Оборотная сторона чудовищ

Войдя в дом, Рапунцель первым делом ответила, что детей нет внизу. Видимо, они ушли наверх либо на улицу. Тишина на мгновение показалась зловещей, но потом раздался стук керамики. Взгляд девушки упал на руки модельера, который наливал в чашку чай. - Где вся компания? – спросила блондинка, взяв из рук мужчины чашку. - Ушли играть на улицу, - ответил Джефферсон. – Скажи, зачем тебе нужен был Генри? - Я хотела спросить у него, распознал ли он меня. Мне было интересно, - пожала плечами волшебница. - И как? – любопытство сквозило в голосе мужчины, что явно говорило, что мальчик ему интересен. - Он очень умный, - кивнула девушка. – Он предполагал, но не был уверен. - Как тебя зовут здесь? – вдруг спросил Джефферсон. - В этом мире? – уточнила Рапунцель. - Да. - Руна Лонг, - пожала плечами блондинка, после чего сделала глоток чая. – А тебя? - Я не использую здесь своё здешнее имя. Конечно, в каких-то документах мне приходилось это делать, чтобы Реджина ничего не заподозрила, но я ни разу за все двадцать восемь лет даже не подумал о том, что это моё имя. Так вышло, что во мне два человека, но моя настоящая сущность сильнее. Она не сдалась и в итоге, победила. Так что, если ты не против, я оставлю это при себе. Не хочу, чтобы ты знала какое-то другое имя, кроме настоящего. Рапунцель его слова почему-то очень тронули, разливаясь теплом по венам. Захотелось обнять мужчину и сказать что-то очень тёплое и доброе. Но слова не нашлись, и девушка бросила эту затею. Уже какое-то время назад она поняла, что ей симпатичен Джефферсон, но волшебница даже не допускала мысли о том, чтобы влюбиться. «Любовь – не моя стихия, и с этим надо смириться», - часто говорила себе блондинка даже когда не помнила о своей прежней жизни. Что-то внутри кричало, что ей нельзя любить, что это плохо кончится. Видимо, что-то из настроения Рапунцель передалось Джефферсону, так как мужчина неожиданно подошёл к девушке, забрал у неё кружку с чаем, поставил её на стол, а после взял за плечи и поцеловал. Рапунцель в первое мгновение уже собралась отбросить модельера магией, но что-то в голове заблокировало участок мозга, отвечающий за логику и разум. Давно забытое чувство проснулось в ней, когда их губы встретились. И Рапунцель не смогла дальше обманывать себя. - Ты заслуживаешь, чтобы тебя любили, - прошептал Джефферсон, когда воздух кончился совсем. Изумлённая, Рапунцель уставилась на Сумасшедшего шляпника, не понимая, как он узнал её мысли. - Как ты?.. - начала было Рапунцель, но увидев хитрую усмешку модельера, поняла, что ничего от него не добьётся. - Мне не нужно читать твои мысли, чтобы понять тебя, Рапунцель. Удивительно, но это так. Я знал, о чём ты думаешь, с первого слова, которое ты сказала мне там, в больнице. Глупо, я знаю, но мне всё время хотелось говорить с тобой, узнавать, как ты, всё ли у тебя в порядке. - Но ты… - Наверное, ты знаешь, что я был увлечён Эммой, - дождавшись, когда Рапунцель кивнёт, мужчина продолжил: - И так бы оно и продолжалось, но вдруг, как гром среди ясного неба, я встретил тебя. Вернее, я нашёл тебя. Буквально нашёл. - Джефферсон, послушай, я не подхожу для этого. Я – ходячее проклятье, понимаешь? Со мной лучше не связываться. - Знаешь, а ведь у меня потом были галлюцинации, - словно ничего не слыша, продолжил Шляпник. – Я встретил Эмму, заговорил с ней. А перед моими глазами вдруг возник образ прекрасного бледного лица с золотыми нитями, обрамляющими лицо и красной струйкой, стекающей по лицу, словно кровавая слеза. Знаешь, а ведь это неспроста, я уверен. Я влюбился, как мальчишка, и это было бы очень смешно, если бы не было настолько серьёзно. - Послушай, Джефферсон, это всё замечательно, но что, если я скажу, что не испытываю того же? Я не создана для любви. Я пробовала, и поплатилась за это. Причём, за мою любовь расплачивались и другие люди. Ты ведь не хочешь, чтобы пострадала Грейс? – Рапунцель было так больно, что, казалось, она вот-вот упадёт и закричит от боли. - Грейс не пострадает, - после минутной заминки сказал Шляпник. - Почему ты так уверен? – с болью в голосе спросила волшебница. - Потому что я знаю, что при любых обстоятельствах ты не причинишь вреда ребёнку. Особенно, моей девочке. - Почему? Почему ты так веришь в меня? - Потому что, несмотря на короткий срок, уже успел полюбить до такой степени, что жизни без тебя не мыслю. А учитывая широту моих умственных способностей, ты понимаешь, чего это стоит. Рапунцель невольно усмехнулась. - И я знаю, что Грейс ты не обидишь. - Я погубила будущее нескольких людей. И… - Не надо заставлять себя вспоминать о плохом только для того, чтобы обмануть себя, говоря, что я для тебя ничего не значу, - усмехнулся Джефферсон, глядя на блондинку снисходительно. – Я-то знаю, что это не так. Ты бы не ответила на мой поцелуй ТАК, как ты это сделала, если бы не была в меня влюблена. И я верю, что всё то, что было у тебя в прошлом, произошло не по твоей инициативе. Ты там – жертва. - Почему ты так уверен? – подняла бровь Рапунцель. - Потому что ты не можешь умышленно нанести кому-то вред, - нежно улыбнулся мужчина, проведя рукой по щеке