Страстью раненый, слезы без устали лью, Исцелить мое бедное сердце молю, Ибо вместо напитка любовного небо Кровью сердца наполнило чашу мою. Омар Хайям
***
Поместье Хиллоутер, Озерный край, 28 марта 1758 года 05:00 a.m. – ВСЕ-ТАКИ Я НЕ ПОНИМАЮ, ДЖЕЙМИ... Джон тихонько лежал к нему лицом и внимательно рассматривал свежие, еще красноватые шрамы на его плече, полученные от Рендолла всего полгода назад. Широко распахнутые – и от этого такие огромные – светло-голубые глаза его были печальны. – Чего? Джейми, таращась со сна, недоуменно повернул к нему свою заспанную физиономию. Мокрые волосы за ночь превратились в причудливо-буйное пламя, которое будто, ко всему прочему, разметал в стороны шальной взрыв. – Неужели это... – Грей вздохнул и положил ладонь на плечо шотландца, потом осторожно провел большим пальцем по бороздкам рубцов, – может нравиться больше чем... ЭТО? Джон переместился чуть ближе и нежно коснулся теплыми губами безнадежно пораненной кожи шотландца. Джейми, ласково улыбнувшись, опустил горячую ладонь поверх сильных пальцев Грея. – Конечно, нет... Конечно, нет, Джон. Он тяжело перекатился на бок, оказавшись так близко к англичанину, что носы их почти соприкоснулись. – ЭТО... Джейми слегка приподнял пальцами подбородок Джона и, ощущая кожей лица его прерывистое дыхание, с нахлынувшим вдруг томлением бережно поцеловал чувственный, немного властный изгиб близких губ. После, чуть отстранившись, посмотрел Грею в его лучистые глаза, ставшие сейчас доверчивыми, как у мальчишки, которого пообещали взять на первую в его жизни охоту. – ЭТО мне нравится гораздо больше, Джон. Правда. Просто... я сам не понимаю, что иногда происходит, – его взгляд сделался отстраненным. – Это как опьянение. Раз – и ты в другом мире. Словно попадаешь в какой-то сумасшедший, неудержимый поток, – он поморщился, будто от боли. – Все в твоей голове переворачивается с ног на голову, и ты... больше не можешь ничего контролировать. Я... я не знаю, как это объяснить. Прости... Но поверь, мне не всегда хочется такой... запредельной жесткости. Далеко не всегда, – Джейми снова внимательно глянул Грею в глаза. – Я надеюсь, дружище, ты поможешь мне как-то... балансировать. Заметно было, как Джон глотнул обеспокоенно. – Я всё сделал правильно, Джейми, скажи? Ну... всё так, как ты хотел? – Что сделал? – Джейми казалось, что с позавчерашнего дня прошла тысяча лет. – Ну... – Грей смущенно отвел глаза. – Я имею в виду... – Ах... это... – Джейми неожиданно для себя вспыхнул. – Я... я не знаю... на самом деле, как нужно, – Грей изнемогал от неловкости, но желание выяснить все начистоту подстегивало его. – В таких вещах у меня опыта... маловато, признаться, – он усмехнулся грустно. – Хотя, конечно, я не раз видел, как... дознаватели проводят допросы военнопленных. А однажды даже сам поучаствовал, помнится, – глаза его вдруг едко сощурились, – но, правда... как раз в качестве пленного. Один рыжий засранец, как сейчас помню, сломал мне руку и чуть не выколол глаза, представляешь, самым настоящим раскаленным кинжалом!.. Я тогда едва в штаны не наделал. Джейми вперился в него, соображая, потом примирительно хмыкнул. – Ну, не выколол же. Да и не планировал я, вообще-то… Просто попугать хотел немного. Проучить, так сказать, одного безмозглого идиота, – его губы скривились в мягкой усмешке, – который в одиночку полез в самое логово врага со своим перочинным ножичком. Что скажете, майор, правда же, дуралей ненормальный? Грей раскаянно ухмыльнулся: – Это да... идиотизм налицо, просто