На недобром месте и встречи недобрые

Ицли и Лупо быстро поднимались по лестнице и от тяжёлого дыхания не заговаривали. Шэрон часто спотыкалась и не нарочно толкала свою спутницу, слишком глубоко думая и не досматривая за своим телом. Каждый раз, когда Лупо поправляла Уикли, та лишь трагично-серьезно ей улыбалась, а после вновь мрачнела лицом и запиналась. Одолев все ступени, женщины вышли к двери, ведущей на крышу. Шэрон вынула из кармана пальто ключ, но тут же его уронила. Девушка упала на колени и начала возить дрожащими пальцами по полу, четно пытаясь взять оброненную вещь, ломая ногти и царапая пальцы. Лупо смотрела на возню беспомощной отвращено, раздражённо. Ей хотелось плюнуть и наступить на кривляку, но пришлось помочь. Шэрон ляпнула благодарность и, облизывая грязные и кровоточащие пальцы, открыла дверь. На сотрудниц сразу нашел сухой, выдохшийся, за день нагулявшийся ветер, и черные тучи ползали по небу медленно, выбившиеся из сил. Ночь была теплой, густой и непривычно темной. Пройдясь по местами освещенной, обсыпанной гравием, утыканной антеннами крыше, женщины остановились у сколького края. — Хороший здесь вид, — Ицли положила трясущиеся руки на перила, опуская взгляд на светящие вывесками улицы. — Красивый город, а столько некрасивых по нему ходят. — Шэрон, вы меня сюда гнали, чтобы о видах со мной потрещать? Давайте обсудим дело и не будем тратить лишнего времени. Девушка посмотрела на сотрудницу растерянно. — Да-да, я просто, — Уикли глубоко вздохнула, — нервничаю. Тяжело собраться. — Собирайтесь уже, пожалуйста. Рассказывайте мне ваше срочное сообщение, да я пойду. Укусив губу и вновь отвернувшись смотреть на город и балующуюся в его огнях ночь, Ицли заговорила быстро, задыхаясь: — Вы, как я полагаю, уже догадываетесь о том, что с вашим отрядом и другими обстоятельствами завтрашнего задания что-то не так? Лупо ободрилась и насторожилась к разговору. Она подошла к Шэрон и, облокачиваясь на перила, произнесла: — Догадки есть. — Теперь можете не гадать. Я все вам расскажу, — Ицли, распахнув пальто, раскашлялась от щекотания в горле. — В общем, все закрутилось чуть меньше недели назад. Кабинет старших директоров созвал собрание и мусолил вопрос о том, что делать с предавшим их Биркиным. Руководители поменьше во главе с Ричардом Манном предложили своим старшим натравить на него Службу Безопасности. Эту идею одобрили, Ричарда сделали ответственным, и через пару дней маленькие директора показали список оперативников, которые войдут в отряд. Их было семеро: Бодровский, Хайверс, Шнайдер и некоторые из нынешнего отряда Альфа. Кто конкретно — не знаю. И ещё позже ни с того ни с сего взяли некую Ямату. О ней никто ничего не слышал прежде. Видимо, её взяли для кучи, — Уикли потерла нос и продолжила: — Представленная младшими стратегия была проста: отряд заходит, убивает в лаборатории военных и возвращает доктора Амбрелле. Все вам звучит пока знакомо. Однако на самом деле у этого их плана было второе дно. Эти маленькие начальники уже давно между собой осуждают политику действующего совета старших директоров и считают, что Амбрелле нужные новые рулевые. Главным распылителем этой идеи среди низов управления был и есть Манн. — Ох, блядь, начинается, — Лупо крепко сжала перила. — И в чем был их исходный план? — Манн и его единомышленники уже давно наладили друзей в правительстве Штатов и сразу с ними связались, как только узнали о случае с Биркиным. Манн и его люди втайне предложили им сделку, по которой правительству передадут ученого взамен на что-то полезное. Но для этого они попросили США соблюсти видимость вторжения, чтобы старшее начальство Амбреллы не узнало о