ДЕМОНОВ НЕ ВЫБИРАЮТ ИЛИ ПОД СЕНЬЮ ДРЕМЛЮЩЕЙ ДУШИ

***

Поместье Хиллоутер, Озерный край, 27 марта 1758 года 05:00 p.m. – ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ МНЕ ЕЩЕ РАЗ выкинуть что-нибудь подобное, ублюдок хренов, и я засеку тебя до смерти! Понял? До смерти! – подрыкивал Грей, вовсю воюя с замком. – А потом отправишься у меня казарменные сортиры чистить. Языком. – А! Дьявол! – это уже замку. Джейми тихонько похихикивал, скосив радостные глаза на склонившегося над ним Грея. – Как скажете, Ваша Светлость! Только как же мертвец сможет вылизывать сортиры? А? Джон? Сдается, ты обо мне слишком высокого мнения. – Думаю, твоя упертая задница еще не на такое способна. Да, черт! Можешь не дергаться? Кажется, этот долбаный замок не работает! – Да не дергаюсь я вообще-то, – изо всех сил отклонив голову, чтобы помочь Грею, Джейми смотрел на него почти счастливо, оперевшись своими мощными запястьями в тяжелых кандалах на согнутые колени. – И где же ты возьмешь их здесь? А? – Чего возьму? – потеряв мысль, Грей перевел удивленный взгляд на подозрительно довольного ублюдка, физиономия которого сейчас собиралась благополучно лопнуть от непонятного веселья. – Ну, эти твои... казарменные сортиры? – Организую специально для бесстыжих чокнутых обормотов вроде тебя, – свирепо зыркнув на него, отрезал Джон, возвращая свое внимание упрямой железяке. – И чего ты скалишься, будто хрен свербит у тебя в заднице? – Да ты понимаешь, парень, что меня отпустило! – Джейми чувствовал себя так, будто смертельная болезнь, мучившая его долгое время, вдруг оставила его навсегда. – Понимаешь ли ты, что это значит? Ты, чертов проклятый содомит! Он готов был обнимать и целовать Грея, если бы не эти кандалы, приржавевшие замки на которых майор никак не мог отомкнуть. – Я бы на вашем месте так сильно не радовался, мистер Фрейзер. Поверьте, вас ждет серьезный разговор. Дома… – Да, к дьяволу разговор, Джон! – он схватил сосредоточенного Грея за плечи, насколько смог развести руки в оковах, и потряс как следует. – Господь, ты понимаешь, бродяга, что это значит? – Ну и что же? – Да то, что я могу контролировать это чертово помешательство! Мы с тобой можем! Ты это понимаешь? Глаза Джона, такие близкие и настороженные, потихоньку раскрывались все шире, и в них вдруг засветилось понимание. – Ты хочешь сказать, что у нас получилось? – его голос стал заметно глуше, будто он задохнулся. Сколько же ему, Грею, пришлось вынести, ради всего святого! Значит, все это, хвала Иисусу, было не зря! – Господи, да! Тупой ты ублюдок! Я тебе об этом и толкую. – То есть ты хочешь сказать, что сейчас больше не мечтаешь попасть в грязные лапы к своему больному извращенцу. – Да! Не мечтаю. Теперь не мечтаю. И чрезвычайно счастлив, что ты мне не дал. Отныне, если мне вдруг... снесет крышу, Джон... Я знаю, КТО мне сможет помочь. Это ясно. – Джейми! Ах, Джейми! – Джон забыл про все на свете, в том числе и про замки, и, чувствуя, как его тихонько потряхивает от волнения, уставился на шотландца сияющим взглядом, потом вдруг обнял его горячо и крепко прямо поверх скованных рук. – Я так рад! Джейми высвободил руки и, улыбаясь, мягко взял голову англичанина в свои большие ладони. – Прости меня, Джон. Я понимаю, тебе было нелегко. Но ты... Поверь мне, ты был великолепен! – Джейми заглянул в его расширенные глаза, и их тихий свет проник в душу Грея, заставив ее тихонько плавиться в этом небесном сиянии. – Это было нечто. Просто... до сих пор не могу прийти в себя. Такого я еще никогда не испытывал... ни с кем. ДЖОН ПОХОЛОДЕВ, ВСПОМНИЛ, КАК он собирался вчера вечером со всеми своими жалкими силами, как уговаривал себя не раскисать, и как его тошнило от понимания того, ЧТО он должен был сделать с Джейми Фрейзером, в глубине холодного каменного подвала... Откуда он знал, что это необходимо сделать, он просто не представлял. Но это был ТОТ САМЫЙ ПУТЬ. Путь, который Джон Уильям Грей выбрал для себя. Ради него. Ради Джейми Фрейзера, мать его раз так. И они должны были пройти это вместе. Или потерять друг друга. Грей тогда очень внимательно смотрел на себя в зеркало и видел там, в глубине, хаос разверзнувшегося перед ним ада. А тысяча демонов, глумясь, смеялись прямо в его бледное застывшее лицо: «На что ты готов пойти ради своей любви, а, Джон?» Он понимал. Это и была цена. Цена его кромешного, всепоглощающего чувства. И он готов был заплатить, несомненно. «Стремнина. Безжалостная, холодная… которой