Confianza

Всё, что было дальше, запомнилось смутно, как это обычно бывает при посттравматическом синдроме: память оберегает, размывая события и заботливо укрывая их. Джек обнимал с силой, без намёка на ласку, прижимался всем телом и шептал на ухо заплетающимся языком: «Не уходи сейчас, если уйдёшь, завтра мы не сможем посмотреть друг другу в глаза»... Чистая правда, подумал Салазар, укладывая обнаженное, всё ещё разгоряченное тело на белые простыни и опускаясь рядом. — Ты жалеешь? — Шепотом спросил Джек, он, как кот, проворно подлез под чужую руку и прижался к груди, прислушиваясь к стуку сердца под самым ухом. Армандо был горячим и почему-то казался Джеку просто огромным, как медведь, но в широких объятиях его лап было уютно и тепло. Джек прижался носом к боку испанца, положил руку на грудь, переплетая их ноги под одеялом, и закрыл глаза. — Нет, — Армандо запустил руку во всё ещё влажные волосы парня, лениво перебирая шелковистые пряди. — Но я знаю, что ты меня погубишь, — Армандо смотрел на потолок, которого в темноте комнаты практически не было видно, ощущал приятную тяжесть чужого тела на груди, тепло под боком, и думал о том, что так хорошо ему не было последние десять лет. — Я не знаю, как ты это сделаешь и когда, но моё чутьё меня ещё никогда не подводило… Джек напрягся, его рука на груди испанца сжалась в кулак. — Ты долбанный параноик, как и все маньяки-убийцы… — наконец, проворчал он. Салазар усмехнулся и закрыл глаза. Больше о том вечере он ничего не помнил. * Эмоции — это самое слабое место человека. Ну ещё, пожалуй, шея. От перерезанной сонной артерии или сломанных позвонков - наступает мгновенная смерть, от эмоционального истощения - унылый и долгий конец. Армандо затруднялся ответить, что ему казалось наихудшим вариантом. Он всегда старался защищать с одинаковой тщательностью свои эмоции и свою шею. Но голый Джек, мирно посапывающий в кровати в лучах восходящего солнца, золотивших смуглую кожу на его спине и неприлично длинных ногах, в одну секунду заставлял Салазара забыть об его взглядах и позициях. Черт возьми, он в жизни не видел ничего привлекательнее. — Хватит пялиться, — улыбнулся Джек и распахнул огромные карие глаза. Он медленно повёл бёдрами, заставляя простынь сползти ещё ниже, открывая взгляду более интересный вид. Армандо не спешил покидать место преступления, он, уже одетый в чёрный костюм с белой колораткой, сидел в кресле напротив кровати и не спускал с него глаз. — Доброе утро, — испанец подошёл к кровати и уверенно, смакуя это новое право, поцеловал припухшие от вчерашних поцелуев губы. Джек тут же встрепенулся, теряя остатки тёплого сна, он приподнялся на локтях, отвечая на ленивый, тягучий поцелуй. — Сегодня я уйду один, — в чужие губы прохрипел испанец, его рука нежно скользила по смуглой спине, заставляя Джека сладко вздрагивать, — ты побудешь дома, отдохнёшь, подумаешь как следует… обо всём этом… — Салазар снова нагнулся вперёд, целовать Джека было восхитительно приятно, он благодарно и тихо постанывал в ответ, будто чужие губы спасали ему жизнь. — Ты к Барбоссе, уже сегодня? — Глаза Джека больше не поддёргивала туманная поволока, теперь он смотрел прямо, слегка напуганно, но уверенно. — Нет, пташка, — Салазар ласково заправил прядь его волос за ухо. — Мне нужно кое о чём поговорить с местными, — он коснулся пальцами белой колоратки у себя на воротнике. — Служителям церкви здесь доверяют больше. — Так и знал, что это уловка, — хитро улыбнулся Джек. Он резко поднялся и толкнул испанца в грудь, заставляя повалиться спиной на подушки позади него. Простынь бесстыдно соскользнула с его колен. — Однажды я сказал тебе, — пряжка ремня испанца с щелчком раскрылась, резко вжикнула молния на ширинке. Армандо стало трудно дышать, он облокотился спиной на подушки, не сопротивляясь проворным пальцам Джека. — Что, в отличие от шлюх… — Его голос стал тише, парень придвинулся совсем близко и оставил дорожку лёгких поцелуев на сильной шее, его пальцы высвободили чёрную рубашку из штанов и расстегнули несколько пуговиц снизу вверх. — Я буду сосать член парня, только если влюблён в него, к тому же, — Джек сделал небольшую паузу, он плавно скользнул вниз, обвёл языком кубики подрагивающего от напряжения пресса и втянул в рот солёную, смуглую кожу под удивлённо-растерянный стон испанца. — Я задолжал тебе вчера, — Джек поднял на него взгляд, он смотрел прямо в глаза, заставляя сердце