буйным цветом... И напугать у тебя получилось, мерзавец – ты же расстрелять меня даже хотел, ко всему прочему. Но, признаться, лучше бы ты сделал это, если вспомнить обо всех последствиях… – Джон скорбно приподнял брови. – Потому что по поводу проучить и все такое… это вообще отдельная история. Мне знаешь потом еще как Мэл добавил за мое головотяпство! Едва не выпорол перед строем за халатность, безответственность и… самовольство. Уже практически пообещал, когда отчитывал бедного малолетнего болвана на глазах всего офицерского корпуса. Я просто готов был сквозь землю провалиться. И спасло меня, надо сказать, только то, что рука была сломана. А после как-то не до того стало. Так что... я надолго запомнил ту ужасную историю, уверяю тебя. – О! Точно! И как это я не додумался?! – Не додумался? – Грей пристально взглянул в оживившееся лицо шотландца. – Ну, да. Отличная идея вообще-то! Надо было перегнуть бестолкового обормота через колено и всыпать как следует, до синей задницы. – Господь, ты верно шутишь? – губы Грея беспомощно дрогнули, хотя в глубине глаз играли лукавые искорки. – Ты не смог бы так поступить с самолюбивым мальчишкой. Это совсем не в твоем благородном духе. Джейми рассмеялся, как показалось Грею, весьма злорадно. – Еще как смог бы, не сомневайтесь, Ваша Светлость. Это уж лучше, чем остаться без глаза и, тем более, без такой наимудрейшей головы. Просто эта здравая мысль почему-то не посетила меня на тот момент. А так, отделал бы тебя будь здоров, и все дела. В следующий раз зато думал бы как следует... Знаешь, как вздрюченная задница мозги просветляет! – То есть, ты полагаешь, мне было мало того, что надо мной пару месяцев потешался весь наш бравый полк! Даже солдаты перешептывались презрительно у меня за спиной. Христос! До сих пор щеки горят, когда я об этом вспоминаю. Хорошо еще, что Хэл благополучно утаил ото всех мое непосредственное участие в диверсии, которую вы учинили с пушками. А то бы, наверное, меня свои уже точно расстреляли, как предателя. – Прости… Правда, – в насмешливом взгляде Фрейзера не было заметно ни капли сочувствия. – Что ж, надеюсь, с того момента наш прыткий головорез стал более осмотрителен. – Ну... как видишь... жив до сих пор. – И это самое главное, Джон, – Джейми охватил своей широкой ладонью щеку Грея, потом провел по твердой скуле большим пальцем и поцеловал в уголок губ. – Это самое главное. Ведь так? Джон мягко усмехнулся, и светлые брови его дернулись. – Не могу с тобой не согласиться, проклятый ты шотландец. Они смотрели друг на друга довольно долго, и перелив теплых огоньков мерцал в их глазах, полных тихого умиротворения, побуждаемого предрассветными сумерками. – Ну, так и что скажешь, Джейми?.. – прошептал Джон одними губами. – Наверное, это было ужасно, да? Я перегнул палку? Вчерашней ночью, в подвале?.. Джейми молчал несколько мгновений, и Грей видел, как на лице его постепенно сгущается неодобрение. – Ну, как тебе сказать... – протянул он, хмуро сводя к переносице медные брови, – я сомневаюсь, что на допросах дознаватели так жестоко дерут в зад своих подопечных. Грей, опешив от такого откровенного порицания, вспыхнул до корней волос и с испугом посмотрел на шотландца. – Значит, всё ужасно... – Еще как! Ты был словно жестокий, необузданный зверь. Все выглядело слишком натуральным. Я даже, в какой-то момент, поймал себя на мысли, что боюсь тебя по-настоящему. Грей внезапно заметил, что насупленная физиономия шотландца еле сдерживает усмешку, потом Джейми, не выдержав, хохотнул