ДЕМОНОВ НЕ ВЫБИРАЮТ ИЛИ ПОД СЕНЬЮ ДРЕМЛЮЩЕЙ ДУШИ

***

Поместье Хиллоутер, Озерный край, 27 марта 1758 года 09:00 p.m. ВАННА, ПОРОСЕНОК И... ОСТАЛЬНОЕ. Он получил все это чуть позже, когда, с трудом сбив оковы у кузнеца, еле живой от усталости добрался до охотничьего коттеджа, специально обустроенного Греем для их тайных встреч на берегу безмятежного лесного озера в красивейшем месте Озерного Края. Том, принимая у него поводья Буффало, предосудительно поджал губы. Видать, тоже обиделся за его дурацкий побег, блюститель порядка хренов. – Ой, хоть ты не начинай, дружище, – Джейми бросил на него мрачный взгляд. – Мне и так порядком досталось. – Милорд был очень расстроен, сэр, когда вы сбежали. – Знаю, Том. И раскаиваюсь. Такого больше не повторится. Надеюсь, – он скривился. Том величественно кивнул, дозволяя пройти к святая святых – телу своего господина лорда Джона Грея. Джейми, конечно, мало заботило разрешение Тома, но парень был ему крайне симпатичен, поэтому он примирительно похлопал преданного камердинера по плечу и пошел в дом. Томас Берд был душой этого места. Шустрый заботливый малый прекрасно справлялся с нехитрыми обязанностями. Коттедж всегда содержался в идеальной чистоте, хозяина и его гостей ждала вкусная еда, тепло и накрахмаленные простыни. Обычно, когда Джейми заходил внутрь, то чувствовал, как по телу разливается благодать спокойствия, будто он реально попадал к давно утраченному семейному очагу, и хотя бы в таком странном виде, смог, наконец, его обрести. Здесь он был в безопасности от всех тягот мира за бортом. Сколько это собиралось продолжаться, Фрейзер знать не мог и совсем не хотел задумываться о туманном будущем, наслаждаясь каждой секундой, подаренной ему судьбой прямо сейчас. Так как им с Джоном приходилось тщательно скрывать свои непростые, запретные отношения, грозящие при огласке обоим, как минимум, смертной казнью через повешение, приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Официально домик считался просто гостевой хижиной для охотников, если бы они вдруг собрались отдохнуть во время своих пробежек по лесам, а так же местом уединения лорда Джона, которое он заранее оговорил, обсуждая с будущей женой, мисс Дансени, условия брачного договора. Конечно, Грей старался этим не злоупотреблять – вроде как они являлись молодоженами, и выглядело бы довольно подозрительно сейчас, если бы он оставлял свою прелестную женушку слишком активно. Джейми тоже бывал здесь не часто, чтобы не вызывать подозрений. И еще реже оставался ночевать. Но все же в периодическом общении господина с конюхом не было ничего странного: мало ли, какие дела нужно обсудить. Таким образом, редкие дни и вечера, вот как сегодня, им удавалось проводить вместе. Это было подарком судьбы для обоих. Окна тщательно закрывались ставнями и занавешивались тяжелыми портьерами, чтобы с улицы случайный путник не смог заглянуть в окно, и они с Джоном могли беспечно проводить время вместе. В этот момент Джейми чувствовал себя ровней Грею, а не жалкой прислугой в богатом доме. После тяжелого дня, часто полного унижений и несправедливых придирок, он наслаждался внимательным, восторженным взглядом Его Светлости, его искренним интересом. А если бывало совсем плохо, то мог позволить себе прикоснуться к Джону просто так: уткнуться расслабленно лбом в крепкое плечо и получить молчаливое сочувствие, когда ладонь Грея ложилась теплой тяжестью на его затылок. В этот момент его дух наполнялся силой и смыслом. Это место было точкой его сборки, возвратом к прошлой, достойной жизни. И Джон Грей дарил ему все это в полной мере. По крайне мере, старался изо всех сил. Впрочем, он сам с удовольствием давал Грею необходимую поддержку, когда тот приходил в их дом уставший и чем-то расстроенный. После неловкой заботы Фрейзера