***
— Здравствуй, Иорвет. — Сосредоточенная нарочито громкая тишина. — Я вижу, пойло dh’oine не сказалось на твоих способностях. — Седрик улыбнулся. Конечно же, он давно услышал за спиной приближающиеся шаги предводителя скоя’таэлей, но, как и всегда, не боялся удара в спину. — Рад видеть тебя в добром здравии, — Седрик, наконец, поднялся с колен и повернулся к Иорвету лицом, пряча в мешочке на поясе несколько пучков лечебной травы. — Не боишься, что я убью этих dh’oine, ради которых ты так рад стараться? Травки им собираешь, корешки, настойки делаешь. — Нет, Иорвет, я этого не боюсь. Я помню тебя ещё ребенком. Я держал тебя на руках, когда ты родился… — Довольно. — И я хорошо помню твоего отца. Он не любил ударов в спину. — Я сказал довольно, Седрик. — Стало быть, ты думаешь, что сможешь пронзить мне спину теми стрелами, которые я научил тебя делать? — Довольно! — После громкого требования эльфа вокруг повисла необыкновенная тишина. Седрик внимательно посмотрел Иорвету в лицо и слегка улыбнулся. — Прости, — спокойно, точно ребенку, сказал Седрик. Иорвет молчал и пристально смотрел на собеседника. Было видно, как от участившегося дыхания и злости вздымаются его грудь и плечи. — Прости, что ушёл, Иорвет. Оставил тебе всё это… — Иорвет по-прежнему хранил молчание, только губы сжались в тонкую белую полоску. Седрик подошёл чуть ближе и опустил голову. — Тебе больно. Ты хочешь, чтобы каждый из твоих врагов почувствовал ту же боль, что ты испытал сам. На мой счет можешь не беспокоиться, я уже сам себя наказал, — Седрик протянул руку и положил раскрытую ладонь на плечо командира белок. Сжав пальцы на доспехе из грубой кожи, крае кольчуги и стеганой ткани, он искал хоть какой-то отклик во взгляде Иорвета, но эльф в мгновение ока скривил губы и с силой ударил по руке Седрика, сбивая её со своего плеча. Затем он отступил на пару шагов, его верхняя губа дернулась, точно он хотел оскалиться. Он отступал ещё и ещё, а потом развернулся и растворился среди деревьев. Седрик некоторое время смотрел ему вслед. Очень хотелось выпить водки. Много и не важно какого качества. Но он знал, что нужен раненым, что он должен помочь им, должен облегчить боль. И ещё сменить тех, кто стережет лагерь от лесных чудищ. Флотзам и Биндюга теперь были вотчиной Каэдвена, а многим жителям бежать было просто некуда, или они не могли. Ведьмак предлагал отправиться с ними на барке, но Седрик с благодарностью отказался. Здесь был его лес, а значит его дом был тоже здесь. Хотя бы пока...***
Откровенно говоря, Геральта немного мутило. Он вообще предпочитал пешие или конные путешествия, но сейчас тянуть с дорогой до Вергена было никак нельзя. Перегнувшись через перила, ведьмак наблюдал за собственным отражением далеко внизу, там, где шипела и плевалась вода, сталкиваясь с корпусом корабля опасного темерца в шапероне. Геральт волновался за Трисс, думал о том, удалось ли ей найти и возвратить Яна Наталиса, размышлял, что стало с Флотзамом и вообще с Темерией. Некогда сильное государство под руководством умного, хоть и заносчивого короля Фольтеста вполне могло претендовать на лидера среди нордлингов, а теперь стервятники слетались над головой мертвого государя, выбирая, что лучше выклевать первым. А Геральт мертвечины не любил. Роше встал рядом, опираясь локтями на перила фальшборта. Отражение беловолосого человека внизу за бортом разлетелось, превращаясь в белую пену. — Не скучаешь по своему приятелю Иорвету? — не поднимая головы спросил ведьмак темерца. — Если на то будет воля богов, я ещё прижму этого мерзавца. Но ты прав, мне интересно, чем сейчас занят этот выродок. — Геральт усмехнулся. — Как бы это странно ни звучало, но у вас теперь общий враг. Не думал о том, чтобы с ним объединиться? — Геральт всё ещё не поворачивал голову в сторону Вернона, но бокового зрения было достаточно, чтобы увидеть, в какую возмущенную стойку встал Роше. — Сам придумал? Или подсказал кто? — Между прочим, не такая и плохая идея, — Геральт, наконец, повернул голову в сторону Роше. — Твой отряд насчитывает сорок с небольшим солдат. Думаю, у Иорвета в лесах Флотзама не больше. Но в Аэдирнских лесах есть ещё два отряда скоя’таэлей. Если эльфы Иорвета сделают так, как я сказал, и успеют нагнать Лето на подступах к Аэдирну... — Геральт наблюдал, как сменяются эмоции на лице Вернона. — Готов спорить на Плотвичку, что это лучшие лучники во всем Северном королевстве. — Вернон молчал, хорошо хоть не пыхтел. — Что ещё за Плотвичка? — с нажимом спросил он. — Моя кобылка, — отмахнулся Геральт. — После смерти Фольтеста из неё наверняка уже сварили суп. Ты готов спорить на мертвую лошадь?.. — Хэнсельт не теряет времени даром. Пока Ян Наталис доберется до Вызимы — а я уверен, ему будут изо всех сил мешать это сделать — пока ему доложат, что взяли Флотзам и отрезали торговую жилу Темерии, пройдет ещё некоторое время, — ведьмак задумался