Неукраденная Персефона

      Что ж, это рано или поздно случилось бы. Маринетт смутилась и потупилась. Модельер стоял неприлично близко и смотрел слишком внимательно.       - Отпустите, - твердо попросила девушка и тут же укорила себя за прохладный тон. Но Агрест послушно убрал руки.       - Ещё раз прошу прощения, - сказал он, обогнул Дюпен-Чен и приготовился идти дальше.       - Подождите! – Маринетт встрепенулась, потянулась к соулмейту и тронула его за руку. Но стоило ладоням – его, широкой, и её, крошечной, – соприкоснуться, девушка вскрикнула от боли и с силой зажмурилась.       Окружающий мир на секунду пропал, а затем темнота вспыхнула ярким калейдоскопом красок. Пестрые вспышки больно резали глаза. Девушка плотнее сжала веки, чтобы приглушить неприятные ощущения.       - Что случилось? – раздался позади другой мужской голос. Дюпен-Чен испуганно обернулась на звук. Кажется, это её врач?       - Маринетт так внезапно вскрикнула, что я даже не понял, в чем дело, - объяснил Габриэль Агрест.       - Я ничего не вижу! – жалобно воскликнула Маринетт. Наступило молчание.       - Пойдемте в мой кабинет. Посмотрим, что же с вами случилось, - наконец сказал доктор Дюран. Руку девушки сжали и осторожно потянули вперед.       Перепуганная внезапной слепотой, она продолжала стоять, вцепившись в свою родственную душу.       - Ну же, идемте. Здесь буквально два шага, - настаивал доктор. Девушка будто примёрзла к полу. Было страшно двинуться, но почему-то еще страшнее казалось отпустить ладонь соулмейта.       - Дорогая моя. Мы не можем находиться тут вечно, тем более задерживать месье Агреста, - попенял врач.       - Все в порядке, - голос зазвучал так близко, что Дюпен-Чен вздрогнула. Но пальцы ободряюще сомкнулись вокруг запястья, и модельер добавил: - Я пойду вместе с вами.       Это почему-то успокоило. Маринетт освободилась от хватки месье Дюрана и робко шагнула к кабинету. Габриэль Агрест немного прошел вперед, увлекая её за собой, и она послушно следовала за ним. Внутренний голос ясно говорил, что модельеру можно доверять. И девушка решила положиться на интуицию.       Шаг за шагом они добрались до кабинета. Мужчины помогли Дюпен-Чен устроиться на кушетке, и она описала, что произошло.       - Вы просто переволновались, мадемуазель. Давление подскакивает, мутнеет в глазах... Уверяю вас, такое бывает. В этом нет ничего страшного. К вечеру ваше зрение вернется.       Пришлось открыть глаза, чтобы врач закапал лекарство. Затем к глазным яблокам приложили что-то холодное и влажное и зафиксировали сверху повязкой. Все это время Маринетт мертвой хваткой цеплялась за Агреста. Это было ужасно неловко, но она не могла разжать пальцы. От соулмейта будто зависела вся её жизнь.       - Ну вот и все, - доктор Дюран закончил работу. – Теперь осталось решить один вопрос: вы отправитесь домой или побудете здесь?       Девушка замерла в растерянности. По субботам в пекарне был самый наплыв покупателей, и отвлекать родителей не хотелось. Но и оставаться в клинике не хотелось тоже, тем более что зрение вернется через несколько часов. Как же поступить?       - Если мадемуазель не против, я отвез бы её домой, - подал голос Габриэль. Дюпен-Чен энергично закивала.       - Тогда жду вас завтра, мадемуазель, для повторного осмотра, - сказал врач. - Заодно и побеседуем о том, о чем не успели сегодня. Если станет хуже, сразу приезжайте. Я веду прием до позднего вечера.       Модельер помог Маринетт спуститься с кушетки и повел в сторону выхода. Он не торопил, да и вообще проявлял изрядную терпеливость. Это качество плохо вязалось с его образом на публике, и девушка чувствовала себя немного выбитой из колеи. Погрузившись в мысли, она неожиданно натолкнулась на что-то, но облегченно выдохнула - это была спина ее провожатого.       - Что-то случилось? – решилась спросить она.       - Лестница, - коротко ответил мужчина.       Дюпен-Чен лихорадочно соображала, как спуститься без ущерба для здоровья, но тут ноги потеряли опору. Модельер поднял её над полом, а Маринетт скользнула ладошками по груди и обвила руками его шею. Агрест перехватил ношу поудобнее и уверенно зашагал по ступенькам. Щеки девушки запылали румянцем. Она и представить себе не могла, что Габриэль Агрест вот так запросто возьмет её на руки. Дюпен-Чен даже радовалась, что ничего не видит, иначе наверняка бы грохнулась в обморок.       Она с облегчением выдохнула, когда Агрест одолел последнюю ступеньку. Но он вовсе не спешил поставить её на ноги. Так и не отпустив свою родственную душу, модельер пересек холл и вышел вместе с ней на руках на улицу.       - Какие будут указания, месье Агрест? - услышала она новый голос. Скорее всего, это был личный водитель.       - Мадемуазель нужно отвезти домой, - ответил мужчина и обратился к ней: - только скажите, где он находится.       Маринетт назвала адрес. Щелкнула открывающаяся дверца, и Дюпен-Чен почувствовала, как опускается. Когда спуск прекратился, она оказалась в салоне. Дверца захлопнулась, и спустя несколько секунд автомобиль тронулся.       Девушка отчаянно покраснела, осознав, в каком двусмысленном положении находится. Подумать только, едет домой в одной машине с Габриэлем Агрестом! Да еще и у него на коленях! Почему он не сел рядом? Почему вообще помогает? Судя по тому, что она знала, модельер далеко не самый радушный человек. Почему он ведет себя так… по-доброму? Может, потому, что они соулмейты?       Автомобиль резко притормозил, и Дюпен-Чен прижало к мужскому торсу. От близости её на секунду бросило в дрожь.       - Все хорошо? – поинтересовался Агрест.       - Я в порядке, - заверила она.       Машина тронулась, но девушка не спешила отстраняться. Она будто приросла к мужчине. Лишившись зрения, она, казалось бы, должна была остерегаться любого шороха. Но неожиданно ощутила небывалое спокойствие. Тело, прежде скованное страхом, расслабилось. Маринетт наплевала на все правила приличия и доверчиво прижалась к модельеру. Тяжелый для дневного времени запах мужского парфюма смешался с легким ароматом её духов и превратился в яркую композицию. В воздухе отчетливо зазвучала нота нарциссов, хотя девушка была уверена, что её не содержит ни тот ни другой аромат.       Теперь происходящее будто не было постыдным. Дюпен-Чен ощущала себя словно в каменной крепости под надежной защитой. Внутренний голос настойчиво твердил, что её ни в коем случае не обидят. Чувства странным образом обострились. «Может, это и есть магия соулмейтов?» - подумала она, слушая отчего-то быстрое сердцебиение Агреста. Девушка поклялась бы, что он взволнован. Только почему? Может, ему неуютно в её обществе?       Маринетт подняла левую руку и ощутила движение навстречу. Затем повернула ладонь, как если бы сравнивала её размер с Агрестовой, чуть расправила пальцы, чувствуя, как соулмейт делает то же самое. А затем уверенно переплела их с пальцами модельера. До обострившегося слуха долетел тихий вздох. Сердцебиение мужчины вновь участилось.       - Простите, - Дюпен-Чен хотела убрать руку, но Агрест не дал.       - Не извиняйтесь, - сказал он, но девушка совершенно точно различила в голосе волнение. Как плохо, что не видно лица. А все слепота.       Маринетт ясно чувствовала неуверенность и страх соулмейта. Неужели причина в её поведении? Но она же не сделала ничего, чтобы пошатнуть душевное равновесие. Возможно, удастся успокоить спутника. Вот только что сказать... А может, слова вовсе и не нужны?       