***
Мужчина, держащий на документах фамилию Смитт, что при счастьях, что при бедах, что при работе говорил только грубости, и нрав его никогда не мягчел. Начиная с первого дня работы в корпорации, Лупо получала от Смитта на свой позывной только оскорбления. Причиной тому были и её ошибки с документами, и отлично написанные текста, и мимолетные случайные встречи в коридорах. По первости она в недоумении огрызалась и отстаивала себя равной грубостью. Однако одним днем прознав, что Смитт подобной пошлостью общается с каждым встречным, сотрудница бросила войну и начала молча сносить мерзкие слова мужчины, понимая, что к вежливому разговору он не способен ни умом, ни душой. – …Ты все поняла?! – завершив тираду, Смитт махнул папкой у носа женщины. – Ага, – безучастно ответила оперативница, вспоминая мелодию старой, давно отыгравшей свое песни. – Теперь убирайся! А Джон пусть готовится к моему визиту. Я эту свинью проучу! Пусть сукин сын не думает, что подослав тебя, он отделается! – Сукин сын теперь точно подумает, – подыграла ему Лупо и, взглянув на лицо мужчины, что было поразительно похоже на лица всех людей, скрылась за дверью. Жалея свое тело, надруганное бессонной ночью, и грея душу в злорадстве неприглядной судьбе Джона, сотрудница спустилась в фойе здания, где с отвращением и чувством душащей необратимости вспомнила о времени, тайнах и подчинённых. «Нужно посмотреть, что там с этими придурками делается. Надо бы им напомнить о себе. Или не надо?.. На хрен они мне нужны?.. Придется. О летучке им, наверное, никто не сказал» Зевая и вытаскивая на лицо кренящуюся серьезность, оперативница пошагала видеть свою команду на самый нижний этаж, с трудом прогоняя роющие голову воспоминания и нелепости. Утомленная и в желании упасть, Лупо вошла на минус четвертый и застала его рвущимся от гама. Громкие голоса, что сразу угадались женщиной, звучали горячим спором и тянули любопытных к себе. Сотрудница, питая интересы, быстро дошла до гнезда ссоры и увидела его вязальщиков, крепко стоявших на собственных мнениях. – Что здесь происходит? – оперативница ступила к людям, смело бросаясь на их внимание. – Кто пришел! Удивительно признать, но ты как раз вовремя, – ответила ей Берта, состоявшая в настроении обращаться к командиру на ты. – Да, Лупо, тебе полезно прийти сюда и постыдится своего отряда, – следом выговорил Моррисон. Досмотрев среди компании мнущего впалые щеки Спектра, Эрудитку, что скучающе гнула пальцы, и Вектора, женщина пожелала скорее знать суть неурядицы и обратилась к Эндрю: – Давай по порядку. Чего ты возмущаешься? – Я возмущаюсь наглости твоих людей, а конкретнее – вот этого чудика, – парень ткнул пальцем в японца, чье лицо не жило эмоцией, а взгляд холодил безразличием. – Я, Эрудитка и Берта стояли здесь, когда откуда ни возьмись появился Вектор. Постояв с нами, он любезно поведал, что с одиннадцати утра находился на стрельбище! Ты можешь себе представить? – И что? – скучно спросила Лупо. – Ты не понимаешь? Он сделал это без моего ведома! – Я вас под своей дверью не нашел, чтобы лично предупредить о перемещениях, – ровно ответил Вектор и крепко сжал кулаки. – Мне плевать! Ты должен был ноги себе оббить в поисках меня и спросить разрешения, которое я бы тебе не дал без согласования с твоей начальницей. Я не потерплю, чтобы всякие разгуливали по комплексу и делали только то, что им захочется. Это вам не Рокфорт! Здесь свои правила! – Но почему вы не возмущались нашими перемещениями за вчерашний день? – вклинилась Эрудитка, не засекая в претензиях логики. – Вчера я был осведомлен и знал, что вы под приказами и с присмотром. Но то, что вы творите сегодня – нарушение субординации. Саботаж! – Я не представлял угрозы для внутреннего порядка корпорации. Я лишь позволил себе