***
Двое красных от натуги сотрудников скорой помощи выходили из здания корпорации, протаскивая через парадные двери носилки с грузным трупом, накрытым белым целлофаном. Намокая под дождем и запинаясь об порывистый ветер, что сдергивал с умершего его позорный саван, мужчины насилу водрузили тело в машину. Сопровождающий их Моррисон, сжавший плечи под зонтом, следил за неловкой процессией и с опаской и увлечением косился на скрипучие носилки. — У него родственники есть? — спросил один из врачей, залезая в кабину неотложки, пока его напарник, матерясь на непогоду, усаживался за руль. — Мы не знаем. Будем искать, — заверил Моррисон, пытаясь перекричать шипящий вздорный ветер. — Ищите быстро. Мест в морге сейчас не хватает, а тут рядом, говорят, ещё двое погибли. Столбом фонарным накрыло. Так что чем раньше решится вопрос с этим несчастным, тем лучше. — Мы постараемся все уладить. — Это хорошо, — кивнул медик и, смахнув с длинных русых волос капли воды, решил вскрыть свой интерес. — Странно все это. Что-то часто мы ваших работников пакуем. Наша бригада уже сколько раз к вам приезжала: то у вас народ вены вскрывает в туалетах, то с крыш сигают, то вешаются в кабинетах, то травятся ядами. Неужели у вас так давят на работников? — Мы сами не знаем, что происходит. Но мы работаем над этим и стремимся исправить ситуацию к лучшему, — парень проговорил выученные фразы и с лживым беспокойством пожал плечами. — Эх, нехорошо, когда сотрудники корпорации, которая спонсирует нашу больницу, умирают. Вы же делаете добрые дела. Сложно представить, как бы мы без ваших лекарств и оборудования обходились. Столько жизней спасаем благодаря вашим разработкам. Пожалуйста, берегите ваших людей! И передавайте от нас начальникам Амбреллы большое спасибо. Бывайте! Работник скорой закрыл дверцы, и машина, тарахтя мотором и визжа шинами, отъехала от крыльца здания. Лицо Эндрю перекосило в омерзении и радости. В его голове, что полна подтекающих, бьющихся воспоминаний о смертях и ужасе, что творит Амбрелла, искренние слова благодарности врача остались подлой смешной шуткой. Моррисон слёзно пожалел и задиристо высмеял обманутых рекламой и показушной добродетелью медиков, что никогда не раскусят правды и будут счастливо молиться на деловых убийц и воров, для которых человеческая жизнь — недорогое скоропортящееся сырье. Парень, почувствовав, как косой дождь начал мочить его костюм, а ветер принимался без жалости выдувать кости, быстро взбежал по крыльцу и возвратился в здание. Передав вымоченный и выкрученный штормом зонт охраннику, Эндрю вежливыми криками разогнал скопившихся в холле работников, что с хихиканьем и вздохами овивали трагедию сплетнями и легендами. — Моррисон. Босс вызывает. Срочно! — гаркнула ухоженная полная сотрудница, принимающая звонки за стойкой ресепшн. — Понял, — ответил ей парень и скорее отправился к начальнику, который жарко презирал любого опоздавшего на его вызов. Подвернув ногу, пропотев и сбив дыхание, Эндрю через боль добежал до приемной директора. — Здравствуйте, мистер Моррисон. Отдышитесь малость, а то запаритесь, — заботливо защебетала престарелая секретарша. — Здравствуйте, Глория. Вы простите, что в таком неопрятном виде. Пришлось бегом добираться. Лифты барахлят, — сухим языком промямлил парень и с вопросом взглянул на пустой рабочий стол женщины и большие забитые верхом коробки возле её отекших красно-синих ног. — Что случилось? — Зайдите к нему. Он вам сам все объяснит. Моррисон, чувствуя твердые лапы карабкающегося по рёбрам тревожного предчувствия, туго затянул галстук, отдёрнул чуть замятый пиджак и приготовился к неприятным известиям. Дёрнув ручку тяжёлой