ДЕМОНОВ НЕ ВЫБИРАЮТ ИЛИ ПОД СЕНЬЮ ДРЕМЛЮЩЕЙ ДУШИ

***

ГРЕЙ ПОЛУЛЕЖАЛ В КРЕСЛЕ, ПРОТЯНУВ ноги к пустому очагу, и усиленно накачивался виски, тупо наблюдая, как дрейфуют подкопченные балки на мягко плывущем потолке.  Том уже пару-тройку раз подходил, подливал ему хорошую порцию выпивки в пустой бокал и, сокрушенно цокая языком, сдержанно справлялся, не желает ли милорд отужинать? – Позже, Том. Иди пока, займись чем-нибудь. Не мешай. И... знаешь, оставь мне бутылку, приятель, – пробормотал он бесцветно.  Он не ел целый день, на самом деле, спеша увидеться с Фрейзером после длительного задания командования, которое ему с блеском удалось выполнить. Конечно, он, как всегда, весьма рисковал своей жизнью, но какой же нормальный солдат обходится без риска. Ему опять повезло... выжить и увидеть Фрейзера. Хотя... как на это посмотреть. Но главное в том, что задуманный им коттедж, место их предполагаемых встреч, был за это время перестроен и отремонтирован, Том заселился туда месяц назад, создавая необходимый уют, и Грей летел из Лондона на всех парусах, бросив невесту с кортежем в дороге под предлогом предупредить об их приезде, мечтая приехать гораздо раньше Исабель, чтобы показать эту славную обитель шотландцу. В надежде... На что он, черт возьми, надеялся? Что этот спесивый ублюдок растает? И обрадуется ему? Джон отхлебнул из бокала, проглотив вместе с вином тугой комок в горле.  Хотя... Он воскресил в памяти момент их недавней встречи, когда ему показалось, что Джейми взглянул на него довольно... дружелюбно? И что – надежда слабо пыхнула в душе – рыжий мерзавец соскучился. Синие глаза явно просияли мимолетной радостью в лучиках солнца, когда Джон распахнул двери конюшни. Но нет, видимо, ему все же показалось. Ледяная волна нахлынула, когда он вспомнил, как Фрейзер среагировал на это место, которое он, Джон, с такой надеждой и любовью обустраивал. Что ж, он, разрази его гнев Господень, сделал все, что мог, стараясь обосноваться поближе к этому вселенскому засранцу и... дать им обоим возможность относительно беспрепятственно видеться. Все, что мог...  А сейчас... настало время упиться до смерти. Дьявол! Надо было умереть героем на последнем задании, а он сплоховал. Не повезло. Джон взял бутылку, мутно посмотрел на ее содержимое, потом отхлебнул прямо из горла, ощущая, как обжигающая горечь напитка смешивается с тоскливым пожаром в его груди. И легче ему не становится.  Скрипнула входная дверь. Опять приперся этот несносный доставала Том! Будет здесь стоять над душой и нудить. Обладал бы он, Грей, твердостью Фрейзера, спустил бы с докучливого балбеса штаны и высек бы до поросячьего визга, а так… «Сейчас просто пристрелю мерзавца и все», – подумал Грей решительно, рыская расфокусированным взглядом по всей комнате на предмет месторасположения его футляра с пистолетами. И взор его уткнулся в колени. Крупные, широко расставленные... Черт! Колени были явно не Тома! Совсем даже не Тома! Скользя туманным взглядом вверх по грубой, домотканой одежде, он рассмотрел твердые стройные бедра и, в распахе кожаной куртки, пряжку широкого ремня на рабочих штанах. А прямо под ней внушительный бугор, обтянутый тканью. Он сосредоточено уставился на эту достопримечательность, пытаясь собрать тягучие мысли воедино.  – Э-э-э! Да ты нарезался, Ваша Светлость! – раздался насмешливый и такой до боли знакомый голос над его головой. Что?! Грей с трудом поднялся и, опасно пошатнувшись, оказался прямиком в надежных объятиях Фрейзера. – Джейми! – задохнулся Джон и, ощущая себя словно в несбыточном сне, изо всех сил вцепился в его плечи, чувствуя на своих припухших от слез и виски губах острый, яростный поцелуй, напрочь сминающий его плоть, останавливающий дыхание и... выносящий мозг, а потом сам впился в его губы, с томлением ощущая, как, соприкасаясь, постукивают друг об друга зубы в их упоительно схлестнувшихся ртах.  Потом они отстранились, плотоядно рассматривая друг друга, цепляясь и ощупывая так страстно, будто не виделись полжизни. А впрочем, так, наверное, и было. – Мерзавец! Всю душу ты мне вынул! – прошептал Грей горестно, затем, вовсе неожиданно для себя, размахнулся и изо всех сил заехал по этой наглой, радостной физиономии кулаком так, что кисть заломило.  Результатом его эскапады было то, что сам он вдруг мгновенно оказался вжат  носом в атлас сидения, со скрученным за спиной запястьем, и сильные руки Фрейзера, он чувствовал, решительно сдирают с него штаны. Джон завозился, выгибаясь, в безотчетной попытке вырваться из железной хватки шотландца, но крепкие пальцы, намотав, вцепились в его растрепанные волосы, не давая пошевелится. А другая рука – Господи Благословенный! – уверенно раздвинула ягодицы...  И после Грей услышал, как жаркий, хрипловатый голос, смягченный взволнованным шотландским акцентом, шепчет прямо в пылающее ухо: – Ты этого хотел, а? Джон? Или мне перестать? – Господь! Джейми! Да! Прошу! Умоляю! Только не останавливайся! Не останавливайся! – прохрипел Грей в полубреду, сметенный шквалом неуемной силы, которая накрыла его, беспомощно притиснула к креслу, заставляя чувствовать внутри себя такое невероятное блаженство, будто ангелы понесли его в небеса.   *** А ПОТОМ... – ВСЕ ХОРОШЕЕ, ХРИСТОС, когда-нибудь кончается – его долго рвало, потому что одинокое, закаченное на голодный желудок виски решило вдруг не в меру закапризничать, а рыжий ублюдок, к тому же, в порыве своей внезапной страсти перебаламутил ему все кишки. И он снова хотел умереть, валяясь безжизненным пластом на диване, потому что любое телодвижение вызывало приступ безудержной тошноты. В общем, ужин не удался, и все произошло ровно не так, как он, Джон Грей, планировал в своих розовых мечтах целое гребаное лето. Но... тоже, в общем-то, неплохо. Потому что Фрейзер и Том носились вокруг Его несчастной Светлости половину этой дурацкой ночи, подставляя тазики, растирая ему спину, обтирая рот и вспухшее лицо влажным полотенцем и уговаривая попить еще водички. А он готов был всех покрошить своим армейским палашом в капусту, если бы только смог его поднять.  Надо же! Фрейзеру, хвала Господу, хватило ума выглядеть виновато. Он безропотно выполнял все обязанности по уходу за страждущим и молча сносил негодующие взгляды сокрушенного Тома. Потом все же – Грей смутно помнил – шотландец взвалил его на плечо и перенес наверх, в спальню, где хлопотливая возня вокруг полумертвого тела некоторое время продолжилась, пока сознание спасительно не оставило измученного пациента.