***
Лошадь кливлендской гнедой породы обладает благородной головой, длинной мускулистой шеей, широкой грудной клеткой и мощным корпусом. У нее сильные и крепкие ноги. Кливлендские гнедые отличаются долголетием и хорошим здоровьем.
«ДЖОНАТАН РЕНДОЛЛ, ДОМ № 13 по Триплтон-стрит, Брикстон». Основательно потертая надпись мельтешила перед его глазами то ли от тряски экипажа, то ли от нервного сотрясения тела, когда он коротко посматривал на нее, вытащив из кармана сюртука. Прошло четыре месяца с тех пор, как Черный Джек Рендолл всунул свою черную метку в его безвольную ладонь. Четыре долбанных месяца, за которые душа его в полной мере испытала все прелести медленного сожжения в адском безжалостном пекле. Мысли и чувства, будто на дьявольском вертеле, непрерывно вращались в мучительном хороводе, то пепеля его внутренности до последнего остатка, то бросая в невыносимый холод, от которого кровь стыла в венах практически до полной остановки сердца. Первое время он не мог есть и почти не спал, окутанный бесконечной чередой кошмаров во сне и наяву. Если бы не слово, которое потребовал с него Джон, когда вернул его в Хиллоутер, он, вероятно, покончил бы с собой. Но Грей, проклятый ублюдок, заметив его невменяемое состояние, обещал посадить на цепь, если он не даст слово, и Джейми пришлось уступить. Проводить свои дни в одиночестве, исключительно наедине со своими мыслями, он не был готов еще больше. Мыслями, которые не отпускали его не на секунду, но повседневные дела иногда давали хотя бы передышку, однако и они не спасали. Он осунулся, похудел, отвечал невпопад и, на самом деле, был бесконечно рассеян во время своей работы на конюшне. Даже его напарник, старый конюх Стивен, которому было глубоко наплевать на происходящее вокруг, так как он имел привычку периодически прикладываться к фляжке с дешевым пойлом, только широко разевал рот и стучал пальцем по виску, когда Джейми засыпал овес в ясли для сена, путал стойла и амуницию лошадей, а то и вовсе забывал их покормить, или – неслыханное дело! – просмотрел начавшуюся хромоту у Имеона, любимчика леди Дансени. Да еще, ко всему прочему, запряг и вывел для мисс Исабель каурого мерина-тяжеловоза, вместо ее элегантной золотистой Эвелин. Хорошо, что Исабель всегда была добра к Маку и, лучисто глянув в его сконфуженное лицо, только мило посмеялась над его оплошностью. А лорд Джон Грей, с которым и намечалась ее конная прогулка, как-то странно на него посмотрел и еще больше нахмурился. Наконец, видимо, совсем озабоченный странным состоянием своего собрата-конюха, Стивен подошел к Джейми, когда тот в стойле рассеяно вычищал одну из лошадок – иногда надолго зависая в сумрачном ступоре – и недовольно прохрипел: – Эй, ты чего это вытворяешь, парень? А ну как управляющий узнает про твои выкрутасы. Ты и себя под плети подведешь, и меня заодно. Ты часом не приболел? Что он мог ответить старику? Не приболел ли он? Да, он чувствовал себя бесконечно больным, с пульсирующими мыслями в голове и пожаром в сердце. На тот момент прошла всего пара недель, как Джейми вернулся в Хиллоутер после случившегося в доме № 13 на Триплтон-стрит и вдруг то, что раньше составляло смысл его маленького уютного мира в поместье перестало быть для него значимым и интересным. «Это не я! Я не мог! Чертов ублюдок просто меня заставил!» Но снова и снова переживая свои ощущения в постели с Рендоллом, при одном только воспоминании о собственной абсолютной поверженности в его властных руках он чувствовал, как член его до боли наливается жаркими токами крови, а низ живота остро и сладостно сжимается. Да, дьявол! И он, будто полоумный, в лихорадочной поспешности искал какой-нибудь укромный угол, чтобы срочно облегчить свою безудержную похоть, а потом плакал без слез, в отчаянном бессилии закусив ткань рукава. И еще он дико злился на Грея за то, что тот стал невольной – да, конечно, он отдавал себе в этом отчет – причиной его падения, но все равно едва мог смотреть в сторону майора, уже который день гостившего у Дансени. Ублюдок, надо отдать дань его самообладанию, выглядел свежо и элегантно, будто и не было тех жутких дней в лапах у Рендолла, когда он по воле его прихоти тоже подвергся страшным унижениям, и жизнь Его гребаной Светлости висела на волоске. Лорд Джон, восседая на открытой террасе дома, где иногда накрывали к трапезе стол, оживленно болтал и смеялся в обществе хозяйки и ее дочерей, лишь изредка бросая рассеянный взгляд на Фрейзера, когда