двери и с почтительной скромностью войдя в кабинет, парень в недоумении уставился на четырех незнакомых ему мужчин, что складывали в большие картонные коробки все личные вещи управленца. Сам начальник, гордо подняв голову, пялился в панорамное окно, крепко сжимал в руках черный плащ и приглаживал редкие седые волосы, не следя за чисткой в помещении. — Сэр, мы закончили. Уносить? — сказал один из уборщиков, разминая мускулистые руки. — Да. Несите, — безголосо протарахтел руководитель, не обернувшись к работникам. — Хорошо. К главному входу скоро подъедет ваша машина. Мы сразу в неё загрузим. — Благодарю. Мужчины подняли коробки и ровным строем понесли их из кабинета. Моррисон, ощутив надобность для любезности, придержал для выходящих дверь и, выпустив последнего рабочего, обескуражено окинул взглядом потерявшее богатства и роскошь помещение, в котором только смущались голые стены, темнели углы и давил потолок. — Сэр, что происходит? — Меня уволили, — обиженно прохрипел старик и повернулся к подчинённому, с отчаянием смотря на его застывшее лицо. — Как? Не было ни приказа, ни извещения. По какой причине вас отстраняют? — Они сказали, что я перестал соответствовать должности. Дескать, потерял хватку. Мне и секретарше дали двадцать минут на то, чтобы покинуть здание. — Это не причина, а высосанный из пальца предлог. Даже уборщиков увольняют за конкретные ошибки и дают сутки на сборы, — Моррисон поежился от щекочущей поясницу жути. Увольнение столь авторитетного человека, который стал для Амбреллы важнейшей частью скелета её системы, казалось ему предзнаменованием скорых губительных перемен. — Именно, Эндрю. Кто-то очень хорошо постарался и убедил директоров вышвырнуть меня. Ещё несколько дней назад я обсуждал с руководителями перспективы развития и мое будущее участие в грядущих проектах! Видимо, появился кто-то настырный, кому я сильно помешаю. — Какую компенсацию директора себе отчислят из ваших денег? — Мои счета не тронуты. Но, как ты сам знаешь, в любой момент все может перемениться, — уволенный похлопал по пустым карманам брюк и надел на свои побитые старостью плечи плащ. — Что ж, Эндрю, мне пора. Ваш новый начальник явится сюда с минуты на минуту. Встреть его здесь. Ну, и на этом все. Спасибо тебе за ответственную работу на протяжении стольких лет. Старик, гордый за первую высказанную благодарность своему верному помощнику, с грянувшим великодушием подошел к парню и вытянул тонкую костлявую руку. Моррисон, продираясь через неприязнь и кличущую обиду, обхватил потную ладонь и, вскорости разрывая рукопожатие, пригласил бывшего начальника на выход. — Идемте, Глория. Нам здесь больше нечего делать, — выходя, сказал престарелый мужчина и подхватил хныкающую секретаршу под руку, покидая вместе с ней приемную. Моррисон прикрыл дверь и любовно оглянул дышащее пустотой помещение. Нередко голова парня шумела фантазиями о великой власти, что позволила бы ему хозяйничать в директорском кабинете и довлеть над любым его гостем, распоряжаясь будущим и жизнью. Но в эту минуту вместо ласк надежд парень чувствовал расширяющуюся, зовущую в свое чрево пропасть и сладкий кожей обман, что манит его в кажущуюся свободой клетку, на которую будет всегда смотреть кто-то вышний и сильный. Щелчок дверной ручки и скрежет дверных петель отстегнули от Моррисона тянущие в досаду мысли. Резко обернувшись, парень увидел перед собой благообразного светловолосого мужчину, одетого в изысканный бежевый костюм. Лицо его очерчивали неглубокие, точно рисованные морщинки, отрепетированная улыбка и бесчувственные глаза. — Добрый день. Погодка паршивая, не правда ли? — со слащавым английским акцентом проговорил