— you're too much obvious

Перекраситься и выполнить приказ Ченле насчёт сладкого королевства не удаётся Джено ещё неделю: в Хогсмид ходить ещё рано — в общем-то, больше и некуда, а ещё в волшебной деревушке салона красоты, конечно же, не было и мысль о перевоплощении уже не казалась такой привлекательной, хотя Ченле и обещал что-то придумать (пять суток назад он ускакал неизвестно куда с этим обещанием). Уже восемь дней, как Джено и Джемин взаимодействуют только из крайней необходимости: «передай, пожалуйста, толченый корень» — «что написано после коралловой стружки? я не вижу» и все в этом роде. Но однажды в библиотеку, где Джено писал эссе по трансфигурации вместе с Коын, ворвался Ченле. — Привет, Коын, — поздоровался с девушкой он и тут же бросил на пергамент перед Ли толстенный том книги в жёстком переплёте. — Вот. — Что это? — спрашивает когтевранка, пытаясь побороть внутреннего Халка и не втолочь слизеринца в такой привлекательный сейчас пол за нарушение тишины. — Ты не отвлекайся, это для Джено, — Ченле указывает пальцем старательно исписанный Коын пергамент и снова возвращает внимание к Джено. — Что это? — переспросил парень, смиряя друга не вполне довольным взглядом (совсем недовольным) и выуживая из-под книги-монстра двухчасовую работу на высший балл на волю. — Это, — Ченле потыкал пальцем в том, — твоя судьба, спасение и божество после меня. You’re my destiny, — затянул песню Ченле, но, не встретив оваций, прокашлялся и продолжил: — короче, не тупи, я обещал помочь — я помогаю. — И чем оно меня спасёт? — Джено провел пальцем по многочисленным страницам, — скоротает ближайшие лет двадцать? Ченле пробил лицо рукой. Коын сжала перо в руке. — Парни, будет здорово, если вы перестанете мне мешать и я вас больше никогда-никогда не увижу. А, нет, подожди, Джено, завтра поможешь мне со списками, а потом иди. Коын вернулась к работе, Ченле нетерпеливо пробарабанил пальцами по столу и оба парня пересели за свободный стол поодаль. — Итак, мой недалекий друг, — начал слизеринец, хрустнув пальцами. Джено саркастично закивал. — Это пособие сделает тебя всемогущим властителем чле… — Чонро, я расскажу твоей девушке, чем ты занимаешься в ванной по полчаса каждый день, — говорит Джено. — Да ну тебя, — сдается Ченле, — короче, тут на сотой странице есть статейка про метаморфов. Типа не только они могут менять свою внешность, обычные маги тоже, там, ээ, зелье и новолуние — оно завтра — и ты неотразим. Тебе осталось только найти рог единорога и кровь девственницы. Ченле уворачивается от подзатыльника. — Я не запомнил рецепт, но он не сложный, ты справишься, — он заботливо гладит старшего по голове, — а теперь я пошел, у меня тренировка. — Поблагодарю когда подействует, — улыбнулся Джено, открывая нужную страницу, — и удачи на квиддиче. Подожди, — окликает Ли, когда Чжон уже собирался выйти из библиотеки, — так ты что, правда… — Заткнись, — не оборачиваясь говорит Ченле, очень поздно соображая, что Джено никак не мог узнать, что Ченле делает в ванной Слизерина, поскольку ему ходить туда не за чем. Джено хихикает, а проколовшийся аки красный воздушный шар Ченле убегает на квиддичное поле. *** Джено в четвёртый раз перечитывает состав зелья, надеясь сделать всё правильно. Вроде бы все ингредиенты были при нем — морская вода, кусочки сухого крыла пикси, древесный сироп и, конечно, волос нужного цвета (Марк любезно (нет) одолжил свой). Он довел смесь до кипения и оставил на ночь, утром же обнаружил вместо нее вязкий гель лилового цвета. — Что за адская смесь? — первое, что сказал Ченле, едва вошел в комнату Джено (слизеринец был достаточно умным, чтобы угадать загадку горгульи, стерегущую вход в башню, и это дико напрягало всех когтевранцев). Он повертел флакон в руках и принюхался, затем поморщился и поставил на место. — Ну и гадость. — Сам просил попробовать, — пожал плечами сонный