Пепел снов

Когда он выбрался из Ривендела и бросился вверх по крутой тропинке, серой безжизненной лентой взвивающейся вверх по скале, Фили можно было различить только по белой рубашке. Он ушел без куртки и ничего не взял с собой, покинув сонный Ривенделл в том, в чем был. Кили хватило сообразительности, чтобы сразу не выкрикнуть имя – пока Фили не знал, что за ним гонятся, он будет идти спокойным шагом. Кили бросился по тропе, молясь, чтобы брат не обернулся и не заметил преследования. Что он вздумал? Куда только собрался? Ведь даже оружие осталось в саду – один меч так и не почищен. Кили голодным волком гнался за братом, очень ясно ощущая, что осталось немного, но не до вершины – он вдруг понял, что финал близится со скоростью, намного превышающую скорость подъема отчаянного гнома вверх по сужающейся горной тропе. Уже кололо в боку, одежда прилипла к мокрой от пота спине. Расстояние между ним и Фили медленно, но неумолимо сокращалось. Тропа уже не была гладкой и легкой, приходилось цепляться руками за острые камни, смотреть под ноги, чтобы не сорваться. Кили увидел, что брат остановился. Позволив себе помедлить пару мгновений и тяжело, хрипло дыша, Кили огляделся. Они были уже высоко, но до разлома, через который можно было выбраться за границы Ривенделла, было далеко. В горле стоял ком, который никак не удавалось сглотнуть. Нежданная гонка отнимала силы так стремительно, что Кили вдруг понял, действительно, понял, как ему досталось совсем недавно. Он хотел было толкнуть себя дальше, как вдруг оторопел: Фили сошел с тропы и двинулся по острым выступам влево, куда-то в сторону. Кили отчаянно застонал, не позволяя признаться себе, что уже понял, что именно задумал его безумный брат. Он снова бросился вперед, уже не так аккуратно, уже не стараясь двигаться осторожно. Теперь Кили был готов поклясться, что гонится не он, а гонятся за ним – уже клацают за спиной острые клыки ужаса, уже вот-вот сомкнуться челюсти безвыходного кошмара. Он оступился и чуть не упал, уцепившись в последний момент за камень. Он уже сбил себе пальцы, хватаясь не глядя за острые выступы, но теперь боль пронзила ногу. Кили остервенело зарычал сквозь зубы и бросил взгляд наверх. Набрав в рвущиеся легкие воздуха, он громко крикнул: -Фили! Брат, пробирающийся куда-то к плоскому небольшому выступу, над котором можно было различить взволнованно порхающих птиц, обернулся. Кили, изогнув шею, пару секунд смотрел на небольшую фигурку вдали, после чего, не дожидаясь ответа, из последних сил кинулся наверх. Преодолев последнее расстояние, будто в бреду, задыхаясь от бега, он добрался до того места, где Фили сошел с тропы. Брат был уже у самого выступа. Отсюда уже был слышен возмущенный клекот испуганных птиц, пытающихся отогнать непрошеных гостей подальше от гнезд. Кили коротко посмотрел себе под ноги, а потом, понадеявшись на везение и чудо, он, почти не задумываясь, куда ступает, бросился к Фили. Весь страх собрался у горла, но он не боялся упасть. Ужас стучал кровью в ушах, но вызвало его только то, что он мог не успеть. Кили слишком отчетливо понимал, что он, действительно, может просто опоздать – на мгновение, на пару секунд, на одно слово. Кили ступил на выступ, взмокший и обессиленный. Согнувшись пополам, Кили пытался вздохнуть. Брат оказался на краю, и Кили почудилось, что уже все кончено. Он вздрогнул, как от неожиданного шума. Неведомо откуда взялись силы на громкий выкрик, разодравший сухое горло: -Фили! Стой! Брат стоял к нему спиной, глядя вниз. Когда Кили крикнул, он медленно обернулся. Кили, все еще не разогнувшись, посмотрел в серое лицо. Ему