Оборотная сторона чудовищ

Единственное, что не дало Рапунцель выдать себя, это поддержка Белль и выдержка. За столько лет не выковать в себе выдержки было бы непростительно для неё. Ужин проходил довольно спокойно, пусть Голд был и не в духе. Уставший и измотанный, он постоянно замирал, словно думая о чём-то совершенно далёком, а девушки тем временем переглядывались, думая, что он сейчас далеко. Однако их ждал сюрприз. - Если вы думаете, что такое откровенное переглядывание можно не заметить, то считайте, что вы меня насмешили, - иронично сказал он, резко устремив взгляд сперва на блондинку, потом на шатенку. – Говорите, что происходит? - Ну, на самом деле … - начала было Белль, но Рапунцель её прервала, хоть и мягко, словно влившись в реплику первой. - Мы хотели сделать что-то вроде праздника по одному вполне заслуживающему внимания поводу, - немного задрав подбородок сказала она. - И что за повод? – поднял бровь Румпельштильцхен. Рапунцель на мгновение замерла, стараясь придумать достойный повод, но тут Белль в голову пришла идея, причём правдивая. - Через неделю у меня день рождения! – выпалила она, слегка засмущавшись. Рапунцель уставилась было на девушку недоумённо, но поняв, что это правда, успокоилась. Голд же внимательно посмотрел в глаза любимой, после чего кивнул. - Я очень рад. Как раз хотел поинтересоваться о дате твоего рождения. Ты никогда не говорила об этом мне. - Как-то не получалось у нас с тобой оказываться вместе на мой день рождения, - немного грустно сказала Белль, опустив глаза. Румпель невольно протянул руку и взял ладошку девушки в свою. Рапунцель почувствовала себя так неловко, что и передать не могла. Любовь для неё была чудом из чудес, потом заразой, а сейчас она была лишь далёкой мечтой, которую она давно забросила. - Знаете, ребята, - прокашлявшись, сказала она, - я пойду прогуляюсь немного. Мы весь день были взаперти, и сейчас тоже в четырёх стенах. Надо проветриться. С этими словами Рапунцель встала и, не обращая внимания на спокойный взгляд Голда и немного встревоженный взгляд Белль, вышла из дома. Свежий ветерок сразу же хлестнул её по лицу, словно она провинилась, а теперь получала наказание. Хотя, почему «словно»? Блондинка чувствовала вину перед Румпельштильцхеном, что скрыла от него коробочку, и перед Белль, что заставила ту умалчивать и изворачиваться ради неё. Это нечестно. Ещё не хватало в их, без сомнения, хрупкие и сложные отношения вмешиваться! Разозлившись на себя, Рапунцел быстрым шагом стала удаляться от дома ростовщика, уходя в сторону леса. Там, среди густой зелени она всегда чувствовала себя спокойно. Прогуливаясь, девушка вдруг услышала какой-то шум за углом дома, на опушке леса, и решила проверить, что же там случилось. Однако заглянув туда, она никого и ничего не увидела, кроме маленькой кошки серого цвета. На ней был аккуратный белый ошейник. Решив узнать имя животного или хозяина, девушка наклонилась к коту, а уже в следующее мгновение упала на землю без сознания, оглушённая сильным ударом по голове. Шорох и звук удаляющихся шагов уже не достигли сознания Рапунцель. Кошка в испуге убежала, случайно опустив лапку в лужицу крови, уже успевшую образоваться возле головы девушки. Одна струйка потекла по лбу, затем к глазу и по щеке. Раздались шаги. Это был тот же человек, что мгновение назад поспешно ушёл отсюда. Он что-то положил девушке в карман, а после посмотрел на её лицо. - Наконец-то ты плачешь кровавыми слезами, - раздался тихий шёпот, после чего человек окончательно покинул место преступления.

