— you're too much obvious

Донхёк доделывает задание по нумерологии и со всей радости захлопывает все разложенные на столе книги в пять утра. Сегодня воскресенье и на повестке дня — поход с Джемином в Хогсмид, так что от всей работы нужно было избавиться за ночь. Донхёк идёт досыпать оставшиеся четыре часа, пробегая вверх по лестнице, как вдруг утыкается лбом в чью-то крепкую грудь и шипит, чудом устояв на ногах. Он хочет начать возмущаться, но его опережают: — Чего не спишь? — зевает Марк, даже не пытаясь поправить майку и растрепанные больше обычного волосы. «Не твоё дело», хочет съязвить Донхёк, но думает, что грубить сейчас ни к чему: Марк не выглядит угрожающим и в руках у него нет никаких пауков — наоборот, он довольно милый в чёрных шортах и такой же майке с принтом известного мата на английском, а еще он босой. — Домашку делал, — Донхёк складывает руки на груди, — а ты? — Иду отлить. — Фу, — морщится, — можно было без подробностей, кретин. — Ты сам спросил, ребёнок, — пожимает плечами Марк и спускается вниз, обойдя старшего. И все — никаких посылов, крика и оров, одно «ребёнок» и быстрый слив. Донхёк надувает щеки, понимает, что возмущаться уже поздно и возвращается в спальню, но сна ни в одном глазу, а еще ирландец с соседней кровати ворочается во сне и спать мешает. Гриффиндорец думает, что мир сошёл с ума, потому что Марк, который более-менее вежливо разговаривает с людьми и беспокоится за них — это что-то новенькое. Джемин поднимается с кровати через два часа, сладко зевает в ладонь и потягивается. Конечно, выглядит, как всегда, идеально, даже заспанный и растрепанный, и улыбается он тоже сразу, едва заметив, что Донхёк не спит. — Привет, — здоровается младший, — давно ты встал? За обычным разговором парни успевают выполнить все утренние процедуры и переодеться в выходную одежду, поскольку уже восемь и скоро они наконец покинут стены успевшей надоесть школы, и не вернутся до вечера. Донхёк очень любит такие выходные и с полчаса выбирает, что бы ему надеть — Джемин, у которого каждая вещь будто сшита на заказ, закатывает глаза и помогает лучшему другу выглядеть менее опухшим из-за недостатка сна. Донхёк умалчивает о его причине. *** В когтевранской спальне Ченле яростно разбрасывает все вещи из шкафа Джено по всей комнате, оставляя висеть на месте буквально единицы (наверное, они политы святой водой, иначе как объяснить то, что Ченле к ним не прикоснулся). Джено уже даже не пытается возмущаться и сидит, обвешанный зимней и летней одеждой. — Почему ты в этом году набрал столько херни и ничего посимпатичнее? — Ченле упирает руки в бока и разворачивается к лучшему другу, разгромив весь шкаф. На самом китайце жёлтая футболка, синий джинсовый комбинезон и белые кроссовки — выглядит он совсем не на семнадцать лет, не удивительно, что мама Джено каждый раз треплет его за щёчки (Джено и сам бы не отказался, но не хочет отхватить леща, потому что Ченле милый только внешне и только с мамами). — Чонро, перестань, чем тебя не устраивает моя одежда? — Она вся чёрная! — младший серьёзно охреневает от того, что в гардеробе Джено на самом деле ничего яркого и, как он говорит, красивого. — Чёрные брюки, чёрные футболки, чёрные худи, обувь, джинсы и вообще все чёрное! — У меня есть серая толстовка. Ченле пробивает лицо рукой, но в итоге заставляет Джено залезть в брюки поуже и футболку попросторней, критично оценивая внешний вид лучшего друга. — Херня, конечно, — он хмурится, — но сойдет на сегодня, хоть ты и не сочетаешься со мной. Я подберу тебе что-нибудь у мадам Малкин, а ты за это наберешь мне в два раза больше сладостей, чем должен. Договорились, — Ченле разворачивается, не договариваясь с оппонентом, и направляется к выходу из спальни. — Почему ты вообще со мной идёшь? — Джено закатывает глаза, — разве у тебя не должно быть свидание? — Должно, — вздыхает Ченле, — но моя пассия решила, что мне надо больше времени проводить с друзьями, а не с