Сломленный герой...

— Я всегда готов помочь тебе, Говард, — произнес Рэнди теплым, родным, спокойным голосом и чуть улыбнулся. — Колдун держит МакФиста в другом крыле офиса. Самого Мага сейчас нет, так что есть немного времени.       С этими словами Рэнди развернулся, поправив привычными движениями свой белый капюшон толстовки, и направился в противоположную сторону. Рыжик поспешил за ним. Говард не мог прийти в себя, ему казалось, что он слишком устал, выдохся, поэтому ему и мерещится старый друг. Хотя, скорее всего Винерман просто лежит, истекая кровью где-то на полу, отсюда и галлюцинации. «Успокойся и не сходи с ума», — велел Говард сам себе. Они шли по темному длинному коридору. Свет здесь еле горел, непонятно было, откуда он вообще тут взялся. Рыжик с интересом осматривал эту часть офиса. Винерману не доводилось бывать здесь: сюда не вели ни одни экскурсии, на которых ученики школы Норрисвиля побывали не раз. Говард еще раз поразился мысли, что Рэнди идет совершенно спокойно, зная, куда поворачивать, где притормозить. «Сколько же раз ты здесь бывал? Как далеко заходил? Неужели ты знаешь это место наизусть?» — эти и многие другие вопросы вились в голове Рыжика, но Винерман не осмеливался их озвучить. Он понимал, что его друг с 14-летнего возраста был лишен многих вещей: прогулок, свободного времени, беззаботности и даже безумия, которое порой испытывает каждый подросток. От поступок, действий и решений Каннингхема каждый день зависел весь Норрисвиль: на нем город держался, на нем жил и процветал. Неудивительно, что три года спустя Рэнди обрел мудрость. Это и замечали все учителя, оставляя его после уроков, подолгу разговаривали с парнем, обладающего глазами цвета моря. Каждый из них понимал, что Каннингхем не простой разгильдяй, Рэнди — умный, понимающий и схватывающий все на лету парень. Но по какой-то причине он не учился. Эту причину каждый из учителей узнал слишком поздно.       Но вот снова Каннингхем был тут, стоило лишь протянуть руку: его фиолетовые, находящиеся всегда в жутком беспорядке волосы, привычка наклонять голову чуть вправо, прислушиваясь к малейшим шорохам, белая толстовка с длинными рукавами, которые Рэнди всегда чуть загибал, чтобы не мешались. Все это было таким родным и привычным, что у Рыжика захватывало дух. Говард хотел заговорить с Рэнди, еще раз услышать его голос, но почему-то не мог. Раньше с другом легко можно было найти тему для разговора: старое видео, которое они резко вспомнили, обновления в «Дробильщике», да даже та белка, которая смешно двигала своими лапками, перебегая с одной ветки на другую. Но сейчас почему-то Винерман резко ощутил, что впереди него идет не подросток, которого интересует развлечения и исправление новой двойки, а настоящий воин. Рыжик глубоко вздохнул. — Это далеко? — вопрос был бестолковым, но это единственное, что он позволил спросить. — Нет, еще несколько поворотов и мы придем. — Ты мне поможешь? Рэнди остановился, развернулся и посмотрел Рыжику в глаза: — Я не смогу помочь тебе там. Мне нельзя. Я уже итак вмешиваюсь в историю, помогая тебе, — с горечью в голосе ответил Каннингхем. — Но почему? Ты же Ниндзя. Твоя задача — помогать и оберегать жителей, — Говард действительно не понимал, почему Рэнди просто не выведет их на Колдуна, не покажет тайные лазейки офиса и много чего такого. — Был. Был Ниндзей, — с нажимом в голосе произнес воин. — Говард, ты не поймешь, но поверь мне, когда становишься таким, — Каннингхем кивнул на свои руки, а его голос смягчился, — открываются многие вещи. Во мне будто проснулись все знания прошлых лет, эпох. Мое время истекло и я должен уступить его следующим героям. И я ни в коем случае не должен вмешиваться в ход истории. Но сейчас я делаю именно это, помогая тебе, ведь не могу иначе. Поэтому я доведу тебя до МакФиста и выведу вас коротким путем. А успех операции зависит лишь от тебя. Хорошо? Голос друга был убаюкивающим, и Говарду не оставалось ничего, кроме как кивнуть в знак согласия, хотя в голове стало еще больше вопросов. — Можно еще один вопрос? — тихо произнес Рыжик, получив кивок в знак согласия. — Почему ты такой? — вопрос слетел с его губ, хотя Винерман тщательно его сдерживал. — Если ты о моей… форме, то я не совершил свое предназначение, не исполнил свою цель, поэтому не могу уйти. Если о… цвете? — Рэнди улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы, — то мои, скажем так, краски жизни истекли, поэтому и с меня сошел цвет. — А волосы? Почему цветные? Логичнее было бы оставить глаза, разве нет? — Ну, о логике тут и говорить нечего: Духовный мир ей не подчиняется. Глаза нельзя оставлять в цвете: они — отражение самого себя, «зеркало души». Вот и остается, что единственное, что можно оставить от самого себя — это мои волосы. — А толстовка? Джинсы? Они не твои? — это были самые глупые вопросы, но Говарду хотелось растянуть этот разговор с другом, да и все-таки узнать о духовной жизни было интересно. — Мои. Но я же не родился в них, — спокойно произнес Рэнди, чуть склонив голову. — А зачем вообще оставлять что-то в цвете? — Чтобы остаться в Мире людей, — Винермана как будто окатило холодной водой. — Значит, ты все-таки мертв? — произнес он, получив виноватую улыбку друга. Глупо было все еще надеяться на то, что Каннингхем жив, но это внушало надежду. — Идем, времени в обрез, — произнес воин и двинулся дальше.

