***
Агрест едва дождался окончания уроков. Маринетт, как всегда, попыталась избежать любых попыток поговорить с ней, но он был настроен слишком решительно. Парень чудом сумел её догнать и крепко схватить за руку. Девушка попыталась вырваться, но ей это не удалось. Отобрав у нее сумку с учебниками и сунув ее Алье с просьбой отнести ту в пекарню, юноша с силой потащил одноклассницу к своей машине. С трудом усадив ее на заднее сидение лимузина, он велел водителю ехать в особняк. Дюпен-Чен пыталась качать права и требовала, чтобы он немедленно отпустил её, но Адриан одарил её уничижающим взглядом, и она мигом осеклась. Прибыв на место, он вновь взял её за руку и повел за собой внутрь. Очутившись в его комнате, он закрыл дверь и обернулся к напуганной однокласснице. - Какого черта ты себе позволяешь?! – зло поинтересовался Агрест. - Не понимаю, о чем ты? – осторожно спросила она. - Не прикидывайся идиоткой! Я знаю, что это ты виновата в том, что мой отец сейчас в клинике! От этих слов Маринетт нахмурилась и потупила взгляд. - С чего вдруг такие перемены? Сначала ты весьма охотно шла на сближение с отцом, а теперь открыто ненавидишь его. Почему? - Я не хочу, чтобы он был моим соулмейтом, - буркнула девушка, не поднимая взгляд. - И чем, позволь спросить, он тебя не устраивает? – удивился парень. – Между прочим, многие хотели бы оказаться на твоем месте. - А я не хочу. - Ах, вот как? И какой бы соулмейт устроил бы ваше высочество? - Ты. Этот короткий ответ поверг Адриана в шок. - Что, прости? – ошеломленно переспросил он. - Я хочу, чтобы ты был моим соулмейтом,- ответила брюнетка, а после подняла голову и посмотрела на Агреста влажным взглядом. – Я люблю тебя, Адриан. Он не знал, что и думать. По-честному, он даже представить себе не мог, что Маринетт питает к нему романтические чувства. Парень искренне считал её своей подругой и никогда даже не рассматривал ту в подобном ключе. - Забудь об этом, - холодно отрезал он. – Это невозможно. - Почему нет? - У меня не может быть девушки. Более того, у меня никогда не будет соулмейта. - Как ты можешь говорить про себя такие вещи? - Очень просто. Вряд ли кто захочет иметь дело с «Пустышкой». Теперь пришел черед Дюпен-Чен удивляться. Она прижала ладошки ко рту, будто пытаясь сдержать крик, но потом отняла их и все же заговорила. - Нет. Этого не может быть! Как такое вообще могло случиться? Юноша собрался с силами и принялся рассказывать ей свою историю. Его родители поженились скоропалительно, опасаясь, что они никогда не встретят своего соулмейта или это случится слишком поздно. Когда мать Адриана была беременна, её только-только родившийся соулмейт умер, и она стала «Смертной». Врачи уговаривали её сделать аборт, но Агресты были слишком упрямы и отказались. Когда он родился, выяснилось что он «Пустышка» и вынужден всю свою жизнь прожить без соулмейта. Врачи клиники сказали, что это «Расплата» – его родители пошли против Судьбы, и за это она прокляла их ребенка. - Я со всеми веду себя как друг и никому не делаю романтических намеков, чтобы не вводить в заблуждение. - Неправда! – воскликнула Маринетт. Она стремительно подошла к парню и крепко обняла его. – Я никогда тебя не брошу! Мне все равно, «Пустышка» ты или нет! И ты обязательно будешь счастлив! Мы будем счастливы! - О чем ты? – неприятно удивился Адриан, осторожно отцепляя от себя Дюпен-Чен. - Я в любом случае не стану сближаться с твоим отцом. Я просто не хочу этого! И если ты согласишься принять мои чувства, то все будет замечательно. Мы объясним ему ситуацию, и я уверена, что он нас поймет. И мне все равно, что на это скажут другие! У нас с тобой все будет хорошо. Мы будем жить в пригороде Парижа в большом доме. У нас будет трое детей… - Нет! - заявил Агрест. – Этого никогда не случится! - Почему? - И как ты себе это представляешь? Я вот так запросто заявлюсь в палату к своему отцу и скажу, что соулмейт, которого он ждал столько лет, готова отказаться от него, потому что влюбилась в меня? Нет и еще раз нет! Я никогда в жизни не решусь на подобное предательство! - Но это правда… Я действительно люблю тебя. И мне никто не нужен, кроме тебя. - Значит, тебе все равно? Ты готова идти напролом, лишь бы добиться желаемого? - Если тебя не будет рядом со мной, то никто другой мне