сопротивляться бессмысленно». Да, он будет таким, раз это необходимо. Он постарается... Джон набрал полную грудь тягучего воздуха так, что она заболела, разрываясь, а потом потихоньку выдохнул. «Господь Милосердный и все Его праведные апостолы, не судите меня слишком строго!..» – ДА УЖ, – ДЖОН СМОТРЕЛ НА ФРЕЙЗЕРА завороженно, и в глубине его светлых глаз – Джейми видел это – саднящей гнойной занозой застыла тихая боль, потом спохватился. – Но ты не сомневайся, я готов. Я сделаю все, что в моих силах, Джейми! – Тогда, может, ты раскуешь меня для начала, Ваша Светлость, и мы все же пойдем отсюда. Здесь, честно сказать, жутко холодно, по мне все время ползают какие-то кусучие твари, я зверски хочу есть, и у меня болит каждая долбаная косточка на моем проклятом теле. И еще у меня шея чертовски, просто чертовски затекла. О-О-О! Ты все-таки жестокий, бессердечный сукин сын, Джон Грей. Как тебе только в голову пришла мысль заковать меня в этот жуткий ошейник. Я почитай третьи сутки не сплю! Давай уже, освобождай меня быстрее. Джон внимательно посмотрел на него, потом вдруг выпрямился. Слегка прищурившись, он поджал губы. – Знаешь, парень, может тебя и отпустило. А меня нет, на самом-то деле. Я еще слишком зол, черт побери. Так что... Майор Грей сделал шаг к двери. – Джон? – … так что, посиди-ка ты здесь еще немного. – Джон! – И, кстати, – он повернулся к заключенному, – как нам быть со второй порцией, мистер Фрейзер? – Со второй порцией чего? – радость узника слегка померкла, и он обеспокоенно заморгал. Грей приподнял бровь. – Нет, Джон, ты же не собираешься... – Именно собираюсь. Знаешь, я велел замочить прутьев на целый полк, так что... не пропадать же добру. Джейми посмотрел на него в замешательстве. – Эй, погоди. Считаешь, это... обязательно? Джон пожал плечами и сделал еще шаг к двери. – Вообще-то... приговор есть приговор. Кто может его отменить? – Ну... на самом деле, ты. Разве нет? – Знаешь, мне стоит об этом подумать, – Грей прищурился мстительно. – Чертовски поразмыслить на досуге за рюмочкой скотча и хорошей кубинской сигарой. После жаркого из кролика с великолепной подливой, которую умеет делать Том, ну ты помнишь... этот его кисло-сладкий китайский соус. Или томленый поросенок в сливках с зажаристой, хрустящей корочкой... ммм... как вспомню его божественный запах... Впрочем, не знаю, еще не решил, что тут выбрать. И, к тому же, на ужин парень обещал подать паштет из устриц под лимонным маринадом и парочку нежных осетров в тыквенном кляре, – Джон с исключительным удовлетворением наблюдал, как проклятый шотландец заметно поскучнел. – Хотя, впрочем, нет. Думаю, для начала устрою милый семейный обед на теплой солнечной террасе вместе с моей обворожительной, великодушной, чуткой, добродетельной женой – леди Джон, а потом посмотрим, что делать с вашей неуемной персоной дальше, если, конечно, – Джон понимал, что сейчас он поступает по отношению к Исабель как отъявленный мерзавец, но ничего не в состоянии был с собой поделать, – не засну... в ее нежных сладких объятьях. Тут уж ничего не могу обещать, сударь. С этой милой во всех отношениях девушкой время течет незаметно. После этих слов, как и ожидалось, шотландец приуныл весьма основательно, но сдаваться, похоже, не собирался. – Послушай, Джон. Я понимаю, ты имеешь право злиться, но может не надо, а? Я ж все осознал, Джон! Джо-о-он, постой, ты куда? Дьявол! Да я же сказал: хватит с меня! – Джейми дернул кандалами. – Вот как? Вы сказали?! Хмм... Простите, мистер Фрейзер, но сдается мне, что последнее время я с вами буквально поседел и не думаю, что, в связи с этим, мне захочется хоть как-то облегчать вашу вполне заслуженную участь. Так что, простите, начинайте уже... – Начинать что? – Джейми заметно нервничал. – Готовить задницу к новому внушению, – взглянув на пунцовую физиономию мерзавца, Джон понял, что вот прямо сейчас его душа запела от удовлетворенного возмездия. – Думаю, прямо завтра утречком и начнем, чего надолго откладывать. – Нет! – Да! Еще как – да! Надеюсь, как раз сотня-другая крепких хворостин смогут, наконец, донести до этой зарвавшейся особы мое вселенское негодование. Если все озверевшие крысы этого подвала не успеют отгрызть ее напрочь. Кстати, весьма надеюсь на это! Счастливо оставаться!.. Он решительно прикрыл решетчатую дверь с другой стороны, стараясь не обращать внимания на чрезвычайно изумленный взгляд подлого рыжего ублюдка, который от такого неожиданного