***

— Сюда, — Рэнди остановился, кивнув на железную дверь. — МакФист там. — А если я встречу одних из тех ящеров? Я не справлюсь один. — Не встретишь. Колдун не охраняет МакФиста — нет нужды, — пожал плечами Каннингхем. — А если я встречу самого Колдуна? — Не встретишь, — с долей раздражения произнес Рэнди. — Иди уже.       Тяжело вздохнув, Винерман толкнул огромную железную дверь. Она с жутко противным скрипом отворилась. Говард посмотрел назад, но коридор был уже пуст. «Ты справишься!» — подбодрил Рыжик сам себя и зашел внутрь. Он ожидал увидеть маленькую комнатку, в середине которой находится МакФист. Но это был огромный, просторный зал, заставленный различными склянками, чертежами, инструментами. «Лаборатория Вайсроя?» — первое, что пришло в голову.       Винерман двинулся дальше, стараясь ступать как можно тише, хотя Рэнди и сказал ему, что никто его не встретит. Рыжик двигался медленно, заходя все дальше вглубь странной комнаты. Шкафы, усеянные всевозможными склянками, банками с различными жидкостями стояли в совершенном беспорядке: они наваливались друг на друга, проливая свое содержание на пол. Каждая частичка пола в этой комнате была завалена разными частями тела роботов: железными остатками пальцев, ног, рук, корпуса. Винерман очень старался, чтобы не наступить на одну из таких частей. Жуткие инструменты висели на стенах и даже не совсем понятно было, для чего многие из них служат: огромные вилки с тремя зубцами, с которых стекали те самые жидкости, странная пила, половины зубцов у которой попросту не было, и множество других таких же несуразных вещей. Больше всего угнетал тусклый свет, создавалось ощущение, что даже солнце не хочет делиться своим богатством для этого жуткого места. Говард внезапно ощутил, что ему страшно. До этого как-то не было времени подумать об этом, ведь ему пришлось действовать быстро и четко, чтобы понести как можно меньше жертв. Но сейчас идя по этому отвратительному месту, страх парализовывал, сковывал движение. Рыжику пришлось остановиться, чтобы унять бешено колотящиеся сердце. «Теперь я наконец-то понял, каково было тебе», — подумал Говард с жгучей болью. Ведь от этого ужаса действительно хотелось прижаться к стене, закрыть голову руками, и просто завыть от всего: от безнадеги, потерянной веры, усталости. Еще некоторое время Винерман продолжил вот так стоять и тупо смотреть на пол, пока окончательно не взял себя в руки. «Где же ты, Ганнибал?» — спросил Рыжик про себя, не смея озвучивать вопрос.       Винерман продолжил свой путь, щуря глаза, чтобы хоть что-то видеть в темноте. Наконец Говард увидел кушетку, на которой лежало тело, укрытое простыней. Сглотнув большой ком в горле, Рыжик подошел. В голове пронеслась мысль, что 17-летний подросток вовсе не должен видеть такое множество трупов. Но это вовсе не было мертвое тело: под белой простыней кто-то тяжело дышал, шумно втягивая воздух. Винерман секунду постоял, не смея шевелиться, но вскоре крепко зажмурил глаза и сдернул простынь. Страх накрыл с головой и кроме сердца, старающегося выпрыгнуть из груди, Рыжик не чувствовал ничего. Говард тяжело вздохнул и резко открыл глаза, тут же жалея об этом. Парень отпрыгнул, прижался к стене и просто не смел отвести взгляд. То, что это был Ганнибал не было никаких сомнений: слишком уж явно выделялись на этом лице рыжие усы, а на голове — такие же яркие волосы. Но весь вид МакФиста вызывал смесь отвращения и ужаса. Тело мужчины было неживого, бледного оттенка, но зато на нем ясно выступали вспухшие, яркого зеленого цвета вены. Кожа вокруг глаз была впалая, фиолетового оттенка, сухая, с продольными углублениями, в которых можно было увидеть