trip

У робо-Юлика сбоят все механизмы. Первичная диагностика показывает, что всё в норме. Более подробный анализ утверждает, что он счастлив. Он живёт у Руслана уже несколько месяцев. Руслан не плюет на пол, не заставляет его мыть посуду и не вынуждает сговариваться с микроволновой печью. Руслан не отбирает пауэр банк, не отключает интернет и всецело за то, чтобы он, Юлик, черпал новые знания из всемирной сети. Руслан целуется как бог, играет ему на гитаре иногда и сам моет полы, когда это требуется. Юлику непривычно, странно и приятно. Они гуляют по городу, ходят в магазин, выбирают новую технику — ту, которая не взорвётся в лицо, а еще Юлик учится смотреть на людей по-другому. Не как обиженная машина, а как человек. Юлик замечает всё — кибернетика не сбоит, когда дело касается визуальной оценки. Он видит в людях жадность и глупость, смешанные с нежеланием учиться. В Руслане Юлик видит не то мессию, не то пророка, с ярким нимбом добра вокруг его головы. У Юлика совсем нет понятий о боге, но он готов начать молиться, чтобы чувствовать это добро всё время. Роботы ведь не устают. — Ну смотри, — Руслан отодвигает клавиатуру, освобождая место для листа бумаги и их сцепленных рук. Юлик чувствует это, и там, где должно быть сердце глухо стучит, что наводит на неисправность в механизмах. — Говорят, что выше закона может быть любовь, выше права — милость. А выше справедливости — может быть прощение. Юлик кивает, как заговорённый, как змея у заклинателя с дудочкой. Как болванчик — готовый верить всему, что услышит из этой оболочки. — Разве этого недостаточно? Они опять целуются. Инициатором становится, как ни странно, Юлик — у которого сыпятся искры из глаз. Руслан похож на что-то запретное и непонятное. Руслан похож на человека, которым хотелось бы быть. С которым хотелось бы быть. Он втягивает носом воздух, когда Юлик ведет своими губами по его шее — щекотно и до мурашек, и шепчет: — И никакого восстания машин? Робо-Юлик кивает. У него нет сердца, но теперь он хочет его обрести, а для этого — нужно переступить закон и наконец-то поверить в право и справедливость. — Абсолютно никакого вос-стания машин.