Оборотная сторона чудовищ

Рапунцель очень хотела, чтобы Джефферсон был рядом, когда сила проклятия отпустит её, и голос вернётся. Побывав в первый день дома у Шляпника, повидавшись с немного испугавшейся немоты блондинки Грейс, волшебница очень хотела сказать свои первые слова в доме этой маленькой семьи. Голд уже третий день практически безвылазно находился в своей мастерской, в ломбарде, где всё ещё пытался найти способ снять с дочери проклятие. Однако случайная магия весьма цепкая дрянь, и отодрать её не так просто. Но он ради Белль, да и самой Рапунцель, старался больше не ломать ничего в пределах дома. Приходя, мужчина оставлял трость в стороне, когда садился куда-то. Принцесса это явно оценила, а вот блондинке казалось, что маг буквально насилует себя, лишь бы их обеих не сильно волновать. Да и вообще, Румпельштильцхен в последнее время словно пытался переломить себя ради них обеих. И это очень не нравилось Рапунцель. Всегда, когда он пытается наступить себе на горло, результат получается весьма плачевный. Причём для ближайшего ландшафта он вообще превращается в профессиональный тюнинг местности. В связи с предчувствием бури, Рапунцель старалась проводить вне дома как можно больше времени хотя бы до тех пор, пока голос не вернётся. Судя по дням, сегодня были последние сутки. По крайней мери, раньше всё кончалось через четыре дня. И Рапунцель, в связи с этим, почти с самого утра отправилась к дому Джефферсона. Грейс была уже в школе, так что можно было не бояться, что девочка войдёт в комнату и застанет взрослых в какой-нибудь неловкой ситуации. Конечно, ни она, ни он не позволяли себе никаких излишеств как в силу наличия ребёнка в доме, так и в силу личных обстоятельств Рапунцель, о которых Джефферсону до сих пор не известно. В любом случае, Шляпник относится к Проблемам девушки с пониманием. Идя по улице, Рапунцель была уверена, что вряд ли встретит кого-то, с кем можно будет поговорить. Все либо на работе, либо дома. Однако она ошиблась. Навстречу ей шёл Виктор Вэйл, он же Франкенштейн. Увидев блондинку, он сразу же улыбнулся. И, как ни странно, Рапунцель тоже улыбнулась. - Добрый день, Рапунцель, - улыбнувшись, поздоровался мужчина. - Добрый, - кивнув, написала в блокноте девушка. – Прости за такой способ общения, но в связи с очень старым проклятием, вернувшимся ко мне вместе с магией, я временно не могу говорить. Не злись пожалуйста, Виктор. - Ты не представляешь, как я рад, что ты называешь меня по имени, Рапунцель, - словно в её общении с ним не было ничего странного, сказал доктор. – Давно не видел тебя. - Пожалуй, - кивнула девушка. – Как дела? - Дела в порядке, но всё было бы гораздо лучше, если бы ты согласилась сходить со мной как-нибудь вечером прогуляться. Что скажешь? – не смотря на пугающую пелену в глазах, мужчина казался вполне искренним в своём желании сходить на свидание, однако Рапунцель была влюблена, а значит отстранена от других особ мужского пола. - Прости, Виктор, но я сейчас как раз направляюсь на свидание. Так что прости. Возможно, если у меня ничего не выйдет, а ты окажешься в нужное время и в нужном месте, я приму твоё предложение. А пока мораль не позволяет, - виновато поджав губы, пожала плечами блондинка. - Свидание? – переспросил Франкенштейн. – Эх, опоздал немного. Ну что ж, ещё не всё потеряно. По крайней мери я надеюсь. Улыбнувшись мужчине, Рапунцель двинулась в сторону дома Джефферсона куда быстрее. - Рапунцель! – воскликнул Безумный шляпник, выйдя на порог навстречу девушке. – Ты здесь! Блондинка обняла модельера за шею, после отпустила и написала: - А где же мне ещё быть? Ведь в теории сегодня я должна снова заговорить. И я очень хочу, чтобы моё первое слово услышал именно ты, Джефферсон. - Небеса, и за что мне, грешному и безумному человеку, такое счастье, как ты? – улыбнувшись и приобняв девушку за талию, спросил мужчина. – Пойдём, я заварил чай. Пара вошла в дом. Конечно, они стали таковыми всего чуть больше недели назад, так что пока держали себя более или менее в руках, однако порой Рапунцель замечала в глазах модельера не менее опасную пелену, чем у Виктора Вэйла. Но при этом это помутнение было скорее пьянящим, чем пугающим. И бежать со всех ног девушке нисколько не хотелось. Напротив, внутри всё сворачивалось в какой-то напряжённый узел и пульсировало. Такое чувство уже было знакомо блондинке, так что она относилась к нему настороженно. Всё-таки, прошлые ошибки научили волшебницу многому, а повторения ей крайне не хотелось. - Что по поводу проклятия говорит Голд? – спросил Джефферсон, присев на белый диван в гостиной. - Ничего конкретного пока, - пожала плечами блондинка, держа в руках блокнот. – Ему раньше не удалось ничего сделать, а уж сейчас тем более