малахитовую густую жидкость. Механической руки не было: на ее месте остался лишь окровавленный обрубок. Говард стоял, не в силах взять себя в руки. Волосы встали дыбом от увиденного, глаза расширились, а все тело охватила неописуемая дрожь. Никогда еще ужас столь сильно не охватывал Рыжика. Внезапно Винерман почувствовал, как кто-то легонько положил руку ему на плечо. Паника, переплетающаяся с жутким страхом, навалились на парня, который тут же истошно закричал. Этот кто-то среагировал мгновенно, закрыв рот кричащего рукой. — С дуру рухнул что ли? Не ори так, — осуждающе проговорил Рэнди, а Говард почувствовал сильное облегчение, услышав голос друга. — Сейчас сирена завоет. Хватай МакФиста и за мной. Винерман не посмел даже двинуться с места. Все-таки страх — ужасная штука. — Хей! С ним все в порядке — просто Колдун наслал на него слишком много Порчи, отчего она заполнила все его тело. Нужно нажать на пару целебных точек, и организм сам выплюнет ее. Это не так страшно, как выглядит. — проговорил Каннингхем скороговоркой, смотря Рыжику в глаза. — Хватай его, ну? Идем же. Смотря в эти родные, но лишившиеся жизни глаза, Говард наконец-то успокоился, с отвращением подбежал к МакФисту, взваливая его на плечи. Едва он это сделал, как завыла сирена, а вместе с ней — с десяток жутких воплей. — Бежим! — произнес Каннингхем, ныряя в какой-то дверной проем. Даже на уроках физкультуры под пристальным взглядом обезумевшей физкультурницы Винерман не бегал так быстро. Он выдохся, тяжело дышал, но ноги продолжали нести его за белым силуэтом, который легко преодолевал все препятствия. Все очертания стен смешались в единое целое, которое проносилось мимо них. Рыжик не чувствовал МакФиста, которого взвалил на плечи, поэтому в панике иногда проверял, до сих пор ли тот покоится на плечах парня. Говард даже не заметил, как пропали темные стены, заменившись ночными стенами уцелевших зданий. Рыжик все бежал дальше, смотря на белое пятнышко далеко от себя. Внезапно этот почти прозрачный силуэт остановился, а Винерман не смог также быстро притормозить, пролетев на огромной скорости еще с десяток метров. Уже затем его догнал веселый смех. — Все-таки так бегать для меня всегда было приятно, — с улыбкой произнес Каннингхем, поравнявшись с красным приятелем, который пытался отдышаться, положив на землю тушу МакФиста. — Для тебя… — с трудом проговорил Рыжик сквозь приступ кашля, на что получил приободряющие хлопки по спине. Через некоторое время парню удалось нормализовать свое дыхание, и он просто плюхнулся на землю. — Про какие точки ты там говорил? — Да рано еще пока. Порча вроде как должна сначала застояться в сосудах. Даже не смотри на меня такими глазами, я понятия не имею, кто это придумал… — виновато произнес Рэнди, садясь рядом с лежащим Рыжиком, а затем друзья просто рассмеялись. Еще долго они разговаривали насчет самых разных вещей, будто еще не наговорились за такое длительное время их дружбы. Наконец Каннингхем поднялся и улыбнувшись, произнес: — Мне пора, Говард. Дойдешь сам, ладно? Только не вляпайся в какую-нибудь ситуацию, как в 8 классе в столовке. — Эй! Игра не по правилам! Ты обещал, что не будешь об этом упоминать! — сказал Рыжик с обидой, скорее для приличия. Рэнди еще раз улыбнулся и постепенно начал растворяться в воздухе. — Подожди! — произнес Винерман в порыве чувств и крепко обнял друга. — Мне так не хватает тебя и твоей дружбы. Я очень скучаю… — Поверь, я тоже, — произнес Каннингхем и окончательно растворился. — Ну, что ж, — сказал Говард сам себе, пытаясь сдержать нахлынувшие слезы, — теперь в Ратушу. Взвалив тяжелое тело… Оно же было легче во время бега, разве нет?.. Рыжик двинулся.