потренироваться в свободное время. – Здесь ты ничего сам себе позволять не можешь! Здесь всем должно быть на виду и под контролем! – Я бы поговорил с охраной на этаже о пропуске и слежке за мной, но её не было. Эндрю вновь хотел возразить, но, вспомнив толстое мертвое тело охранника, его стеклянные глаза и распахнутый рот, полный сгнивших зубов и зловония, осекся. – Моррисон, прекращай. Они не идиоты и не психи, чтобы здесь бесчинствовать, – с сильным убеждением ответила Лупо, но, случайно глянув на Эрудитку, задумалась пугающей мыслью. – Откуда мне знать, что у них в головах? – Хорошо-хорошо, – сказала командир и обратилась к подчиненным. – Почему Моррисон недоволен одним Вектором, а бузите вы все? Что-то я сомневаюсь, что вы своего коллегу защищаете. – Правильно ты сомневаешься. Мы защищаем себя, – немка, шаркнув подошвой туфли, приблизилась к Эндрю и уставилась на его худое, неумело бритое лицо. – Этот твой Моррисон засратый, думая, что он непомерно умный, хочет ограничить перемещение по комплексу для всех нас! – Каким образом? – Отнять пропускные карты, – ответила Эрудитка. – Да! Так я буду спокоен, ведь они не смогут открыть здесь ни одну дверь без моего ведома. – Псарь ты недоделанный! – медик отряда едва не сообразила сплюнуть в лицо парня. – Моррисон, ты раздуваешь проблему из ничего. Ты говоришь бред, – скопив воздух за щеками, утомленно сказала лидер Дельты. – Кончай уже свое представление и отправляйся облизывать отчёты. – Никаких проблем для меня нет. Я здесь главный, Лупо. И я так решил. А вы, дамы и господа, тащите сюда свои пропуска. Живо! – По-моему, вы… слишком взвинчены. Лучше… успокойтесь и бросьте… эту… придурку. – Ты мне не советуй. Твои свиданки с начальством не делают твое слово важным! Только я здесь важный и главный. Спектр поднял губы к носу и подпёр внушительный, заправленный угрозами голос ко рту, намереваясь засиять талантом подавления. Однако вперёд него высказалась полная недовольства Лупо, что быстрее дошла мыслью до нужных слов. – С каких это пор, Моррисон, ты решил здесь главенствовать? Ты же никогда не любил это место. Все бегал к директору и выдергивал у него работенку, лишь бы сюда не соваться. Все наверху выслужиться хотел, быть у старших на виду, а теперь вдруг вниз потянуло? Что-то ещё утром ты плевался от своих обязанностей и носом воротил. Что с тобой случилось? – Я, – затянул Моррисон и принялся дергать пиджак, – осознал, насколько полезна здесь моя власть. – Припоздал ты с осознанием. Мною было столько здесь скомандовано и переделано, что я уже давно поравнялась с тобой ростом по полномочиям, а то и переросла, – горячась с борзых слов Моррисона, заявила командир отряда. – Сама же ныла, что тебе надоело вместо меня здесь распоряжаться. Теперь ты можешь торжественно заткнуться и оставить все на мне! – Да, мне надоело, но пускать тебя сюда командничать я все же не могу. Все, к чему ты здесь прикасался – рушилось и гробилось. Без моих распоряжений ты бы и сегодняшнее задание с трупом похерил. Ты и разу не начальник. Ты, сопляк, ничего не умеешь без подсказки. Твой мозг не развит думать приказами. Он застопорился бездумно их выполнять, Эндрю! Признавай уже, что ты жалкий прислужник у руководства, у бумажек и отчётностей – у всех. Ты криворук и ужасно глуп для этой должности. Пощади меня и этих людей от своих идиотских распоряжений. Хватит строить из себя властелина, коим ты никогда не станешь! Не позорься и не раскрывай больше рта. Хочешь здесь командовать – задирай голову и спрашивай меня! Парень нервно закусил язык. Слова оперативницы натравили на Эндрю кусающуюся и отгрызающую ломти от его души правду, которую он в муках отрицал и годами пытался задобрить прелестным самолюбием. Горящий позор над головой сотрудника, светясь всем, заставил