Джено, принимая сидячую позу в кровати. — О да, прям слёзно на коленях молил, — Ченле прыгает рядом, оценивая взглядом внешний вид старосты Когтеврана и заявляет: — хуже в любом случае не будет. Он ловит летящую в его лицо подушку и гаденько ухмыляется. — Если ты всегда выглядишь ака Мерлин в рассвете сил, то это не значит, что и все остальные тоже. — Не, это ты меня с утра не умывшимся не видел, — китаец ложится поперек когтевранской кровати и потягивается, — а детка моя видела и все равно меня любит, — он ярко-ярко улыбается, пяля в потолок. — Влюбленный дурак, — хихикает Джено и Ченле больно бьет его по колену, — но я хочу быть таким же. — Ну, ты просто дурак, это тоже неплохо. — Чжон вскакивает с кровати и потирает ладони друг о друга. — Так, тебе эту дичь когда надо втереть в башку? — Теоретически, новолуние уже наступило, — Джено серьезнеет, — так что не думаю, что пользоваться этим нужно строго ночью, я ж не демона вызываю. — Я бы не был так уверен, эта книжка наверняка старше Мерлина, — дразнит Ченле, замечая копошение проснувшихся когтевранцев, — привет, как дела? Я сопру вашего старосту, досвидули, — никто не протестует, а Ченле вытаскивает Джено из кровати и тащит неумывшегося на балкон седьмого этажа, где в такую рань никого быть не должно. — Давай, действуй. Джено втирает в голову консистенцию, но остаётся ещё немного, и Ченле советует мазануть на лицо и шею (кореец сопротивляется и китаец измазывает его сам). Гель впитывается быстро, оставляя еле заметные лиловые следы. — Где результат? — не терпится Ченле, — не понял, я волосы на Марке зря, что ли, рвал? — Наверно, подождать надо, — Джено зевает и ему сейчас все равно, хочется просто вернуться в кровать, — пошли, я хочу умыться. Когтевранец разворачивается, чтобы исполнить задуманное, но: — Джено, — хехекает сзади Ченле, — у меня две новости, хорошая и очень хорошая. Джено опасливо разворачивается: — И-и-и? — Первая: мы все-таки не вызвали демона, — китаец улыбается от уха до уха, — а вторая — ты больше не брюнет. По крайней мере, на затылке. Джено подрывается с места в ванную к зеркалу, Ченле ржет в голос от радости за друга, потому что, черт возьми, получилось, и это действительно достижение! Но в следующую секунду Джено хочется Ченле убить. Потому что волосы Джено приобрели светлый сиреневый цвет, а кожа на лице и шее выбелилась до тона европейца. — Вау, — не сдерживается Ченле, равнясь с Джено, — я не думал, что когда-нибудь скажу это кому-нибудь кроме своей детки, но выходи за меня. — Ты издеваешься? Что с моим лицом? Чонро, я сам на себя не похож! — Так и должно быть, идиот. Поздравляю, можешь начать общаться с людьми. Ченле смотрит на Джено. Джено тоже смотрит на себя, только в отражении, но видит кого-то другого: волосы поменяли цвет, но стали немного короче (видимо, гель сжег концы), слегка открывая лоб. Лицо значительно побледнело и нос выделялся ещё больше, но выглядел он даже эстетично, особенно в профиль и особенно, когда лишился всех изъянов и даже нескольких родимых пятен. — Похоже, цвет такой из-за того, что мы не то время суток выбрали, — задумался Ченле, — но мне так больше нравится. Серьезно, Джено, не стой столбом, иди покоряй мир и не забывай верного раба. — Не забуду, Чонро, спасибо тебе, — Джено понял наконец, что это действительно то, что называется красотой. Он даже поклонился младшему, отчего тот прыснул в кулак и заставил подняться. — Что? Вообще-то, я о Марке. Меня-то ты конечно не забудешь, а теперь умойся и вали собираться на завтрак, я хочу жрать и скучаю по своей малышке. *** Джено совершенно не нарочно опаздывает на завтрак: в ванной часов нет, Ченле улетел счастливой чайкой к своей милой — торопить некому, и староста Когтеврана впервые в жизни засматривается на свое отражение. Ему впервые нравится он сам. На завтрак он приходит уже тогда, когда столы полны еды, а огромное помещение полно