Неукраденная Персефона

      - А как я должна реагировать? – практически шипела от злости Маринетт. – Радоваться от того, что ты соизволил обратить на меня внимание? Хватит! Мне надоело бегать за тобой, как болонка! И я не собираюсь ждать от тебя очередной подачки, пока ты развлекаешься в свое удовольствие!       Эти слова были равносильны удару под дых, но Габриэль не успел вставить ни слова, как Дюпен-Чен вновь заговорила:       - Мог бы сразу сказать, что не желаешь иметь со мной ничего общего, а не притворяться добродетелем. Ты поклялся ненавидеть меня до конца своих дней, я прекрасно это помню! Только зачем тогда, в августе, ты заверял, что любишь меня больше всех на свете? Я подумала, что пусть не сразу, но смогу ответить тебе взаимностью. Но когда я начала испытывать к тебе нечто большее, чем простую симпатию, ты стал избегать меня! Все мои попытки сблизиться с тобой полетели к чертям! Я полгода пыталась намекнуть тебе о своих чувствах, вот только тебе было все равно!       От её слов мужчина опешил. Полгода?! Он столько времени потратил впустую?       - В тот день, когда я застала тебя с этой… женщиной… я готова была выть от отчаяния! А когда собралась с силами, чтобы поговорить с тобой, ты огорошил меня новостью об отъезде. Ты вышвыривал меня вон, как надоевшую вещь! И это стало последней каплей. Раз уж ты всерьез решил отомстить мне таким способом, что ж, твоя взяла. А с меня хватит! Я собираюсь начать новую жизнь в Брюсселе, но тебе вряд ли будет это интересно. И отпусти меня наконец! – соулмейт дернула руками, силясь высвободиться, но модельер словно окаменел.       Его сердце только что с мощным ударом рассыпалось на груду осколков. Маринетт остыла. Её чувства к нему сковались льдом без возможности вновь оттаять. Агрест едва не ругнулся в голос. Что же он наделал? Своими собственными руками оттолкнул от себя родственную душу. «Но тебе вряд ли будет это интересно». Девушка так надрывно говорила о своих отвергнутых чувствах… Габриэль даже не представлял, насколько ей сейчас больно. Хотя нет, представлял, ведь чувствовал то же самое, когда она говорила ему о своей любви к Адриану. Но мужчина не собирался отступать. Раз уж Маринетт не хотела верить его словам, то просто обязана поверить действиям. Модельер отпустил руки Дюпен-Чен. Та облегченно вздохнула, но в следующий момент он подхватил её под бедра, закинул на плечо и демонстративно направился в сторону спальни.       - Что ты делаешь? Пусти меня! – возмутилась она.       Но это не остановило Агреста от уже принятого решения. Или он сумеет убедить соулмейта в своей любви и окончательно разрушит все выставленные барьеры. Или потеряет её навсегда, но не даст ей уйти, насильно заперев в особняке. В любом случае Маринетт останется рядом с ним. Другого исхода он просто не допустит.       Дойдя до постели, Габриэль сбросил Дюпен-Чен на матрас. Едва их взгляды встретились, как её раскрасневшееся от гнева лицо побелело, и на нем проступил страх.       - Что ты творишь?       - То, что должен был сделать еще давным-давно, – сказал он, скидывая обувь, наспех снимая пиджак и рубашку, а затем отшвыривая их в сторону.       Бросив очки на кучу вещей, мужчина решительно опустился на соулмейта и жадно поцеловал её. В первые мгновения она растерялась, а затем, спохватившись, заерзала под ним.       - Отпусти меня! – потребовала девушка, стоило модельеру разорвать поцелуй.       - И не подумаю, – заявил он, осыпая поцелуями её лицо и смещаясь к шее.       Маринетт попыталась оттолкнуть его, но Агрест перехватил тонкие запястья рук и с силой прижал их к постели. Все, чего ему хотелось - не отпускать её от себя. Вот только Дюпен-Чен его порыва не разделяла.       - Прекрати немедленно, или я буду кричать, – дрожащим голосом сказала она, стремясь спихнуть его с себя, но Габриэль уже перешел в наступление. Он закинул одну руку девушки себе на шею, а вторую, придерживая за запястье, положил себе на грудь и повел ею вниз.       - Ты ведь этого хочешь? – страстно прошептал мужчина, глядя соулмейту прямо в глаза. – Одно твое «да», и я не выпущу тебя из этой кровати до самого утра.       - Нет! – испуганно воскликнула девушка, но модельера было уже не остановить.       - Ты даже не представляешь, сколько я мечтал об этом, – сказал он, отпуская руку Маринетт и рывком распахивая на ней полотенце. – Находиться рядом с тобой, касаться тебя и не иметь возможности сделать своей сродни пытке. Я сходил с ума от одних лишь поцелуев и мечтал искупать тебя в своей страсти. Воскрешал в памяти твои стоны, твои объятья.       - Не надо, – жалобно всхлипнула Дюпен-Чен, обхватывая себя руками. Но Агрест пресек её попытку закрыться от него и только сильнее прижался к соулмейту, практически вминая в матрас.       - Я устал, понимаешь? – хрипло продолжил Габриэль, осыпая поцелуями девичье лицо и скользя ладонями по обнаженному телу. – Устал тащить в кровать одну шлюху за другой только ради одного – представлять тебя на их месте.       Маринетт изворачивалась, как могла, пытаясь вырваться, только мужчина оказался сильнее. Он снова приник к губам Дюпен-Чен, игриво прошелся по ним языком, заставляя её судорожно вздохнуть и тут же углубляя свои действия. Этот поцелуй едва не сжег легкие дотла, заставляя сердце на мгновение остановиться, а затем бешено пуститься вскачь.       Внезапная боль и привкус крови во рту отрезвили модельера. Он отстранился от девушки и недоуменно посмотрел на неё. Маринетт была сильно испугана, а на её губах алело несколько капель. Похоже, она прокусила его губу до крови.       - Пожалуйста, остановись, – тихо сказала девушка.        Увидев подступающие к её глазам слезы, Агреста вновь накрыла волна отвращения к самому себе. Он скатился с Маринетт и лег на расстоянии от неё, закрывая глаза предплечьем. Не так Габриэль представлял себе разговор с соулмейтом, но теперь поздно спохватываться. Он сам только что поставил на их отношениях жирный крест. Вдруг Дюпен-Чен зашевелилась и придвинулась к нему вплотную. Мужчина замер, не предпринимая никаких действий, а через пару минут он почувствовал легкое прикосновение пальцев к своим губам.       - Тебе надо обработать рану, - услышал он тихий спокойный голос.       Модельер тяжело вздохнул. Уж лучше бы Маринетт его ударила. На языке у Агреста вертелись сотни слов, но он лишь коротко кивнул, так и не убрав предплечье. Разумнее сейчас будет промолчать и постараться успокоиться.       - Я… ты не оставил мне выбора! - вновь заговорила Дюпен-Чен, а в её голосе отчетливо слышалось раздражение. - Как мне еще было остановить тебя? Ты не реагировал на мои слова! Я…       - Не надо. Ты все сделала правильно, - прервал её Габриэль, едва сдерживая злость на самого себя. Еще не хватало, чтобы соулмейт перед ним оправдывалась. Этого он точно не заслужил.       - Я не знаю, чего ты хотел этим добиться, но твое поведение просто отвратительно!       Мужчина вновь тяжело вздохнул, убрал руку и наконец решился посмотреть на девушку. Она нависала над ним, опираясь на локоть, а в её глазах пылал гнев.       - Я просто хотел, чтобы ты любила меня. Так же сильно, как я тебя, - ответил модельер, чувствуя себя при этом особенно жалко. Глупое оправдание, но какая-то часть Агреста вздохнула с облегчением.       Маринетт, услышав это, вдруг резко перестала злиться. Она растерянно захлопала глазами, не произнеся при этом ни слова. А после вновь рассердилась.       - Раньше надо было это говорить, - сказала Дюпен-Чен.       Габриэль не удивился подобному ответу. Он был кругом виноват перед соулмейтом, и, по меньшей мере, абсурдно просить её забыть обо всем, изображая при этом побитую собаку.       -… не знаю, чего мне хочется больше: хорошенько врезать тебе или поцеловать.       Услышав обрывок фразы модельер тут же вынырнул из своих мыслей и недоуменно посмотрел на девушку. Он не мог понять был ли это сарказм или просто констатация факта, а возможности обдумать сказанное лишила его сама Маринетт. В мгновение ока она оседлала Агреста, замерла, будто в нерешительности, а затем так же внезапно склонилась к нему и поцеловала. Теперь пришел черед Габриэля опешить. Но все закончилось так же быстро, как и началось. Дюпен-Чен отстранилась и замерла буквально в паре дюймов от лица мужчины.        Они смотрели друг на друга и молчали. Модельер пытался понять, что девушка хотела этим сказать, но тщетно.       - Какой же ты дурак! – резюмировала она и вновь потянулась к Агресту.       Габриэль опередил её порыв. Он нежно поцеловал Маринетт, и та принялась отвечать мужчине, прижимаясь к нему всем телом. Он осторожно обнял её, но не сдержался и заскользил руками по обнаженному телу. Дюпен-Чен не сопротивлялась, позволяя ласкать себя и вполне охотно касаясь его в ответ. Возбуждение захлестнуло модельера с головой, и он сдавленно застонал, осознавая, что вскоре у него напрочь откажут тормоза. Девушка тоже это почувствовала, но не отстранилась, а наоборот, прильнула к Агресту еще ближе.       