордись (это не сарказм), все благодаря твоим стараниям и нашему переписону в вк. Еще ты смогла вытащить меня из стресса, развеселить, и когда я переписывала данную главу, не чувствовала какого-то дискомфорта. Спасибос тебе огромный, бро: З Сказать, что я была счастлива - ничего не сказать. Это был сарказм, чистой воды.       Юи бегала по академии с Аполлоном на пару, выполняли задание Зевса, придумывали клубы и записывали в них богов. По моим наблюдениям, а точнее, как я успела подслушать, Гадес состоял в астрономическом клубе, Такеру в клубе кендо, как и Юи, Аполлон и Бальдр в теннисном клубе. Цукиеми, бог Луны, решил помогать в студенческом совете. Не сформировавшемся, но решил, что приложит свои усилия, как он же сказал Юи, когда та подошла к нему с этим вопросом. Объяснив это своим безразличием ко всему.       Но если честно, когда я все же решилась улизнуть от заданий, что навешала на меня Юи, в каком-то из коридоров Тот умудрился перехватить мою полуживую тушку. И, припечатав к стенке, он мне понятно разъяснил, что будет, если я буду увиливать от данных мне заданий.       Я охренела, когда этот египтянин припер меня к гладкой поверхности, словно плохиш понравившуюся девчонку из какого-нибудь второсортного сериала. Что-то по типу: «Эй детка, ты от меня никуда не денешься». И еще рука, подпирающая стену на уровне головы жертвы. Десятилетние наивные девочки, я уверена, писали бы кипятком от обилия эмоций, попади они в такую ситуацию. Я тоже чуть не описалась, вот только не от радости, а от страха. По началу, мне показалось, что вот такой разгоряченный, пылающий гневом Тот, решил вбить мою маленькую черепушку в бетон. Вот тогда я струхнула. Но черт, когда он начал жарко шептать о своих наказаниях мне в ухо, чуть ли не слюнявя его, да еще и продолжая вдавливать в стену, напирая мощной грудью, я посмотрела на мужчину под другим углом.       Он либо педофил, либо извращенец, либо не бог Знаний. Либо все вместе взятое, за исключением последнего. Если он такой премудрый, должен понимать, что малознакомые люди не подпирают друг друга к стенам и выглядит это довольно-таки эротишно.       Когда в голову закралась мысль объяснить нормы поведения друг с другом чуть ли не на пальцах, я проглотила все эти желания, только увидев странный, томно пронизывающий взгляд. Широко раскрытыми глазами я следила за его мимикой лица: как он сам, в ответ, смотрел на меня, а потом начал принюхиваться. Вот это был полный ахтунг. Вспомнила свой утренний душ, как интенсивно втирала в кожу жидкое мыло, и пусть оно было предназначено для рук. Мыло, оно и в Африке - мыло. — Ты пахнешь смородиной, — скептически смотрю на зависшего Тота, вспоминая мыло для рук с ароматом фиалок. Тряхнув головой, Тот сбрасывает наваждение и резко отстраняется. Опять смотрит долгим взглядом, явно над чем-то раздумывая, разворачивается, уходит вглубь коридора, порой передергивая плечами. Ну звиздец. А ничего так, что я ненавижу тесные контакты с людьми и богами?       В тот момент, с запоздалым понимаем, я обнаружила, что мне относительно все равно на то, что Тот находился непозволительно близко ко мне на протяжении длительного времени. Может, сказывается моя любовь к египетской мифологии и Египту в целом, а может в подсознании, где-то там, далеко, я утешала себя мыслью, что он взрослый и мудрый мужчина, которого не интересуют низкорослые доходяги с нарушением психики. Хотя, я более чем уверена, что такие как я, не смогут возбудить даже отъятого извращенца с сильным недотрахом. Чего уж там. Но мужчина дал ясно мне понять, что полностью увильнуть от своей работы я не смогу. Единственные, кто из академии еще не был зачислен к клубах, были Тор и Локи. Как я поняла, именно у них мне нужно было узнать, куда они предпочтут пойти.       Подходить к богу Лжи и Огня не хотелось. Если он помнит о нашей небольшой стычке и не забыл ее, то, скорее всего, Локи умудрится устроить пакость. Ну или просто начнет показывать свой противный характер, который я умудрилась увидеть пару дней назад в саду. Это красноволосое нечто разукрасило лицо спящему Такеру. Я поняла, что голубоволосый незнакомец у кустов, сделавший мне замечание, был именно он, Такеру. Еще один бог в копилку воспоминаний. Идти или не идти?       