или пары-другой его грубоватых шуточек – а, подчас, и более откровенных действий, – майор ожидаемо расправлял плечи, благодарный румянец вдруг появлялся на его унылом лице, а взгляд лучился неподдельной радостью. И в этот момент Джейми хотелось оградить Грея от всех тягот этого мира. Если бы он мог... Так повелось, что камердинер Том считал Фрейзера своим вторым хозяином. Хотя по рангу слегка ниже, и приоритет всегда отдавался обожаемому Грею, но и Джейми получал свою толику тепла и заботы. Особенно, если Джона не было рядом, то сервис Тома, по обыкновению, становился весьма навязчивым. И парень поначалу сильно обижался, если Фрейзер вдруг отвергал его услуги. Но все же, с некоторых пор, камердинер старался не сильно усердствовать, памятуя, как неожиданно получил внушительную порку от чертового шотландца, именно за эту самую докучливость, когда после десятого вопроса: «Не нужно ли чего милорду?», расслаблено почитывающий в кресле Джейми сказал: «Пожалуй, что и нужно», и велел зачем-то принести из спальни свой тяжеленный ремень. А после, отложив книгу с молчаливым спокойствием, зажал голову ошеломленного парнишки между колен... И, Христос! В результате вздрюченную задницу Тома потом нещадно пекло несколько часов. В общем, парень хорошенько уяснил урок о том, что не всегда излишняя услужливость есть благо, и держался теперь с обоими господами подчеркнуто сдержано. А лорд Джон при этом – Тому же не показалось, нет? – стал вести себя несколько вольготнее при общении со своим чрезмерно подобострастным слугой. И, кроме всего прочего, Том, чуть позже, с ужасом подслушал разговор милорда с этим своим злобным конюхом о том, что хозяин, оказывается, тоже был весьма недоволен его, Тома, утомительной навязчивостью, но в силу своей деликатности, лорд Джон никак не мог в полной мере донести ему свои претензии. И поэтому даже собирался расстаться со своим великолепным камердинером, хотя в остальном его все устраивало. Господь, оказывается, жизнь Тома чуть было не рухнула, а Фрейзер, таким вот жестким методом, разрулил ситуацию удачно для всех. И Томас, как это ни странно, теперь проникся к нему двойным почтением. Но сегодня, на удивление, Джейми безропотно дал помыть себя в заранее приготовленной камердинером ванне. Том, конечно, не догадывался, что тело шотландца чувствовало себя на тот момент, как порубленный фарш для пирога, а голова слегка кружилась от недосыпания. И именно поэтому Фрейзер снисходительно принимал его заботливые ухаживания. Но, памятуя о твердой руке рыжего головореза, Том ничего не сказал, увидев густо располосованное седалище, подбитый глаз и багровые ссадины на запястьях и шее. Хотя взор паренька напряженно замер. Джейми, словив направление его обескураженного взгляда, устало усмехнулся: – Что, приятель? Впечатляет? Но ты же знаешь... розга всегда там, где граница. Как говаривал мой благословенный отец. Ничего жить буду... Вышколенный им самим буквально накануне Том, с трудом оторвав глаза от живописных чресл Фрейзера, с пониманием кивнул и лишь бесстрастно поинтересовался, не принести ли милорду льда. – Благодарю тебя, Том, но не нужно, – Джейми слегка пошевелил мышцами, и щека его дернулась при этом не слишком довольно. – Уже почти не болит. Действительно, рассечений особо не наблюдалось, поэтому следы от хворостин хоть и выглядели внешне впечатляющими, но особого дискомфорта не приносили. Разве что первые сутки было невмоготу, когда приходилось все время сидеть. Джон, зараза, добавил давеча сверху синяков и пурпурных переливов, но на общем фоне это выглядело незначительно. И, к тому же, еще буквально вчера, его опьяненная желанием плоть, изнемогая, преображала эту терпкую боль в тот странный отклик, который – он должен признать честно – возбуждал в каждой его жилке сладостный