его колени задрожать, а ладони зачесаться и вспотеть. Спектр наблюдал за сжимающейся в неловкости фигурой Эндрю и негодовал. Русский, не понимая позволения парня бесцеремонно себя оскорбить ртом женщины, запыхтел и крепко сжал кулак, представляя на его быстром пути лицо вульгарной, бесстыжей начальницы. – Тут все, оказывается, запущенно дальше некуда. Усадили тебя на горшок, а, Моррисон? – рассмеялась Берта. – Все. Слово теперь за мной, – Лупо утвердила свое право повелевать на свой лад. – Короче, Вектор, проводи на стрельбище столько времени, сколько тебе нужно. Ограничивать тебя не будут. – Благодарю, мэм. «Пожалуй, довольно воспринимать её как недоразумение. Возможно, действительно в ней больше лидерского, чем во мне. Без насилия я бы точно не усмирил этого придурка, а она смогла. Командовать, не имея подвешенного языка, без умения надавить морально и убеждать на словах – невозможно. Я же умею только бить и убивать. С таким лидером далеко не уедешь. Моя ревность и обида к ней – вздор. Каждый из нас на своем месте. Я должен уважать выбор» – Всех вас касается. Делайте, что хотите, и шарьтесь, где угодно. Без запретов. Но, Эрудитка, без моего приглашения на стрельбище не суйся. Договорились? – Да. – Как же легко лечился этот маразм, – вздохнула Берта, скосившись на покачивающегося и вжимающего щеки Эндрю. – Так ты, Лупо, оказывается, не мешок с дерьмом: пользу приносить можешь. Я уж, грешным делом, подумала, что нам дохлую кобылу запрягли! А она, гляньте-ка, плюется и пыжится. Начальница задумала разойтись для подчинённой непристойным словом, однако громкий и натужный гудок подъехавшего к гаражу автомобиля раздался наперед её голоса. Люди с испугу встрепенулись и замерли. Второй, более злой гудок раздался следом, и Моррисон, чувствуя возможность спрятаться от стыда за делом, сорвался открывать проход для транспорта. Суетясь, он неуклюже взял из шкафчика пульт и, промахиваясь пальцем по нужной кнопке, с трудом открыл въезд. Ворота заскрипели, задираясь над полом и пропуская к посетителям этажа сияние фар легкового автомобиля, рык его мотора, запах выхлопов и жуткий голодный вой ветра. Облитая дождем машина вкатилась внутрь и плавно затормозила. Дверца автомобиля со щелчком открылась, и из салона вышел дерганый, вымотанный дорогой водитель. Мужчина торопился обойти машину и открыть багажник, но, заметив подошедшую к нему с вопросом на лице и губах Лупо, приостановился. – Саммерс, ты зачем приехал? – Погнали – приехал. Ты так говоришь, будто вольный ездок, – ответил мужчина и, разглядев позади женщины незнакомые ему лица, добавил: – Это кто там на меня глазенки свои тычет? И где твои ребята? Чего это они меня не встречают? – Мои ребята теперь пляшут где-то в Азии. Теперь эти цыплята – вместо них. – Я-то с парнями хотел пообщаться, а тут ротация. Не думал, что все это барахло я вез для каких-то обоссанных новичков. – Что ты привез? – Смотри сюда. Мужчина задрал дверь багажника и принялся выгружать на пол черные облепленные скотчем контейнеры. – И что это? – заинтригованно спросила Лупо. – Ваша новая амуниция. Комплекты на шестерых. – Ещё недавно начальство себе жопу подтерло моими просьбами о замене экипировки. Ты уверен, что это именно обновка? – Ну, мне так сказали. Выложив последний ящик, Саммерс, довольный выполненным поручением, захлопнул багажник и глянул в блестящие интересом глаза собравшихся у машины оперативников. – Вы… опоздали почти… на полтора часа. Как-то… неподходяще, – отпустил замечание русский. – Так, друг, посмотри на эту погодку! Скажи спасибо, что я вообще смог доехать. Чуть в аварию не попал. – Правда. Ваша жизнь… гораздо больше… каких-то там… строгих указаний начальства, – оскалился Спектр, уплетая слова в злом сарказме и ненавидя лицо водителя. – Верно