блондинки. И тут к волшебнице пришло осознание того, что ей не выпутаться. Она сама загнала себя в ловушку, стремясь как можно больше проводить времени с Джефферсоном. И в итоге влюбилась без памяти. И гори оно всё синим пламенем! - Наверное, это заразно, - проговорила Рапунцель, обвив руками шею модельера и приблизив лицо настолько, что почти уткнулась носом в нос мужчины. - Что заразно? – немного удивился Джефферсон, хотя ему было уже очень трудно соображать, ведь единственной мыслью в его голове сейчас было слово «поцеловать». - Безумие, - прошептала Рапунцель, после чего сама поцеловала Шляпника. Фейерверк – вот, что пронеслось в голове обоих, когда они отдались своим чувствам. И так могло бы продолжаться ещё долго, если бы не звук хлопнувшей двери, который разбросал обоих по комнате. Войдя в комнату, Грейс увидела стоящую у стены Рапунцель, которая рисовала на ней какие-то узоры, и сидевшего на диване отца, который как-то странно застыл в одном позе. - Папа, что-то случилось? – спросила девочка встревоженно. - Нет, детка, всё нормально, - отмер Джефферсон, подойдя к дочери и присев на корточки, после чего мельком глянул на Рапунцель, встретившись с ней взглядами, и добавил: - Всё волшебно. Рапунцель невольно улыбнулась, и в улыбке и глазах её было столько теплоты и добра, что Джефферсон просто снова убедился в том, что эта девушка не может быть злом, несмотря на то, что её растил Румпельштильцхен. - Я на минутку вернулась. Мы играем, и нам надо что-то, что может быть кладом. И я хотела взять несколько пуговиц из твоей мастерской. Можно? – спросила Грейс у Джефферсона, широко улыбаясь. - Конечно, сокровище моё, - улыбнулся мужчина, переполненный двойной дозой любви. – Бери всё, что хочешь. - Спасибо, - улыбнулась Грейс, после чего убежала за пуговицами. Ещё спустя несколько минут она выбежала на улицу. Рапунцель стало жутко неловко из-за того, что произошло, а вот Джефферсон, казалось, совершенно не волновался. - Ничего, что нас чуть не застукала твоя дочь? – иронично спросила Рапунцель, подходя к Джефферсону чуть ближе. - Ну, учитывая, что она постоянно спрашивает о тебе, думаю, ты ей нравишься, - усмехнулся Шляпник, взяв девушку за талию. – По мне, так она была бы рада видеть тебя каждый день. - Послушай меня, Джефферсон. Брось ты это, - попросила блондинка. – Последний шанс тебе даю. Моя любовь погубит тебя, я уверена. - Послушай, Рапунцель, - вздохнул Джефферсон, сев на белый диван и утянув за собой девушку, - я не знаю, что произошло с тобой в Зачарованном лесу, и кто так сильно ранил тебя, что ты боишься любить. Но я знаю одно: я тебя вылечу. Конечно, странно слышать такое от человека, которого называют Безумным шляпником, но, тем не менее, я сделаю это. Я смогу вылечить твоё сердце и твою душу. Просто дай мне шанс. Рапунцель свела брови, что всегда говорило о том, что внутри неё идёт мучительная борьба. Выражение её лица было настолько выразительным, что не было сомнений: сейчас она в голове решает, куда же склониться чаша весов. Но когда её лоб разгладился, напряжение сковало уже модельера. Она молчала, не говоря ни слова, и это заставляло его нервничать. - Я верю тебе, - со слабой, но мягкой улыбкой проговорила Рапунцель. – Я готова попробовать, ведь если не сделаю этого, будет только хуже. А хуже уже некуда. - Да уж, - усмехнулся Джефферсон, после чего мягко провёл большим пальцем по щеке девушки, после чего так же мягко и, пожалуй, трепетно, коснулся её губ. Рапунцель улыбнулась в поцелуй, после чего отстранилась и встала. - На первый раз хватит, - слегка взбудоражено проговорила она. – Я не привыкла к такому. Прости, но давай… - Можешь не продолжать, а то умрёшь от смущения, - усмехнулся Шляпник, глядя на заалевшие щёчки девушки. – Я не буду тебя принуждать прямо сейчас лечь со мной в постель. Просто то, как мы с тобой плясали друг вокруг друга начало уже выводить меня из себя. А ради безопасности окружающих, нужно чтобы я был спокоен. - Раньше я думала, что это можно отнести только к Румпельштильцхену, - усмехнулась Рапунцель, после чего вздохнула. – Ладно, мне пора. Надо бы и домой вернуться. У тебя есть мой номер? - Нет, - поднял бровь мужчина. – Какая досада. - Тогда записывай, - усмехнулась Рапунцель, после чего продиктовала свой номер. - Так, стало быть, уходишь? – слегка поджав губы, спросил Джефферсон. - Ну, я бы могла поддаться соблазну остаться ещё на чайник чая, но надо домой. Там тоже есть дела, которые надо закончить. Ну или хотя бы сдвинуться с мёртвой точки. Не скучай, - подмигнув мужчине, Рапунцель покинула дом Шляпника и направилась в сторону города. А Джефферсон, сидя на диване, думал, мечтательно улыбаясь: «Она, конечно, невинна до мозга костей, но если разойдётся, думаю, вся эта невинность превратиться в бушующее пламя. Эх, скорей бы». Усмехнувшись сам себе, Джефферсон добавил: - Однако во всём, что она делает, есть неповторимый шарм, от которого я никогда не смогу отказаться даже во имя всей возможной страсти, на которую способна Рапунцель. Она как знаменитый Огненный цветок: обжигает и одновременно обволакивает нежностью, завораживая. И я никому её не отдам.