Сломленный герой...

      Говард медленно шел по разрушенному Норрисвилю, еле переставляя ноги. Только сейчас парень понял, насколько сильно вымотался за этот день. Ранний подъем, еще один прогон плана, обсуждение стратегии, чертова битва в офисе и встреча с другом. Все произошло быстро, в один день. События нагрянули, испугали своей реалистичность, позволили коснуться смерти (в прямом смысле) и так же внезапно исчезли. Война ощущалась, душила своими приветливыми объятьями, потому что слишком долго ждала. Ждала, когда Воин сломается, перестав защищать город, ждала пробуждение Темного Мага, ждала предательство горожан. Война распахнула двери, нагрянув как долгожданный родственник, приветливо махнула рукой, и запустила каждого в свои сети. Она медленно отравляла город, нарастала и вот предстала перед всеми, дав свои плоды. Жители отвернулись от главного защитника, когда тому нужна была помощь, а сейчас им приходится самим расхлебывать кашу, рискуя своими жизнями.        Рыжик остановился, поправил тяжелую тушу МакФиста и продолжил путь. Боже, на что стал похож его город? Родной, любимый, тот, где Говард провел всю жизнь? Вон виднеется разрушенный небоскреб, строительство которого завершилось совсем недавно. А вот там за углом находится Игровая нора. Ну, или то, что от нее осталось. Пробитая крыша, куча свисающих проводов, потемневшие осколки стекла. Рыжик помнит те времена, которые он проводил с Рэнди в любимом игровом центре. Как они бежали из школы, чтобы поиграть в новую игру, высказать свой отзыв о ней. Они много смеялись, а главным достоинством каждого из них была доска почета, где висели портреты Винермана и Канненгхема. Пробыв там несколько часов, они заходили в бургерную, что находилась прямо напротив, и еще очень долго разговаривали. Рыжик тяжело вздохнул. Воспоминания о лучшем друге больно ударили прямо в сердце. Говард просто отказывается верить в то, что Каннингхема нет. Нет его аллергии на ромашки, нету ворчанья по поводу новой плохой оценки, нет его смеха. А смех у Рэнди был необычный: заливистый, яркий, громкий, из-за которого смеялись все вокруг. Раньше он разносился на каждом уроке, на каждой перемене, скрашивая школьные будни. Хайди однажды даже придумала номинацию «Лучший смех школы Норрисвиль Хай», первое место которой, несомненно, занял смех Рэнди. Говард вдруг нахмурил брови, внезапно осознав, что так и не привел в действие свой давнишний план: еще в начальной школе он хотел свести Фаулер и Каннингхема. Девчушка хвостиком ходила за Рэнди, и даже перекрасилась в фиолетовый цвет, чтобы привлечь его внимание. И, на самом деле, ей это удалось: Ниндзя положил глаз на скромную Терезу. Но долго это не продлилось. «Нет чувств — нет проблем», — такие слова сказал Каннингхем после публичного унижения и отвержения признания девушки. Это был первый шаг его вступления на «холодный престол». Затем парень оттолкнул родных, друзей, перестал проявлять какие-либо эмоции. — Дурак, ты! — резко выдохнул Рыжик, уверенный, что друг его слышит. — Идиота кусок. Пеликан горделивый. Не хватает же тебя, подонок. Если бы ты не закрылся в себе, мы бы с тобой что-нибудь придумали, так ведь? Ответом была тишина. Винерман шумно вздохнул и понял, что давно уже стоит перед входом в «Ратушу».       Его встретили веселыми восклицаниями, хлопаньем и объятиями. — Хватит, — смущенно сказал парень, — нужно все обговорить. Рыжик двинулся через окружившую его толпу в «штаб».       Первым делом Говард плюхнул МакФиста на стол. — Прости, дружище, но кроватей нет, — произнес Винерман, с отвращением глядя на Ганнибала. Послышались испуганные ахи людей, которые увидели страшную картину маслом «МакФист и Порча». Рыжик развернулся и начал расспрашивать об уцелевших, об оружии, что удалось вынести и о разной прочей военной шняги.       Только когда глаза Говарда начали слипаться от усталости, а мозг перестал принимать информацию, Рыжик отпустил своих «солдат» и плюхнулся на постеленное одеяло на полу. Удивительно, как легко люди окружают того, кто сильнее и увереннее их: и взрослые, и дети теперь смотрят на Винермана, как на какое-то Божество. Хотя тот, в свою очередь, равнялся на своего Бога  — лучшего друга.