предательстве и не заподозрило подвоха. Их реальный план был таким: оперативники корпорации заходят в лабораторию, вступают в перестрелку с военными, во всей суматохе инсценируют смерть Биркина и скрытно доставляют его уже другому военному отряду, что должен будет ждать их где-то в Раккун-Сити. Дикость какая-то, а не план! Не представляю, как они собирались это реализовывать. Там же все утыкано камерами слежения! Видимо, они как-то бы это учли… В общем, американцы на это охотно согласились и пообещали, что своих военных пошлют в лабораторию, обмундированными из рук вон плохо и с бракованным оружием, чтобы их было проще убить. Лупо поморщилась, словно откусила чего гадкого: — Боже, вы сами в этих «больших» и «малых» директорах не путаетесь? — Уже нет, — Шэрон пожала плечами. — Я стараюсь говорить упрощенно, хотя бы на словах упорядочить эту путанную и абсурдную систему. Иначе бы мой рассказ затянулся на часы. — Ладно, почему они не придумали просто дать ему уйти? Зачем эти непонятные схемы? — Манну приказали ни в коем случае не отпускать Биркина. Если бы старшие с записей камер увидели, что ученый просто ушел с войсками, то они бы уволили Ричарда. Манн этого очень боится, ведь он уже в шаге от получения места в совете старших директоров. А вот случайная смерть ученого на его положении в Амбрелле не отразилась бы. Получив место, он хотел быстрыми темпами развалить действующую верхушку и, заручившись поддержкой США, которую он от них получит взамен на Биркина и его разработки, занять позицию первой главы Амбреллы, окружить себя своими единомышленниками и в будущем налаживать сотрудничество с теми же Штатами. — Все это звучит так путанно, непродуманно и дешево, что плеваться хочется, — женщина сильно поежилась. — Манн работал над этим очень долго и основные моменты продумывал на пару с Бодровским. Спектром. — Они партнёры? — Они общих идей. Знакомы давно. В сговоре недавно. Манн верит в его лояльность, думает, что они друзья. Но Владимир очень хитёр и наверняка будет использовать Ричарда. Как же много подноготной, у каждого свои идиотские цели и все такое грязное… — Вернёмся к истории, — оперативница встряхнула головой. — Они разработали план, но он вдруг, насколько я понимаю, как-то внезапно изменился, да? — Да. Через несколько дней снова организовалось совещание, на котором старшие скорректировали план группы Манна. Директора не посчитали предлагаемый отряд достаточно эффективным и решили добавить от себя несколько участников. Наиболее уважаемых и лояльных. Они вписали в дело пару человек, что теперь в Альфе и позывные которых мне снова не удалось узнать, Вектора и вас, Лупо. — Наиболее уважаемых, — Лупо невесело усмехнулась. — Любопытно. — Так они решили из одного отряда сделать два, подослав своих проверенных людей. В общем, они перестраховались. Ричард спорил, но переубедить директоров не смог. Тогда Манн и Спектр придумали поправить план. Некоторые детали претерпели изменения, и добавился один лишний пункт. — И какой же? — спросила женщина, догадываясь до ответ. Шэрон замялась и произнесла сочувственно: — Убить вас. Всех, кого подослали старшие, убьют оперативники Манна. Вы гарантированно не выберетесь из лаборатории. Мне очень жаль. Оперативница шумно выдохнула, потерла виски, на которых выступили жилы, и, покачав телом вперёд и назад, отошла от Уикли. Женщина принялась расхаживать по крыше с опущенной головой и приложенной рукой к животу, где резались обида, злоба и страх. — Выкладывайте все, что вы ещё знаете о завтрашнем, — Лупо потребовала встревожено и возбуждённо. — К сожалению, мне не известны детали: меня не пустили на финальное обсуждение поправок плана и