говоришь, приятель, – наивно обрадовался пониманию Саммерс. – Так значит наша экипировка. На каждого, – проговорила Берта, осматривая контейнеры. – Это все, конечно, замечательно, но где здесь чьё? На ящиках, я смотрю, никаких маркировок. Закинутый в людей простой вопрос немки призвал их к увлеченным раздумьям. – Эй, Шумахер, тебе говорили, как распределять эти ящики между нами? – спросила медик. – Ничего мне не говорили. Разбирайтесь сами. Моё дело возить, а не выяснять. Водитель, потерявший увлеченность незнакомцами, присел на мокрый капот машины и от безделья закурил размякшую папиросу. – Саммерс, вали отсюда со своим куревом! Иди в конец коридора и там пыхти, – раздражённо проговорила Лупо, отошедшая к своим подчиненным. – Ой, забыл, прости, – брякнул мужчина и быстро скрылся из виду. Оперативники, повертевшись и потоптавшись около контейнеров, решили наконец выводить вопрос на решение. – Надо открывать ящики. Возможно, там есть подпись или другая пометка, – предложила Эрудитка. – Незнайка верно рассуждает. Давайте открывать и смотреть. Ученая осторожно взглянула на командира, ожидая от неё реакции на издевательское обращение немки, но женщина будто и не слышала ничего дурного и без отвлечения занималась делами. Оперативники растащили контейнеры по полу и, оборвав скотч, вскрыли крышки. Они быстро поворошили старательно сложенное содержимое и скоро бросили пытать поиск. – В этом никаких записей, – сообщил Вектор. – Как… и в моем. – Ну Амбрелла! Вот везде хороша, а на нас обосралась. Кто бы мог подумать, что у них в штате люди не обучены оставлять записки, – бурчала Берта. – Как быть-то теперь? – Смотрите, что входит в комплект. Может, так догадаемся, – предложила командир. – Тут только штучки и примочки, – лениво плела слова немка, но, добравшись руками до плотного черно-серого комбинезона, она крепко забила речь возмущением. – Вы только посмотрите на это безобразие. Мы будем все в таких ходить? А, вон, в других-то ящиках куртки лежат! Нормальная одежда только на господ? Кошмар, – и, приложив форму к телу, вздохнула: – Этот на рост ниже моего. Забирайте. – Ну-ка, дай мне, – Лупо забрала из рук Берты комбинезон и, осуждающей на него посмотрев, прислонила его к себе, а после расстроено швырнула в ящик. – Этот на меня. «Не буду я в таком щеголять. Если и мне такой комбез попадется, то я пойду в своей одежде!», – с досадой думала немка. – У кого сорок третий размер ноги? Мужской ботинок? – подала голос Эрудитка. – Мой… башмак, – отозвался Спектр и сразу после досказал. – У меня… форма нашего… Бэлтвея, судя по её… размерам. – Женский тридцать девятый размер? – Вектор потряс в руке ботинок. – Мое, – японка бросилась к контейнеру и быстро оттащила его к себе, словно боясь спора и борьбы за вещи. – Значит, у меня твоя форма, Вектор. Забирай, – Лупо ногой отодвинула от себя груз в сторону японца. – Что же, насколько я понимаю, тот нераскрытый сундучок за мной? – Берта открыла ящик и громко захвасталась. – Ну тут не без божьего внимания. Куртка и штаны. Благодать! И пока сотрудники службы безопасности рассматривали и щупали новую, ещё пахнущую заводом форму и снаряжение, к своей машине вернулся Саммерс. – Ладно, я запрягаю. – Погоди, стой, – начальница окликнула мужчину и торопливо побежала к нему, морщась от запаха табака с его одежды и рта. – А чего это форма такая странная? – Не понял? – Больно она качественная, дорогая и отличающаяся от прежних комплектов. Ты ничего интересного не слышал про эти тряпки? – Ни хрена. Носите и радуйтесь, раз это трепье подорожало, – Саммерс открыл дверцу машины и перед тем как усесться за руль, случайно завел взгляд вглубь парковочной площадки. Там его глаза впервые различили среди бетонных стен унылого и задумчивого человека. – Моррисон! Так