ней. — Оу, — многозначительно произносит Джено, поскольку все девушки всех его знакомых всегда были против друзей своих парней, — не упусти её, — смеется он. — Уже упустил, она упорхнула на завтрак с твоей Коын, как всегда. — Она не моя. — А вдруг… — Чонро, предупреждаю, — предупреждает Джено. — Ладно-ладно, пошли уже, — младший закатывает глаза и выходит из комнаты. Вообще, у Ченле действительно много друзей — даже вон, Марк, но китаец всегда крутится около Джено и называет своим лучшим другом. Ли правда ему благодарен, потому что кто, если не Ченле? — но ему он об этом не скажет. *** Донхёк медленно пьёт вторую по счету кружку сливочного пива, сидя за одним из столиков в просторном заведении «Три метлы», пока Джемин давится смехом из-за очередной истории лучшего друга, рассказанной с каменным лицом. Как Ли умудрялся не ржать во время того, как шутил — навсегда остаётся для На загадкой, и он каждый раз смеется за обоих. К тому же, видеть не ворчащего друга куда приятней. Но ликование Джемина длится недолго, поскольку Донхёк возвращается в привычный режим его бабули, стоит дверям открыться, а носу Марка всего лишь показаться. Вообще, в этом кафе собирается, как правило, большая часть студентов Хогвартса, но как уж так вышло, что эти двое пришли сюда в одно время? Джемин готов проклинать злорадную фортуну, лишь бы не слышать ворчание Хёка. Марк с Ренджуном, Джисоном и парочкой каких-то европейцев садятся за один из немногих пустующих столиков и заказывают все подряд, но когда очередь доходит до Марка, он говорит: — Сливочное пиво и клубничное молоко, пожалуйста. С шоколадной стружкой и маршмеллоу. Донхёк прыскает в кулак, услышав это, Джемин говорит: «че ты ржешь, в прошлый раз ты заказал то же самое» и не успевает увернуться от пинка под столом. Компания Марка стремительно расходится в разговоре и уже вторую минуту что-то бурно обсуждает. Донхёк пялится не так очевидно, просто косится иногда, когда думает, что Джемин не видит, и удерживается от едких комментариев. Девушка-официантка заклинанием отправляет парням их заказ, но Марк почему-то встает вместе с кружкой розового напитка с клубникой на стенке и подходит к столику Джемина и Донхёка, оставляя молоко перед Ли и сливочное пиво для На, а сам облокачивается руками о стол. — О чем болтаете, девочки? Донхёк возмущенно поднимается с места. — Думаем, в какое место тебя послать на этот раз, — старший поднимает кружку с клубничным молоком и демонстративно делает глоток, — где ты там ещё не был? Кажется, в жопе. — Погоди, принцесса, тебе ещё рано, — ухмыляется Марк. В его глазах так и пляшут бесята, он совсем не хотел привлекать внимание посетителей, но соседние столы включая компанию Марка сейчас наблюдают именно за ними. Донхёк раскрывает рот, чтобы сказать Марку, какой он придурок, чмо, идиот и обматерить сверху, но Джемин отходит от шока (он тот еще тормоз) и встает тоже. Джемина и Донхека отделяет от Марка только стол. — Ты только что обещал трахнуть моего лучшего друга? — в этот момент дверь заведения открывается и заходит кто-то ещё, но никто внимания на это не обращает, — просто имей в виду, что если хоть пальцем его тронешь, я сам тебя выебу. Джемин получает кулаком в челюсть и бьет в ответ прямо в живот. *** В заведении завязывается потасовка, и тут не поймешь, кто сильнее и глупее — не терпящий грубости в свою сторону Марк или не терпящий грубости в сторону Донхёка Джемин. Донхёк и ниоткуда взявшиеся Ченле с Джено разнимают этих полудурков, первый оттаскивает Джемина с рассеченной губой и кровоточащим носом, вторые — Марка с синяком под глазом и надрывающим солнечным сплетением. — Вы просто тупорылые ебланы, тут даже у меня слов нет, — заявляет Ченле, вставая между парнями (Джисон и Ренджун помогли им с Донхёком и Джено). И все понимают, что если слов нет даже у Ченле, то все, крышка. — А, не, вообще-то есть. ПИЗДЕЦ. Ченле смешно упирает руки в бока и ненавидит всех одинаково, потому что