ДЕМОНОВ НЕ ВЫБИРАЮТ ИЛИ ПОД СЕНЬЮ ДРЕМЛЮЩЕЙ ДУШИ

***

– КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, КАКОВО ЭТО, а? – Джейми встрепенулся от того, что его хорошенько били по щекам. – Висеть в петле... как этот долбанный неудачник Иуда? Разлагаться где-то там, в глубинах кровавого ада. Вечно. Думаешь, это так просто, мой мальчик?.. Пленник смотрел на Рендолла тупо, не в силах уразуметь смысл его слов после муторного провала сознания. – Что ж, ладно... я покажу тебе. Перемещение его истерзанного тело было жутко болезненным, и он закричал, но полковник и его безмолвный ассистент не обратили на это внимание, снимая Фрейзера с креста и перетаскивая на середину комнаты. – Стоять! – его поставили прямо, проверяя, может ли он это сделать самостоятельно. Джейми выстоял, правда, его колыхало из стороны в сторону, будто большую былину на ветру. Он уже подумал: поскорее бы все это закончилось, и вдруг понял, что Господь каким-то образом, наконец, услышал его молитвы. Прямо перед его носом висела петля. Хорошая такая петля, искусно связанная из плотной корабельной веревки, красивая и основательная. Джейми отлично рассмотрел каждую ее мелочь, четко фиксировал каждую незначительную деталь полыхнувшим сознанием: ровный, аккуратно свитый узел; мелкие волоски, топорщившиеся в разные стороны из филигранного плетения пеньки; тихое зловещее покачивание сей незамысловатой конструкции от его близкого дыхания. Сквозь эту петлю на него насмешливо смотрело лицо Черного Джека Рендолла. Джейми за одним машинально отметил красную родинку под левым глазом полковника – черт, почему он никогда раньше ее не видел? – пробивающуюся седину на висках, четкую паутину морщинок на лбу и... в уголках холодных невыразительных глаз. – Ну и как, Джеймс Фрейзер? Ты готов умереть? Прямо сейчас? Джейми чувствовал, как внутри разрастается отчаяние. Слезы потекли с новой силой, но он их не чувствовал. Спекшийся, стиснутый судорогой рот не открывался, и пленник просто кивнул, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело достойно. – Хорошо. Рендолл сделал знак своему черному слуге, стоящему где-то позади шотландца, и Джейми почувствовал, как локти его полотно стянули за спиной. Потом полковник, осторожно пропустив его голову в петлю, накинул веревку на шею Фрейзера, и зачем-то, совсем по-отечески, похлопал его по мокрой щеке. – Хорошо, – повторил он и, задумчиво пройдясь туда-сюда языком по своим длинным зубам, громко цыкнул. Джейми сглотнул. А что ему еще оставалось? Заскрипел блок на потолке, и веревка поползла вверх невозмутимо, медленно, подтягивая его тело на высоту. Джейми вытянулся в струнку, поднимаясь на цыпочки в последнем невольном стремлении к жизни. Глупо, конечно. Чем раньше он оторвет ноги от земли, тем быстрее кончится его агония. Все-таки Рендолл – дьявольская скотина! Заставлять его так бесконечно умирать! Неужели нельзя было повесить его быстро и относительно безболезненно, спихнув с какого-нибудь возвышения. Джейми почувствовал, что пальцы ног вот-вот оторвутся от земли, удавка сдавила горло так, что голова налилась кровью, в глазах заплясали черные круги, и он стал мучительно задыхаться. Но подъем внезапно остановился, оставив его в таком нестерпимом положении, судорожно хватающим ртом драгоценный воздух. – Рендолл, – он едва смог прохрипеть, – что ты делаешь? Давай, заканчивай, дьявол!.. Полковник смотрел на него внимательно, ощупал зачем-то его горло, попробовал просунуть