ты все это время был здесь?! Приятель, ты так посерел, что со стенкой слился! – Ерунда, – ответил Эндрю, постаравшись остаться неуслышанным. – Все. Выпускайте меня, – Саммерс завел мотор и всем на прощание хлопнул дверью. Дотерпев до минуты, когда ворота предложат свободный путь, водитель медленно вырулил машину прочь из здания. – Теперь слушайте сюда, – командир вновь заманила внимание оперативников. – Вы сейчас пляшете каждый на свой лад и меня не трогаете. Но ровно в пять часов вы как миленькие обязаны оказаться на минус первом этаже. Моррисон, сообщи им, в каком кабинете будет летучка? – В третьем, – Эндрю подал людям слабый голос. – Вот вы и проинструктированы. Если не поспеете к началу – получите пистонов. – От тебя, что ли, Лупо? Тогда бояться нечего. Пожалуй, я немного припоздаю. Полежу подольше, – задиристо проговорила Берта. – Вам начальство и без моей помощи мозги на место поставит, если вы в край охереете и захотите похвастаться своей блестящей тупостью, Берта! Хочешь опозориться – вперёд. Докажешь, что мне на тебя нельзя будет положиться! – И поиздеваться, королевна, над тобой нельзя? Шуток не понимаешь? Ай, какая ты серьезная! – подмигнула ей немка. – Вот только так смело на меня не лай! Ты тут у нас любительница задержаться на пару часов со своими делами, наплевав на время других людей. Отсюда я могу задать тебе встречный вопрос: а нам на тебя можно положиться? Так сразу и не ответишь, а? Знай, что я, в отличие от тебя, человек ответственный и исполнительный. Так что засунь-ка себе в жопу пугалки про начальство, Лупо, и вспоминай свои косяки, прежде чем говорить и рулить! Но чтоб ты знала, я все ещё, скрипя зубами, пытаюсь видеть в тебе лидера, поэтому, будь добра, впредь не лажай и не убивай во мне последнее желание слушать твои приказы, – немка отвернулась от командира и, взяв в руки ящик, отправилась в комнату и ухмыльнулась неловкой тишине, что осела позади. Другие члены команды, не подставляя к ситуации подходящих слов и эмоций, решили также убраться с поклажей в комнаты, и только Спектр перед уходом сморщил лицо в ехидной гримасе и тихонько посмеялся. – Получила? Так тебе и надо, – язвительно защебетал Моррисон, подойдя к Лупо. – Чего это ты неё не кинулась? – Сил нет. Ну все это на хрен. Пусть думает, что она права, – истощенно ответила женщина и, задумавшись о своих поступках, сказала: – Кстати, Моррисон, не дуйся за то, что выставила тебя идиотом. Пойми, я для тебя старалась. – Ты для себя старалась! Решила унизить меня, чтобы утвердиться в глазах этих юродивых. Хорошо придумала. – Если бы я тебя не остановила, поучительно макнув в дерьмо, ты бы договорился с ними до расклада похуже! Ты и вправду думал с ними справиться? Моррисон, ты, конечно, брехать умеешь, но разводить с ними кабинетные дебаты… Ты серьезно? На что ты рассчитывал? Я думала, что у тебя есть мозги! – Я все держал под контролем, – Моррисон глубоко задумался и предательски быстро дорылся до сомнений. – Наверное… – На хрена ты вообще затеял всю эту ахинею с пропусками? Кто тебя укусил? – Новый начальник! Точнее, он не дал мне работать с ним и отправил сюда. Мне же надо было что-то сделать! Вот я и прицепился за первое, что попалось. – Новый начальник? – с удивления скривилась оперативница. – Ах, да, я же не сказал… Ричардом Манном зовут. Только не говори, что ты его знаешь. – Впервые слышу. Кто он такой? – Англичанин, – выдал Моррисон. – Приехали, твою мать. Говорит так, что хер разберёшь? – Нет, не как тот, что из Лондона у нас был, – Эндрю припустил усмешку, вспоминая мучения всех, кто говорил с европейцем. – Этот говорит разборчиво. Языкатый подонок. – А со старым что? – живо заинтересовалась женщина. – Уволили и выкинули. За двадцать минут. Неразбериха какая-то, – парень