мужчина. — Настоящая дрянь. — Точнее и я бы не сказал, — самому себе усмехнулся мужчина. — Но довольно сетовать на погоду. Только тратим впустую слова, принадлежащие выяснению дел. Я так понимаю, что передо мной сейчас Эндрю Моррисон, верно? — Да. — Прелестно. Меня зовут Ричард Манн. Я ваш новый директор, — представился англичанин и смело подал собеседнику руку. Моррисон крепко пожал кисть мужчины, которая была широка, но поразительна мягка, словно женская. — Зовите меня мистер Манн или сэр. Другого обращения я не приемлю. Начальник, вдохновенный новизной и необъезженным величием, хлопнул парня по плечу и поступью важного чина прошел за широкий стол и по-детски плюхнулся в кресло. Сморщив нос и фыркнув, англичанин с отвращением сказал: — Я всё ещё чувствую душок прежнего руководителя. Но он быстро выветрится, Эндрю. Из мебели, из здания и из вашей головы. Мне доложили, что вы были его правой рукой, так? Выполняли вместо него большую часть работы? — Вам верно доложили, — смотря поверх головы мужчины, ответил Моррисон, будто бы заметил он, как макушку директора любовно лизало клыкастое чудовище. — Я вас поздравляю. Отныне вы свободны от моих хлопот. — Я уволен? — Нет-нет! Что вы сразу, голубчик? Вы будете заниматься исключительно своими делами, а моей рутиной я вас нагружать не буду. Вы, бедняга, уже, наверное, забыли, чем должны заниматься по своей должности? Вы, я напомню, руководите здешним небольшим подземным комплексом и людьми, там работающими. В вашем контракте не прописано пункта по подтиранию задницы руководителю, поэтому я не буду отвлекать вас от ваших настоящих обязанностей. Теперь жизнь вам покажется легче. — Кто же будет заниматься вашими делами? Одному вам будет сложно. — Не беспокойтесь. Мне будут помогать четыре моих секретаря, — Манн сложил руки на стол и свёл белесые брови. — Меня удивляет ваш потерянный взгляд. Вы, Эндрю, вообще, понимаете, зачем я здесь? — Нет, сэр. — Теперь все встало на свои места. Что ж, давайте, я вам разъясню, — англичанин сложил пальцы в замок. — Вы, я уверен, знаете о грядущем мероприятии по захвату ученого. Так вот, я направлен сюда для того, чтобы сделать эту операцию обречённой на успех. Ваш прежний руководитель не был достаточно жесток к своему причту и, в особенности, к сотрудникам службы безопасности. Он мало, что смыслил в делах, касающихся безопасности, и слепо доверял все командующей прежними отрядом госпоже и вам, Эндрю. С нынешними обстоятельствами, начальству такой подход оказался не по нраву. Я являюсь доверенным лицом совета директоров и человеком с опытом курирования столь серьезных заданий, присланным сюда поправлять сложившуюся ситуацию. Завтрашней операцией я буду руководить лично. Никакой самодеятельности и самонадеянности. Только контроль. Я буду строго следить за перемещением оперативников и их переговорами, а также лично отдавать приказы по рации. Как вы на это смотрите? — Положительно, сэр, — неуверенно ответил Моррисон. — Чудно, — улыбнулся мужчина и, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на затылке. — Я понимаю, что вам, балующимся столько лет самостоятельностью, будет трудно свыкнуться с патронажем. Но вы должны понимать, что дела завертелись серьезные. Боссы боятся довериться и поплатиться за это. Вы должны их понимать. — Мы с моей коллегой работали слажено и безошибочно. Все выезды и задержания проходили успешно все пять лет, — горделиво вставил парень, оскорбившись сомнениями начальства. — Так-то оно может быть и так. Мы не принижаем ваших заслуг. Но лучше перебдеть, как говорится. Согласны со мной? — Да. Согласен. — Это очень-очень хорошо, — Манн кивнул Моррисону. — А пока