привычным шумом. Он, не желая привлекать лишнего внимания, как можно незаметнее проскакивает за стол Когтеврана и садится рядом с Коын. Сначала девушка хочет отчитать его за неподобающее для старосты поведение, потом замечает изменение в его внешности, потом открывает рот то ли от удивления, то ли хочет что-то сказать, а потом её трясет за плечо соседка, вынуждая оторвать взгляд от напарника — неприлично ведь. Похоже, она одна здесь воспитана, поскольку все остальные бессовестно пялятся на главного старосту. — Чего уставились? — громыхает молнией среди когтевранского стола Ченле, кладя руки на плечи Джено. Следом за ним легко бежит шестикурсница, на ходу приветливо отбивая «пять» ладошкой каждому встречному и раздавая некоторым по реплике и ответу — два высоких хвостика подпрыгивают в такт её движениям. Она присвистывает, когда останавливается рядом с Джено и Ченле. — Отлично выглядишь! — улыбается европейка, — что, умылся наконец? Тебе очень идёт! Просто удивительно, как один человек может так разрядить обстановку. Напряженная атмосфера за столом Когтеврана сменяется оживленной беседой и красноречивыми комплиментами, которых Джено никогда в жизни своей не получал (он может поклясться, что видит, как Ченле отбивает ладонью ладонь девчонки, которая здорово помогла Джено, и переплетает с ней пальцы. Она тыкает его указательным в щеку, не расцепляя рук, и бегом возвращается за стол Гриффиндора под влюбленный взгляд, и Джено отворачивается, почему-то думая, что поймал этих двоих за чем-то очень личным). Выходит так, что свой взгляд Джено останавливает на самом нежеланном гриффиндорце. Джемин улыбается и показывает ему большой палец вверх. *** — Чего это когтевранского старосту окружили? До экзаменов ещё далеко, — Донхёк жует яичницу и выглядит очень мило, но продолжает ворчать и лезть не в свои дела. — Он цвет волос поменял, — сообщает Джемин, — ему идёт. — А, — старший возвращает взгляд в тарелку и: — где шляется этот Марк? Занятия скоро начнутся, этот придурок ещё даже не пожрал. — Ты так волнуешься за него, — Джемин играет бровями. — Не неси чушь, — Донхёк съедает свою порцию быстрее, — и передай сок. Где шляется этот Марк неизвестно никому, однако тот появляется в зале спустя ещё несколько минут, взъерошенный и недовольный. И понятно почему — его ещё вчера выбеленные волосы заимели коричневый цвет светлого оттенка, естественно, по милости зелья Ченле и Джено, так что Марк очень удачно зашел убить этих двоих, как вдруг: — Охренеть, — Донхёк с грохотом роняет только что полученную от Джемина кружку на пол и поздно осознает, что бесстыдно пялится на Марка, на такой беспредельно домашний и уютный, слегка потрепанный вид того. Звук разбившегося стакана прямо у ног гриффиндорца слышат все, и Марк тоже, но увидев, кто именно разбил, подрывается с места и оказывается рядом в секунду. — Ты не поранился? — Марк швыряет кроссовком осколки битого стекла подальше от Донхёка и берет его руки в свои, успокаиваясь, когда они оказываются целы. — Нельзя же быть таким неаккуратным, совсем ребёнок, что ли? Джемин застывает с недожеванным салатом во рту ровно как и половина большого зала. — Я просто уронил, — шипит Донхёк, выдергивая руки из чужих, — чего ты прикопался? Я старше тебя, придурок, не смей называть меня ребёнком! Марк ожидал этого. Он злобно зыркает на несколько любопытных лиц, и остальным этого достаточно, чтобы отвернуться и вернуться к завтраку. Марк наклоняется и шепчет Донхёку на ухо: — Если я захочу, ты будешь звать меня оппой, ребёнок. Марк передумывает убивать Джено и Ченле и уходит к своему месту, делая вид, что так все и задумано, и нет, это не Ли Минхён пару минут назад истерил девчонкой, едва увидел изменения во внешности. Донхёк замер со странным выражением лица, пока Джемин не откашлялся: — Мне натравить на него Лами? Донхёк шутку не оценил и, кажется, даже не услышал.