почесал затылок. – Давно пора было вышвырнуть эту рухлядь. «Как они могли его уволить?! Избавиться от такого человека – глупость, просчёт! Гениальный план? Столько странностей всплыло за пару дней, и все они будто идут от чего-то одного. Но как весь творящийся бред может быть связан?.. И почему это касается именно меня? Ну зачем мне все это?» – растревожено думала оперативница, касаясь рассудком до паники, но лицом играя спокойствие. – Черт, а оно всё уходит, – Моррисон пожаловался на свои часы. – Уже почти три часа. Я должен идти к Манну. Парень крепко затянул галстук, постучал носами туфель об пол и с той же минуты бросил оперативницу одну. Боясь быть и думать под тишиной, Лупо, спеша, занесла ящик с формой в личную комнатушку, которую она посещала крайне редко, и сбежала из подземелья на высокий этаж, что держал при себе буфет. Душное, пахнущее разогретой едой и отрыжками сытых заведение не заметило гостью, взявшую с подноса стакан воды и усевшуюся за убранный столик. Кружащий людской гомон, звон тарелок и разговоры радио забалтывали тревогу оперативницы, а тепло отнимало её силы и манило ко сну. Женщина, все реже размыкая тяжёлые веки, занесла руки на стол и уложила на них голову, задремав.***
Эндрю поспел в кабинет директора ровно с третьим часом дня, однако Манн, за заботами позабыв об утреннем велении, позлился на ворвавшегося парня, оборванный на умном слове своим помощникам: – Вы срываете важное собрание. Вон! – Мне вести вас вниз? Время подошло. – Ох, действительно. Я же приказывал. Совсем забыл, – англичанин оконфужено обвел пальцем брови и обратился к своим людям, утомившимся портить блокноты записями: – Господа, этот замечательный человек готов показать нам здешние подземные этажи. Проследуем же! Управляющий весело и легко подхватил Моррисона под локоть и провел его из кабинета в толкотню коридора. Помощники ринулись следом, пытаясь поспеть за директором и не смея с ним поравняться. – Я бы не советовал, – оробело произнес парень, как только Манн довел его до лифта. – Подъемник этот ненадежный. Лучше пешком. – Вы, Эндрю, должно, издеваетесь. Это же какой путь! Я не имею права и желания устать. Ничего с нами не будет. К тому же, я весьма удачливый. Беда нас минует. Англичанин наказал своим приспешникам первыми разместиться внутри прибывшей кабины, и, заходя за ними, дёрнул Моррисона за рукав пиджака, завлекая в поездку. Вынеся на пути вниз сильную тряску и страх, шесть пассажиров не поверили своему счастью оказаться на желанном месте при целых руках и ногах. – Знаете, Эндрю, как только мы закончим обход, я распоряжусь починить эту чертову машину смерти! – Манн стёр со лба пот и спешно вышагнул вперёд. – Это верное решение, сэр, – промямлил парень, оттеснённый от выхода мечущимися четырьмя фигурами, что в испуганно толкались и мешали друг другу выйти. Моррисон покинул лифт последним, едва не став зажатым меж дверец. Преодолев пост охраны, сотрудники наконец ступили на первый в смотрении этаж, который стоял в тишине и неясном ожидании, тянувшем взгляды местного персонала в пол и раздражающем их хлипкие треснувшие нервы. – Что ж, Эндрю, начинайте рассказ и показ. Господа секретари, не отбивайтесь и слушайте внимательно! Парень вышел вперед и, донося из-за плеча свои постные и занудные слова, мерным шагом повел группу вглубь помещения: – Это первое отделение нашего подземного комплекса. Здесь мы проводим совещания, митинги, улаживаем юридические каверзы… – Прервитесь, Эндрю, и объясните, что это за запах? – управляющий сжал нос и сощурил глаза. – Деловым языком не разъяснить. Просто здешняя особенность. Привыкните, – уклончиво ответил парень. – Как к этой гадости можно привыкнуть? – Как и к любой другой гадости, что здесь цветет, воняет и говорит, – без терпения