показалось, что сердце сейчас остановится, парализованное пронзительным взглядом. Кили поморщился, сглотнул и попытался выпрямиться: -Отойди от края. Фили, казалось, его не слышит. Он с болью смотрел на младшего брата, чуть наклонив голову. Кили показалось, что этим взглядом можно было бы раскрошить равнодушные скалы. -Отойди от края, - повторил он. И еще раз, повысив голос: - Отойди от края, пожалуйста, Фили! Кили все еще задыхался, но теперь казалось, что не от бега его легкие отказывались дышать, а воздух просто пропал или его недостаточно. На нетвердых ногах он сделал пару шагов к брату, борясь с желанием ухватить его и постараться оттащить от опасного надлома. Фили отвернулся обратно к бездне. -Пожалуйста. – Повторил Кили, а потом с отчаяньем крикнул: - Фили! Посмотри на меня! Фили помедлил, но словно не удержавшись, бросил пронзительный взгляд через плечо. Кили ухватился за этот шанс. Как отхлынувшая волна, прошла дрожь, и осталось только отчаянье. Какими путями, чьим промыслом они оказались здесь, на самом краю ночного кошмара? -Почему ты сюда пришел? – Простонал Кили. – Ты ведь знаешь, что я – твой брат. Пожалуйста, давай уйдем отсюда… -Не подходи, - глухо отозвался Фили, отводя взгляд и устремляя синие глаза куда-то в безликую даль. – И не останавливай меня. Это единственный выход. Кили лихорадочно искал слова, уносимые злым ветром в серое небо. Он пытался найти хоть какое-нибудь слово в ответе брата, за которое можно было ухватиться. - Это не единственный выход! – Не моргая, откликнулся он. – Я найду другой! Честно, найду! – Он не выдержал и протянул руку к брату: - Сейчас отойди от края, ладно? Фили сжал зубы и закрыл глаза, а потом неожиданно зло выкрикнул: -Другого выхода нет! – Полный отчаянья взгляд уперся куда-то чуть левее Кили. – Иначе я не смогу! Крик будто обжег. Кили сорвал с головы капюшон, до которого не было дела во время подъема. От напряжения глаза слезились, но Кили боялся лишний раз моргнуть, лишний раз закрыть глаза. -Я тоже не смогу! – Так же зло закричал он в ответ. – Я не смогу без тебя! Мне что, прыгать следом?! Ты этого хочешь?! Ледяной ветер царапал лицо, трепал волосы. Холод и серая безысходность скал сжимались вокруг неразрывным кольцом, словно ядовитая змея. -Ты уже мертв! Кили от злости и нетерпения сорвался с места, сделав шаг назад, потом опять развернулся и сквозь слезы прокричал: -Я не знаю таких слов, которые тебя убедят! Меня не учили так говорить! Как мне доказать тебе, что я жив?! Фили тяжело посмотрел на него, как будто вернувшись в далекое сегодняшнее утро. Прохлада коридора, молчаливые статуи в нишах обернулись ледяным ветром и шрамами скал. Фили не ответил. Он покачнулся, собираясь отвернуться обратно, и Кили в ужасе дернулся вперед и, сам не зная, что делает, прокричал: -Я не разрешаю тебе! Фили замер, можно было различить немой вопрос в его глазах. Кили сморгнул. -Я запрещаю тебе. Ты… Ты совершаешь ошибку. Это все не так. -Ты не можешь запретить мне, - бесцветно сообщил Фили. А потом добавил обреченно: – Это мой долг. -Твой долг – быть рядом со мной! – Кили лихорадочно, как утопающий хватается за каждую травинку, хватался за обрывки мыслей. – Это я должен делать глупости! Я должен там стоять! Я должен ошибаться! – Кили указал на край скалы. – Это мое место. А ты – ты должен останавливать меня! Ты должен удерживать меня от таких… Таких вещей. Ты ведь умнее и старше, ты должен быть тут! – Он указал себе под ноги. – Я… - у Кили перехватило горло. – Я не хочу сейчас умирать. Лицо Фили исказила мука, он прерывисто вздохнул, но Кили не дал ему ничего сказать: -Я выжил там, и я не хочу