пальцы под веревку, заглянул в зрачки. Потом кивнул Сиду: «Закрепи так». – Что? Зачем? Рендолл! Черный Джек выглядел невозмутимо: он стоял напротив Джейми и улыбался самой радужной улыбкой. – Послушай, мой глупый мальчик. Это, конечно, не совсем по правилам, признаю, но я хочу подарить тебе еще один шанс. И я хочу дать тебе выбор. «Что? Что там лопочет этот гнусный ублюдок?» – Джейми изо всех сил пытался сосредоточиться на его словах, фокусируя пропадающую резкость на довольной физиономии Рендолла, смутно осознавая, что тот машет какой-то белой тряпкой перед его носом. – Какой... такой... выбор?.. Прошу... – Все очень просто. Ты можешь подогнуть колени, и довольно быстро отойти в мир иной, что бы там под этим не подразумевалось, а можешь бросить на пол этот платок и тогда... Сид тут же освободит тебя. Ты останешься жив, обещаю. Ты понимаешь меня сейчас? Ты слышишь? – ЧТО?! Нет, предатель!.. Ты обещал!.. У меня не будет... выбора... Так не честно!.. – из последних сил сипел Фрейзер немеющими губами, переминаясь на пальцах ног, потому что и без того ослабленные мышцы тут же стали уставать от дикого напряжения. Полковник снова потряс платком перед его глазами. – Платок, Джейми – и ты свободен! Или нет. Выбор за тобой. – Будь ты проклят, Рендолл... Будь ты проклят!.. Я же сказал, что хочу умереть! – Вот и посмотрим, НАСКОЛЬКО твое желание честное. Черный Джек обошел вокруг узника, и Джейми почувствовал, как он что-то впихнул ему в ладонь. Потом приблизил свои губы к самому уху шотландца. – Сам по себе он не упадет, мой прекрасный. Не волнуйся. Даже если ты вдруг потеряешь сознание. Ты сможешь вытащить и бросить его только по доброй воле. Но поторопись со своими раздумьями: ты способен потерять сознание в любую минуту, и тогда тебе уже ничто не поможет. Сид вытащит тебя только, когда платок будет на полу. Уразумей это. Он исчез из его поля зрения, а потом вернулся с бутылкой бренди и парой бокалов в руках. – А это, мой драгоценный, чтобы тебе лучше думалось. И, пристально глядя Фрейзеру прямо в набрякшее лицо, с силой бросил ему под ноги стеклянные кубки, один за другим. Джейми дернулся и застыл, почувствовав, как осколки брызнули на босые ступни. Полковник внимательно посмотрел на бутылку, прикидывая ее содержимое, потом сделал несколько хороших глотков прямо из горла и отправил бутылку туда же, в каменные плиты пола. Вкусно пахнуло дорогим алкоголем. – Сид, голубчик, там еще где-то были пустые бутылки, подай... Шотландец услышал новый звон стекла под своими ногами и замер, стараясь не двигать больше ступнями по полу. Что это вообще за черт? Что еще задумал этот ублюдок? Сколько ж можно?! Сид тщательно сгреб разлетевшиеся осколки горкой прямо к его босым ногам. Если Джейми хотел хотя бы немного облегчить участь своей шеи, то он должен был, по дьявольскому замыслу Рендолла, встать на это маленькое возвышение и пожертвовать своими ступнями. И потом, ему все равно придется когда-нибудь переступить: он не выдержит такого долгого напряжения – стоять вытянувшись неподвижно на самых цыпочках. Безо всякой опоры. Ко всему прочему – хотя дышать и так становилось невозможно – он почувствовал, как Сид снова впихивает ему в рот кожаный кляп, затянув его крепления на затылке потуже. Он задергался в панике, но никто здесь не собирался проникаться его страданиями. – Что ж, мой прекрасный, помни. Твоя жизнь сейчас буквально в твоих руках. Дверь лязгнула, и он остался один на один