тому, всегда усиленно втягивающему голову в плечи, приходилось пересекать задний двор по всяческим неотложным делам. Он любыми путями избегал видеться с Джоном, хотя тот, похоже, иногда сам искал встречи с Джейми, как бы невзначай прохаживаясь мимо конюшни. Кроме того, когда Фрейзер с каким-то болезненным удовлетворением видел Грея в компании старшей мисс Дансени, то, сжимая зубы, из последних сил желал ему счастья, боясь признаться себе, что ему не все равно, боясь почувствовать, как сердце щемит жгучая тяжесть, за которой зияет глухая безнадежная пустота. Наконец, тем самым вечером, после конной прогулки с мисс Исабель, майор Грей решительно подошел к угрюмо потупившемуся шотландцу и велел следовать за ним – немедленно! – потом повернулся на каблуках и, резко вышагивая, устремился вон из конюшни. Джейми, поймав испуганно-умоляющий взгляд Стивена, вяло пожал плечами и поплелся за Греем из приятно-прохладного полумрака, на все еще знойный задний двор конюшни. В паддоке выгуливалось несколько великолепных гнедых кливлендов, и Грей, облокотившись об изгородь в ожидании, сосредоточенно их рассматривал. Или, скорее, делал вид. Фрейзер подошел и остановился в нескольких шагах от майора, внимательно изучая собственные, сложенные перед собой кисти рук. И молчал. Молчал и Грей, стоя к нему спиной и совершенно, казалось, не замечая шотландца, застывшего в положенной по субординации почтительной позе. Через несколько минут ожидания, Джейми бросил-таки на Грея хмурый озадаченный взгляд и почувствовал, что даже спина майора излучает безмерное негодование. – Что угодно Вашей Светлости? – пересилив себя, буркнул он, хотя давеча твердо решил не начинать разговор первым. – Это надо же, посмотрите на него! Какая великолепная стать, какая посадка головы, какой мощный, но, в то же время, элегантный корпус, – майор словно не слышал какой-то там мелкой букашки под названием Джейми Фрейзер, и шотландец, скрипнув зубами, снова опустил голову. – А как блестят его гнедые бока, когда мышцы ходят под гладкой кожей. Кажется, будто он отлит из темной меди. Этот жеребец мог бы сделать честь любому королевскому дому. Вы не находите, Маккензи? Джейми резануло в груди. Обычно Грей называл его Маккензи при посторонних. Это было его второе имя, которое он, бесправный узник, по сути, раб поместья Дансени, использовал здесь как псевдоним, чтобы оборвать все свои связи с прошлым. Но наедине майор обычно общался с ним на равных. И называл настоящим именем. Так повелось. Но сейчас чертов Грей явно намерено обратился к нему так, чтобы подчеркнуть разницу в их положении! А впрочем, стоит ли возмущаться очевидному? Джейми подавил горестный всплеск обиды: какая ему теперь разница – тем более все так и есть. Пора привыкнуть. – Вы желаете купить его, милорд? – он сосредоточил как можно больше безучастности в голосе, который так и застревал в тугом горле, вызывая желание откашляться. А может стошнить... Он не в силах был разобраться сейчас. – А что? Разве он продается? – Джон, казалось, не замечал крайней отчужденности собеседника и размышлял о чем-то своем. – Не думаю. Хотя не мне этим распоряжаться, это несомненно, – в тоне Фрейзера прозвучала такая горечь, что Грей невольно вздрогнул и все-таки обернулся. – Ну, знаете что... мистер Маккензи, – процедил он с еле уловимым напором на его имени, внимательно изучая склоненную фигуру перед собой, – раз им невозможно владеть, то я решил быть к нему поближе, чтобы иметь возможность любоваться им каждый день. Джейми медленно поднял взгляд, и глаза его мрачно сверкнули, когда он в упор посмотрел на Грея. Губы скривились в гордой усмешке. Ослепленный бесконечной ревностью и унижением, он не слишком вдавался в смысл сказанного. – Вот как? Вы хотите использовать его для своих нужд, пока проводите время с мисс Исабель? Грей опешил от такого неожиданного и, наверное, в чем-то честного умозаключения, и вспыхнул, скорее в растерянности. Но, чтобы скрыть смущение, прищурился так, что светло-голубые глаза его превратились в узкие щелочки. Джейми явственно ощущал, как пылающий взгляд англичанина сейчас просто испепелит его на месте. – Хмм... А вы можете предложить что-то другое, мистер Маккензи? – Я не собираюсь ничего предлагать. Это не мое дело. Ваша Светлость. Джейми упрямо сжал челюсти и безразлично уставился в одну точку, стараясь не смотреть на Грея. На его щеки, ярко пламенеющие румянцем негодования, который только подчеркивал удивительную