вашего убийства. Я только знаю, что сегодня в пять утра за четырьмя членами вашего отряда прибудет машина. Их доставят в какое-то место, где расскажут все их истинные задачи. Никто из них не знает о сговоре и своей роли в нем, кроме Спектра. Им не говорили, чтобы не было рисков случайной утечки информации. — Откуда вы вытащили всю эту информацию из-под информации? Интересно узнать, сколько на самом деле этих сраных слоев, — женщина не бросала маячить из стороны в сторону. — Манн не так давно сделал меня своим секретарем. Я сопровождала его на собраниях официальных и тайных. — Так вы, оказывается, одна из жополизов и убожеств. Так вот почему вы так гордились назваться мне моей начальницей при первой встрече. — Меня заставили в этом участвовать. Ричард и Владимир приказали мне прикинуться вашей вожатой, чтобы вы чувствовали себя подконтрольной, заняться транспортировкой отряда, оформлять договора и бумаги, присматривать за вами. Они спихнули на меня всю грязную работу. Но это задание оказалось не для меня. Не умею я заниматься ответственными делами. Лучше бы я не соглашалась на повышение от Ричарда, а сидела бы на своем месте. Лупо остановилась и пнула камешки гравия за обрыв. — Сколько всего сговорившихся? Среди младших начальников? — Я не знаю. Их много. Возможно, что все. Оперативница, красная лицом, вновь подошла к Шэрон, вцепилась в перила, расшатывая их, и недоуменно спросила: — Зачем? Зачем вы все мне рассказали? Уикли ответила скорбно, её губы дрожали и дыхание пропадало за словами: — Вы, кажется, видели меня сегодня около полудня, когда я вышла из подсобки на втором этаже вся в слезах, верно? За пару минут до этого у нас со Спектром произошел там разговор. Неприятный. Он как-то сумел найти мой схрон и обнаружил там пачки краденного мною со здешней складской комнаты лекарства. Нужного мне лекарства, но очень дорогого и ограниченного в продажах. Я не первый раз ворую, но впервые попалась. Обидно до жути. Несправедливо. Спектр мне напомнил о наказании за воровство и сказал, что сдаст меня. Я просила промолчать, умоляла, но... Сегодня вечером со мной связались из центрального офиса и сказали, что знают о моем поступке. Сказали, что утром за мной приедут, — Шэрон стукнула кулаком по своей ноге. — Поэтому я решила поквитаться. Он сдал меня — я сдала его и всю его шайку. Честная плата. — Почему именно мне рассказали, а не директорам, против которых они строят свои интриги? — Они подумают, что я просто оклеветала честного работника по злобе, чтобы уцепиться за свою разрушенную карьеру. Мне не поверят. Я думала рассказать Вектору, но я его побаиваюсь. Оставались только вы. — И что мне теперь делать? — Лупо проговорила к себе шепотом. — Я не знаю. Вы можете попробовать что-нибудь, позвонить кому-нибудь. Можете попробовать остановить все это и спастись, — Ицли просунула пальцы в свои волосы. — Как-нибудь. — Попробовать, — протянула женщина и приложила руки к лицу. — Ох, мать-то твою... — Мне больше нечего рассказать. Остальное — за вами. Вы можете идти, Лупо. Простите за обман, за то, что так поздно решилась признаться. Идите, ведь время уже уходит. — А вы? — А я, — Шэрон посмотрела на лежащие далеко внизу дороги, — туда. — В каком смысле? — Вы же знаете, что с такими, как я, делают. У меня нет денег, чтобы выплатить штраф, мне за всю жизнь не отработать этот долг, ведь я уже несколько лет ворую самый дорогой препарат от Амбреллы. Они меня заберут, — по лицу Уикли потекли крупные слезы. — Но я не хочу стать их подопытной крысой. Не хочу быть их тестовым материалом, превращаться в урода или калеку. Лучше я умру здесь. По своей воле. Человеком. — Вы только сейчас не прыгайте. На