Страх перед красноволосым негодником был больше, чем перед египетским извращенцем. Хотя драить полы или разбирать книги в его огромной библиотеки тоже не прельщало. — Эй, замухрышка! — звонкий голос трикстера вывел меня из раздумий. В этот момент всякие сомнения отпали.       Выглянув из-за дерева, за которым стояла, сделала пару шагов в сторону Локи и высокого парня с безразличным взглядом. Сохраняя дистанцию в пять-шесть метров, заламываю пальцы, не смею сделать и шага в сторону. Если убегу сейчас, то уже точно не подойду к этим богам. — Итак, — тихо прошептала под нос. Просто поставить перед фактом и уйти. Поставить перед фактом и уйти. — Зевс дал задание. Вам нужно выбрать клубы по интересам. Место, куда вы будете записаны и числиться там, — твердо смотрю на незаинтересованные взгляды. Мне конечно плевать, будут ходить или нет, но нужно их куда-то записать. — М-м-м? — тянет Локи, сверкая серыми, по-кошачьи, хитрыми глазами. — А что мне за это буде-е-ет? — кажется мое лицо перекосило настолько сильно, что Локи умудрился увидеть и сейчас довольно ухмылялся. — Просто скажи, куда бы ты хотел записаться. И все, — кидаю взгляд на высокого парня. Скорее всего это был Тор. Зеленоволосый, с выбитой молнией на виске, высокий и широкоплечий. — А ты ведь Тор? — перед глазами возникает один из самых известных фильмов — «Тор». В том произведение бога Грома изображают накаченным блондином с пронзительным и ясным взглядом голубых глаз. Шумный, общительный, не прочь выпить и потискать какую девчушку. И Локи. Мечта каждой ванильной девчонки, хоть как-то фанатеющей этим фильмом. С узкими чертами лица, змеиными нефритовыми глазами и темными зализанными локонами. Худой, практически хрупкий, но умный и хитрый, любитель острых фразочек и привычкой доказать, что он не хуже своего сводного брата. — От вас не требуется посещать эти места, только если один раз в месяц поставить галочку, что клуб действует. — Почему это мы должны делать все по твоей указке? — тянет трикстер, — Если хочешь, чтобы мы вступили в эти твои «клубы», — он сгибает, смотрит в небо, словно видит там что-то помимо облаков и иногда пролетающих птиц, — Ты должна… Выдыхаю сквозь стиснутые зубы воздух. Он серьезно? Почему бы просто не взять и сделать так, как задумал Зевс? В конце концов, ему же лучше будет. Не успевает он додумать и закончить предложение, как я, со всем своим спокойствием на данный момент, перебиваю. — Я ничего вам не должна, — миролюбиво сообщаю на недовольный прищур серых глаз. — Ни тебе, Локи, ни твоему сводному брату, — боги удивленны. — Откуда ты знаешь, что мы не родные братья? — вскакивает на ноги парень. Сколько же они не видели людей и не общались с ними, чтобы думать: люди ничего о них не знают? Тело пробирает дрожь от мысли, что он может подойти ближе. Пять метров расстояния для меня предел, позволяющий разговаривать больше пятнадцати минут, где я не буду чувствовать страха. — Если вы просто назовете клубы, куда хотели бы пойти, то я сразу отстану от вас. Серьезно. Это не моя прихоть, задание дал Зевс, и чем быстрее вы его выполните, тем лучше будет для вас. Дело сдвинется с мертвой точки, и будет больше шансов, к концу года, покинуть это место.       Паника вновь подступает к горлу противным комом и осевшим тянущим чувством в животе. Несмотря на напускную храбрость, перебороть панику близкого контакта не могу. Секунды тянутся, а я продолжаю стоять на месте, рассматривая деревья и горку валунов, которую облюбовали скандинавы. Зевс все же создал слишком идеальное место. Настолько идеальное, что меня от него воротит. — Любые говоришь, замухрышка? Значит, я вступлю в клуб «уходящих домой»! — радостно заключает Локи после недолгих раздумий.       Пожимаю плечами. Возразить нечего. Мне, если честно, плевать на то, куда будет ходить трикстер. В отличие от Юи, которая недавно подходила к нелюдимым парням и просила их записаться куда-нибудь. Попытка ее была провальной, о чем она поспешила сама мне сообщить.       