как-то подозрительно благостно: – Господь, Джон, ну, где ты умудрился такого набраться? Это было... просто невероятно! Гениально, мать твою раз так! Честно. Джон смотрел на Фрейзера во все глаза, потом до него дошел смысл сказанного, и он тоже разулыбался. – Кое-что я видел, говорю ж. А остальное... скажем так, слегка дофантазировал. – Что ж, Джон, могу тебя поздравить, – Джейми осторожно заправил прядь светлых волос Грею за ухо, – фантазия у тебя что надо! Это правда было великолепно, дружище, не сомневайся. Я до сих пор потрясен. В хорошем смысле, конечно. Твоей смелостью, в первую очередь. Ну и… твоей проницательностью. Ты сделал все, как нужно. И… сдается мне, ко всему прочему, в тебе пропал актерский талант. – Ну, почему же пропал? – ноздри Грея затрепетали. – Надеюсь, моих скромных способностей хватит, чтобы не дать тебе заскучать. Нам обоим... Джейми ласково провел костяшкой указательного пальца по высокой скуле англичанина. – О, да!.. Я тоже на это надеюсь... Грей расслабленно выдохнул и прикрыл глаза. Щека его, покрытая золотистым загаром, с наслаждением потерлась о твердую руку шотландца, рот чувственно приоткрылся, захватывая близкие пальцы. Бедра Джейми двинулись, и дыхание заметно участилось, когда зубы Джона тихонько сжались на его плоти, потом уступили место нежно прильнувшим губам. Осторожно лаская лицо англичанина, Джейми ощущал легкую утреннюю щетину на обветренном лице Грея, и – когда спустился чуть ниже – упругость шейных мышц с твердо выступающим кадыком и мягкую уязвимость кожи, совсем неведающую загара под жестким воротником мундира. Немного поколебавшись, Фрейзер повел руку дальше, внимательно наблюдая, как подушечки его пальцев, скользя по матовой коже, очерчивают рельеф крепкого тела и, рисуя выпуклый, смелый разворот ключиц, скользят к темному ореолу соска, сжавшемуся трепетно и ярко на широкой груди Джона, в ответ на настойчивое прикосновение. – Ты очень красив, мой англичанин, да. Джейми, ощутив во всем теле острый тягучий всплеск, запустил пятерню в светлые волосы на затылке и, притянув к себе твердую голову, поцеловал крепко, требовательно, напрочь сминая губы, жадно раскрывшиеся навстречу. Грей шумно охнул и подался к нему всем существом, стремительно сокращая то небольшое пространство, которое до сих пор оставалось между ними. Сплетясь в бурных объятьях, они походили на двух роскошных жеребцов – золотистого и гнедого – неистовство исполняющих свой грациозный танец. – Теперь я... Ты позволишь мне, Джон? – слегка задыхаясь, проговорил Джейми, оторвавшись ненадолго от податливого жаркого тела. ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ, ПОСЛЕ УЖИНА поднявшись в спальню, Джейми быстренько сбросил одежду и ничком ринулся на кровать, со стоном распластавшись на ней, словно измотанная вконец полумертвая субстанция. Он ничего так не хотел в этот момент, как просто отключиться и не двигать более ни единым своим членом. Пожалуйста!.. Осознавал ли он свою вину, Фрейзер уже не понимал толком. Но на всякий случай решил уважить чувства Джона. С трудом разлепив один глаз, он заметил, как Грей, улыбаясь, задумчиво стоит над его обездвиженным телом, и последним усилием помирающего подсунул подушку под бедра. – Прости, Джон. Оставляю тебе на растерзание главную виновницу всех бед. Пусть отдувается за свои грехи. Можешь делать с ней все, что душе угодно. А я, если не возражаешь, немного посплю, – язык у него заплетался. – Просто сил никаких нет. Но Джон, конечно, не дал ему уснуть. – Все что моей душе