моих помощников где-то носят черти, мне придется всё-таки кое о чем вас попросить. Исполните мое единственное поручение? — Я слушаю. — Я хочу, чтобы вы отыскали и пригласили сюда мистера Бодровского. — У нас таких нет. — Ох, точно-точно. Этот замечательный джентльмен носит для всех кличку «Спектр». — Такой у нас есть. — Отправляйтесь за ним сию же минуту. Я горячо желаю видеть его здесь, — англичанин глянул на потолок, мечтательно почесывая подбородок. — А вы меж тем погуляйте и возвращайтесь сюда к трем часам дня. Проведете небольшую экскурсию для меня и моих людей по нижним этажам. — Понял, — хлопнул губами Моррисон и, по привычке, не требуя разъяснений желаниям начальства, отправился исполнять приказ. Парень, вежливо здороваясь с каждым поглядевшим на него работником, в солидной спешке пробирался к концу коридора, что давился людьми и глох от громких речей, трели телефонов и жужжания компьютеров. Оставив позади толпы, Моррисон ступил на нисходящую лестницу, задумывая начать поиски оперативника с подземных этажей. Эндрю, крепко держась за перила, стремительно оставлял за собой десятки ступеней и готовился топтать последующие сотни, но повстречав знакомое лицо, парень вынужденно приостановился. На одном из пролетов сотрудник заметил шатающуюся на прямых ногах Шэрон, что держала одну руку на вздымающейся груди, а второй трогала лоб и нос. — Все в порядке? — спросил парень, подойдя к девушке. — В норме, — Шэрон убрала руку с лица и натянуто улыбнулась, не обнажая зубов. — Слушай, а ты не знаешь, где я могу найти Спектра? Ицли вздрогнула и резко попятилась от Моррисона, едва не свалившись с лестницы. — Он, кажется, пошел на минус четвертый, — с опаской ответила девушка, сгорбившись, бледнея и выпячивая глаза. — Зачем он тебе? — Меня новый начальник за ним отправил, — огорошенный поведением собеседницы ответил парень и с неловкости чуть задрал верхнюю губу. — Что?! Манн уже здесь? О, Господи… — Уикли захлебнулась собственным голосом, а её глаза мгновенно раскраснелись и подёрнулись слезами. — Ты знала, что он сюда приедет? Его назначение не было спонтанным? Кто такой это Манн? — Моррисон разразился вопросами, а его недоумение перерождалось в жадную до объяснений злость. — Меня сейчас стошнит. Меня сейчас стошнит!.. — пробормотала Шэрон и, оттолкнув парня, стремглав побежала вверх по ступенькам, вспоминая о находящейся поблизости уборной. «Что, черт возьми, все это значит?» — ослабев от странностей, подумал сотрудник, но неисполненное приказание отрезвляло Моррисона и гнало его по сотням ступеней вниз, не давая передышки.***
Берта, насилу отобрав у цепкого сна свое туловище и глаза, медленно поднялась с постели, чувствуя свое тело уставшим и ненужным мешком. Мучаясь от приливающей к голове боли, немка принялась спешно одеваться и причесываться, чуть покачиваясь от незатвердевшего равновесия и закисшего под сновидениями рассудка. Несмотря на тяжкий сон, Берта была полна желания провести день в энергичной работе, стремясь не тратить время на лень и задумчивость. Покинув временное жилье, немка вышла на этаж и принялась стучать в двери соседей в надежде узнать задачи и планы занятости. Однако на каждый стук отвечала только недовольная тишина. «Куда все подевались? Не могла же я проспать что-то важное?» — смущённо подумала немка, подходя к последней непроверенной комнате. Берта без настойчивости поколотила в дверь и трепетно выдохнула, услышав щелчок замка. Через мгновение на пороге показалась Эрудитка, безразлично смотря на немку и подергивая носом, словно чующая опасность мышка. — Что случилось? — спросила японка. — Давай не будем через порог, — сморщилась немка. — Либо