Ее нездоровая тяга ко мне легко была объяснима - как-никак, а я была единственным человеком во всей академии, за исключением ее самой. Может быть, все же Юи было неудобно порой в компании богов, и она старалась компенсировать свои неловкие минуты со мной, на что встречала непробиваемую стену равнодушия и мои отговорки от ее предложений провести время вместе. Каждый раз, когда Кусанаги просила сходить с ней в кафетерий или прогуляться по саду, я еле сдерживала желание схватить девчонку за плечо, встряхнуть и рявкнуть прям в лицо: «Юи, я не желаю вступать в твой розовый мир пони и радуги, отвали». Это было слишком даже для меня. Все же моя гнойная натура брала надо мной верх, и я погружалась во тьму, преследуемую меня, наверное, с рождения, и не желала познавать мир с другой, светлой стороны. Так было легче.       Мне было комфортно в своем маленьком, уютненько-темном мирке, и покидать я его не спешила, ни ради приставшей ко мне Юи, ни ради преследующего меня Аполлона. Иногда к нему присоединялся Бальдр, но это было редко.       Этот светлый мальчик вознамерился подружиться со мной и понять мою природу. Смех берет, словно в мультиках и фантастических сериалах, когда главный добрый герой намеревается изменить главного злодея, а тот смеется, горько так и сочувствующе, словно говорит: «Ничего уже не изменить». Машу головой в стороны. Бред. Бред чистой воды. — А ты, Тор? — Туда, куда и Локи, — кидает короткий взгляд золотых глаз и тихо выдыхает, словно ставит точку.       Я быстро киваю и, разворачиваясь, бегу прочь. Выдержки на более длительный контакт с богами нет, поэтому держала путь прямо в кафетерий, так как не завтракала с утра, уже вкушаю аппетитные круассаны с шоколадом и кофе Латте. Локи и забыл о своем вопросе. Ну или я успела сбежать до того, как он опомнится.       Ученики ходят туда-сюда, словно живые люди. Только с фальшивыми эмоциями, без ниточки жизни. Как куклы, которых дергают за ниточки, дабы те шевелились. Устраивают свои небольшие компании, обсуждают моду, животных, какую-то еду. Богов, предстоящие праздники, которые, я более чем уверена, должны будем устраивать мы. Точнее все остальные, а я так, декорацией побуду. — Бал-Бал, нам нужно найти Нимфочку, — остановилась посреди коридора, рядом с какими-то безликими девчонками, нередко поглядывающих в сторону солнечных парней. — Фея попросила нас узнать, в какой клуб она хочет, так как сказала, что она сама вряд ли добьется ответа, — разводит руками Аполлон на озадаченный взгляд Бальдера.       Разворачиваюсь спиной к богам — так легче скрыться. Как ни странно, но я очень хорошо сливаюсь с объемной массой душ-учеников. Словно была рождена вместе с ними. Такая же серая, невзрачная и даже не пытающаяся показать эмоций, как это делают безликие души. Аж от себя самой противно. — Она такая скрытная, — задумчиво тянет Бальдр.       Скриплю зубами, когда они останавливаются поодаль от меня и начинают обсуждать.       И пусть мне плевать на чужое мнение, но я терпеть не могу, когда меня обсуждают, и я это слышу. Да, если посмотреть на мое лицо, можно сказать, что я спокойна и даже равнодушна. Но это не значит, что мне приятно это слышать. Легче, когда тебя не замечают или вообще не знают о твоем существовании. — Нимфочка? Она прямо как загадка! Но, несмотря на свою нелюдимость, она очень добрая! — кивает как китайский болванчик головой Аполлон, когда я скептически хмыкаю. Ну конечно, я добрая. Каждому, кто ко мне прикоснется, готова вилку в глаз воткнуть. А еще к психиатру ходила по малолетству. Очень далекому, можно сказать. — Мы когда впервые встретились, милая Эва сказала, что нам не быть друзьями, — вспоминаю первую встречу с Бальдером. Ну да, я кинула такую фразу. Не знала, что он реально бог, да еще и Света, и Весны. Хотя будь он простым смертным, это ничего бы не изменило. — Знаешь, Аполлон-сан, она одна из немногих, кто не полюбил мой свет, — тихо, словно случайно, роняет Бальдр, устремляя задумчивый взгляд на остальных учеников, что с восхищением смотрели на богов. — О чем ты, Бал-Бал? — Аполлон, как и я, не понимает, о каком свете говорит Хрингхорни. Вскидывает брови и склоняет голову набок, словно птичка.       