Мгновение, и они поменялись местами. Маринетт обняла Габриэля за шею и прогнулась в спине, давая возможность вытащить из-под себя влажное полотенце. Её ладони заскользили по бокам мужчины, заставляя его застонать и усилить напор. Он отчаянно целовал приоткрытые девичьи губы, мечтая срывать с них судорожные вздохи нетерпения. Войти в горячее юное тело, содрогаясь от возбуждения, – и вбивать, вбивать его в пружинящий матрас. До стонов, до мольбы, до сорванного в отчаянном крике удовольствия голоса. Потому что любит. Пусть не так красиво и правильно, как пишут в романах, но зато искренне и до последнего вздоха... Дрожащими от напряжения и переполняющих чувств руками модельер жадно ласкал Дюпен-Чен, заставляя её извиваться и вместе с тем тереться о ноющую, не обласканную плоть, все еще скованную одеждой. Агрест рвано выдохнул и резко отстранился, чтобы раздеться окончательно. Раз они хотят друг друга – нет смысла терзаться ожиданием…       Габриэль торопливо вошел в девушку, заставляя её протяжно застонать. Это едва не вышибло из него дух. Недельная разлука, бушующие эмоции и возбуждение смешались в невообразимый коктейль чувств. Практически не отдавая себе отчета в действиях, мужчина резко задвигался в Маринетт, выплескивая наружу свое желание. Вот только спешка и натянутые, словно струны, нервы взяли свое, и модельер, крепко сжав соулмейта в объятьях, кончил, едва успев начать…

***

      Дюпен-Чен даже не успела толком что-то почувствовать, как вдруг все закончилось. Агрест с громким стоном толкнулся в неё до упора и замер. Она чувствовала, как задрожало его тело, а через мгновение Габриэль едва ли не рухнул на девушку. Она замерла, ожидая его последующих действий, но мужчина неожиданно уткнулся в её плечо и затих. Маринетт удивленно моргнула и уже хотела поинтересоваться, в чем дело, как модельер неожиданно зашевелился. Он отстранился, а затем лег набок, притягивая Дюпен-Чен к себе. Она ничего не понимала, а эмоции соулмейта только привносили в ситуацию еще больший сумбур.       Боль, отчаянье и ненависть окутывали модельера, словно плотный тяжелый балдахин. Девушка неуверенно приобняла Агреста одной рукой и вдруг ощутила, как её ключицу что-то обожгло, а затем скатилось вниз по коже, словно капля воды. Маринетт опешила. Слезы?       - Прости, я… я не хотел, чтобы так вышло, – тихо произнес Габриэль, судорожно вздыхая.       Дюпен-Чен хотела ответить, но в последний момент решила все же промолчать. Может, соулмейту станет легче, если он выговорится?       - Я не хотел принуждать тебя или сделать больно. Но я не мог по-другому, понимаешь? Я даже мысли не могу допустить, что ты покинешь меня. Я не позволю тебе, слышишь?.. – снова судорожный вдох. – Мне так плохо без тебя, так одиноко. Я не вынесу, если ты уедешь.       Тон мужчины перескакивал с повелительного на умоляющий, что еще больше выбивало её из колеи.       - Пожалуйста, не уходи! Ты нужна мне! Да, я знаю, что виноват и что глупо оправдываться. Но я не со зла, поверь! Я на все соглашусь! Презирай меня, обвиняй во всех грехах, только… останься. Я так сильно тебя люблю.       Девушку словно током ударило. Любит. Он действительно её любит? Черт, ну почему он не сказал ей этого раньше?! Она попыталась ответить, но язык, как нарочно, будто приклеился к небу.       - Как мне все исправить? – сквозь слезы шептал модельер. – Что сделать, чтобы ты вновь меня полюбила?       От этих слов Маринетт разволновалась. Ей тоже не хотелось расставаться с Агрестом. Именно поэтому она осознанно проявила инициативу, а затем позволила соулмейту ласки. Лгать себе не было смысла. Маринетт твердо знала: Габриэль был нужен ей больше всего на свете. А она ему - нет. По крайней мере, именно так все выглядело до недавнего времени. Но модельер в который раз стремительно ворвался в её жизнь и перевернул все с ног на голову.       Что если слова Агреста, его эмоции и пыл - правда, а не очередное порождение его страха одиночества и эгоизма? Тогда получается... у них есть еще один шанс, ведь так? Но рана, нанесенная предательством, все еще кровоточила. Как же поступить? Дюпен-Чен повернулась на спину, утягивая Габриэля за собой. Тот покорно последовал за ней. Она обняла мужчину за шею, зарываясь пальцами в его волосы. Нужно сначала успокоить соулмейта, прежде чем начинать с ним какой-либо разговор…       Постепенно эмоции мужчины утихли. Это дало девушке время многое обдумать. Перебирая белокурые пряди, она чувствовала, как ее негатив постепенно сходит на нет. Все же они с модельером взрослые люди. А у них, как правило, имеются мотивы, когда они что-то делают, и решают свои проблемы посредством диалога. По крайней мере, этому её научила Роксанн. А проблем у Маринетт с Агрестом воз и маленькая тележка.       