камерах видно, что мы вместе сюда поднимаемся. Могут подумать, что это я вас скинула. Мне проблемы не нужны. — Нет-нет, не переживайте. Я попозже. Потом ещё похожу по зданию. Около шести прыгну. Как раз народу на улицах много не будет, но и долго там не пролежу. Кто-нибудь заметит, — Уикли затряслась. — Это будет больно? Лупо посмотрела вниз и, рассчитав, успокоила девушку: — Нет. Не будет. Тут сразу насмерть. — Хорошо. Я тут ещё постою немного и осмотрюсь, — Ицли не сдержала громкого плача и через всхлипы с трудом проговорила: — Удачи вам. — Прощайте, — сухо ответила оперативница, уходя. За каждым шагом, спускаясь ниже по этажам, Лупо дышала все тяжелее, до боли в горле и жжения на языке. Колени женщины слабели, и кожа мерзко шевелилась, словно кто-то щупает её и хочет себе. Оперативница всегда понимала хлипкость своего положения в корпорации и готовилась к тому дню, когда её жизнь всё-таки кому-то помешает, и некто захочет ею поиграться. Заговоры и интриги — обычное для работников корпорации дело. Ни одного дня не миновало без убийств внутри Амбреллы и подстроенных несчастных случаев. Но заговорщики никогда не марались сами, и потому обращались к людям с опытом — к оперативникам службы безопасности. Лупо нередко предлагали такие дела. Но она всегда решительно отказывала заговорщикам и сторонилась разборок, боясь последствий и дурных слухов. Раз за разом узнавая о смертях своих коллег, начальников всех возрастов и офисных сошек, сотрудница приходила к осознанию, что никто не убережен от расправы. Даже она. Все годы работы Лупо ждала себя в очереди на смерть и страшно бледнела, думая когда-то стать следующей. И вот ей не повезло дождаться. Узнать о проведенной черте по будущему оказался болезненнее, чем она ожидала. Страх, тяжесть несправедливости и жалось к себе запятнали все ясное, зашатали все сильное в женщине, сбивая её спрятаться и забиться в угол. Но она старалась не отдаваться нестыдной слабости и продолжала крепко держать при себе выскакивающую, кричащую волю бороться. Катая длинные, печальные мысли о себе, оперативница нечаянно скосила подумать о Векторе, чья жизнь, как она наконец заметила, лежит в той же коробке, что и её. Женщина тут же посчитала едва знакомого японца за брата, ведь мать им обоим теперь одна большая беда. Не желая в одиночку знать об их вероломно перечерченных судьбах, Лупо отправилась навестить своего подчинённого с новостями. До минус четвертого этажа оперативница добралась быстро и с надрывным усилием: усталость в её теле разрослась большой, рвала за мышцы и обсасывала кости. В комнату Вектора Лупо постучала негромко, и не сводила глаз с соседних дверей. На второй стук японец появился перед женщиной. Обнаженный по пояс и заспанный оперативник озабочено спросил: — Чем я понадобился, мэм? — Нужно поговорить, — сторожась, женщина ответила опущенным, затупленным голосом. — Повод? — Одевайся и выходи. На улице встала неплохая погодка, так что обсудим за прогулкой. Вектор закрыл дверь и, за короткое время одевшись, вновь вышел к начальнице. Женщина быстро провела его за собой на улицу. Вздергивая носом от пахучего гарью и сыростью воздуха, оперативники проходили по пустым, грязным дорогам улицу за улицей. Выйдя на площадь, с которой перестало виднеться здание корпорации, Лупо остановилась. Женщина припала плечом к ярко светящему фонарному столбу и посмотрела на свое отражение в мутной луже, в которой плавали бычки сигарет. — Я вас слушаю, — обратился к ней японец, становясь напротив и смотря на её лицо, что под светом казалось выбеленной маской. Оперативница подняла на него глаза и принялась пересказывать все, чем поделилась с ней Шэрон.