ответил Моррисон, но тут же одернулся, поняв, что проговорился вслух: – Эм, что ещё можно сказать? Точно! Также отсюда мы немного координируем работу службы безопасности, в случае поступления приказов на выезд. – Вот тут давайте подробнее, – снова перебил Манн. – Я хочу видеть помещение, откуда вы смотрите за нашими оперативниками. – Мы как раз к нему и подошли, – парень раскрыл дверь для гостей. – После вас. Под ярким светом загоревшихся ламп директор прошел к единственному на комнату столу, на котором стояли несколько запыленных мониторов и клавиатуры. Брезгливо потыкав по технике пальцем, Манн огорчённо глянул под стол и постукал ботинком по системным блокам. – Оборудование малость устарело, – высказал англичанин стоящим в угле секретарям и Моррисону и протер свои пальцы вытянутым из кармана пиджака платком. – Передовое нам не требовалось. Мы только наблюдали, а в последнее время перестали вмешиваться совсем. Все было под контролем командующей отрядом. – И откуда у вас было такое слепое доверие к ней? – Доверие из ниоткуда не возьмется. Оно было ею заслужено. – Для меня все её заслуги аннулированы, – загордился управляющий и, свалив со стола все компьютерные принадлежности, обратился к помощникам. – Избавьтесь от этого мусора и раздобудьте новую мощную технику. Привлеките людей на установку и отладку и за выполнением следите строго. И отыщите в эту конуру стулья! Моррисон, почему их здесь нет? – Мы их одалживали наверх. – Забавно, что на все здание не хватило стульев! Господь Всемогущий, что с вами сделал мой предшественник?! Будь я в управлении раньше, вы бы так не прибеднялись, – усмехнулся Манн. – Что ж, ладно. Господа секретари, фронт работ вы получили. Приступайте немедленно! Но к пяти часам пусть один из вас присутствует со мной на собрании в третьем кабинете. Все, джентльмены, меня отныне не беспокоить. А вы, Эндрю, ведите меня дальше. Продолжим экскурсию, – директор жестом направил Моррисона к выходу и, с гордостью глянув на своих суетящихся помощников, отправился наведывать остальные этажи под тяжелую речь провожатого. Чем больше Манн узнавал и видел о подземном комплексе, тем выше и ярче казалась ему его власть. Он встречал множество новых людей для указов и поруганий и полной грудью вдыхал спертый воздух своих новых владений, чувствуя неумолимый восторг быть королем и среди облаков, и под землей. Спустя часы хождений и словоплетсва, управляющий и его подчинённый закончили смотр и пристали отдохнуть от развиваний коридоров и плотно прижимающихся к людям стен на парковочное место минус четвертого этажа. – Много же вы мне поведали, мистер Моррисон. – Я поведал вам все, сэр. – И все же этого мне будет мало. Уверен, я все ещё знакомлен не со всеми дверьми и работниками. Например, тот кричащий и кого-то отчитывающий мужчина, что попался нам на минус третьем. Вы о нем и словом не обмолвились и обошли так далеко, насколько смогли. Почему? – Это Смитт. Он отчитывал одного из медиков. Нам не стоило его беспокоить. От Смитта всегда лучше держаться подальше. – Что вы говорите? – Манн искренне посмеялся. – Я непременно как можно скорее с ним познакомлюсь! Мужчины больше не делились друг для друга словом и принялись простаивать каждый при своей мысли, но тишину меж ними нарушил звонкий гудок автомобиля. – Да что же такое? Кого на сей раз принесло, – замучено хныкнул Моррисон и в чувстве долга отправился открывать ворота. – Эндрю, ведь уже почти пять часов. Команда Альфа прибыла на собрание, – в ликовании крикнул ему Манн и приготовился к встрече гостей, выпрямив спину и стряхнув с костюма зацепившуюся пыль. Парковочные места заняли две легковые машины, из которых разом вышли все невзрачно одетые пассажиры. С серьезными смурыми лицами они осматривали окружение и негромко