Те тянулись к скандинаву словно мотыльки к свету, излучая волны обожания, от которых уже тошнило меня. Эти восхищенно-широкие улыбки, шепотки, прикрытые женские лица миниатюрными ладошками.       Резко отхожу от двух девушек, к которым успела привстать и быстро стараюсь спрятаться за спинами других.       Надоело смотреть на таких идеальных мальчиков. Красивых, добрых, вежливых. Прямо принцы, сошедшие со страниц сказок. Слишком идеальные.       Вот только такой как мне противно видеть этот свет, и, гонимая чем-то тяжелым, осевшим в мыслях, я иду прочь от двух воплощений солнца. — Нимфочка! — все же замечает Аполлон. И, осторожно распихивая людей, ведя дорогу ко мне, он сияет чистым, непорочным светом любви и добра, словно вся чистая энергия собралась в боге Пророчества. Оглядываюсь и прибавляю шагу. — Подожди же, Нимфочка! Выйдя из коридора, забитого душами, стараюсь скрыться от парней, но, когда меня хватают за руку прямо у поворота, тяжело вздыхаю. Боюсь, если он окатит меня еще одной порцией своего дружелюбия, меня прорвет благими матами. — Здравствуй, Бальдр, — киваю скандинаву, пока тот пытается подняться. Уже нагнав меня, он умудрился запнуться о свою же ногу и уткнуться, судя по стону, со всей силы в твердый пол. Аполлон уже стоял рядом, пытаясь помочь своему собрату. — Здравствуй, Аполлон, — более угрюмо добавляю, стараясь успокоить гулко бьющееся сердце. Наблюдая, а я делала это часто, за некоторыми богами, я поняла суть некоторых.       Аполлон представлял из себя святого, по натуре (?) человека, чья любовь могла бы охватить весь мир. Добрый, вежливый, внимательный. Он завоевывал сердца ближних без труда. И с мрачным решимостью пришлось признать, что он пробьет путь к сердцам даже таких богов, как Локи.       Бальдр практически ничем не уступал греку: красота, доброта, искренняя непосредственность и честность — все это красиво гармонировало в боге. И даже его пресловутая неловкость не портила его личности, а вызывала умиление.       Будь я похожа хоть чуточку на ту японку, может быть и потянулась к этому абсолютному свету.       Но каждая такая мысль разбивалась вдребезги, словно тонкий фарфор. Настолько тонкий, что даже осколки, которые можно было бы собрать и склеить, осыпались мелкой крошкой в руках.       Я видела этот свет в богах, но не смела тянуть к нему свои руки. Только смотря на них, мне казалось, что на пальцах, ладонях, под ногтями собралось слишком много грязи. И мне стыдно показывать эти руки. Как и саму себя. Рука еще хранила осязаемое тепло Аполлона, но уже не вызывала во мне озноб омерзения. Только опасения за свою выстроенную стену нелюдимости и одиночества. Так не должно быть.       Пусть они светлы и чисты, но это не отменяет того факта, что эти существа покинули нас сотни лет назад, если не тысячи. Разве этот факт уже не показывает, что они не такие уж и идеальные, какими их видят остальные? Какими вижу их я? Когда мы молимся ночами над телами близких нам людей, во времена тяжелых испытаний? Когда вымаливаем ближнему здоровья? Когда читаем молитву? Почему нет тех мифических ощущений очищения, о которых нам поют священники в церквях, уверяют: «Бог вам поможет. Вознесите же ему молитвы!»       Почему же он мне не помог, хоть чуть-чуть, когда я сидела на коленях перед алтарем, низко склонив голову и сцепив руки перед собой в замок, шептала часами десятки молитв одним и тем же богам? Вот только никто из них не помог. И после этого ты и теряешь веру во Всевышних. — Нимфочка? — перед лицом маячит белая форма, а после напротив склоняется лицо Аполлона. Настолько близко, что дыхание каждого из нас переплетается.       Насыщенно зеленый взгляд требовательно смотрит на меня, словно ожидает каких-то дальнейших действий. И всматриваясь в зеленую оболочку глаз, плавно переходящий в темно болотный к роговице, кажется, что солнечные блики играют на радужке, словно солнечные зайчики на стене через миниатюрное зеркало. А еще, для парня, у Аполлона были короткие, но густые ресницы, черные, пусть и он сам являлся натуральным блондином.       