***

— Завтрашний день будет особенным, — Манн крутился в кресле и передвигал по столу светильник, радостно шумя в своем кабинете. — Всего один день осталось положить до начала моего пути. Восхождения! Это так волнительно. Как же Амбрелла преобразится подо мной! — Не боитесь, что… амбиции окажутся больше… вас… нас? А вдруг они… пожрут вас… нас? — Спектр стоял у большого окна, открывавшего город длинной, замазанной чернотой панорамой с кляксами редких огней. — Мои амбиции нас всех накормят, Владимир. Вас первым же после меня. Отбросьте опасения! Лучше думаете о том, как станете членом нового кабинета директоров. Моей правой рукой и главным партнером! — Воображения себя… в таком статусе… греют душу, мистер Манн, — ответил Спектр с улыбкой. — Греют теплее любви и радости, полагаю. И должны! — весело и торжественно говорил англичанин, будто напившись пьяным. — Вы начнете мой карьерный взлет. Вы испачкаете руки и провернете такую опасную игру. И все это ради меня! За такое отблагодарить вас я могу только местом на вершине подле себя. Русский подошёл к столу начальника и, стараясь смотреть на Манна преданно, проговорил: — Вы… даёте щедро. Но щедрость ваша мне… на этом… заканчивается? — Просите все, что хотите! — управляющий широко размахнулся рукой. — Сможете ли вы… попросить… свободы из заключения… для одного человека. Моего… брата. Мигрировал сюда… пару лет назад. Ричард умилительно посмеялся, положив перед собой лист и взяв ручку. — Став главой Амбреллы, я смогу достать любую жизнь из-за решётки. С великим удовольствием помогу вашему брату. Как его зовут? Я запишу, чтобы не забыть. Оперативник назвал своего родственника. — Где-то это имя уже всплывало, — смотря на запись, Манн потер подбородок и тут же дернулся от воспоминания. — Точно! О нем писали в газетах. Называли громко! Много он убил и прочего наделал. — Да, наделал, — проговорил сотрудник, гордясь, и хитро, довольно улыбнулся. — Мой братец… развел… шуму. — Не волнуйтесь, его преступления меня не смущают, — англичанин пожал плечами и вновь взялся за ручку. — Где его содержат? — Им сейчас… занимается ЦРУ. Манн, бросив писать и подняв на оперативника вытаращенные глаза, неловко переспросил: — ЦРУ? — Он... пока был на свободе… в перерывах от своих дел… напродавал много… интересностей об американской элите разведкам… некоторых стран. Малой, видать, хотел… на меня походить. Небось… завидовал, дурак, — Спектр весело усмехнулся. — Црушники… недавно об этом… узнали. Из тюряги… притащили его в свои… допросные. Пытают вот… друзья рассказали. Манн растревожился, и шея его втянулась до плеч: — Нет, Владимир, я не смогу ему помочь. — Почему? — русский насупился. — Я не буду связываться с ЦРУ! — У вас будет… влияние. Вы сможете… их подкупить. Мой брат… должен встать… на свободу. — Вы не понимаете, мистер Бодровский, — англичанин поднялся с кресла и заходил вокруг своего стола, ударяясь бедрами об острые углы. — Их не интересуют деньги. За услугу они попросят услугу. Они выставят мне чудовищные условия. Они сделают меня своей марионеткой. Я могу лишиться всего! Я и так рискую, заключив сделку с правительством, и не стану рисковать больше и торговаться теперь уже с разведкой ради вашего родственника. — В таком… случае я не стану… рисковать ради… вас. — О чем это вы? — Манн вылупился на оперативника. Лицо Спектра от злобы затряслось, а глаза раскрылись широко и страшно. Он вплотную подошёл к уводящему взгляд Ричарду и проговорил с острасткой: — Я… могу сейчас же… обо всем доложить… кабинету. Выдать вас… со всеми вашими внутренностями. Все ваши… воображения себя… во главе стола… рухнут по моему… хотению. Выбирайте: либо мой… брат, либо… ваша карьерная