бросали друг другу пустые на смысл фразы. Один из прибывших, сбитый высокий русый мужчина, выразительно стуча по полу каблуками берцев, подошёл к Манну. – Ханк. Рад, что ты с нами на этом деле, – англичанин, трепеща от волнения, шагнул навстречу к мужчине и заключил крепкое рукопожатие. – Сэр, – уважительно, с выправкой ответил командир Альфы. – Мы можем начинать? – Конечно. Джентльмены, прошу следовать за мной. Расположим вас на местах и будем ждать остальных членов операции. Эндрю, благодарю за уделённое время. Теперь занимайтесь своими делами. Управляющий, крепко запомнивший все дороги, которыми его водил Моррисон, быстро заманил гостей за собой, заплетаясь в словах и услужливости. Тем временем на шум и топот из комнаты выглянула Берта и, посмотрев на скучные одежды уходящих людей, окликнула разглядывающего машины Моррисона: – Эй, худоба, это кто там приехал? – Очередные болванчики, – парень отвернулся от женщины, – но эти поважнее вас будут. – Скажи, мне послышалось, или кто-то из них назвал имя «Ханк»? – Назвал. – Ну надо же, так он из плоти и крови. Настоящий. Я-то думала, что он простая байка: только на губах у всех и живет и всеми по-разному пересказывается. Оказывается, к нам заявилась сказка, небылица! – засмеялась немка. – Уже пять. Директор ждёт. Уходи! И остальных за собой подбери, – Моррисон огрызнулся на приторный сарказм женщины и скорее ушел, переживая тучный страх быть ею осмеянным. Берта, усмехнувшись неуклюжести бегства Эндрю, глянула на ступающих в коридор напарников и с чувством соперничества и решающей гонки понеслась их обгонять на пути к собранию, отчаянно желая стать первой.***
– Мэм, вы в порядке? Через чад дремоты Лупо заподозрила у своего уха женский голос и не поверила в тепло ладони, что осторожно легла на её спину. Принимая эти знаки за ожившее далёкое воспоминание, она продолжала безотказно верить сну, скрываясь и забывая. Но тревожный голос вновь дорвался до спящей и та, почувствовав на своих плечах крепкую хватку и тряску, вздрогнула и открыла глаза. Лупо медленно подняла голову и, сперва оглядев опустевшие буфетные столики и подслушав тишину, шепчущую из углов, посмотрела на румяное испуганное лицо женщины, что не переставала сжимать её плечи: – Вам плохо? – спросила она, наклоняясь к оперативнице. – Нет. Уберите от меня руки, – пробормотала сотрудница и со вздохами поднялась со стула. – Вы выглядите плохо. Я могу позвать врача. – Не донимайте меня! – недовольно затребовала Лупо и, увидев на стенах блеклый след утекшего времени, взволновалась и затряслась. – Который сейчас час?! – Половина пятого. – Успеваю! Успеваю… Оперативница облегченно выдохнула и возрадовалась милосердию судьбы, что на сей раз спрятала в ножны свой острый алчущий клинок, что уже не раз пробовал её жизнь. Загладив чуть затрепанные волосы и залив стаканом воды пересохшее горло, начальница пошла отнимать от докторской заботы своего подчиненного. Джон стоял у двери своего кабинета, покраснелый, обозленный и уставившийся в пол, словно на блескучем кафеле он разглядывал свое опавшее и растоптанное достоинство. Звенящие в ушах обзывательства и угрозы не пускали мужчину успокоиться но, увидев пришедшую Лупо, медик постарался притвориться ей и себе беззаботным и сильным. – Смитт гостил? – женщина догадалась от одного взгляда на потемневшее лицо медика. – Ещё бы кто так гостил, – прошипел Джон и поднял глаза на оперативницу. – Ты за своим пришла? Ну пошли смотреть. Сотрудники зашли в кабинет и, надев халаты, заглянули в смотровую к пациенту. – О, то ни одного, то сразу оба, – выдал Бэлтвей, неловко улыбнувшись командиру и отводя взгляд на врача. Лупо пораженно уставилась на оперативника и, не уводя глаз с его лица, неловко произнесла: – Джон, твою мать, что ты с ним сделал?..