пусти меня к себе, либо выходи в коридор. Эрудитка без задумок сделала широкий шаг вперед, уберегая личное помещение от нежеланной гостьи. — Зачем я тебе нужна? — вновь спросила ученая, переминаясь с ноги на ногу и складывая руки на груди. — Ты, краса, мне вообще не нужна. Где весь наш отряд? Почему мне попалась только ты? — Не знаю. — Ничего важного не происходило? Куда они все делись? — Не знаю, — Эрудитка лениво колыхала языком и не растягивала голос, стремясь отпугнуть Берту своей скукой. — Если бы случилось что-то серьезное, то нас бы с тобой не забыли. Видимо, все просто разбрелись, — женщина пожала плечами и оглянула пустой этаж. — Упрятали нас сюда на ночь, а дальше-то что? Чем теперь до вечера заниматься? Никто и словом не обмолвился. Ну что за организация?.. Слушай, может, я что-то прослушала? Ты что-нибудь знаешь о наших занятиях на сегодня? Не хочу лодыря корчить! — Я ничего не знаю. — Что ж ты все заладила? На деле ты, оказывается, не Эрудитка, а — Незнайка. Это твой верный позывной, мне кажется. — Глупый вывод. Ты мыслишь весьма ограниченно, — выдержанно ответила японка, ощутив, как тупая подначка Берты порезала не заросшее коркой достоинство. — Вот так, значит, ты мне отвечаешь! Я старалась по-хорошему с тобой, но что-то у меня докипело, — женщина без плана с жаром понеслась выплескивать все скопившееся недовольство девушкой. — Разве мой вариант твоего прозвище тебе не подходит? Ты думаешь, что умный человек назовет себя «Эрудитом». Не-а. По-настоящему умные люди — это скромные самоеды, а не выпендрежники. Да, твой позывной — выпендреж чистой воды. Только закомплексованная Незнайка кичится своими маленькими мудростями и может обозваться «Эрудиткой». В чем твоя эрудиция? Только в склянках и колбах. Я в курсе того, что кроме вирусологии, ты ничего больше и не знаешь. Я, например, не знаю глубоко ничего, кроме медицины. По этой логике, моя эрудиция получается ничуть не хуже твоей. Почему же я тогда не назвала себя «Эрудиткой» или ещё какой-нибудь легендой? Может быть из-за того, что я умнее и тактичные тебя, снобка ты чертова? — Ты будто меня от скуки спровоцировать хочешь. Но твои потуги никчемны. Мне все равно. — Я знаю, что я лучше тебя. И ты, пожалуйста, тоже знай это, — оскалилась Берта, смахивая со своего покрасневшего лица выбившиеся пряди волос. Смотря в бесстрастные, полные превосходства глаза японки, оперативница с поэтичной манией задумала новые издёвки над ученой, но, увидев позади её плеч идущего в их сторону Спектра, позабыла о горячих помыслах. Немка подбоченилась и обратилась к мужчине: — Чего это ты крадёшься? Наблюдательские повадки на нас отрабатываешь? — Я… просто иду. Без… хитростей, — сказал русский, подойдя к оперативницам, и, нежданно воспылав любопытством, добавил: — О чем… беседуете? — От безделья с ума сходим, — Берта весело мигнула Эрудитке, словно и не было меж ними раздора. — Может, хоть ты знаешь, чем нам себя занять, пока мы друг дружку не съели? — Знаю. Ближе к обеду… привезут нашу амуницию. Нужно будет… разбирать. — Ну уже что-то, — ответила медик и задумалась, чуть выпятив губы. — Ты что-то… хочешь сказать, Берта? — заметил русский. — Вообще-то, да. Ещё со вчерашнего дня хочу кое-что у тебя переспросить. Убедиться. — Говори, — хрипнул русский, сощурив глаза и сморщив лоб. — Ты что-то против нас замышляешь? Кого-то из нас хочешь грохнуть ради денег? Говори честно. — Нет, — скоро ответил мужчина, покосившись на молчащую и смотрящую себе под ноги Эрудитку. — Я попросила честности, — Берта напёрла на оперативника. — Ты её… получила. Я не подставляю… своих. — Мы запомним твои слова. Если ты солгал — мы сообщим куда следует. Обеим