Резко отхожу, смаргивая картину перед собой, но в разуме еще держится картина настолько зеленая, что возникает сравнение с молодой травой. — Что вы хотели? — на мое недовольство они переглядываются и, кажется, начинают улыбаться. Неловкости нет, словно это не мы сейчас с Аполлоном стояли лицом к лицу, настолько близко, что расстояние еле можно было бы измерять в сантиметрах. — Милая Эва, Юи-тян просила нас спросить вас в какой клуб вы хотели бы записаться, — Бальдр подходит ближе, делая шаги в мою сторону. Стараюсь быть спокойной, хотя желание укрыться в своей комнате растет с геометрической прогрессией. Находится рядом с двумя источниками всепоглощающей любви очень сложно. — Я не знаю куда можно записаться, — честно отвечаю. Мне и вправду было невдомек, куда я могла бы ходить. Я никогда не ходила на дополнительные развивающие занятия в школе, хобби тоже, как такового, не было. Только приносила радость каждая поездка с дядей, да ковыряние в песке. Танцами пыталась заинтересоваться. В интернете часто смотрела видео и дома пыталась учиться, пока не поняла, что для гибких движений нужна растяжка. Пол года попробовав танцевать дома без нее, я забросила дело. И начинать, тем более в присутствии кого-то, не собиралась. — Как же так? — Бальдр качает головой, искренне не понимая. Наверняка опять сравнивает с Юи и проводит параллели. — Неужели тебе ничего не было интересно? Задумываюсь. И вправду, кроме как очищать древнюю посуду, да совать нос куда не надо, меня ничего не интересовало. — Я вступлю в литературный клуб, — задумчиво тяну. А почему бы и нет? Читать я всегда любила, и дискомфорта печатный текст мне не приносил. Да и не думаю, что в этом клубе будет что-то такое, что заставит меня поменять мнение. Сиди да читай. — Ты уверена, Нимфочка? — кажется Аполлону не нравится моя идея, и весь его вид говорит об этом. — Уверена. Это окончательное решение. Мне кажется — литературный клуб самый хороший вариант!       Вечером, Юи я сказала, куда нужно записать Локи и Тора. На что встретила непонимание и недовольство. Таких клубов, в ее школе, не существовало и, скорее всего, Тот не одобрит решение Локи. На что я развела руками и кивнула, что задание я свое, по идее, выполнила и добилась от Локи с Тором, относительно легко, их решения. А уж какое оно было — мне плевать. Задача выполнена, и разбираться в ней я не буду. Когда японка уже хотела мне что-то сказать, я успела скользнуть в свою комнату плотно прикрыв дверь.       Несмотря на темные сумерки, море звезд на черном небосводе, сон все не приходил, сколько бы чая я не выпила и сколько бы не разговаривала с Морганой. Игрушка искренне хотела мне помочь, и каждый раз, когда она кидала взгляд на мое позеленевшее лицо, несмотря на темную от природы кожу, она качала головой и тащила еще одну чашку ромашкового чая. — Это, наверное, стресс, — замечаю, подпирая руками голову. Лоб лежит на переплетенных пальцах в виде мостика, пока я тупо смотрю в светло-коричневатую воду остывшего напитка. От еле исходящего пара глаза начали слезиться, но не обращаю внимания, продолжая вдыхать запах ромашки. — Может прогуляешься? — Думаешь стоит? — Моргана чешет голову лапкой, что-то выискивая в журнале, стащенном в библиотеке. Когда я умудрилась свистнуть книгу, не поленилась прихватить и стопку тонких журналов.       Несколько полок в книжных шкафах библиотеки были только так забиты этим хламьем. Особо я не люблю какие-то журналы. Только если почитать гороскопы или пройти тесты. Например, у меня взрывной характер или нет? Или любвеобильный вы человек. Я никогда не видела смысла в такой глупости. Только ответы, настолько очевидные, к вопросам уже подталкивали тебя к желанному результату. Но я их проходила, наивно веря, что в этих тестах есть смысл. И каждый раз разочаровывалась, видя эти самые результаты. Разве по мне видно, что я приму каждого? Что готова открыть сердце и любить этот мир? Может, в это кто и верил, но не я. В конце концов, я ходила к психологам и психиатрам, и у этих противных, но спокойных как удав, дяденек и тетенек, проходила тесты посерьезнее.       