Вот только какими словами можно выразить боль и обиду, снедавшие её долгие дни? Как объяснить Габриэлю, что она всего лишь хотела быть рядом с ним и им любимой? И еще ведь надо выслушать его. Не зря же он все бросил и примчался домой? Были ли все ранее сказанные им слова искренними? Верить им или нет? А если она все же не нужна ему?       Думать об этом было невыносимо. Однако молчать дольше уже нельзя было. Тяжело вздохнув, Дюпен-Чен заговорила первой:       - Знаешь, это все так трудно и запутанно... С твоим появлением моя жизнь перевернулась с ног на голову... И я... столько всего пережила. Сумела осознать свои ошибки… Повзрослела, наверное.       Она ни в коем случае не хотела устраивать истерику. Просто чувствовала, что ей самой необходимо выговориться. Дать соулмейту понять, что она чувствует.       - А когда поняла, что полюбила тебя, оказалось, что любовь – это совершенно другое чувство. И это было так… прекрасно и страшно одновременно, – голос девушки сорвался. Она облизала пересохшие губы и продолжила: – Но сейчас я… просто не знаю, что делать. Я хотела быть ближе к тебе, а ты постоянно сбегал от меня к… другим.       Маринетт замялась, а от воспоминаний на глазах вновь навернулись слезы.       - Я знаю, что не имею никакого права осуждать тебя или что-то требовать. Но я думала… я надеялась…       Она все же не выдержала и заплакала. Дюпен-Чен разжала руки, позволяя мужчине отстраниться. Она прикрыла глаза, чтобы не смотреть на него, и в этот же миг почувствовала робкие поцелуи на своем лице.       - Я все понимаю, – неуверенно начал модельер. – Это я все испортил. Думал, что если я буду держаться в стороне, то так будет лучше и правильнее. Но в итоге лишь загнал сам себя в угол.       - Тогда зачем было это делать? Почему ты сразу не пришел ко мне? И не говори, что из-за этого дурацкого обещания, я никогда этому не поверю! – чуть повысила голос девушка, но тут же остыла. Поругаться снова – последнее, чего бы ей хотелось.       Агрест замер, а затем шумно выдохнул.       - Я не хотел давить на тебя и… боялся, что ты снова оттолкнешь меня.       Маринетт открыла глаза и встретилась взглядом с соулмейтом. Он выглядел настолько потерянным и беспомощным, что у неё на секунду замерло сердце. Габриэль думал... что она все еще ненавидит его?       - Вряд ли бы я стала искать взаимности, если бы ничего не испытывала, – сказала Дюпен-Чен. – Вот только все было насмарку. Мне безумно хотелось быть рядом с тобой. Чтобы ты заметил мои чувства и ответил на них. Я столько раз пыталась сказать, что люблю тебя.       Наконец-то она это сделала! После признания у девушки словно камень с души упал. Она терпеливо ждала ответа от мужчины, но он продолжал нависать над Маринетт, не говоря ни слова. А затем вдруг резко отмер и торопливо прижался к её губам. Поцелуй вышел настолько нежным и легким, что внутри у Дюпен-Чен все затрепетало. Но вскоре модельер отстранился и решительно заглянул ей в глаза.       - Я тоже люблю тебя. С того самого дня, когда ты впервые прикоснулась ко мне. Я пытался не думать о тебе, уговаривал себя, что слишком многого хочу, но так и не смог противостоять своим чувствам. Ты стала для меня раем и адом одновременно. Я не находил себе места, когда ты избегала меня. Я едва не умер от счастья, когда ты позвала меня, сказала, что я нужен тебе. Я так отчаянно мечтал о том, чтобы ты испытала ко мне хотя бы малую часть тех чувств, что я уже испытывал к тебе. Вот только боялся вновь оттолкнуть тебя и решил – будь что будет.       Слова модельера произвели на девушку неизгладимое впечатление. Она даже не подозревала, что он так долго и безнадежно влюблен в неё. Маринетт прислушалась к эмоциям соулмейта, затем к своим и с твердой уверенностью могла сказать - сейчас Агрест ей не врал.       - Я верю, - уверенно начала Дюпен-Чен, - и разделяю твои чувства. Но... ты причинил мне слишком много боли.       Девушка замялась, а затем продолжила:        – Я не знаю как мне теперь быть.