смели отвлечь от любимого напитка. Он говорит грозно, с нотками злости, но эта его жёлтая футболка и синий комбинезон делают его таким яростным малышом... Джено не может сдержаться и наклоняет голову, прыснув куда-то в область ключиц. Он все еще держит Марка за плечи и ребра. Джемин видит это и тихо смеется тоже, и о выдержке Джено и речи идти не может. Марк закрывает нижнюю часть лица рукой, но по глазам (особенно по подбитому) видно, что он улыбается. — Че смешного? — Ченле выпрямляется и хмурится ещё сильнее, чем вызывает взрыв смеха выше названных лиц в сопровождении Донхёка и Джисона. Ренджун крутит пальцем у виска, переглядываясь с Ченле. Посетители косятся на странных выпускников, но ничего не говорят. — Ладно, — сказал Джемин, успокоившись раньше всех. — Пошли, Донхёк. Джено, Ченле, извините за это. Классно выглядите. Оба гриффиндорца оставляют за свой заказ пару монет и выходят из заведения, заставляя всех посетителей облегченно вздохнуть. — Ну? — ни разу не веселится Ченле, — че за цирк вы устроили? — Все как всегда, не нужно тебе лезть в это. И ты правда классно выглядишь, — усмехается по-доброму Марк. — Ой, да пошли вы все. Джено, идем тоже, я хочу свое законное пиво и сладости назад. Джено? Джено не слышит, потому что думает о другом. Джемин снова сделал ему комплимент, и если в первый сердце когтевранца пропустило удар, то во второй... Ничего. Вообще. Ничего. *** Донхёк должен последовать примеру Джемина и уйти спать пораньше, но кто он такой, чтобы противостоять соблазну окатить Марка Ли волной презрения? Именно поэтому Донхёк ещё раз повторяет трижды выученные заклинания и думает, какое бы из них попрактиковать на шатенистой головушке младшенького, но тот чувствует прожигающий спину взгляд и отправляет друзей спать. — Я приду позже, — говорит он и встает вместе с остальными, но направляется в сторону Донхёка. Тот даже не пытается сделать вид, что был занят чем-то отличным от созерцания марковской спины. — Лицо не треснуло? — дразнит Донхёк, с удовольствием наблюдая, что синяк, оставленный Джемином, увеличился в разы. — Да нет, я-то не неженка, как некоторые, — приподнимает бровь Марк, — тебе так сильно не понравилось молоко, что ты решил натравить на меня своего дружка? — Дружок у тебя в штанах, а Джемин — мой лучший друг, который в гробу видел твои домогательства до меня, — теперь очередь поднимать брови принадлежит Донхёку, и он бы съязвил как-нибудь ещё, но природное любопытство берет над ним верх: — почему просто пиво Джемину и именно тот напиток мне? — Он такой же сладкий, как и ты. — Марк долго не думает и прижимается саднящими после драки губами к губам Донхёка, а тот временно занимает повседневную роль Джемина и тупит жёстко, отвечая и не отталкивая. — Ого, так ты правда не ребёнок, — шепчет в резком перерыве между поцелуями Марк, удивленный мастерством старшего. — Заткнись, — шипит Донхёк, к которому, наконец, возвращается логичность и адекватность, и он готов оттолкнуть Марка и начать гневную тираду о том, что они, мать вашу, в гостиной не одни (нет, одни, потому что Марк всех засидевшихся до двенадцати распугал). Младший ухмыляется и встает с дивана. — Не засиживайся, принцесса. Сладких снов. — он наклоняется, чтобы клюнуть Донхёка в щёку, и тот почти таёт, но Марк-еще-вчера-я-был-натуралом-Ли с хлопком шлепает его по бедру в месте, где оно соприкасается с диваном. — Ты что себе позволяешь?! — вскакивает старший, но- — Это малая часть того, что я себе позволю, детка. Донхёк чувствует себя последним больным извращенцем, когда не отвечает и тупо пялит в спину уходящему в свою спальню Марку и думает, что такой Марк нравится ему даже больше, чем заботливый. *** Он уверен в этом ровно до завтрашнего утра, поскольку за завтраком Марк сажает его на свои колени перед всей школой, а потом Донхёк слышит, как Джисон говорит Марку: — Ладно, этот спор выиграл ты. Я надеялся, что эта гриффиндорская куколка поломается ещё немного.