не нужен. От этих слов Адриан вышел из себя. - Никогда бы не подумал, что ты настолько цинична! Мой отец лежит при смерти, а ты так спокойно говоришь мне о своих чувствах? - его голос буквально звенел от ярости. - И после всего этого ты хочешь, чтобы я испытывал к тебе что-то в ответ? Так знай – этого никогда не случится! Я ни за что на свете не свяжу свою жизнь с такой двуличной подлой эгоисткой, как ты! Раньше я радовался, что именно ты стала соулмейтом моего отца. Но теперь я беру все свои слова обратно. Ты ненавидишь его, а я ненавижу тебя! Мне невероятно стыдно за то, что я считал тебя своим другом! Этими словами парень рассчитывал пробудить в однокласснице совесть и заставить хоть немного задуматься над происходящим, но вместо этого она внезапно разозлилась. Она с силой сжимала и разжимала ладони, а в ее глазах стояли слезы. - Я двуличная эгоистка? А кто же тогда вы? Вы втихомолку строили планы за моей спиной, хотя не имели на них никакого права. Не удивлюсь, если бы вы дали врачам взятку, чтобы они приписали меня и его к соулмейтам первой категории! А знаешь что? Мне теперь наплевать, что будет с ним! Если он умрет, туда ему и дорога! Лучше я проживу всю жизнь «Смертной», нежели позволю ему подойти ко мне ближе, чем на милю. А ты… Ты притворялся, что интересуешься мною, а сам пытался подложить меня под собственного отца! Если кто из нас и двуличный эгоист, так это ты и твой папочка! Я ненавижу вас! Чтоб вы оба сдохли! С этими словами она метнулась к двери и, отперев её, чуть ли не бегом покинула особняк.Глава 8
25 сентября 2017 г. в 18:02
Рождественская неделя давным давно закончилась. Люди постепенно отвыкали от праздничной атмосферы и возвращались в привычный круг жизни "дом-работа-дом". Только для Адриана Агреста праздники даже не начинались, да и он не горел желанием праздновать. Не до этого сейчас.
Чем больше юноша пытался понять происходящее, тем сильнее все запутывалось. Он уже и не помнил, с чего вообще все началось, но все же сумел выделить для себя своеобразную точку отсчета. Октябрь. Тогда и начался весь этот кавардак.
Он просто разговаривал с Маринетт о семьях, и поделился с ней своей голубой мечтой. Парень абсолютно ни на что не намекал, может некорректно выразил мысль, что был бы счастлив, даже если бы Дюпен-Чен стала ему названной сестрой. Но одноклассницу после этого разговора как подменили. Она стала избегать не только встреч с его отцом, но и даже с ним самим. А все подарки и цветы стали вдруг возвращаться обратно. Даже уже принятые когда-то. Агрест каждый раз пытался поговорить с брюнеткой на эту тему, но у неё находились сотни отговорок и срочных дел. Нино и Алья предлагали юноше свою помощь в этом деле, но он вежливо отказывался. Адриан не привык выносить сор из избы, так уж его воспитали. А поскольку соулмейт – это очень личная тема, то касалась она только отца и Маринетт. Ну и немножко его, поскольку он выступал посредником в налаживании их отношений.
В ноябре с Габриэлем Агрестом стало происходить нечто странное. Он постоянно выглядел усталым, стал слишком раздражительным, если не агрессивным. Адриан мог бы оправдать все приближающейся Неделей моды, вот только один раз он неожиданно застал отца в кабинете, выпивающего чуть ли не горсть успокоительного. «Никогда себя так отвратительно не чувствовал. Словно душу наизнанку выворачивают» - признался мужчина. Тогда младший Агрест не обратил никакого внимания на его слова, а стоило бы, о чем он совершенно искренне потом пожалел.
В декабре, в лицее неожиданно появилась Натали и поспешно забрала парня с занятий. «Твоему отцу стало плохо, и он был срочно госпитализирован» - сообщила ему Санкёр. Одной фразы было достаточно, чтобы перевернуть мир Адриана вверх дном. Он до сих пор помнил, как пытался попасть в его палату, но врачи настойчиво отговаривали его от этого. «Состояние месье Агреста критическое, но мы делаем все, что в наших силах». Реплика врача настолько выбила почву из-под ног юноши, что только идеальное воспитание не позволило ему разрыдаться, одновременно осыпая все вокруг бранью. Как же так? Сначала дедушка и бабушка, но они были уже весьма преклонного возраста, когда он родился. Затем мать, а теперь еще и отец? Перспектива остаться совсем без родных пугала Адриана хуже смерти.