и… фактическая… смерть. — Вы ставите меня перед пропастью, Владимир. Лучше вам оставить его там, — англичанин не сообразил сказать весомее. — Ни за что! — оперативник ударил по столу кулаком и обронил светильник. В кабинете стемнело. Не удерживая свой гнев, Спектр схватил Манна и придавил к его стене, тряся и больно хлеща руками ему по лицу. — Ты мне его… вызволишь, сука! Значит, карьеру и жизнь не боишься… потерять. А за семейку свою ты… боишься? Я все о них… знаю! Бесполезно прятать! Я… влёгкую выпущу кишки твоей женушке и в манду же ей их и… затолкаю. А с детишками твоими я от души… позабавлюсь! Давненько… у меня не было… разрядки. Сколько их там… у тебя? Трое? Ох, как бы мне не устать… им растягивать! Манн околел от ужаса и, бледнея, просипел: — Ладно. Ладно! Я все сделаю! Сделаю! — То-то же, — оперативник отпустил начальника. Пошатываясь, Манн сел в кресло и дрожащие руки зажал меж колен. Спектр обтер забрызганные слюнями губы и сказал у англичанина над головой: — И не вздумай… юлить. Не думай, что станешь… главой и прикажешь… от меня избавиться. Я попрошу своих друзей… англичан… тайком смотреть за твоей… женщиной и… детьми. Если со мной… что случится, то… джентльмены сразу ими… займутся. Догадаешься сказать семье… переехать… их поймают и сделают с ними мерзости. Гораздо… большие, какие… описал я. Вы… будете в страхе, пока… мой брат… не выйдет… свободным. — Я вас понял, мистер Бодровский, — ответил управляющий боязливо. — Ваш родственник будет освобождён. Русский, зевнув, похлопал Манна по плечу и прошёлся до двери, готовый уходить. — Благодарю, мистер Манн. Радуйтесь, ведь вы… с завтра… начнёте забирать себе… и мне… Амбреллу! Чудесные дни… идут. Спите крепко. Завтра у нас… тяжёлый вечер. Я тоже… пойду вздремнуть. Что-то я у вас… засиделся. Увидимся. Спектр, улыбчивый и почтительный, закрыл за собой дверь.

***

— Как-то так, — Лупо покончила с историей. Вектор выслушал командира спокойно, не переспрашивая и не сбивая. Неподвижный, он стоял ботинками в луже и исподлобья смотрел на женщину, нахмурившись со скверных новостей. — Вы уверены, что ей можно доверять? — Уверена, — ответила оперативница, заглядывая на рекламные щиты вдалеке. — В её положении обычно не врут. — Что предлагаете? — Утром мы должны сообщить главам о готовящейся подставе. Вся администрация считает тебя, и, оказывается, меня своими доверенными лицами. Они нас послушают и остановят этот цирк. — Сделаем только хуже. — Почему? — Даже если мы обо всем доложим, обманщики нас перекричат, заврутся и спасутся. Эта система никогда не съест и не разоблачит саму себя. Останемся в этих кабинетах — заговорщики нас точно устранят, похоронят под тоннами отчетностей и заколют обгрызенными карандашами, — оперативник сплюнул. — В этих офисах мы беззащитны. Нам нужно идти в лабораторию и решать проблему там. Убьем их сподручных. Когда план не сбудется, окружение Манна и правительственные агенты покинут его, а сам он, вероятно, заляжет глубоко на дно и больше не всплывёт. — Как-то слишком знаючи ты рассуждаешь, — не решаясь поверить сразу, Лупо ответила ему критически. — Таких, как Манн, я видел не раз. И все они и их великие планы заканчивались одинаково. Мы не должны никому сообщать. Разберемся своими силами, — японец выжидающе смотрел на начальницу, что на лице показывала одни лишь сомнения. — Мы получим даже больше выгоды. Убьем команду, и их деньги отойдут нам. Вы же знаете, сколько можно заиметь с этих ублюдков. — Черт возьми, не знаю. Возможно, ты прав, — поддалась Лупо, послабев недоверием при фантазиях о деньгах. — Но как бы нам не попасть впросак. Мы не знаем, кто из Альфы окажется против нас, мы не знаем деталей их плана и не знаем на каком этапе