на пару секунд. — Кстати, о Кейране. Я не удивлюсь, если он дело рук, скажем, Детмольда, а то и Шеалы. — Короче, ведьмак. — Долина Понтара принадлежит Каэдвену. Запомни эту фразу. В ближайшее время она станет явью. — Причем здесь Иорвет? — Я думал, тебе не помешает помощь, чтобы Темерия осталась хотя бы при своем. — Чушь собачья, Геральт, — Роше всплеснул руками и отошёл вглубь палубы, качая головой. Геральт наблюдал за ним через плечо. — Лучники хороши при осаде, я же города брать не планирую — это, во-первых, а во-вторых, мои сорок солдат сойдут за сотню. И в первую очередь я перережу глотки белкам Иорвета. — Геральт вернулся в прежнее положение и безразлично стал смотреть на воду за бортом. — Тебе лучше знать, Роше, — не стал спорить он. Вернон слегка осекся, уже готовый вступить в перепалку. — Тьфу, — оскорбившись в сердцах, командир Синих Полосок спустился в трюм и до самого прибытия в Аэдирн корпел над какими-то бумагами и планами. Бьянка спустилась к нему вниз через некоторое время. — Нужно сменить твою повязку. И я просила тебя лежать, — девушка поставила на стол с картами Вернона небольшую кадушку с водой, держа в руках чистые бинты и пару тряпок. — Я в норме, — сквозь зубы бросил Роше, не поднимая на Бьянку даже взгляда. Он что-то чертил на бумаге правой рукой. Левая же, в плечо которой попал Иорвет, лежала ничком на столе. Бьянка постояла напротив него в молчании ещё минуту. Её просто выводило из себя, когда Роше так делал. Командир был взрослым здоровым мужиком, но иногда вёл себя как детина. Когда что-то не получалось, он обижался и дулся на весь мир. Однако Бьянка хорошо знала, как это лечится. Она просто обошла кругом стол, демонстративно передвинула кадушку с водой на какие-то чертежи Роше и без зазрения совести взялась за пуговицы и ремешки на руке командира. — Бьянка, твою мать. — Проблемы? Посмотри, уже кровь проступила на мундире! Но ты же в норме, и, пока ты в ней, я займусь подарком от белок. — Едрись оно конем, ладно! — он с хлопком положил на стол перо. — Я сам. Бьянка отошла, скрестила руки на груди и стала наблюдать за тем, как капитан одной рукой пытается оголить плечо другой. Повязка вся была в крови, и подложка тоже. Рана от стрелы скоя’таэля была широкой, но не глубокой. Ввинчивающиеся дьявольские стрелы делали скоя’таэлей поистине лучшими лучниками. Бьянка намочила тряпку в воде, сняла повязку и аккуратно стала промывать рану. Пару раз она бросила взгляд на сосредоточенный профиль Роше и, наконец, не выдержала. — Роше, что случилось? — Он фыркнул. — Геральт считает, что нам придётся объединиться с белками. — На некоторое время Бьянка замолчала. — А ты что об этом думаешь? — Что значит, что я думаю, Бьянка? — он повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. — Уж я был уверен, ты первая пойдёшь бить ему морду за такие идеи. — Смотря, какие у нас тузы в рукаве, Роше. Может, Геральт и прав. Врага нужно держать ещё ближе, чем друга. — Роше фыркнул во второй раз. — Я так и думал, что ты в него влюбилась! Ай! — Извини, — Бьянка убрала руку, — нечего нести чушь, Роше. В кого я влюбляюсь тебя касается в последнюю очередь. Оба замолчали. Но Бьянка покраснела. Она взяла бинт и размотала его за спиной Вернона, стараясь сделать это так, чтобы он не увидел её лица. Роше же вновь вернулся к бумагам. Те воспоминания Бьянки хоть и имели приличную давность, трепетно хранились в памяти девушки и по сей день. Юность девушки прошла на службе у Синих Полосок. Напуганная глупая сирота в военном отряде. Она быстро напиталась той ненавистью к эльфам, которой в сердцах под кирасами всегда было полно. Её растили всем отрядом, и внимание всех солдат всегда было приковано к ней. Но солдатская милость на пегой лошадке ездит, и иногда от внимания солдат приходилось защищаться. И защищаться её учил Вернон, и вступался за неё тоже он. Собственно, именно Роше и настоял на том, чтобы она осталась с Синими Полосками, и взял её под собственное крыло. Долгое время Вернон оставался в глазах юной девицы идеалом и, что не удивительно, прочно осел в её сердце. И однажды она как отважный солдат Синих Полосок с боем вырвала своё — его поцелуй. Однако вопреки всем надеждам, детским чаяниям и грезам, Роше не мог ей ничем ответить. С честью настоящего мужчины, не решив воспользоваться восторженной глупой девицей, Вернон поговорил с Бьянкой и всё объяснил, как есть. Много воды утекло с тех пор. Бьянка выросла и покончила с наивностью. Роше больше не казался идеальным мужчиной и в сердце Бьянки освободил комнату. Но память — хитрая и порой очень коварная штука. — Готово, — негромко сказала девушка, проведя ладонью по повязке, чтобы убедиться, что она крепко сидит на плече, и отошла на несколько шагов, собирая вещи. — Можешь одеваться. — Спасибо, Бьянка, — голос Вернона вдруг прозвучал неожиданно благодарно и спокойно. Она обернулась к нему. — Я рад, что ты со мной.