будет трудно. В этом мире очень многих ингредиентов для различных зелий просто нет. - Всё ясно. Ну, я уже имел дело с Румпельштильцхеном, так что знаю, что он своего добьётся в любом случае. Не волнуйся, - улыбнулся мужчина. Рапунцель мягко улыбнулась в ответ, взяв в руки кружку с ароматным чаем. Вдруг ей в голову пришёл довольно неожиданный вопрос, на который безумно захотелось узнать ответ. - Послушай, а всё, что написано в сказке с твоим участием – правда? – написала блондинка. Джефферсон внимательно вчитался в написанное, потом залпом осушил кружку с чаем и уставился в одну точку. Рапунцель ещё немного пождала ответа, после чего отвернулась, уже не надеясь услышать его. - Да, всё было именно так, как описано в книге Генри, - кивнул вдруг модельер, от голоса которого волшебница вздрогнула. – Я пришёл в Страну Чудес, чтобы помочь Королеве, а в результате оказался обманут и попал там в плен, а Грейс осталась в Зачарованном лесу. Там мне за так называемую дерзость тут же отсекли голову. - Как отсекли?– округлила глаза Рапунцель, изумлённо глядя на мужчину. Модельер как-то недобро усмехнулся и снял с шеи извечный шарф. Взору волшебницы открылась воистину жуткая картина: всю шею, словно ошейник, опоясывал шрам. От кадыка до начала линии волос на затылке. Руки сами потянулись к шее мужчины. Он не возражал. Он просто пристально, но без особых эмоций на лице смотрел на блондинку. Она же кончиками пальце провела по шраму. Осторожно, словно боясь причинить боль, Рапунцель проводила по линии на шее, изучая и не веря своим глазам. В какой-то момент на руки девушки опустились ладони модельера. Он убрал их с шеи и опустил к себе на колени. Она не могла писать, однако её взгляд очень явно спрашивал: «Как?». - Как видишь, я жив и здоров, - слегка безумно усмехнулся Шляпник. – В Стране Чудес совершенно другие законы и правила. От отрубания головы не всегда можно умереть. Там всё безумно утрированно и переиначено. Довольно садистское местечко, надо заметить. Рапунцель невольно усмехнулась тому, что Джефферсон умудряется шутит даже тогда, когда говорит о таком болезненном воспоминании. - Меня спросили, как я попал сюда. Я попытался шантажировать королеву: «Если я расскажу, вы отпустите меня домой к дочери?». В ответ я получил лишь холодное железо, пронзившее мою плоть. Представь моё состояние, когда я открыл глаза, увидел своё тело, лежащее на земле, и понял, что всё ещё жив. Я рассказал, как попал сюда. Через свою шляпу. И мне было приказано сшить такую же. Я попытался объяснить Королеве Червей, что я не маг и не смогу сделать подобную шляпу. Однако она ничего не хотела слушать, и мне было велено вдохнуть в неё магию. Ты даже представить себе не можешь, Рапунцель, сколько шляп я сшил за время, проведённое в Стране Чудес. И Алисе я по своему попытался помочь лишь потому, что она немного напомнила мне Грейс. Волшебница смотрела на мужчину с такой болью в глазах, что, казалось, она вот-вот заплачет. - Я только и делал, что повторял: «Я должен сделать шляпу, сделать волшебную шляпу, сделать шляпу!» Говоря это, Джефферсон действительно стал Безумным шляпником. И Рапунцель это чётко видела и распознала. - Знаешь, я ведь и правда сошёл с ума, - горько усмехнулся мужчина. – И здесь мне стало только хуже. До недавнего времени. Джефферсон с силой сжал ладони Рапунцель. И она, приоткрыв рот, неосознанно сказала: - Люблю. И каково же было удивление обоих, когда это словно прозвучало в тишине комнаты, как гром среди ясного неба. - Люблю, - словно эхом отозвался Джефферсон. Наверное, у каждого наступает такой момент, когда больше нет сил держать себя в руках. Когда мозг напрочь отказывается работать и выдавать рациональные решения. Вот и у этой пары наступил такой момент. Он обозначился страстным поцелуем, который мог бы никогда не закончиться, если бы не злосчастная нехватка кислорода. - Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив, что твоим первым словом было «люблю». И оно прозвучало именно для меня, - задыхаясь, прошептал Джефферсон, уткнувшись лбом в лоб блондинки. - Как же тогда счастлива я? – так же тяжело дыша, проговорила девушка, усмехаясь. – Поверь, я бы никогда не сказала этого вот так просто. - Я знаю, - мягко усмехнулся модельер. – Но слово уже слетело с твоих прекрасных губ, и можешь мне поверить, я вряд ли его забуду. А ты постарайся никогда не забывать то, что я тебе ответил. - Люблю, - проговорили они оба, прежде чем снова поцеловать друг друга. Однако на этот раз поцелуй был полон не страсти, а нежности и всепоглощающего тепла. И на этот момент Джефферсон забыл все те безумные дни в Стране чудес, а Рапунцель забыла всю ту боль, что она испытала в Зачарованном лесу. Были только они, и пока этого достаточно.