***
Эдинбург, Шотландия, ноябрь, 1765 ДЖЕЙМИ, ПОХОЖЕ, СЛЕГКА растерялся, заметив нас в толпе людей перед воротами тюрьмы. Он резко остановился и нерешительно затоптался на месте: на заросшем его лице было написано явное смущение. Стало понятно, что он совсем не ожидал увидеть нас здесь и, наверное, не хотел, чтобы я видела его таким... непрезентабельным. Сделав над собой явное усилие, мой муж все-таки двинулся в нашу сторону, изображая приветливую улыбку, больше походившую на вымученный оскал. – Дядя Джейми! – Йен восторженно врезался в него с разгона и стиснул дядю в объятьях изо всех сил, уткнувшись носом в его широкую грудь, которая вовсю проглядывала сквозь прорехи грязных лохмотьев. Джейми вздрогнул от резкого толчка и взгляд его на мгновение расфокусировался, чего Йен, в пылу своей безграничной радости, конечно, не заметил. – Ну-ну, парень! Я в порядке! – он утешительно похлопал мальчишку по спине и потормошил сжавшиеся костлявые плечи. – Видишь, все закончилось. Я тебе весьма благодарен: ты держался молодцом! Он прижал лохматую голову племянника к своему плечу, потом, с некоторым трудом оторвав от себя паренька, подошел ко мне, всматриваясь пытливо в мое измученное лицо. Губы его чуть дернулись в смущенной ухмылке. – Как ты, Саксоночка? – Как Я? Я не смогла сдержать волну чувств, захлестнувшую меня слишком... пронзительно. Сделав шаг, я, в свою очередь, порывисто прильнула к его груди, невольно сотрясаясь всем телом в следствии пережитых волнений, и почувствовала, как сильные руки – сначала нерешительно, а, потом все сильнее – прижали меня к твердому горячему животу, в тщетной попытке унять мою дрожь. – Прости меня, девочка... – сквозь шум в ушах услышала я его шепот над головой. Прижимаясь, я отчаянно содрогалась от полузабытого наслаждения этой невероятной возможностью – ощущать тепло каждой клеточки его тела, такого могучего, такого... живого, хотя и ужасно воняющего тюремными нечистотами и едким застоялым потом. Но, несмотря на это, а, может, и благодаря этому, я чувствовала: его тело, было самое что ни на есть реальное, после стольких лет мучительной тоски по призраку, которого так долго у меня не было возможности коснуться. От осознания этого факта у меня закружилась голова, и я стала тихонько оседать в его объятиях, по стародавней привычке помнившихся мне такими надежными. Джейми видимо почувствовал, что мой вес в его руках стал опасно увеличиваться, но после всех мытарств мой муж вряд ли сейчас был в состоянии уберечь меня от падения, поскольку сам заметно едва держался на ногах. – Хмм, девочка моя, – донеслось до меня откуда-то издалека. – Я, конечно, не против, провести в твоих объятиях вечность, но, кажется, рядом с тюрьмой это не будет столь потрясающе. И, потом, на мне столько всяких мерзких тварей, что боюсь, тебе не понравится, если они переползут в твои роскошные волосы. Это, несомненно, произвело свой отрезвляющий эффект и заставило меня резко отпрыгнуть подальше от гадко скалящегося шотландца. Я, наконец, взяла себя в руки и пришла в себя: радостно хихикающие над моей реакцией парни получили по гневному взгляду и хорошей затрещине. Впрочем, насчет Джейми я не слишком усердствовала, если принять во внимание обстоятельства. – Ты идти сможешь? – обеспокоенно проговорила я, наблюдая, как мой муж бледнеет и покачивается все сильнее. – Или лучше нам нанять экипаж. – Экипаж, конечно, было бы хорошо, Саксоночка, только проблема в том... – он сконфуженно пожал плечами и бросил многозначительный взгляд куда-то ниже пояса, – что сесть туда я наверняка не смогу. Так что, давайте, лучше пешком. Тут, в общем-то, недалеко. Надеюсь, вы с Йеном мне немного поможете... Мы подхватили Джейми с двух сторон, и он, опершись нам на плечи и прихрамывая на каждом шагу, героически зашагал вверх по Королевской миле.***
ИДТИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО недалеко. Двухэтажное здание, к которому привел нас Джейми, скромно обитало в маленьком тупике через пару кварталов от Кэнонгейт Толбут, что примерно в полумиле над дворцом Холируд. Выглядело оно, на удивление, для того времени дорого и аккуратно: с ухоженной территорией вокруг, без привычных для городских трущоб отбросов и мусора. На стук молотка массивная добротная дверь открылась, и молоденькая служанка, одетая, на мой искушенный вкус, малость фривольно, радушно впустила нашу компанию в дом. Что-то, отдаленно напоминающее чепец, прикрывало ее небрежно заколотые каштановые локоны, разметанные по полноватым плечам в явно продуманном беспорядке. Да и само платье на чертовке выглядело излишне вычурным: ажурная сорочка вся в кружевных рюшах, стянутая в зоне декольте так легкомысленно, что ворот ее едва прикрывал пышные груди. Хм-м... Твердые бугорки сосков как-то уж очень вызывающе просвечивали сквозь тонкую батистовую ткань. Они, эти бессовестные полушария, поддерживались лишь слегка зашнурованным бархатным корсетом густого вишневого цвета. Никакого стомакера[1] тут и в помине не было. Складывалось полное впечатление, что перед вами аппетитный десертик из безе и, стоит только потянуть за подарочные ленты, вы получите его во всей красе. Прямо на этом самом месте. Признаю, даже мой по определению незаинтересованный взгляд так и застрял на столь нарочито откровенном зрелище, представляю каково же было моим мужчинам. – О, месье Фрейзер! Реакция девицы на наше появление была исключительно дружелюбной: свеженькая мордашка при виде Джейми осветилась неподдельной радостью. Она захлопала в ладоши, слегка подпрыгивая от избытка чувств, и у меня возникло полное ощущение, что только мое присутствие помешало этому, мягко говоря, ветреному созданию кинуться прямиком на шею моему мужу. – Мадам! Месье Фрейзер вернулся! – прокричала она куда-то в глубину дома. – О, месье, мы так рады, что вас освободили, наконец! Надеюсь, с вами все хорошо? – заглядывала она ему в лицо буквально с энтузиазмом преданной собачонки. – Да, да, Жозетт, все отлично, – проговорил Джейми, с нашей помощью тяжело переступая через порог, и я заметила, как он бросил на меня обеспокоенный взгляд. – Не могла бы ты сказать Мадлен, чтобы подготовили мою комнату и... если честно, я в первую очередь рассчитываю на горячую ванну. А потом бы... чего-нибудь поесть. – О, да, конечно, месье. Сейчас я ей скажу. А ваши гости? Распутная мисс окинула нас явно профессиональным, оценивающим взглядом, с особым интересом задержавшись на Йене, который зарделся до того, что пошел красными пятнами по всему своему нежному юношескому лицу. Даже шея у ребенка покраснела. – Мадам Фрейзер останется со мной, Жозетт, а мой племянник, – Джейми многозначительно посмотрел на Йена-младшего, – сейчас пойдет по делам. – Мадам Фрей... зер? – Жозетт с некоторым недоумением вперилась в меня. – Так это что, ваша?.. – О, Мак! Из глубины коридора, соединявшего несколько комнат, стремительно выпорхнула моложавая ухоженная женщина лет тридцати, а может и меньше: кто ж их тут разберет, в этом времени. Она подлетела прямиком к Джейми и прижалась к нему с таким облегчением, что в душе моей шевельнулся гигантский червяк. – Ты как? В порядке, mon cœur[2]? – она с трудом оторвалась от Джейми и, сжав пальцами его плечи, оглядела внимательно с головы до самых... коленей. – Боже, боже! Выглядишь ты, конечно, не слишком респектабельно. Но ничего, это мы мигом поправим, – тараторила она, не обращая внимания на потуги моего мужа сказать хоть что-нибудь. – Жозетт, чего стоишь столбом? Нечего тут пялиться. Вели Мадлен приготовить ванну для месье Фрейзера. Живо. И пусть Бруно натаскает наверх воды. Я скажу Дафне и Мими, чтобы помыли тебя как следует, mon cœur. – Право, Жанна, не стоит... – наконец смог вставить Джейми в этот нескончаемый поток. – Как это не стоит? Ты посмотри на себя. Нищие под мостом и то выглядят приличнее. Девочки все равно сейчас не заняты, полагаю, им не составит труда обслужить такого важного клиента. Небось, наскучался там, в тюрьме, по женской-то ласке. Не волнуйся, mon