угодно? – прошептал проклятый англичанин, и глаза у него загорелись весьма оживленно. – Угумм... – Вы не находите, что говорить так, слегка опрометчиво, мистер Фрейзер. Джон опустился рядом с ним на кровать и, полюбовавшись как следует открывшимся видом, вдруг решительно приподнял ладонь, намереваясь залепить по этой вредной, изводящей его до самых глубин заднице отменный шлепок. – Ну... я надеюсь... – щека Фрейзера растеклась по другой подушке, которую он с большим воодушевлением стиснул своими огромными лапищами, и поэтому слова, исходящие из смятого рта, звучали сейчас не слишком внятно. – Надеюсь, вы будете с ней... достаточно нежны, милорд. Не то, что бы я... был особо против. Но все же рассчитываю на ваше... милосердие. – Милосердие? И с чего это, скажите на милость? – Ну... она ж и так настрадалась... больно... прикасаться... На светлой коже отчетливо просматривались бордовая полосатость, которая возникла вследствие усердного воздействия безжалостных прутьев, вкупе с налитыми синяками после их недавних развлечений в подвале. Смотрелось колоритно, хотя и жутковато. – Ладно... признаю... вполне заслуженно... – бурчал Джейми нечленораздельно. – Но что с нее взять... соображения ни к черту. – Хм-м, сдается мне, как раз под стать своему владельцу. – Мгм-м... – шотландец был на редкость покладист сегодня. Джон в последний миг сдержал руку, уже собиравшуюся смачно обрушиться на подставленные выпуклости, так трогательно отданные ему в полное распоряжение. Они были такие уязвимые сейчас в своей покорной готовности, что, несомненно – на то и был подлый расчет рыжего ублюдка – благородное сердце Грея дрогнуло. Что ж... посмотрим... Его Светлость, загадочно улыбаясь, осторожно провел ладонью по рельефной впадине ягодицы, покрытой мягкой порослью волосков, ощущая такую, все еще горячую поверхность под своей рукой. Потом, наклонившись, тихонько поцеловал в хаотичное сплетение подживающих ссадин... Джейми ощутил, до томительных мурашек по всей спине, до поднявшихся дыбом волосков на загривке, нежные прикосновения губ и языка, влажное дыхание, согревающее каждый дюйм его чувствительной плоти. А потом почувствовал тылом благодатное тепло большого тела, осторожно нависающее сверху. Определенно, Грей не дал ему вчера заснуть спокойно, проделав много чего интересного с его задом в порыве очередного творческого вдохновения. Ну, заодно, и со всем остальным тоже… Правда, в результате, заботливое сердце англичанина, как и следовало ожидать, все же не выдержало и, окончательно засыпая, Джейми почувствовал, как к его пышущему жаром седалищу осторожно приложили что-то весьма холодное, влажное, вызывая во всем теле блаженную истому облегчения. НАУТРО, ОТДОХНУВШИЙ как следует шотландец похоже решил взять реванш на вчерашнее настырное самоуправство Джона. – Ты представляешь, что я скажу «нет»? – Грей вздрогнул от смешка, интенсивно втягивая ноздрями воздух с таким же жаром, что и Джейми. – Поверь, если ты сейчас остановишься, я, вероятно, просто сойду с ума. – Не успеешь, потому что я не намерен... О, Боже! – Грей мягко извернулся в его руках, оказавшись к нему спиной, выразительный рельеф которой обрисовался в игре утреннего света и тени, мягко отраженной испариной на гладкой светлой коже, – ...