Повинуясь наитию, она осторожно дотронулась до щеки мужчины. Он резко отдернулся, но затем вдруг вернулся в прежнее положение, почти подставляя лицо под пальцы. Девушка мысленно обругала себя последними словами. Что она творит? Что теперь месье Агрест подумает? Но желание касаться соулмейта было настойчивым и непреодолимым. Да и он, как ни странно, не протестовал. Как будто… ждал или, более того, жаждал всей душой?       Модельер трепетно накрыл тыльную сторону её ладони, слегка сжал и повел ею к виску. Девушка с удивлением обнаружила, что очков на переносице нет. Неожиданно она стала действовать уверенней. Пальцы нежно очертили линию скулы, висок, лоб, и, едва скользнув по крыльям носа, замерли на мужских губах. Ответом был судорожный вдох. Агрест напрягся. По его телу прошла волна дрожи, но Маринетт уже не могла остановиться. Уже обеими ладонями она скользнула по щекам мужчины и зарылась пальцами в волосы. Дюпен-Чен едва понимала, что делает. Но чутье уверяло её, что все правильно, так и должно быть…       Весь оставшийся путь она продолжала начатое. Девушка ежеминутно боялась, что модельер остановит её, да еще и выскажется о манерах. Но мужчина сидел неподвижно и позволял все, что заблагорассудится. Его дыхание сбилось, сердце колотилось настолько часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, а кожа горела под пальцами. Маринетт грустно выдохнула. Попытка успокоить соулмейта пошла прахом. Она уже убирала руки от его лица, как вдруг Габриэль поймал её ладонь и поднес к губам. В следующий миг Дюпен-Чен вздрогнула, чувствуя кожей неуверенный поцелуй.       В этот миг машина резко затормозила.       - Кажется, мы на месте, - хрипло сказал Агрест, и в его голосе были грустные нотки.       Он пересадил Маринетт на сидение. Щелкнул замок на дверце машины, зашуршала одежда. Дюпен-Чен подвинулась и замерла на самом краю сиденья. Её вновь взяли за руку и помогли вылезти из машины. Носа коснулся аромат свежей выпечки. Девушка двинулась на запах и нащупала металлическую ручку двери. Не отпуская Агреста, она распахнула дверь пекарни, и маленький колокольчик над входом мелодично зазвенел.       - МАРИНЕТТ?!       Крик матери резанул ухо, и через мгновение девушка уже нежилась в объятьях Сабин Чен. Она всецело окунулась в материнскую заботу и отпустила наконец руку модельера. Кажется, на крик прибежал и отец, и Агрест даже что-то говорил, но Маринетт уже не слышала. При осторожной поддержке Сабин она подошла к лестнице и стала подниматься по ступенькам. Шаги давались гораздо легче, ведь дома был знакомым каждый уголок.       От лестничной площадки её провели в глубь гостиной и усадили на диван. Мама помогла разуться и лечь на мягкое сидение.       - Подожди тут, я скоро вернусь, - и она отошла.       Шаги скоро стихли, и с первого этажа донеслись негромкие голоса. Маринетт не прислушивалась. Нужно было осознать, что же произошло в машине, что за странное спокойствие она ощутила вблизи от родственной души.       Точно можно сказать одно - касаться Агреста было приятно. И Дюпен-Чен поклялась бы, что соулмейт тоже чувствовал себя хорошо… иначе остановил бы Маринетт, да и вряд ли бы поцеловал её руку. И что же это был за поцелуй? Своеобразное «спасибо», обычная вежливость? Или… нечто особенное?       Маринетт вновь покраснела. Все-таки она позволила себе слишком многое. Надо будет обязательно извиниться. Но встреча с Габриэлем Агрестом уже не казалась страшной. Возможно, они поладят и станут хорошими друзьями. Глядишь, потом удастся сблизиться с Адрианом и рассказать о своих чувствах. Кто знает, вдруг он ответит взаимностью? Но это пока мечты. Сейчас наладить отношения с соулмейтом – главная задача.