операции нас уложат. Мы ни хера не знаем. — Это может оказать нам трудность. Придется надеяться на случай. — Ах, проклятье, — начальница хлопнула себя по лбу. — Шэрон сказала, что в пять утра их куда-то вывезут для подробного инструктажа. — Я прослежу за ними и все выведаю, — Вектор застигнул куртку и сверился с часами. — Уже почти половина пятого. Нам нужно торопиться. — Тебе будет нужна машина. — Она у меня будет, — оперативник взглянул на стоящую вблизи парковку. — Не вздумай угонять со стоянок. Хозяева сразу бросят полицию на поиски. Тебя быстро засекут. — Как иначе? — Угоняй вместе с владельцем. Будет больше времени. Вектор усмехнулся. Ему приглянулась крайность, с которой начальница думает о деле: — Для этого нужны инструменты. — Будут. Идём. Оперативники вернулись к зданию корпорации, простаивая на соседней от него улице. Лупо, оставив своего подчинённого ждать, быстро сбегала за полезностями для разбоя. — Вот, — женщина вернулась одетой в куртку, прихваченной из комнаты, и протянула японцу вещи. — Наручники, заряженный пистолет и прибор для подслушки наших засранцев. Освободив руки, начальница вынула из-за пояса ещё один пистолет. — Зачем? — Чтобы наш заложник не думал драпануть. Я подстрахую. — Хорошо, — Вектор осмотрелся. — Некого угонять. Ни одного заведённого автомобиля. — Надо искать в подворотнях. В них и день и ночь подрабатывают проститутки. Зарабатывают обычно в драндулетах клиентов. Сейчас кого-нибудь найдем. Оперативники, блуждая по закоулкам и тупикам, отыскали припаркованную во дворе заброшенного дома серого цвета машину, из которой выходила растрёпанная, нелепо одетая женщина. Работница обтерла рот, забрала протянутые ей с водительского места деньги и ушла прочь, разминая спину и покачиваясь. Лупо и Вектор, убедившись, что женщина пропала, и никто другой не проходит рядом, подошли к седану. Японец сильно постучал в стекло. Водитель, сидевший с запрокинутой головой и с раскрытым ртом, от испугу засуетился, застигнул ширинку штанов и открыл окошко: — Слушаю, приятель. Оперативник упер ствол пистолета в лоб мужчине, требуя: — Ключи. Водитель задрожал и, выполняя приказ грабителя, нервно затараторил: — Ты её муж, что ли? Послушай, чувак, она же п-просто работает, а я просто п-плачу. Она сама ко мне навязалась. Да-да-да! Я был против, клянусь!.. — Заткнись, — оборвал его Вектор. — Выходи. Мужчина медленно вылез из салона. Заметив стоящую рядом женщину и оружие в её руке, он вновь жалобно заскулил: — Мэм, я вас умоляю, скажите ему. Пожалуйста, отпустите меня. Забирайте все! Только отпустите. Прошу! — Не проси. Стой смирно, — Лупо подошла к заложнику и уверенно, упоенно навела на него пистолет, соскучившись угрожать дрожащему оружием. Вектор дёрнул водителя за плечо и, развернув его к себе спиной, заковал ему руки. Мужчина, хныкнув, мелко запрыгал на носках. Он смотрел, как бандит открывает багажник его машины, и отчаянно взмолился о пощаде. — Помолчи. Иди, — сказала Лупо, толкая водителя в спину. Вектор, найдя в багажнике веревку, усадил мужчину и начал туго связал ему щиколотки. Закончив с ногами, японец засунул найденную в салоне тряпку в рот пленнику, который тут же закашлял и задавился, вспоминая, сколько раз он мыл ей машину, и сколько раз его пёс на неё мочился. Вектор обмотал забитый рот и глаза пленника скотчем, что валялся в машине, и принялся передвигать барахло по багажнику, расчищая место для человека. Лупо убрала пистолет за пояс и присела на корточки напротив водителя, положив руки ему на колени: — Мы сейчас положим тебя в багажник и поездим на твоей машине какое-то время. Если ты будешь вести себя тихо, то мы, когда съездим по делу, тебя отпустим. Но если ты будешь