***
Маринетт подскочила на кровати, задыхаясь и озираясь по сторонам. Она в своей комнате, на своей постели… Кошмар. Ей просто приснился кошмар… Девушка опустилась обратно на подушку. Впечатления от сна были настолько яркими, что заснуть теперь было страшно. Сколько раз она уже вскакивала среди ночи? Десять? Двадцать? Кошмары стали её постоянными спутниками, а виновным в этом оказался не кто иной, как Адриан Агрест. Сначала она сильно удивилась внезапному интересу с его стороны. Но, вспомнив слова Альи, решила, что это хороший путь сблизиться. Маринетт охотно поддержала все идеи парня, включая посещение особняка. Она понимала, что, скорее всего, столкнется там с соулмейтом, но воспринимала это как мостик на пути к Адриану. Все шло довольно-таки неплохо, а потом в один прекрасный день младший Агрест обрушил небо ей на голову. Они говорили о семьях, и Адриан начал делиться своими планами. Единственный ребенок у родителей, он всю жизнь мечтал о большой семье - как минимум о двух братьях и сестре. И вот теперь, с появлением у отца соулмейта, его мечта как никогда близка к осуществлению… Маринетт пришла в ужас. Она и не подозревала, что на нее строятся подобные планы. Отвратительно, что Габриэль Агрест – а она нисколько не сомневалась, с чьей это все подачи, – втянул в свои замыслы Адриана. И парень охотно был у него на побегушках. Подобное отношение возмутило девушку до глубины души. Да как они вообще посмели что-либо измышлять на ее счет, не заручившись её согласием?! Конечно, модельер не может влиять на то, какую категорию им присвоят, но ненависть и отвращение уже прочно поселились в её сердце. С этого момента Дюпен-Чен старалась всячески избегать встреч со своей родственной душой, отговариваясь от любых попыток Адриана заманить себя в особняк. Отчасти это объяснялось подсознательным страхом. Брюнетка боялась, что, войдя однажды в дом Агрестов, она не выйдет оттуда уже никогда. А если принять во внимание, в качестве КОГО рассматривал её старший Агрест… Маринетт передернуло. Перспектива не казалась ей радужной, но не поколебала её решимости. Да хоть какую им с модельером определят категорию и наплевать, что они соулмейты! Единственный, кого она любит и с кем хочет создать семью, - Адриан. Остальных кандидатов на её руку и сердце нечего и рассматривать. Девушка некогда слышала выражение «Человек сам кузнец своего счастья». Похоже, настало время взять жизнь в свои собственные руки.***
… Никогда! Я никогда не буду с тобой! Ненавижу! Слышишь?! Я ненавижу тебя!! Отпусти… Габриэль открыл глаза и недоуменно заозирался. Сообразив, что находится в своей спальне, модельер горько вздохнул. Это просто сон. Но такой правдоподобный и красочный, что у него захватило дух. Все казалось таким реальным – и запах цветов, и мягкость травы, и поцелуй Маринетт… Он снова тяжело вздохнул. Все начиналось так замечательно. Если бы он удержал себя в узде… возможно, девушка осталась бы рядом с ним дольше. Но Агрест не устоял перед соблазном поцеловать её. Она была такой манящей… От нахлынувших воспоминаний губы начали гореть, а в паху неприятно заныло. Проклиная собственные фантазии, мужчина снова попытался уснуть. Только воспоминания были слишком свежи. Габриэль перевернулся на спину, устремив невидящий взгляд в потолок. Злополучная встреча с Маринетт навсегда лишила его покоя. Он едва замечал происходящее, настораживая своим поведением сына, ассистентку и прислугу. А мечты и желания становились все откровеннее, вынуждая модельера просыпаться среди ночи и, пылая отвращением к самому себе, идти в душ. Подумать только, Габриэль Агрест сгорает от любви к шестнадцатилетней девушке! Одна мысль об этом заставляла его устыдиться. Позор! Как он докатился до такого? О чем думал? Почему позволил мечтам взять над собой верх? Это просто смешно! Дюпен-Чен годится ему в дочери, но неужели Судьба решила наградить его бесценным даром – любовью юной обворожительной девушки? Мужчина глушил в себе самые зачатки этого чувства, всячески открещиваясь от соблазнительных мыслей. «Вам не быть соулмейтами первой категории, и ты это прекрасно знаешь!» - словно мантру, твердил он себе. Маринетт могла стать для него хорошим другом или даже названой дочерью, но когда-то похороненное в глубине души желание любить и быть любимым снова вылезло наружу, диктуя свои правила. Габриэля устроил бы лишь один-единственный статус Маринетт – «спутница жизни». И пускай между ними была пропасть в двадцать лет. Он еще способен сделать её счастливой и достаточно молод, чтобы окунуться в чувства с головой. Ради голубых глаз, в которые он умудрился влюбиться практически до беспамятства, он готов был вывернуть весь мир наизнанку. В каждом своем сне модельер трепетно прижимал к себе темноволосую красавицу, и поначалу робко, а затем все более