трепет. Такой неукротимый, ради которого он готов был пойти на все, и плохо соображал, что делает вообще. А униженное положение и страх только усиливали каким-то образом это ядовитое, неуправляемое желание. Джейми жутко злился на себя в промежутках между этими гиблыми, одержимыми «приступами», сокрушающими напрочь его волю, но ничего не мог с этим поделать. И хуже всего было то, что он подставлял при этом дорогих ему людей. В частности, Джона, конечно. Том недоверчиво посмотрел на Фрейзера, но промолчал. – Пожалуй, принеси виски, дружище, и побольше. – Конечно, милорд. Но, может, вы дождетесь ужина? – Боюсь, парень, ужин в ближайшее время мне не грозит, – констатировал Джейми смиренно и натер благоухающим мылом слипшиеся от грязи и пота волосы, потом отдав скользкий кусок Тому, энергично взбодрил пену на голове. – Его Светлость пообещал всыпать мне для начала. И я не могу его за это винить. Спасибо, хоть помыться дал сперва. Том важно кивнул, щедро поливая намыленную голову шотландца водой из кувшина, обильный поток которой мигом разгладил всклокоченные рыжие пряди. Джейми, зажмурив глаза, отфыркивался. – Мы очень беспокоились за вас, милорд. Его Светлость просто весь позеленел, когда ему доложили о вашем побеге. Я никогда не видел его в таком... огорчении. О чем вы только думали! – Да, знаю, Том, прости, – шотландец приоткрыл на камердинера один глаз, потом загладил глянцевые волосы назад, пропустив сквозь пальцы, и протер веки. – Все же подай выпить, приятель. Мне надо все это пережить... как-то... И постараться вымолить прощения у Его Светлости. – Да уж, постарайтесь. Но без ужина я вас никуда не отпущу, Его Светлость может даже не рассчитывать! Тем более жаркое давно готово, – он подал Фрейзеру наполненный бокал. – Слыханное ли дело, три дня почитай голодом сидели. Так и помереть недолго, сэр. – Так ты в курсе? – Джейми удивленно поднял брови, отхлебнув с наслаждением, потом расслабленно откинулся на бортик ванны и прикрыл набрякшие веки. – В общих чертах, милорд, – поспешно ответил камердинер. – У меня нет обыкновения слушать слухи и сплетни. Ох, да ладно! Хотя, правда... почему бы вездесущему Тому и не быть в курсе. Небось, общается с другой челядью. А те весьма рады языками помолоть. – О, Господи! – Джейми опять вспомнил, как все слуги пялились на него накануне, и прикрыл ладонью лицо, запылавшее жарким цветом. Затем одним нервным глотком допил остатки. «Дьявол! И о чем он, идиот, только думал?! И Джон тоже хорош! Мог бы все обставить не так помпезно. Хотя... что ему оставалось, бедолаге? Действительно, трудно его винить». Зато теперь Джейми с великим облегчением понял, что свои дикие желания он может благополучно контролировать, и ему вовсе не нужны никакие радикальные пытки, чтобы обуздать странные порывы плоти. Достаточно немного, совсем немного жесткости от участливого Джона. И, главное, тот был, как оказалось, способен обеспечить ее в полной мере. Джейми вспомнил поразительные, волшебные ощущения, которые – он мог поклясться! – не шли ни в какое сравнение с той ужасной болезненной мукой души и тела, в которую ввергал его Рендолл. Он испытал их буквально вчерашним вечером, когда Джон, суровый и загадочный, словно искушенный демон ночи, решительно спустился к нему в подвал. И то, что случилось там, между ними, оказалось... потрясающим. Признаться, он даже не находил слов и до сих пор не мог до конца оправиться от изумления. Томление снова запульсировало тягуче в глубине его чресл, а тело, расслабившись, мягко плавилось от тепла и сладостных воспоминаний, окутавших его ласковым хороводом. Воспоминаний той ошеломительной эскапады, которую проделал вчера чертов англичанин. С ним, Джейми Фрейзером. И Джейми, поспешно прикрыв от Тома ладонью внезапно налившийся член, чуть было опять не улетел...