останавливаться. О, Джон... как я люблю... когда ты так делаешь. Джейми мягко впился зубами в его плечо, ощущая под своей жадной ладонью крепкую, скользкую от пота ягодицу, подавшуюся навстречу, и почувствовал, как по телу волной прокатилась сладостная судорога, остро взрывая низ живота. Невольно охнув, он зарылся лицом в мягкие, увлажненные волосы англичанина, с силой вдохнув терпкий, такой щемяще близкий его сердцу дух истинного солдата: запах седельной кожи, лошадиного пота, пороха, мускуса, зеленой полевой травы и еще много чего неуловимого, головокружительно проникавшего до самых глубин мозга. Его требовательные пальцы вторглись Джону в приоткрывшийся жаркий рот и, пройдясь по всем закоулкам, вдоволь увлажнились слюной. Потом, вжимаясь в упругую плоть и почти сдирая светлую кожу, двинулись по влажному от пота боку вниз, к укромному отверстию в его теле, так доверчиво выставленному в ожидании желанного вторжения. И мягко помассировали его, растворяя... У Джейми промелькнула смутная мысль, как бы, дьявол, не сделать Грею больно, и что надо бы воспользоваться бутылочкой с маслом, ожидающей своего часа на туалетном столике, но он понадеялся на обильную смазку, которой истекал его изнывающий член. Он тихонько поводил им туда-сюда, увлажняя путь, а заодно и поддразнивая Грея, который дрожал все интенсивнее, просительно двигаясь навстречу. Наконец, не выдержав, Джон хрипло застонал и, протянув назад руку, с силой прижал к себе бедра шотландца, заставляя того жестко скользнуть внутрь, в горячую тесную плоть, замершую на несколько мгновений, одновременно с иступленным рыком ее хозяина. Джейми тоже остановился, давая возможность Джону привыкнуть, а потом, подчиняясь его безотчетным настойчивым движениям, плавно заработал бедрами, проникая на самую глубокую глубину полностью отдавшегося ему тела. Джон прижимался к нему все сильнее, и движения его становились все яростнее. Чуть изогнувшись, он притянул к себе Джейми за шею, заставляя слиться с ним воедино каждой клеточкой их тел, одержимых этими первобытными порывами. Почти теряя сознание, Джейми закрыл глаза, возвращая Джону всю мощь своей плоти, и сила, с которой схлестнулись две эти необузданные стихии, была неистовой: жгучей, сокрушающей и беспредельной. Наконец, оба дрогнули, закричали, стиснув друг друга в объятьях так, что, казалось, невольно раскрошат себе все кости. И звериный рык слившихся сердец гулко разнесся над уютным охотничьим коттеджем, исчезая в глубине лесной чащи. – О, – только и мог сказать Джейми, постепенно приходя в себя на плече у Джона и начиная осознавать окружающую действительность. Грей, лежа на спине, задумчиво пялился в потолок. – О, Джон, надеюсь... я не сделал тебе больно? Фрейзер протянул руку и, обхватив ладонью его щеку, осторожно потянул к себе. Подчиняясь его бережному давлению, Джон повернул голову, и Джейми увидел его глаза совсем близко. В уголке ближайшего можно было различить дорожку от скатившейся слезы. – Ты сделал мне очень хорошо, Джейми. Да, – взгляды их встретились, и Грей не отвел увлажнившихся глаз. – Но мне всегда... всегда больно рядом с тобой, потому что... – он сглотнул, задохнувшись, – потому что я ужасно боюсь тебя потерять, дьявол тебя раздери. Ты... самый... самый... худший из моих демонов, Джейми Фрейзер... – тихонько прошептал он и провел костяшками пальцев по все еще пылающей щеке шотландца. – Я точно знаю, моя чертова жизнь кончится вместе с тобой. Помни об этом хоть немного, ты, проклятущий рыжий ублюдок. – Я помню об этом, Джон. Не беспокойся, – Джейми улыбнулся ему мягко и закрыл глаза, блаженно расслабляясь в первых лучах раннего утра, проникающих сквозь деревья за окном и неплотно задвинутые шторы. – Ты же знаешь, я все время об этом помню, – невнятно пробормотал он, мгновенно засыпая.