свежесть его кожи; на чувственный, чуть насмешливый изгиб губ; на прямой нос с породистым разлетом ноздрей, которые сейчас эффектно трепетали в тихой ярости; на светлую прядь волос, золотистых и мягких, невзначай выбившуюся из чинной армейской косы и непокорно упавшую на высокий лоб. На смелый и, в то же время, такой грациозный разворот плеч... «Так! Хватит! – рыкнул он на сам себя. – Довольно!» Но Грей смотрел на него пристально, он это чувствовал, и Джейми все-таки вновь глянул ему в глаза, чтобы увидеть, как Джон сокрушенно качает головой, и распахнутый взгляд его излучает крайнюю степень досады пополам с какой-то детской беспомощностью. – Господь! Ну почему ты такой долбанный сукин сын, Фрейзер? – Это я долбанный сукин сын? Я?! Это я что ли кручусь колесом вокруг миленькой именитой дамочки в надежде запрыгнуть к ней в постель?! Хотя, тьфу ты, мне нет до этого никакого дела! – Нет дела, говоришь? – Абсолютно! – Тогда что же ты так скрипишь зубами, будто готов кому-нибудь в глотку вцепиться? «И, с наибольшей степенью вероятности, однако, это буду я», – подумалось Джону. – Вам показалось, – Джейми, с усилием взяв себя в руки, опять замер, тупо вперясь вдаль, на свежую, изумрудную зелень холмов, простиравшихся за паддоком. – Показалось? А что, если я скажу, что собираюсь на ней жениться. А? Хочу сделать ей предложение. – НЕТ !!! – Почему нет? – Джон холодно приподнял одну бровь. – Забыл что ли спросить одного заносчивого умника? – Но ты ведь НЕ МОЖЕШЬ, мерзавец! – Джейми чувствовал, как беспомощно звучат его слова, разбиваясь о презрительно-ироничную физиономию Грея. – Очень даже могу. Думаю, мы с ней весьма подходящая партия. Она – падший ангел, а я – демон-неудачник. Будем коротать время в обществе друг друга. И Джон, в свою очередь, горестно хмыкнув, снова повернулся к лошадям. – Это низко! – Джейми судорожно подыскивал слова и не мог найти сколько-нибудь достойного аргумента. – Ты... ты... ты испортишь ей жизнь. – Это почему же? Что со мной не так? Я знатен, довольно обеспечен и, кроме того, согласись, – Джон, казалось, издевался, – не обделен некоторой долей привлекательности. ОСОБЕННО ДЛЯ ЖЕНЩИН. Он сделал явное ударение на последнем замечании. – Но ведь ты!.. Ты же не можешь с... женщинами! – не выдержав, Джейми вцепился в его плечо и резко развернул к себе. – Или ты ее тоже используешь, а, Джон? Для своих грязных содомитских нужд? Счавкаешь в одно мгновение, мерзкий ты святоша, и даже не подавишься! – Вы!.. Вы забываетесь, Фрейзер! – от такой откровенной дерзости и несправедливости обвинения горло майора перехватил спазм, и он просипел это почти шепотом. – Да? И, даже если так, что ты сделаешь, Ваша Светлость? Грей непроизвольно сжал в руке хлыст, свободно болтающийся на его запястье и понял, что готов с особым удовольствием полоснуть им по этой, нагло ухмыляющейся, гадкой роже. – А! – от Джейми не ускользнул сей непроизвольный жест. – Прикажешь выпороть меня, так что ли, майор? – голос Фрейзера просто сочился сарказмом, а ноздри опасно трепетали. – Что ж, валяй! Ты у нас в этом мастер, – его рот, подрагивая верхней губой, оскалился, как у волкодава, намеревающегося вот-вот рвануть горло своей жертве. Сдержавшись буквально титаническим усилием, Грей процедил сквозь зубы: – Я не доставлю вам такого удовольствия, сударь! Нет! Даже не надейтесь! На его удивление, Джейми вдруг отшатнулся так, будто Грей его действительно ударил. В темных от гнева глазах шотландца полыхнула растерянность. Он с испугом уставился на Грея, который, заметив его непонятную реакцию, внезапно остыл. С некоторой долей смятения Джон наблюдал, как лицо Фрейзера постепенно заполоняет мучительная краска, отчего вены на его висках наливаются кровью. Вместе со взглядом, мечущим лютые молнии, и судорожно сжавшимися огромными кулаками, это выглядело довольно пугающе. Резко схватившись за ограждение рядом с плечом Грея, он навис над ним всей своей мощью и прорычал, видимо, совсем теряя над собой контроль: – Если ты еще раз подойдешь ко мне, чертов английский ублюдок, и я просто сверну тебе шею, так и знай! Грей услышал, как что-то громко хрустнуло у него за спиной, и понял, что шотландец в ярости рванул верхнюю перекладину изгороди так, что та треснула. Потом он развернулся на каблуках и стремительно ринулся прочь, оставив порядком струхнувшего майора вытирать брызги слюны со своего ошеломленного лица и размышлять в растерянном бессилии, что же собственно сейчас произошло.