нам поверят, — проговорила женщина, а затем, изогнув бровь и потушив голос, шуткой допросила: — Ну, а если бы сговорился, то против кого? — Никого, — гордо сказал Спектр. — Ладно тебе. Принципы легко променять на монету. Уверена, что ты бы хотел оттяпать деньги у Лупо: эта блядь получит баснословный гонорар за свою должность и роль в команде. Даже как-то грешно не позариться на её чек. И ещё, я думаю, ты бы преспокойно отнял деньжата у Вектора. Говорят, он любимчик и фаворит у управленческой богемы. Значит, они верхом набьют его кошелек и трусы хорошенькими купюрами. Но так поступил бы дальновидный ты, а не нынешний. Так поступила бы я. Не умеешь ты, Спектр, пользоваться ситуацией. – Ты же с крысами... не церемонишься, – подсмеиваясь, русский напомнил Берте. – Я не люблю, когда крысят против меня. А сама я этим заниматься не гнушаюсь. Тем более эта парочка этого заслуживает. Японка почувствовала кусающее кишки омерзением к немке, чьи слова бессмысленно склеивались из грубости и притворства, а принципы оказывались гадкими перевертышами. — Об их деньгах мечтать… не стоит, Берта. Им… не выплатят гонорары, — ответил русский. — В смысле? Они же подписывали контракты, — медик остолбенела. — Деньги… на них, конечно же, выделились, но они… все до цента… уже определены в другие сферы. Тайно. — А наши деньги? — стройный голос Эрудитки расхлябался от скакнувшего на язык волнения, а взгляд бесстрашно поднялся на русского. — Нам четверым выплатят обещанное. — Да что не так с этими двоими? То нам запрещают выдавать им наши личные данные и рассказывать о наших нанимателях, то теперь их, оказывается, денег лишают. Я не понимаю. Какая у всего этого цель? — развела руками немка, сдаваясь загадке. — Мне нельзя… все выкладывать сейчас. Вам и этого… нельзя было рассказывать. Но я решил… немного вас подкормить. Вы все… узнаете завтра. Я уже говорил, что у Амбреллы… есть план. Не проговоритесь… ни Лупо, ни Вектору. — А этому? — Берта повела подбородком в сторону, обращая внимание на появившегося в коридоре Моррисона. — Не говорите… никому! — русский шикнул на оперативниц и обернулся к подошедшему парню. — Спектр, тебя вызывает новый руководитель. Сейчас же, — с одышкой проговорил сотрудник, морщась от острой боли в ступнях. — Манн уже прибыл?.. — спросил мужчина. — Да. Пошевеливайся. Он ждёт тебя, — Моррисон смутился тому, что очередной человек подозрительно знал о Манне наперед. — А где он… засел? — Сороковой этаж. Кабинет в конце коридора. — Благодарю. Сложив руки в карманы штанов, русский без прощального слова покинул собеседников и, прокатившись в неуверенно работающей кабине лифта, очутился на нужном этаже. Пробравшись через сонм сотрудников, гуляющих в делах по коридору, Спектр добрался до директорской и без стука вторгся в кабинет, чувствуя себя справедливо равным новому управленцу. — Добрый день, мистер Бодровский, — англичанин подскочил с кресла и, постукивая каблуками ботинок, подошёл к оперативнику. — Мистер Манн, — вежливо поприветствовал начальника Спектр. — Рад вас видеть! Вы… — Завтра все… в силе? — перебил оперативник, предпочтя перед светской беседой уточнить дела. — Конечно. Все без изменений. В пять утра к главному входу подъедет машина за вами четверыми. Довезет до оговоренного места, где вас встретят и проинструктируют всех, кто пока ничего толком не знает. Вся схема налажена. Не беспокойтесь. — Замечательно, — Спектр расслабленно улыбнулся. — Как… добрались, мистер Манн? — В комфорте и без пробок! Двое мужчин размахивая улыбками и жестами вежливости, позволили себе долгий и интересный разговор, понимая, что все ими задуманное сработает, и их план не даст брешь.