пылко говорил ей о своих чувствах. Но каждый раз она вела себя непредсказуемо: то грозно отталкивала и осыпала бранью; то вырывалась из объятий, и, весело смеясь, убегала, подобно шаловливой лесной нимфе; то обнимала в ответ и сама тянулась за поцелуем. После таких сновидений Агрест не мог ни на чем сосредоточиться. Его разум отказывал, позволяя любовным переживаниям растечься по венам терпким и одновременно сладким ядом, застилая глаза маревом. Мужчина буквально жил в собственных иллюзиях, но ничего не мог с собой поделать. Обрушивать сейчас на девушку всю лавину своих чувств не выглядело разумным, ведь пока неизвестна их категория. Только ожидание буквально сводило Габриэля с ума. Блондин не мог думать о чем-то, кроме голубоглазой красавицы, по счастливой прихоти судьбы побывавшей в его объятьях три месяца назад и преследовавшей его во снах. При редких встречах он старался не касаться Маринетт, осознавая, что в порыве чувств сможет зайти слишком далеко и оттолкнет Дюпен-Чен от себя. Модельер не ожидал, что его сын выступит как посредник в налаживании отношений с соулмейтом. Но был бесконечно благодарен ему за это. Сталкиваясь с девушкой в доме, Агрест украдкой наблюдал за её жестами, пытался поймать её взгляд, увидеть хотя бы намек на ответное чувство. Но, к сожалению, не находил ничего, что можно было бы истолковать в угоду его желаниям, а смущенный и растерянный вид Маринетт лишь распалял безнадежно влюбленного мужчину. Но вдруг все кардинально изменилось. Дюпен-Чен стала достаточно редкой гостьей в особняке, а потом и вовсе стала избегать как Габриэля, так и его сына. Не понимая столь резкой смены настроения девушки, он всячески пытался выяснить, в чем же причина, у Адриана. Но тот лишь разводил руками и выглядел таким же озадаченным. Решив, что ненароком чем-то разозлил или обидел Маринетт, модельер всячески пытался поговорить с ней, чтобы узнать хотя бы причину такого поведения, но все его усилия были тщетны. У соулмейта находилось как минимум с десяток отговорок, чтобы избежать встречи, а все букеты и подарки, правда без вложенных в них записок, отсылались обратно отправителю. Ситуация действовала на мужчину удручающе. Он не мог сосредоточиться на работе. Все буквально валилось из рук. Он пытался делать наброски, но вместо эскизов старательно выводил на бумаге девичье лицо. Неопределенность подкосила его душевное равновесие. Его привычно холодный и невозмутимый вид превратился в агрессивный. Поддавшись эмоциям, Габриэль мог швырнуть первый попавшийся в руки предмет, порой опускаясь до разгрома собственного кабинета. Дошло до того, что он начал вымещать свой гнев на прислуге. Больше всех доставалось Натали Санкёр. Как бы он ни извинялся после, отвратительное чувство не желало покидать его. Модельер даже не подозревал, что подобное игнорирование со стороны соулмейта способно довести его до такого состояния. Когда ожидание стало ему невмоготу, он решил увидеться с Дюпен-Чен сам, но и тут потерпел фиаско. Девушка демонстративно отказалась выходить из комнаты, при этом никак не аргументируя свой отказ. К слову, родители девушки тоже были обеспокоены таким поведением дочери. У неё сейчас непростой возраст, и события для нее разворачиваются столь стремительно, что, возможно, она сама запуталась в своих чувствах. Сабин Чен клятвенно заверила Агреста, что все это временно. Со временем Маринетт разберется в себе и перестанет чураться своего соулмейта. Возможно, даже сама будет яро искать его общества. Доводы женщины оказались разумными, и Габриэлю ничего не оставалось, кроме как уступить. Он покидал пекарню Дюпен-Ченов немного успокоенным. Действительно, не стоит требовать столь быстрого отклика от девушки-подростка, которая была с ним мало знакома. Но модельер все же решил обратиться за помощью к сыну. Он виделся с девушкой гораздо чаще и, возможно, помог бы ему пролить свет на всю эту ситуацию. И Адриан с готовностью откликнулся, клятвенно обещая поговорить с Маринетт... Говорят, что иногда при встрече своего соулмейта люди испытывают что-то сродни эйфории. У Агреста она уже граничила с помешательством. «Своеобразная мадемуазель. Зато какой темперамент! Такая барышня способна разбить не одно мужское сердце, уж поверьте», - сказал ему как-то врач. И мужчина верил. Девушка была подобна бушующему урагану, сметающему все на своем пути. Но Габриэль все же надеялся, что сможет прорваться сквозь смертоносные потоки воздуха и достичь Ока тайфуна под названием "Маринетт". Ведь за всей этой внешней оболочкой наверняка скрывалось нечто нежное, трепетное и чувственное… Модельер в который раз тяжело вздохнул. Вся ситуация выглядела до ужаса нелепо, но не в его правилах было останавливаться на полпути. Девушка непременно проникнется чувствами к нему. Нужно лишь чуть больше времени.