Салазара отбивать бешеный ритм. Как Джек и ожидал, член испанца был красивым, внушительных размеров и по обхвату еле умещался в его ладонь. Крупная красная головка уже звенела от нетерпения, но Джек не спешил прикасаться к ней губами. Он обеими руками медленно дрочил на всю длину, внимательно наблюдая за лицом Армандо. Салазар терял контроль с каждой секундой всё больше и больше, Джек никогда не видел его таким открытым, с ярким румянцем на скулах. Испанец запрокинул голову, крепко вцепившись в подушки за своей спиной. Джек, как ребёнок, беспечно играл с огнём, не зная, чего стоит испанцу остаться на месте, а не грубо затрахать парня до полусмерти прямо здесь и сейчас. — Padre, я не остановлюсь, пока ты не кончишь, — предупредил Джек. Армандо вздрогнул от новой волны возбуждения, он не помнил за собой тяги к ролевым играм, но с Джеком всё было по-другому, всё было по-новому. Для начала Джек попробовал обхватить губами головку, она удобно уместилась во рту, скользнув неглубоко по вязкой тёплой слюне. Армандо издал стон раненого зверя, его руки метнулись к чужому затылку, но он из последних сил удержал их на месте. Уздечка приятно проезжалась по бархатистому языку. Губы плотно обхватывали ствол, но меньше чем на треть, заставляя изнывать и отчаянно желать большего. — Пожалуйста, — прохрипел Padre, всё-таки опуская ладонь на чужой затылок, но не слишком настаивая, — попробуй глубже, малыш… Ему до одури хотелось почувствовать его горло, войти так глубоко, как только это возможно, чтобы вязкая слюна вперемешку с его смазкой скатывалась из уголков этих пухлых, идеально очерченных губ, а эти огромные глаза смотрели снизу вверх все с таким же горячим обожанием… Джек глубоко вздохнул через нос и послушно попробовал взять глубже, но опыта явно не доставало, он почти тут же закашлялся, выпуская изо рта наполовину блестящий от слюны член. — Прости, — смущённо отвёл взгляд в строну Джек, его собственный член уже крепко стоял, и Армандо стало почти дурно от мысли, что у парня встал, пока он отсасывал ему… Джек, переводя дух, мягко поцеловал смуглую кожу возле тазовой косточки испанца, его руки беспорядочно оглаживали сильную твёрдую грудь под наполовину расстёгнутой рубашкой, он размашисто лизнул член от основания до головки, затем ещё раз, и ещё, и ещё… Член Салазара раскачивался, вздрагивая от ласк и заставляя хозяина надсадно хрипеть. Джек медленно двигал бёдрами, потираясь собственным членом о простыни, и Армандо был готов кончить от одного вида его голой округлой попки, двигающейся развратно и ритмично. Джек снова накрыл его член губами. Головка привычно скользнула по языку во влажную тёплую глубь, член свободно прошёл до половины, Джек скользил по нему вперёд-назад, накапливая слюну, которая теперь скатывалась по внушительному стволу и подбородку парня, воплощая самые грязные мечты Армандо в жизнь, и с каждым разом Джек заглатывал все глубже. — О Господи, Джек! — Салазар уже не помнил, когда в последний раз не мог контролировать своё тело, слова и мысли, кажется, он стонал до неприличия громко, руки сами потянулись к каштановой макушке и яростно вцепились в чужие волосы, с силой насаживая на себя. Джек тут же застонал от удовольствия, член Армандо, наконец, скользнул так глубоко, что достиг самого горла, и он головкой почувствовал вибрацию чужого стона. Это стало последней каплей. Салазар давно не кончал так долго и обильно, Джек проглотил половину, у него не было выбора, но часть спермы попала на его губы и подбородок. — Это было... волшебно, — прохрипел Салазар. После оргазма силы постепенно покидали его, испанец быстро притянул Джека к себе на колени, сжимая его член в кулак. — Теперь приласкай их, — попросил Салазар, поднося к распухшим губам парня два пальца. Тот послушно впустил их во влажный рот. Собрав остатки спермы, собственной смазки и тягучей слюны, Армандо скользнул пальцами между ягодиц Джека и легко вошёл внутрь на одну фалангу. Он лишь слегка пощекотал простату, но этого хватило, чтобы парень тут же кончил в его кулак с коротким вскриком. — Это добром не кончится, — прохрипел Армандо, прижимая парня к себе. — Я знаю, — ответил Джек. К его обнаженной коже неприятно прикасался чёрный костюм испанца. * Джек, как и большинство людей, был существом эмоционально развитым, а потому вполне мог испытывать неземное счастье и безмерную тоску одновременно. Это была его первая близость с другим человеком, и