***

      Пролетел еще один день. Рыжик места себе не находил: Рэнди оставил ему записку, на которой его немного корявистым почерком было написано: «Сегодня надо вывести порчу», а затем подробно были описаны четыре точки, на которые нужно нажать последовательно: чуть ниже локтя, на шее, между лопатками и на груди. Затем организм выведет древнюю отраву, и МакФист проснется. Винерман тут же отправился к Ганнибалу — каждая секунда была на счету. Он вошел в комнату к МакФисту, плотно закрыл дверь (неизвестно, что может случиться), проделал все в точности как указано в «рецепте» и стал ждать. Каннингхем не врал: сразу после нехитрой операции порча буквально начала испаряться из организма, образуя скопление под самым потолком. Она была другая: вовсе не насыщенного зеленого цвета, а совсем белая, можно сказать, прозрачная. Она не расходилась по всей комнате, а просто зависла, как будто приклеившись. Лежащий на столе Ганнибал шумно вздохнул, втягивая чистый воздух, резко распахнул глаза и рывком сел. — Что произошло? Где я? — испуганно шептал он, бегая глазами по маленькой комнате, пока его взгляд не наткнулся на облокотившегося на стену Рыжика. МакФист застыл в немом вопросе, явно ожидая услышать ответы на свои вопросы от Винермана. — Объясняю кратко, — раздраженно произнес Говард. — Мы пробрались в твой офис, и я нашел тебя в отключке, доверху набитого порчей, в какой-то лаборатории. Я вынес тебя, вылечил и теперь ты тут. А сейчас начинай шевелить своим поганым языком и говори, как победить Колдуна.       Гнев в голосе раньше милого паренька изумил Ганнибала: перед ним стоял не добродушный пухлячок, а злой, побитый, смелый воин. МакФист шумно выдохнул, припоминая, как Темный Маг решил избавиться от бесполезного мусора. — Не знаю… — совсем тихо произнес владетель некогда самой крупной компании, все еще боясь того, что его спасение может оказаться лишь сном. — То есть как это не знаешь? — уже изумленно проговорил Винерман. — Это Древний Маг, которому больше тысячи лет, — медленно произнес Ганнибал, будто бы объясняя сколько будет «два плюс два» маленькому ребенку. — Думаешь, он бы стал делиться тем, что убьет его, остановит или хотя бы ослабит?       Говард открыл было рот, чтобы хоть как-то съязвить в ответ, но тут же захлопнул его. Как же он раньше об этом не подумал? Его план, состоявший из признания сообщников Колдуна о слабостях последнего, все это время основывался на мнимой надежде. — Неееет, — простонал Винерман, сползая по стене. — Мы столько времени пытались узнать хоть что-то, освободить тебя и Вайсроя, чтобы узнать, как победить этого гребаного сукина сына! Неужели всё напрасно? Все жертвы, все усилия? — Говард с трудом сдерживал слезы, внезапно осознав, что ему просто хочется уткнуться маме в плечо и зарыдать. А еще лучше просто проснуться, понять, что ему приснился кошмар, позвонить Каннингхему глубокой ночью, услышав сонный голос друга. — Мне жаль… — тихо произнес МакФист, прекрасно понимая, как-то, чем ты жил и к чему стремился, рушится прямо на глазах. — Неужели ты не знаешь хоть что-то? — всхлипнув, произнес Рыжик и жалобно посмотрел на него. Именно сейчас он походил на обычного ребенка, который столкнулся с проблемой и не может сам ее решить, прося помощи у старших.       Ганнибал задумался, прокручивая в голове те обрывки, что сохранились в уже побитой временем голове. Обычно Колдун просто восхвалял себя, свою задумку и воспевал будущие времена. Всплыла первая реальная встреча с Тёмным Магом: «Наконец-то я на свободе, бла-бла-бла, Вайсрой, сделай мне оружие, иначе в Де…» Вот оно! — Кое-что есть! — воскликнул МакФист, со значением подняв указательный палец вверх. — Он сказал это лишь один раз, в нашу первую живую встречу, так сказать. Колдун требовал, чтобы Вайсрой изобрел какое-то оружие, которое поможет ему справиться с Ниндзей. — Но Рэнди тогда был уже мертв, — предательски дрогнул голос Винермана. Ганнибал кивнул, но продолжил. — Раз в несколько сотен лет происходит событие, во время которого Духи прежних Ниндзя бушуют, оставляя свой прежний покой. Он назвал это «Днем восхода». Колдун теряет значительную часть своих сил, а из Мира Духов возвращаются Ниндзя, чтобы отомстить Темному Магу за все грехи, что тот совершил. — Неужели выходят прям все существовавшие до этого Воины? — Вовсе нет. Вроде лишь те, чьи чувства не исчезли, те, чей гнев все еще не утих. — Судя по рассказам Рэнди, таких уже не существует. Они все обрели свой покой, — с горечью произнес Говард. — Неужели и сам Каннингхем тоже? — изумился МакФист, встретившись с радостными глазами Рыжика. — Нет, — уверенно произнес тот. — Он ненавидит Колдуна всей душой, желая выколоть ему сердце, если оно вообще есть. В глазах бывших врагов вмиг вспыхнула надежда на счастливый конец. — Постой, ты говорил про оружие, — напомнил Винерман. — Не беспокойся об этом. Вайсрой начал разработку, но вскоре увидел, на что способен Колдун. Узнал сущность Темного Мага, желающего подчинить себе весь мир, и отказался делать оружие для него. За что потом поплатился… — выдохнул Ганнибал, потупив взгляд. — Колдун говорил что-то еще про то, что обида Ниндзя может начать мстить не только самому Темному Магу… Или он не так сказал? Не помню. — Тогда… Нам остается просто ждать? — Видимо, да, — рыжеволосые обреченно выдохнули. — Колдун также назвал этот день «Судным днем» человечества.