* * *

Молодой и красивый мужчина прогуливался по городу. Грейс была дома вместе со своей школьной подружкой, они играли и попросили его сходить в магазин и купить им печенья, что так полюбилось его дочке в этом мире. Он не мог отказать ей. Печенье дома закончилось, так что ему и правда пришлось выйти в магазин. Однако он не спешил возвращаться. Вечер бы весьма и весьма приятным, в воздухе веяло чем-то волшебным. - Джефферсон? – окликнули его удивлённым женским голосом. - Шериф Свон? – обернулся он, усмехаясь одной из своих излюбленных улыбок. – Как я рад вас видеть. - Не могу сказать того же, - проговорила Эмма, однако после слегка потупилась. - Что-то не так, шериф? – спросил мужчина, близко наклонившись к девушке. - Я хотела извиниться за то, что не верила, - сказала Эмма, испытывая при этом всю силу абсурдности ситуации, ведь это не она связала его и, угрожая пистолетом, заставляла шить шляпы. - Ничего, шериф, с кем не бывает? – усмехнулся мужчина. – Однако, я могу себе представить, как же вы удивились, когда вдруг все горожане начали звать себя гномами, феями, принцами и принцессами. - Вряд ли вы можете представить, - отмахнулась Эмма. – В любом случае, я надеюсь, обид уже нет. - Разумеется, - кивнул мужчина. – Мне надо идти. До встречи, шериф. Девушка кивнула и пошла по своим делам. Она нравилась Джефферсону. Красивая, волевая, не лишённая магии внутри себя. Такие девушки на дороге не валяются. Мужчина задумался и не заметил, как подошёл прямо к опушке леса. Он завернул за угол дома, и лишь тогда опомнился. - Да что это со мной? – усмехнулся мужчина, осмотревшись вокруг, но осёкся. Прямо у его ног на земле лежала миниатюрная девушка с очень длинными светлыми волосами и немного несоразмерно большой грудью. Но эту мысль мужчина сразу же отбросил, когда увидел кровь возле головы и на лице девушки. Быстро сориентировавшись, мужчина опустился на колено перед девушкой и нащупал пульс. «Так, хорошо, она жива. Надо её в больницу отнести. Нет, я не могу её трогать! Что, если у неё внутри что-нибудь повреждено, а я её ещё сильнее растревожу?! Надо вызвать скорую! Да, точно!» - роились мысли в голову у Шляпника. Он достал телефон и быстро позвонил в больницу. Через короткое время девушку уже увезли в больницу, а вместе с ней и Джефферсона. Ему пришлось позвонить Грейс и сказать, что он задержится. Девочка заволновалась и попросила его быть осторожнее. В больнице девушку сразу же отдали в руки врачей, а к Джефферсону подошла Эмма. - И снова мы встретились, - усмехнулся Джефферсон. – Похоже, это судьба. Вы так не считаете? - Почему рядом с вами всегда кто-то страдает? – спросила Эмма, но после более корректно сформулировала вопрос: - Я имею в виду, что сперва мы с Мэри-Маргарет, теперь Рапунцель. Вы что, маньяк? - Я тут ни при чём, - отмахнулся мужчина, но после осёкся. – Погодите, вы сказали Рапунцель?! - Да, - насторожилась шериф. – Вы её знаете? - Ну, не совсем знаю, но я слышал о ней немного. От Румпельштильцхена. Она его ученица. Была в том мире. Я ни разу её не видел, даже когда имел дела с Тёмным. - Всё ясно. Я уже сообщила Голду, что она здесь, ну а к вам у меня есть вопросы, раз это не вы. - Я весь внимание, - кивнул Джефферсон, однако его прервали. - Нет, это я весь внимание, - низкий, полный угрозы и смертоносного гнева голос Тёмного мага невольно заставил мурашек пуститься наутёк по спинам шерифа и модельера. – Что произошло, Джефферсон? - Значит, рассказываю, - охотно начал