со своими мыслями, беспомощный, связанный, лишенный возможности говорить и дышать, мучительно подвешенный между жизнью и смертью. Веревка безнадежно стягивала горло, все сильнее перекрывая дыхательные пути, пульсирующая кровь разрывала голову, виски, глаза. Руки и ноги онемели. Джейми, задыхаясь, судорожно втягивал в себя воздух сквозь полосу мокрой кожи во рту, кажется, готовый на что угодно, только чтобы прекратить эту новую пытку. В конце концов, он не выдержал и переступил. Послышался омерзительный хруст, он охнул и ругнулся про себя, сразу почувствовав под пальцами колкие грани. Ноги пронзило резкой болью, будто он обо что-то сильно ударился. Он дернулся невольно, и новая боль полоснула пальцы. Шотландец поджал пораненную ногу и сразу почувствовал, как чертова веревка натянулась еще больше. Джейми с силой закусив кляп, осторожно вернул ногу на место. Осторожность не помогла – ступни снова обожгло огнем. Да, дьявол! Легче всего – он понимал – сейчас поджать обе ноги и покончить со всеми пытками разом. Почему он медлит, Джейми не отдавал себе отчет. Неужели он малодушный слабак, который так цепляется за свою никчемную жизнь. «Давай! – скомандовал он сам себе. – Хватит уже! Давай! Покончи со всем этим дерьмом! Жалкий, трусливый, бесполезный ублюдок! Неужели ты готов сейчас сдаться и попросить пощады? Вот так просто? И все остальное будет напрасно?» Он чувствовал – за ним наблюдают из окошка в двери, он ощущал спиной этот взгляд, внимательный, любопытный – взгляд хищника, следящего за лакомой дичью. Он топтался и топтался по стеклу, проклиная свою презренную нерешительность, и почти совсем не ощущал боли в изрезанных ногах – хотя, вперемешку с остротой осколков, чувствовал теплую склизкую влагу под ногами – влагу от собственной крови. Сознание еле теплилось где-то на задворках, периодически пропадая в вязком клубящемся мареве, но он последним усилием – и судорожным вздохом – вытягивал себя на поверхность, путая бред и реальность во вспыхивающих проблесках. Тяга к жизни не сдавала свои позиции, заставляя его безнадежно продолжать свой смертельный, мучительный танец на жалящих лезвиях. Чтобы протянуть еще немного, ему пришлось просто сосредоточиться на вдохе и выдохе, и все остальное вокруг перестало существовать: на семь раз – вдох, на три – выдох... на семь раз – вдох, на три – выдох... Он закрыл глаза, отсчитывая утекающие мгновения своей жизни. Последние мгновения. Она явилась из ниоткуда... он почувствовал ее присутствие, мягкое прикосновение к его онемевшим губам. Теплое дыхание защекотало кожу. Шум в ушах перекрыл все мысли кроме одной: «Клэр!» Он не стал открывать глаз, четко различая каждую ее черточку, каждую крохотную морщинку, каждый волосок на ее бархатистой светлой коже. Янтарные глаза ласково смотрели, а губы слегка улыбались. Для него… Боже, как же он соскучился! Обычно он не мог позволить себе вспоминать ее, потому что боялся сгореть от тоски. Но вот сейчас она пришла за ним, сама, презрев время и расстояние. И они теперь никогда уже не расстанутся. Он подогнул колени. «Девочка моя, я подожду тебя ТАМ... Двести лет это такой маленький срок по сравнению с Вечностью. И потом мы будем вместе. Навсегда». И вдруг, вместо таких родных, янтарных глаз, он почему-то увидел совсем другие, светло-голубые, с маленькими рыжими вкраплениями, огромные, настороженные и, кажется... не менее дорогие его сердцу сейчас. Они смотрели на него с небольшой толикой грусти и