шуметь и пытаться привлечь внимание, то нам придется тебя пристрелить. Ты все понял? — мужчина мыкнул и закивал головой. — Хорошо. Твоя жизнь зависит только от тебя, а не от нас. Думай, пожалуйста, рационально. Вектор, закончив приборку, уложил плачущего, бормочущего в кляп и дрожащего пленника и с хлопком закрыл багажник. — Я припаркуюсь около главного входа. Оттуда поеду сразу за ними, — сказал японец, усевшись за руль. — Ладно. Не попади в передрягу, — напутствовала Лупо. — И с этим поаккуратнее. Как закончишь — сразу его отпускай. Невредимым! Вектор без ответа поднял оконное стекло и, заведя машину, выехал на дорогу. Ночная темень полиняла и обратилась в утреннюю синь, стоило женщине возвратиться в здание корпорации. В пустом, замерзшим в серости фойе ей, сонной и слабой, приглянулся кофейный автомат, светящий яркими цветами. Оперативница наскребла по карманам мелочи и потратилась на разбавленный, сахаренный кипяток. Успев раз отхлебнуть и обжечься, Лупо отвлеклась на топот, стукающий впереди: с нижних этажей к выходу пришли четверо членов её отряда, одетых в верхнюю одежду. Начальница выбросила стакан и, воспылав не понравиться предателям вопросами, нагнала их: — А вы куда спозаранку собрались? — командир злобно щерилась. Оперативники растерянно взглянули на старшую. Не находя слов и делая вид недоуменный, они попятились за спину Спектра. — Я же говорила, — недовольно шепнула напарникам Берта и ушла подальше. — Мы собрались… на встречу, — ответил русский своей командующей. — К кому же? — Это… дело только на… личных. Идите… поспите лучше… Час-то ранний. — Почему меня не поставили в известность о том, что часть моего отряда решит вдруг уйти на какие-то встречи? — И нас не привели… в известность, что… вы улизнете… на встречу к шести утра… к какой-то шишке. — Я по своей должности общаюсь с руководством. А вы, сырье, кому на хер сдались? — Мы будем говорить… с наши… нанимателями, для которых… сырье — не мы, а некоторые другие, — Спектр посмеялся. — Нас… ценят и зовут… пожелать на сегодня… успехов. — Что ж, ясное пояснение. Сдаюсь, — Лупо развела руками. — Идите тогда за своими пирожными. Смотрите не облопайтесь. Члены команды Дельта вышли из здания и уселись в подъехавший многоместный автомобиль, за которым последовал серый седан. Весь следующий час женщина продолжила сидеть в фойе, читая газеты и думая о своей смерти. Под навеянным страхом вдохновением она шутливо сочиняла свой некролог, который говорил бы о ней только гадости и правду. Но больше ей грустилось. Тоскливо думалось о молодых, детских лицах и давно нетеплом, закрытом доме. Так за грустным и тяжелым она сидела отстраненной, неслышащей вокруг. — Мэм, меня послала за вами госпожа Анри. Пройдемте в машину, — встал перед ней опрятный мужчина в фуражке. Лупо бросила замятую газету и пошла вслед присланному на улицу. Спускаясь по ступенькам крыльца, женщина обратила внимание на мигающие в стороне автомобили полицейских и скорой помощи, что огородили кусок вмятого асфальта. Подойдя чуть ближе и присмотревшись, оперативница разглядела: на вмятине лежало распластанное в странной позе тело, одетое в пальто и синее платье. На голове лежащей, что обратилась в мясистый, раскуроченный комок, торчком стояли белые волосы, и с расколотого лица пропали глаз, нос и губы. — Мэм, идёмте, — крикнул подчиненный Анри, ждущий у своей машины. Женщина отвернулась от покойницы и прибавила шагу. Открыв дверь присланного транспорта, Лупо села в салон. — Я думала, что ты уже у неё, — сказала оперативница, увидев соседа по пассажирскому месту. — Нас решили подобрать разом. Ты была по пути, — ответил ей Ханк. Водитель завел машину и повез пассажиров к месту назначения.