Сумасшедший Шляпник. – Я шёл из магазина. Грейс попросила сходить за печеньем. И после встречи с шерифом я немного задумался и забрёл немного не туда, куда надо. А когда опомнился, увидел у своих ног тело девушки. И кровь рядом. Сразу проверил пульс, после чего вызвал врачей. Вот и всё. - Вы уверены, что никого и ничего не видели? – более настойчиво спросила Эмма. - Я уверен, - кивнул Шляпник, почему-то обращаясь к Румпельштильцхену, а не к ней. – И лишь здесь я узнал, что это Рапунцель, Румпель. Я ведь её раньше не видел. Мне жаль. - Мне тоже, - кивнул Голд. – Жаль, что это случилось. Ведь теперь мне придётся замарать руки в крови ублюдка, напавшего на Рапунцель. - Так, Голд, спокойно! – воскликнула шериф Свон, прекрасно зная, что маг слов на ветер не бросает. – Я во всём разберусь! - Не утруждайтесь, - холодно сказал Голд. - И всё же я попрошу вас хоть раз довериться мне, - сказала Эмма, заглянув прямо в глаза мужчине, руки которого яростно истязали набалдашник трости. – Дайте мне несколько дней. Я найду того, кто это сделал. - Пару дней, шериф, - скрепя зубами проговорил Голд. – И лишь потому, что Белль в последнюю секунду успела взять с меня обещание мыслить здраво. А это, как не прискорбно, здравая мысль. Что же касается тебя, Джефферсон, то могу лишь поблагодарить тебя. Ты спас ей жизнь. - Едва ли, - сказал доктор Вэйл, подходя ближе. - Что вы имеете в виду, Виктор? – выделив имя мужчины, спросил маг. - У неё пробита голова, но весьма удачно. Крови могло быть гораздо больше. Она бы точно не умерла от такой потери крови. Мы её зашили, промыли волосы и сейчас переведём в палату. - Это сколько же времени уже прошло? – как-то немного ошалело спросила Эмма. - Почти два часа, - пожал плечами врач. – А что? - Да ничего, - отмахнулась шериф. – Как-то незаметно. - Она уже в сознании? – спросил Румпельштильцхен, но его прервала Белль, подбежавшая к нему. - Как Рапунцель?! – воскликнула она взволновано. – А про то, что ты без меня переместился, мы ещё поговорим, Румпель. - Я торопился, - заметил маг иронично. - А я нет, - сарказм был настолько очевиден, но так непривычен из уст этой девушки, что мужчина невольно усмехнулся, но после посерьёзнел снова. - Рапунцел уже в сознании. И да, вы можете к ней пойти, - сказал Франкенштейн, делая приглашающий жест. - А я могу идти? – спросил Джефферсон, на что Голд и Белль слегка недоумённо уставились на него, замерев. – Домой, в смысле. - Ах да, конечно, - кивнула Эмма. – Если что, я вас вызову, Джефферсон. - Передавайте привет Рапунцель, Румпельштильцхен, - махнул рукой Безумный Шляпник, после чего покинул больницу, но про себя отметил, что обязательно сюда придёт завтра, чтобы проведать эту знакомую незнакомку с кровавой слезой на щеке. По непонятной причине её образ застрял у модельера в голове, не желая уходить. Но ничего, это, видимо, из-за некоей ответственности за неё. Он ведь её нашёл и спас. Почти. Так что завтра надо её проведать, а уже после возвращаться к шутливым приставаниям к Эмме, играм с Грейс и шитью шляп. Но это всё послезавтра. А пока надо решить, что бы лучше надеть завтра, дабы предстать перед Рапунцель в лучшем виде. Резко остановившись, мужчина тряхнул головой, прогоняя эти глупые мысли. «И с чего мне перед ней наряжаться?» - подумал он. Выбросив это из головы, Джефферсон пошёл домой, однако у него перед глазами ещё долго стоял образ красивого лица, по которому кровавой струйкой, струящейся красной нитью по бледной щеке, текла слеза.