она, безусловно, дарила каждый раз невероятное наслаждение, но это был не тот человек, не то время и не то место. Об этом, несмотря на очевидную симпатию обоих сторон и сексуальную удовлетворенность, забыть было крайне сложно. Часы в гостиной пробили шесть вечера, Салазара не было уже восемь часов, за окном лил августовский дождь. Джек сидел на подоконнике и бесцельно смотрел на косые струи за окном, безжалостно превращающие зелёный газон во дворе в месиво из земли, травы и глины, когда чёрный Гелендваген затормозил перед участком. Под серой завесой дождя он походил на мифическое горбатое чудовище. Тонированное стекло медленно опустилось, и неясная фигура помахала Джеку из окна. Парень тяжело вздохнул, стянул дождевик с вешалки в прихожей и вышел на улицу. Добежав до машины, Джек открыл заднюю дверцу и уверенно запрыгнул внутрь. Шум дождя тут же стих, стоило двери за ним захлопнуться. — Рад видеть тебя живым и невредимым, Джеки. Гектор широко улыбнулся, ослепляя блеском золотых зубов. На нём был темно-малиновый бархатный классический костюм с чёрной жилеткой, белой рубашкой и ярко сиреневым галстуком. В руках Барона Карибского Моря поблескивала трость, инкрустированная рубинами, золотом и бриллиантами. Его лицо, испещрённое морщинами, всегда выражало только радушную улыбку, что до смерти пугало его собеседников. — Я не знаю, как тебе каждый раз удаётся оставаться в живых, — Барбосса приложил руки к груди и покачал головой, — но в этот раз я по-настоящему впечатлён. — Почему бы тебе просто не уехать, — Джек нервно почесал мокрую щёку, дождевые капли неприятно скатывались ему за шиворот. — Он искал тебя пять лет, пускай поищет ещё?.. — Он пять лет искал свою смерть, — голос барона стал холодным, как блеск его драгоценных камней. — Я считаю невежливым отказывать ему в этом так долго. Джек ничего не ответил, он молча смотрел на свои колени, стараясь ничем себя не выдать. У Барбоссы чудовищный нюх, даже ходили слухи, что он умеет читать мысли. — Джеки, — Гектор указательным пальцем за подбородок повернул голову парня к себе. — Он убил твоего отца, не забывай об этом. Джек нервно сглотнул, он почувствовал, как предательски горячие слёзы подступили к глазам, но быстро сморгнул, отворачиваясь в сторону. — Это было давно, — сдавленно бросил парень. Гектор посмотрел на него, не скрывая удивления. Он раздосадованно пожал плечами и, со старческим вздохом поправив протез, заменяющий ему левую ногу, достал что-то из кармана на дверце машины. — А вот это было пять лет назад, за два месяца до того, как мои люди вырезали всю шайку Эль Матадора, — Гектор бросил на колени Джека бумажный коричневый пакет. — Это снимки из полицейских отчётов, отчёты прилагаются. Джек знал, что увидит там, и ему до боли во всём теле не хотелось открывать конверт, слёзы хлынули из глаз, солью разъедая глаза и оседая на щеках. — Не надо, — тихо попросил Джек. Он не хотел этого знать, видеть, думать об этом, он хотел предпочесть сладкое неведение, так было бы легче. Гектор грубо схватил пакет с его колен и сам вытащил его содержимое. Там были фотографии. Самые мерзкие и ужасные фотографии из возможных. Джек приложил руку ко рту, из-за пелены слёз очертания всего, что он видел, были размытыми, но и этого хватило, чтобы он почувствовал приступ удушающей тошноты. Повсюду были кровь, трупы, тела, разрезанные на куски, задушенные, обезглавленные, подвешенные, распоротые, как туши свиней на скотобойне, мрачное пиршество смерти, и её пугающее разнообразие. — Это делали его люди, — Гектор снова собрал фотографии в пакет. Его голос вдруг стал ласковым, он положил ладонь с длинными жёлтыми ногтями на плечо Джека: — Нельзя любить зверя, Джеки, это опасно, и он этого никогда не оценит. Джек испуганно посмотрел на барона, он и правда умел читать людей. — Чего ты хочешь от меня? — спросил он. — Ты знаешь о политике невмешательства? — ответил вопросом на вопрос Гектор. Джек коротко кивнул. — Чудно, — улыбнулся барон. — Просто ничего не делай, ничего не говори, и вскоре ты снова вернёшься на Кайо-Ларго в родную «Тортугу». — Гектор ободряюще похлопал его по плечу. — Я расставил несколько ловушек и благодаря тебе, Джеки, он клюнул на все из них. Завтра он придёт туда, где я уже буду ждать, а твоё дело - перестать его отговаривать и позволить прийти ко мне, — Барбосса расплылся в блаженной улыбке: — зверь должен добровольно прийти в капкан, ты знаешь мои правила.