умирать сейчас! Не заставляй меня прыгать отсюда! Пожалуйста! -Я не… - Фили сглотнул и вдруг ответил тоном, таким похожим на свой обычный: - Я хотел бы, чтобы все было по-другому. Прости меня. Я не могу иначе. -Нет! – Воскликнул Кили. – Нет! – Повторил он и помотал головой. – Я не смогу без тебя. – Кили прекрасно понимал, что если брат сейчас сорвется и растворится в этой серости неба и скал, он будет страдать так же, как сейчас страдает Фили, вскоре разум так же откажет ему и когда-нибудь он так же окажется здесь, на таком же остром обрыве. – Я не смогу без тебя! Не смогу! Я не хочу! Все повторяется. Одни и те же сюжеты повторяются по кругу, разыгрываются раз за разом. Натянутая струна самого края скалы, как натянутая грань веревки, врезавшейся в кожу. Гул ветра и клекот птиц, как стон и визгливый хохот. Как суметь удержать здесь, по эту сторону границы? По какой неведомой дороге они добрались до этой черты? Опять у черты, словно жизнь упрямо требовала повторений, насмехалась и скалила желтые клыки жестоких совпадений. Кристальные капли напрасных слов еще дрожат в воздухе, когда брат отвечает: -Тогда ты должен меня понять. Кили открыл рот, но слова просто не приходили в голову. Он часто дышал, вдруг став жадным – ему не хватало ни воздуха, ни времени, ни места на узком выступе. Серое небо вдруг оказалось слишком низко, оно затопило всю скалу. Фили отвернулся. Кили уперся взглядом в его затылок. Он отчетливо видел плечи, вздувающуюся на спине рубашку, небрежно убранные назад волосы, потерявшие за эти дни блеск. Одно мгновение разделяло миф и реальность. Кили тонул. -Ты говоришь со мной не как с призраком! – Выкрикнул он мысль, молнией ударившую в голову. Фили не шевелился. Кили, все еще глядя в светловолосый затылок, облизал пересохшие губы. Нужно было говорить. Каждое слово удерживало Фили на секунду дольше. -Ты ведь не хочешь этого, правда? – С болью проговорил Кили. У него дрожали руки. – Иначе ты бы уже… Слушай, я не знаю, что делать. Я же кричу на тебя уже столько дней, но ты просто не слышишь меня. Это все не сон, я тут, ты тут. А сейчас мы на проклятом обрыве. Я жив. Пожалуйста, поверь мне. -Поверить тебе? – Фили был так измотан, что, казалось, его качает каждый порыв ветра. В его глазах подрагивали слезы. Он помолчал, стараясь взять себя в руки и тихо, не своим голосом ответил: – Кили никогда бы так не сказал. И все дрогнуло, и уши заполнил злорадный вой ветра. Кили схватился за голову, теряя взгляд брата – Фили сделал шаг к пропасти. Еще мгновение – и все кончится. -Он говорил так однажды! – Выкрикнул Кили сипло. Голова кружилась, в ней словно переворачивалось все, что он когда-либо знал. Рушились самые основы избитой души, в черную бездну ужаса проваливались уверенность, гордость, выдержка, мужество. – Кили говорил так однажды! Фили замер. Земля уходила у Кили из-под ног. -Говорил, вспомни! Я говорил! Давно! – Кили попытался сглотнуть, но он не сумел бы даже моргнуть сейчас. – Очень давно! Когда мы… - Кили пытался найти слова, но это было слишком трудно. Он никогда не отличался красноречием, не в пример своему брату. – Когда все началось! Фили не повернулся, он только немного повел головой, как опасный зверь, услышавший добычу в зарослях. -Это было давно, - повторил Кили. – Когда… Когда все случилось в первый раз. Когда мы с тобой… Фили обессиленно запрокинул голову, будто собираясь завыть, поэтому Кили поспешно вскинул руки, не собираясь говорить того, что брат не хочет слышать: -И ты… Ты стал винить себя! Ты решил, что случилось что-то плохое! – Казалось, прошло несколько веков, прежде чем Фили выпрямился, словно