Он ничего не понимал. Отец никогда не жаловался на здоровье. С чего вдруг все это? Натали каждый раз буквально насильно утаскивала младшего Агреста домой из больницы и так же заставляла посещать занятия. «Прогулами ты только расстроишь отца» - говорила ассистентка, и парень вынужден был подчиняться. Он честно соблюдал свой распорядок дня, но все свободное время проводил в больнице, беседуя с врачами. Служители Гиппократа и Асклепия диагностировали у модельера сердечную недостаточность на почве неконтролируемого приема лекарств. Но сейчас опасность миновала, и мужчину обещали выписать в скором времени. Это заставило юношу облегченно выдохнуть. Обошлось.
Неделя каникул прошла в тревоге за отца. Адриан следовал за ним буквально по пятам. Он даже отказался от встреч с друзьями, которые планировал и был рад, что они отнеслись к этому с пониманием. Габриэля Агреста это несказанно злило, но он все же ценил заботу сына. Модельер уверенно шел на поправку, но его сыну этого было мало. Общеизвестный факт – если один из соулмейтов болен, другой, чтобы ускорить выздоровление, должен как можно чаще видеться со своей родственной душой. А поскольку о неожиданной болезни отца буквально кричали все таблоиды, то Агрест надеялся, что Маринетт непременно объявится, чтобы навестить его. Ведь если плохо ему, то наверняка плохо и ей тоже. Но Дюпен-Чен так и не объявилась. Как будто… ей было все равно?
Юноша не смог присутствовать на дне рождении одноклассницы из-за загруженности фотосессиями, но распорядился отправить ей шикарнейший букет лилий, который тоже был отослан обратно. Это уже начинало порядком выводить Адриана из себя. Что это еще за капризы? Маринетт не отвечала на звонки, отказывалась разговаривать тет-а-тет. Воспитанные люди так себя не ведут, и даже если он или отец в чем-то провинились перед ней… Неужели так сложно поговорить об этом? Не бывает такого конфликта, который нельзя было решить посредством диалога.
Агрест твердо решил во что бы то ни стало поговорить с одноклассницей. Но осуществить задуманное не успел. Состояние модельера вновь ухудшилось, и его пришлось вновь госпитализировать. А когда на следующее утро парень примчался в больницу, чтобы узнать последние новости, ему сообщили: Габриэль Агрест был переведен в клинику соулмейтов, поскольку его недуг связан именно с душевной болезнью. Юноша приехал туда так быстро, как только смог. Узнав на ресепшене, в какой палате находится отец и кто его лечащий врач, он тут же направился в кабинет последнего и, уже подойдя к двери, застал весьма интересную картину. Шатен средних лет, очевидно и есть врач, весьма громко переругивался с Маринетт. Мужчина настоятельно о чем-то упрашивал девушку, но та категорически отказывалась. А на заявление, что её соулмейт при смерти и она находится в шаге от того, чтобы стать «Смертной», она крикнула: «Мне все равно!» и убежала.
Все еще в шоке от услышанного, Адриан подошел к врачу и дрогнувшим голосом спросил, правда ли то, что он услышал. Месье Дюран глубоко вздохнул и пригласил его в свой кабинет. Там он наконец пролил свет на все происходящее. Дюпен-Чен отказывалась признавать своего соулмейта! Он её не устраивал, более того, она собиралась отречься от него! Девушка ненавидела свою родственную душу настолько сильно, что это сказалось на модельере, ведь одна из отличительных черт соулмейтов – способность чувствовать эмоции друг друга. Габриэль Агрест сильно переживал по этому поводу. Добавился его бешеный ритм жизни, злоупотребление успокоительным и организм просто-напросто не выдержал. Если ситуация не изменится, то жить его отцу оставалось в лучшем случае три месяца.
Это привело парня в бешенство. Многие годами ищут свою половинку, а некоторые и вовсе рождаются без таковой. Как Маринетт может вот так запросто разбрасываться подобными словами? Тем более по отношению к его отцу, который ничем не заслужил подобного поведения со стороны девушки. Теперь необходимость поговорить с Дюпен-Чен стала жизненной. Адриан не собирался терять единственного близкого человека из-за капризов какой-то взбалмошной девицы.