удивления, но без всякого упрека, будто не веря в его предательство. Не желая верить. Но Джейми обжег такой покаянный ужас от этого тоскливого взгляда, что невероятным образом он, самыми кончиками изрезанных пальцев, которые уже дергались в предсмертной судороге, вновь поймал ускользнувшую опору под ногами. Окончательно затянувшаяся удавка на шее не давала вздохнуть, как бы Джейми не пытался. Последними искрами гаснущего сознания, он вспомнил о возможности, зажатой в его руке. «Надо уронить это на пол!..» – пришло смутное понимание. Воздух уже не проникал в горящие легкие, и паника охватила его от этих безнадежных, судорожных попыток. Дьявол!.. Да как же вытащить этот трижды гребаный платок?! Рук он не чувствовал вовсе, а то, что находилось там – тем более. Каким-то загадочным наитием он вытянул заткнутую за веревки ткань, кое-как собирая ее в распухшую неживую ладонь и, уже окончательно теряя сознание, разжал бесчувственные пальцы... ОН ПРИШЕЛ В СЕБЯ НА КАМЕННОМ полу, в объятьях полковника почему-то, лихорадочно цепляясь за его плечо в попытке нормально вздохнуть. Но это ему плохо удавалась сквозь всхлипы и надсадный кашель, который рвался из перехваченного острым спазмом горла. Из глаз, изо рта, из носа текло с каждым приступом кашля, а в промежутках он безмолвно разевал рот, словно рыба, выброшенная на берег. – Чш-ш... чш-ш-ш... мой прекрасный, тихо, тихо... все прошло... все кончилось, Джейми, – Черный Джек утешающе бурчал над ним, похлопывал и растирал грудь, неустанно вытирая слезы и сопли тыльной стороной ладони, и почему-то Джейми ощущал себя таким защищенным сейчас, в этих объятьях, надежных как утес. – Я не сомневался в тебе... Все-таки ты – упертый сукин сын. Какой же ты молодец!.. Какой ты умница!.. Я надеялся... Я знал, что ты выберешь жизнь. Джейми очень хотелось сказать чего-нибудь гадкое в адрес Рендолла, но он не смог, поглощенный борьбой за скудные глотки воздуха. – Пить... – еле прохрипел он, чувствуя невероятную тяжесть во всем теле. – Дайте... пить... Полковник подал знак камердинеру, и тот, осторожно придерживая Фрейзера под затылок, дал ему воды, густо пахнущей настойкой лауданума. Горло потихоньку расслабилось, стало значительно легче дышать. – Ну вот, видишь. Теперь все будет отлично. Не волнуйся ни о чем, мой прекрасный. Иди с миром. Я забрал на себя то, что ты так упорно мнишь грехом. Одним больше, одним меньше – мне без разницы. А ты теперь чистый, как слеза ангела, – и Джек рассмеялся над ним, обнимая. Джейми поднял на него осоловевший взгляд, ощущая, как перед глазами все плывет: «О чем толкует этот ублюдок? Забрал... грехи... что это... значит?..» – Ну, давай, расслабься. Поспи пока. Сид отвезет тебя к твоему Грею. Как мы и договаривались. Надеюсь, этот нахальный мальчишка сможет позаботиться о тебе должным образом. Черт, как же я завидую ему, на самом-то деле. Он даже не подозревает, маленький ублюдок, что за сокровище ему досталось. Последнее, что Джейми услышал, проваливаясь в опиумное небытие, были слова Черного Джека Рендолла, который чувствительно сжал пальцами его подбородок. – Что ж, надеюсь... очень на это надеюсь... мы еще увидимся с тобой, мой сладкий испорченный мальчик. Ха! Когда ты поднакопишь себе новых грехов, – он отвесил ему смачную пощечину, которую Джейми почти не почувствовал, отключаясь, – Сид!.. ступай же живей, закладывай лошадей, бродяга... Надо быстрее доставить ублюдка в этот, его Хиллоутер, пока он еще жив.