что-то вспомнив. – Я никогда раньше и никогда позже не видел тебя таким! Ты случайно поранил меня, а потом прятался, как вор, и... Я долго искал тебя. – Кили помнил все в мельчайших подробностях, но голос и дыхание изменяли ему, постоянно прерывая речь. Он постарался не тратить силы на крик. – Потом нашел. Я нашел тебя и просил, чтобы ты перестал себя так вести… Ты был так… - У Кили перехватило горло, он покусал губы, а потом, отвернувшись, продолжил: - Просил тебя, чтобы ты не прятался. И что все хорошо и я не злюсь… А ты ответил, что я просто жалею тебя, что ты не нуждаешься в жалости и никогда больше не сделаешь ничего такого, ничего плохого. – Кили сморгнул слезы. У него не было сил повернуть голову и снова смотреть в затылок. – Тогда я сказал, что мне не важно, что ты там себе возомнил… Мне хочется быть с тобой – всегда и повсюду. Быть твоей кровью. Я сказал, что ты нужен мне. У меня больше никого нет, и я больше не хочу никого. И не захочу никогда. Мне нужен только весь ты. – Он помолчал, пытаясь вздохнуть. – Весь ты. Потому что… Потому что если нет, то это как жить вполсилы. Будто добровольно отказаться от себя самого. Без тебя я буду уже не я, а неумелая мертвая копия. Это единственный способ для меня чувствовать себя целым – быть с тобой. Полностью с тобою… Ты молча слушал, будто… Будто я говорил глупости. Будто я утешаю тебя… И должен злиться. Но я… Но я простил тебя сразу же. И всегда прощу. Я прощаю тебя за все, слышишь? – Голос пропал на пару мгновений. Кили собрал последние силы и произнес: - Ты не верил. И тогда я попросил тебя: пожалуйста, поверь мне. Кили замолчал. У него кончилось дыхание, кончились силы и кончились слова. Он полностью истончился, все внутри осыпалось осколками в ледяной омут. Кили неловко вытер лицо, мокрое от слез. Ему чудилось, что все сказанное было уже не борьбой, но прощанием. Он был уверен, что все закончится уже сейчас, стоит вздохнуть. Нужно было посмотреть, нужно было поднять глаза. Ценой неимоверных усилий Кили переборол себя – и столкнулся взглядом с синими глазами. Фили стоял к нему лицом, спиной к обрыву. Сердце сбивчиво отсчитало пару ударов. Откуда-то издалека донеслось: -Кили. Кили не понял, что произошло. Брат помедлил, вдруг сделал два уверенных шага в его сторону, удаляясь от опасного края и словно желая разобраться в чем-то, но через мгновение остановился, ошарашенно моргнул, глядя куда-то вниз, покачнулся, вскинул взгляд на Кили – и вдруг рухнул без чувств. …Так просто дышать. Так просто, ровно и бесхитростно стучит сердце. Так просто открыть глаза. Так тихо. Не понимая, где находится, Фили нашел глазами родное лицо. Он лежал, голова покоилась на коленях брата, спину холодил камень. Кили, ссутулившись сидел рядом, нависая темной фигурой и закрывая часть белого неба. Его руки держали Фили за плечи. Взгляд был обращен куда-то в сторону. Фили, открыв глаза, какое-то время наблюдал за братом снизу вверх, не желая привлекать внимание. В голове так пусто. Ветер холодит кожу, унося прочь все, что стучало в висках совсем недавно и так давно. -Ты что, плачешь? – Спросил, нахмурившись, Фили, различив на ресницах брата сырые капли. Кили вздрогнул и повернулся. Он помолчал, как будто подыскивая ответ. -Нет, - наконец, сообщил он. Фили не поверил. Он вздохнул полной грудью. На душе было так тихо и спокойно, словно он долго спал после тяжелого дня. Глядя в сырые темные глаза, словно огни звезд поблескивающие над головой, Фили честно признался: -Я рад тебя видеть. Даже в соплях. -Да не плачу я! – Кили сердито утер лицо. Фили усмехнулся краем губ. Потоки свежего воздуха покачивали его, будто