поворота, определенно, слегка опешил. – Эй-эй, погоди, Ваша Светлость! Да сколько же можно?! Я сказал, что раскаиваюсь! – шаги непреклонно удалялись по винному погребу, пока это беспощадное «Счастливо оставаться!» эхом разносилось по каменному подвалу. – Джон?!.. Да черт! Вот же мерзавец! Джейми подергал цепи, но Грей так и не вскрыл замки, поэтому надежды на послабление его положения было мало. Похоже, предстояло провести еще полдня, а, скорее, и всю ночь с этой чертовой железякой на шее, которая, кстати, Джейми это чувствовал, основательно натирала кожу. А ведь из-за нее он не имел возможности даже сесть нормально. Солдат-охранник, бесцеремонно распихав его ранним утром, подтянул цепь так, что приходилось все время напряженно тянуть шею, если он не хотел повиснуть на ней. Джейми понял, что свирепеет. «Что он себе воображает, проклятый английский пижон! Только попробуй меня освободить, я тебя придушу!» Еще полчаса, прямо физически ощущая голодным обонянием запах жаренного поросенка под соусом из королевских сливок с грибами – чертов Джон! – он развлекался, придумывая планы мести один изощреннее другого. Чертов, чертов Джон! Потом ему вдруг пришла в голову мысль об обещанном на завтра продолжении весьма болезненного наказания, которую он в полной мере имел возможность прочувствовать накануне, и ему стало по-настоящему тревожно. Он до сих пор ощущал тягостные, если не сказать больше, неудобства в филейной части, когда перемещался с одной ягодицы на другую. Которые весьма усилились – Джейми слегка улыбнулся – после вчерашнего посещения Грея: «Оказывается, этот сукин сын, просто чертов художник! КАК он смог проделать такое?» Благостные воспоминания отвлекли его на некоторое время от своего бедственного положения, пока он не почувствовал такой голод, что кажется, готов был отгрызть собственную руку. Прикованный к стене, узник был лишен возможности стоять, а так же и лежать, поэтому мог только сидеть, дополнительно нагружая пострадавшие места. И теперь эти мучения в совокупности не казались ему слишком уж занятной затеей, когда он смотрел на ситуацию протрезвевшим взглядом «нормального» человека, вдоволь утомленного своим тягостным положением. В данный момент, перспектива вновь услышать леденящий свист прутьев, а потом испытать обжигающую резь в уже порядком уделанной заднице, до которой и так было больно дотрагиваться – Джейми поежился – выглядела, по меньшей мере, пугающей, не считая того, что все опять будут пялиться на его голый зад с нескрываемым злорадством. Особенно горничная Джанивы – эта ехидная чертовка Бетти. Вреднющая шельма отчего-то невзлюбила его с некоторых пор – что он ей такого сделал, было не понятно – и при любом удобном случае придиралась и подначивала, как и ее стервозная малолетняя хозяйка. Обе эти коварные фурии, кажется, объявили ему тайную войну и теперь, наверняка, праздновали свой маленький кровавый триумф. Конечно, Джон тактично оградил его от присутствия Джанивы, да и всего семейства Дансени, но, наверняка, Бетти с воодушевлением поведала своей хозяйке исключительно сочные и вовсю приукрашенные подробности его унижения. Его морозно передернуло. Весь запал его потух на этот момент, и поэтому такого «удовольствия» отнюдь больше не хотелось. Он с тоской посмотрел на дверь, за которой скрылся Джон. «Чертов Грей!» – в триста пятидесятый раз пробормотал Джейми, поймав себя на мысли, что готов взвыть от досады, и уже, верно, мог бы ХОРОШЕНЬКО ПОПРОСИТЬ, если бы англичанин не смылся так неожиданно и быстро. Чертов Грей! Что вообще происходит? Куда девался тот добряк и покладистый парень, который с такой готовностью прощал Джейми все его безумные завихрения? Неужели и вправду он так серьезно обиделся сейчас? Или... понял все слишком буквально и решил идти до какого-то там одного ему известного «конца»? «О-О-О! – Джейми застонал. – Тупой ублюдок! Какого черта!» Хотя... наверное, он имел право злиться, чего там говорить. Но сам Джейми, уже точно хотел теперь только одного – рухнуть во что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее постель, и проспать пару недель. Он еще немного посидел, совершенно обоснованно скрежеща зубами, потом с великим трудом, рискуя задушиться ржавым ошейником, дотянулся носком башмака до подсохшей краюхи хлеба, которая, по всему похоже, должна была стать на сегодня достойной заменой вожделенного поросенка, и принялся обиженно хрустеть сухарем, пыхча мысленно всевозможные проклятья.