На улице сказочно красиво. В черном небе виднеются пурпурные и алые разводы с яркими вкраплениями звезд. Ветер гуляет, колышет листву растений и, кажется, за окном природа поет свою собственную песнь. Никто не голосит, даже животные спят, и мерещится, только выйди на улицу, как ветер оставит на тебе свой след. Невидимый, но прохладный, что кожа покроется гусиной кожей. — Знаешь… Все же стоит прогуляться, — ополаскиваю чашку в раковине, накидываю поверх шорт с футболкой школьный пиджак и в тапочках выхожу из комнаты. Коридоры наполненный женским гомоном душ-учеников, но я прохожу мимо, пока коридоры пусты.       Оказывается, эти куклы умеют принимать решения самостоятельно. Как я была удивлена, когда какая-то девчонка подбежала ко мне и спросила, о чем я говорила с Аполлоном и Бальдером. Она даже спросила меня, не знаю ли я в каком клубе будут состоять боги, объяснив свой интерес желанием вступить туда же, куда и Бальдр. И уже во второй раз заметила, что при упоминании скандинава, даже эта душа вплела в интонацию нотки обожания и обоготворения, краснея как маков цвет.       Выхожу на улицу и сразу смотрю в безоблачное небо, пока ветер пафосно раздувает мой пиджак и романтично треплет пушистые волосюшки. Ах, будь я немного проще, может быть и сделала романтично-грустное лицо, и тогда меня заметил бы какой красавчик-ученик. И впечатленный моим профилем, тем спектром эмоций, моей необычной пышущей энергией натурой, влюбился. А после предложил бы встречаться, клялся в любви, как и я ему. У нас бы состоялся романчик, и все начали бы завидовать такой необычной парочке. Но нам плевать, ведь мы же есть друг у друга! — Романтика! — со смехом замечаю от картины нарисовавшейся в голове. Порой бывают такие бзики, но кроме смеха и веселья они ничего не вызывают.       Вдыхаю свежий воздух, и пустота вокруг словно обнимает и убаюкивает. Все же мое нежелание засыпать вызвано стрессом и опасением нарушения моей зоны комфорта. Живя всю жизнь в кругу близких друзей, ни с кем не дружа, практически не выходя из дома, это место навевает страх и панику. Мой уклад жизни может быть порушен, а таким людям, как я, любящим постоянство, это равносильно потери крыши над головой, документов и возможности остаться во всем огромном мире одному без средств существования.       Сажусь на ступеньки и вытягиваю ноги. Кожа у меня темная с рождения, но настолько тонкая, что можно, если приглядеться, увидеть сеточки синих вен. Где-то виднеются шрамы, длинные и тонкие, короткие, даже есть в виде кружка со странными по краям волнообразными тонкими полосочками. Последствия моей беготни на раскопках, где я не единожды падала и получала ушибы. А кругообразный шрам появился на моей ноге, прямо на щиколотке, сразу перед приступами панических атак и истерических припадков.       Осознание, что в детстве ты был неуравновешенным ребенком оставляет свой след на психике. Моими следами являются воспоминания походов к психологу и странный дядя Бу, о котором я твердила на протяжении двух лет. Совсем его не помню, и, кажется, это был просто придуманный мною друг. Я вообще мало что помню из детства. Практически ничего, за исключением поступления в первый класс.       Пальцы на руках у меня тонкие и короткие, ноготки широкие и длинные, ими удобно царапать кожу недоброжелателю. На указательном пальце правой руки есть длинный шрам, берущий начало от ладони и заканчивающийся прямо у кутикулы. Его я получила, когда лазала на чердаке нашего дома и что-то искала. Это случилось, когда я была в четвертом классе. Умудрилась порезаться выпирающим гвоздем на стене, когда шаркала ладошкой по ней. На удивление, я не стала плакать, как это сделала бы на моем месте другая девочка. Шапочка гвоздя была старой, с острыми краями, и сталь оставила довольно-таки глубокую борозду на нежной коже. Кровь лилась не переставая, а я смотрела и терпела щиплющую боль, пока мама не поднялась на чердак сама и не перебинтовала