на волнах. Доверяя внутреннему голосу, звучавшему где-то под самым сердцем, Фили нашел холодную руку брата у себя на плече и крепко сжал. -Так… - Кили помолчал. – Так, что? Как ты себя… Как ты себя чувствуешь? Всколыхнулось прозрачное море, волны качнулись у самого горла. Фили все еще крепко сжимал ледяную руку брата. Кили смотрел на него таким тихим, подавленным взглядом, что, казалось, выжженные круги зрачков вот-вот отравят чистый океан, разливший в душе у Фили. Но это не произошло. Фили тихо произнес, не жалея ни об одном звуке: -Хорошо. Кили болезненно поморщился, отводя на пару секунд поддернутые влагой глаза, а потом усмехнулся. Прошла пара секунд, прежде чем Кили зажал себе свободной рукой рот и какое-то время сидел так, борясь с самим собою. Фили чувствовал, как брат содрогнулся от напряжения, не позволяя себе пытаться выразить все то, для чего поэты еще не придумали слов. Он зажмурился, а потом через пару секунд, наконец, вымученно выдохнул. Фили не посмел отвести глаз. Кили убрал руку от лица. Он облегченно ссутулился и посмотрел в лицо брата. Фили мог различить в потемневших глазах тихую, еще не распустившуюся радость. Они молчали, глядя друг на друга. Коварное, переменчивое время будто устало играть с ними и покинуло этот обрыв. -Я не потащу тебя вниз, - сообщил, наконец, Кили с улыбкой. От того, что он улыбался, у Фили что-то сладко заныло под самым сердцем. -Мне так жаль. Кили втянул носом воздух и пару раз кивнул, глядя куда-то в сторону. -Хорошо, - просто ответил он. Фили всматривался в такое знакомое лицо, словно желая насладиться ясностью. Воздух был таким прозрачным, а взгляд таким чистым, будто мир был выстроен кем-то из тонкого хрусталя. Сквозь ясный воздух можно было рассмотреть каждую черточку на лице. Фили не хотел ничего делать, ничего решать, ни о чем думать – только лежать на этом прозрачном воздухе и, замерев, всматриваться, всматриваться... Жизнь не просто вернулась к нему – она вновь произросла из самого центра его существа. Корни ее никому так и не удалось загубить, она оказалась намного сильнее, чем можно было подумать. Она собирала силы, копила сок, крепче цеплялась корнями, чтобы расползтись теперь вьюнком по всей груди, вырваться наружу светом и теплом. -Фили… -М? -Пожалуйста, пойдем. – Брат потер левый глаз, а потом добавил: – Я очень устал. -Да. Лицо над ним было серым, только на дне стынущих усталостью глаз поблескивал нежный, слабый огонек. Древо, выросшее на пепелище, было напоено горькими слезами. Фили чувствовал, как пальцы, накрытые его ладонью, отогреваются и отрывисто, слабо, но ласково проводят по грубой коже самыми кончиками. Фили чувствовал камень под спиной, чувствовал чужую руку в своей, слышал тяжелое дыхание, видел близкое сияющее белизной небо, видел сырые капли на глазах. Как выразить словами все то, что можно было бы сказать? Он еще подумает над этим. У него будет время подумать. Фили поднялся и расправил плечи. Обрыв обдували потоки торжествующего ветра, заигрывающие с волосами, дергающие рубашку, хлопающие тканью. Все пребывало в движении, в спокойном, упорядоченном взаимодействии. Фили посмотрел на сидящего брата. Сутулый, осунувшийся, полностью измотанный, Кили смотрел на брата снизу вверх, но никогда раньше нельзя было различить в его глазах той спокойной стальной уверенности, так отчетливо проступившей теперь. Фили протянул ему руку и помог подняться. Горячее сердце забилось быстрее: все исправилось, излечилось, ожило. Ветер срывал прочь с обрыва песчинки, не успевшие стать скалой. Вместе с ними в небо, спустившееся к самой земле, уносились прочь пепел и зола.