cœur, все совершенно бесплатно. Это будет нашим подарком к твоему освобождению. Да, расслабься же ты, наконец. Она опять потормошила его за плечи, и бледное лицо Джейми пошло пятнами, не хуже, чем у Йена. Я не смогла удержаться и выступила вперед, оттесняя навязчивую хозяйку заведения, чтобы прикрыть вконец сконфуженного мужа своим телом. – Не стоит беспокоиться, мадам. Я сама его помою, если вы не возражаете, – и по-хозяйски положила ладонь ему на бедро. – Что? Это кто еще, Мак? Неужели ты настолько низко ценишь наших девочек, – странно-зеленоватые глаза хозяйки сверкнули в мою сторону пронзительным взглядом, – что привел сюда свою женщину? Джейми, наконец, собрался с силами и, сжав меня сзади за плечи, отрекомендовал, стараясь выглядеть при этом максимально галантным. – Жанна, позволь представить тебе... мою жену, мадам Фрейзер. Саксо... гхм... Клэр, это мадам Жанна, хозяйка... заведения. – Что?! – лицо Жанны переменилась так, что я убедилась в своих подозрениях – дело не чисто: столько в нем было искреннего разочарования. – Когда?! Когда ты успел, Мак? Ты же... ты же сидел в тюрьме!.. – горестно прошептала она, явно не справившись с эмоциями. При этом женщина так гневно вперилась в меня, пожирая своими глазами цвета болотного льда, что где-то в самой глубине души мне стало не по себе. Но я улыбнулась ей подчеркнуто вежливо и скромно пожала плечами. Потом сама с интересом уставилась на Джейми, не собираясь помогать ему в столь щекотливой ситуации. А чего он, в самом деле?.. Но мой муж, как и все деликатные мужчины, ловко вывернулся из положения, надавив на нашу пресловутую женскую жалость: побледнел, покачнулся и всем своим телом навалился на мои хрупкие плечи. – О, давай не сейчас, Жанна!.. – пробормотал он голосом гибнущего рыцаря, которому дракон растерзал всю печенку. – Мне надо прилечь. И прошу... пусть принесут какой-нибудь еды... Я просто умираю с голоду. Вместе с патетическим шопотом умирающего, Джейми бросил на мадам максимально несчастный взгляд, чем, конечно же, вызвал к жизни инстинкты заботливой женщины и хозяйки престижного заведения по ублажению мужского пола. – Да, да, конечно... mon cœ... – тут она осеклась, взглянув на меня теперь уже настороженно. – Я распоряжусь... Иди...те наверх. Твоя комната всегда готова, Мак, ты же знаешь. – Знаю, Жанна, поэтому я и пришел сейчас сюда. Спасибо. – Джейми, почему это у тебя вдруг имеется постоянная комната в борделе? — вырвалось у меня, пока мы с Йеном тащили его погрузневшее тело вверх по лестнице. Сдается, ко мне был применен тот же беспроигрышный прием: – Ну... это... гхм... можно я тебе позже все объясню, Саксоночка. Прости... но, буду тебе весьма признателен, если ты отложишь свои расспросы на пото-о-ом. Слово «потом» было сказано так протяжно, что вполне могло сойти за стон, исторгнутый из тела раненого тюленя. Я молча пожала плечами, в очередной раз убеждаясь, что Джейми, хоть и скучал по мне, как он говорил, но, похоже, в плане окружения себя заинтересованными женщинами, времени даром не терял. И была ли тут с его стороны какая-либо инициатива, еще предстоит разобраться. «Ну, а что ты хотела, Бошан? – подумала я расстроенно. – Вон он какой представительный. Даже после всех мытарств и несчастий. Странно было бы предполагать, что не найдется хотя бы одна хитрая бестия на его пути, способная захомутать такого статного жеребчика, чтобы поставить в свое стойло. Даже ежели бы он был сильно против. Наше женское племя еще и не на такие подвиги способно». Сердце мое в очередной раз тоскливо ёкнуло, когда я поняла, что слишком опрометчиво было рассчитывать с моей стороны на легкий исход сражения. Сдается, мне придется очень сильно потрудиться, чтобы Джейми мог принадлежать только мне одной. Как и прежде. Знала бы, насколько я была права в своих выводах... _________________ 1. Стомакер (англ. stomach – «живот») – декоративная вставка на животе в корсаже женского платья XVII—XVIII веков. 2. mon cœur (франц.) – душа моя.