ладонь. Мамочка очень осторожно накладывала слои бинта, попутно вытирая слезы. После этого я поклялась, что больше не получу шрамов. Мама их не любила и считала, что для меня они сродни уродству. Она слишком любила мое тонкое и хрупкое тело, считая его воистину красивым. — Нимфочка! — это прозвище скоро осядет у меня в печенках какой болячкой. Поворачиваю голову и вижу радостно махающего мне рукой Аполлона в одних штанах на пару с, кажется, Дионисом. Послышался приглушенный стон, и рядом приземлился, лицом в землю, Бальдр. — Какого черта вы здесь делаете? — шиплю, вскакивая на ноги. Аполлон уже набрал в грудь воздуха, как подавился же им. Дионис любезно хлопнул своей могучей рукой по спине брата, тактично прокашлявшись. Смотря на краснеющего Бальдера, мне стало не до шуток. Что придумали эти клоуны? — Ты уверен, что ей можно рассказывать? — отвел взгляд в сторону бог Виноделия. — Конечно! — не колеблясь ни секунды, Аполлон резко перепрыгивает кусты и подходит ближе ко мне. — Мы решили подглядеть за девочками в общежитии! Я ходил в библиотеку и взял журнал «Правильные мужские вечеринки. Как скоротать время на пользу себе», — о Господи! Где? Где они берут эти второсортные журналы для детей? Неужели Тот все же увлекается такой литературой? — И там написано, что каждый уважающий себя парень должен хоть раз в жизни подглядеть за девочкой. Там указано, что обязательно в душе, но не думаю, что нам удастся попасть в ваши комнаты, — разводит руками греческий бог солнца, пока я старательно сдерживаю себя от удара ладонью по лицу. Смачной такой оплеухи с надеждой, что это мне мерещится. — Делайте что хотите, все равно в общежитие вы навряд ли зайдете без разрешения Тота или без особенных полномочий, — скептически замечаю, рассматривая журнал всунутый мне в руки. Глянцевая, пестрящая обилием салатового и фиолетового, обложка. Переливающийся серебром заголовок и множество вырезанных словно с картинок в интернете молодых парней в разноцветных гранях. В пальцах быстро перелистываю, предположительно, шестьдесят листов ненужной информации и протягиваю журнал обратно. — Живу я на втором этаже, уж туда вы точно не дойдете. — Ну как же та-а-ак? — тянет, как ребенок, Аполлон, взмахивая журналом. — А я так хотел попробовать настоящую мальчишескую вечеринку. Хмыкаю.       Настоящая мальчишеская вечеринка — это много спиртного, развязанных девок, реп и рок музыка. А не подглядывания за девочками в душевых. Только если ты не двенадцатилетний школоло, и ты решил замутить реальную тусу со своими дружками-недорослями. — Знаете, отбросив весь этот бред, вечеринка - это когда много народу, — притихший Аполлон тупит глазки, рассматривая носки шлепанец. — Нужно так-то больше народу, на эту самую вечеринку. А вас трое. Больше никто не согласился с вами «тусоваться»? — Дядя Аид как выпил, так сразу заснул. Таки-Таки тоже. Локи-Локи и Тор-сан решили устроить свою вечеринку и сразу ушли. Цу-Цу прочитал журнал и сказал, что этой информации ему, на данный момент, хватит. — А вы, значит, решили действовать до конца… У вас было вино?! — в шоке уставилась на довольного Диониса и покрасневших богов Солнца. Неужели им стыдно? Ибо их яркий румянец на щеках и щенячий взор глаз ну никак не объяснить. — Ну конечно! — самодовольно заявляет бог Виноделия, из широких штанов выуживая полную бутылку вина. — Самое лучшее и вкусное! — и трясет ею перед носом. — Не сомневаюсь, — произношу, смотря за жидкостью в прозрачной зеленой бутылке. Отворачиваюсь и иду прочь, полностью игнорируя лепетания Аполлона. — Нимфочка, а нам что делать? — резко останавливаюсь. Высказать ему, что мы не друзья, и нечего со мной так общаться, словно старые знакомые? Или оставить все на самотек, и он отвяжется от меня, увидев равнодушие в свою сторону? Черт с ним. — Не знаю, — пожимаю плечами, не оборачиваясь. Вспышка агрессии спадает на нет, и я укрываюсь в дверях общежития. Сон быстро настигает меня в кровати и, укутавшись в одеяло, дышу в подушку. А этот разговор и встреча мне дались без привычного страха и панической атаки. Неужели я все же меняюсь?