***
Бьянка сидела на ступенях у корчмы. Иногда туда-сюда сновали краснолюды, и каждый считал своим долгом высказать свое мнение на её счет. Поскольку Бьянка была не только человеком, но и женщиной, то лести она получала двойную порцию. Однако, служба в Синих Полосках имела свои преимущества. Например, относясь к оскорблениям довольно скептически, Бьянка за столько лет научилась отвечать на них в мужской манере, а, что самое важное, в восьми из десяти случаев они ничуть не задевали темерку, а в половине и вовсе смешили. Дверь в корчму открылась в очередной раз, и под навесом показался Лютик. Бьянка узнала его не сразу, однако тень выдала барда: не только рост, но и любимая эльфийская лютня за спиной точно и безошибочно указывали на виконта де Леттенхофа. — Мадемуазель Бьянка, — Лютик едва заметно кивнул, но Бьянка даже не подняла головы. — Всё так же неприступны, как крепость, и холодны, как лезвие острого меча, — он вздохнул. Кажется, его даже не волновала реакция темерки, ему было вполне достаточно её присутствия. Немых слушателей Лютик даже больше любил, чем восторженных болтунов. Он сделал несколько шагов вперёд и присел рядом с девушкой. — Вижу, вам безразлична поэзия. А жаль!.. Я бы написал для вас памфлет. Впрочем… мне ведь ничего не мешает, — поэт раскрыл свой ежедневник и достал перо. — Лютик, как по-твоему, почему люди и нелюди так ненавидят друг друга? — вопрос Бьянки оказался внезапным, как партизанский отряд в стане противника, однако Лютик ничуть не был удивлён ни самим вопросом, ни фактом его внезапного появления. — Ну, начать хотя бы с того, что одних называют людьми, а других нелюдями? Почему, скажем, все расы не делятся на эльфов и неэльфов? — Бьянка хмыкнула. А, действительно, почему? — Потом, — Лютик поднял взгляд на горы, прокручивая в пальцах перо, — наверняка в истоках вечной борьбы лежит какая-нибудь абсолютная ерунда. Ну, знаешь, кто-нибудь кого-нибудь убил, съел, ограбил и так далее… Может и война, конечно, но это не так прозаично, — Лютик махнул рукой, дескать, ну их. — Ещё мне кажется, что всему земному свойственна зависть. Например, у человека нет такой силы, как у краснолюда, а эльфу не так легко родить ребёнка, как человеку, зато он долго живёт и абсолютно не обременен необходимостью бриться. Бьянка уже некоторое время исподтишка наблюдала за профилем барда. Её не вдохновляли детские попытки Юлиана завоевывать её женское внимание, однако за период их недолгого знакомства ей понравилась в нём какая-то необыкновенная мудрость. Мудрость человека, которому, на первый взгляд, она совершенно не свойственна. — Знаешь, иногда я забываю, за что мы деремся, — она отвела глаза вбок, копаясь в своих воспоминаниях. — Знаю только, что это правильно, что так сказал Вернон. Ещё помню деревню, которую дотла выжгли белки. И что мои родители погибли. — Многим этого достаточно, чтобы прожить всю жизнь, преследуя только одну цель. Тебе не кажется, что на этот скромный мир приходится слишком много ненависти? — Да, — Бьянка встретилась с Лютиком взглядом, немного удивленная тем, что он озвучил её мысль едва ли не в той же формулировке, какую только что собиралась озвучить она сама. — Я рад, что я такой не один, — Лютик по-доброму улыбнулся Бьянке, но темерка в ответ беззлобно хмыкнула, а затем перевела взгляд вновь туда, где копошились у своих домов краснолюды. Краем глаза она заметила, что бард всё ещё смотрит на неё. — Что? — Ну, обычно на этой ноте мне предлагают выпить, и я произношу красивый и вдохновленный тост. — Ну нет, Лютик, я не буду с тобой пить. Даже несмотря на то, что ты думаешь, что женственность мне чужда и я ничем не лучше этих хамов в доспехах, — Бьянка поднялась с места и размяла ноги. — Я такого не говорил. — Бьянка улыбнулась и, отвернувшись, отошла на пару шагов. — Ладно, — сказала она и пошла навстречу Роше и Геральту, которые показались на ступенях храма Трёх Богов.***
— Дева из Аэдирна. — Вернон Роше, доверенное лицо Тирана Темерии. Я впечатлена! Тебе хватает наглости заявляться в свободный Верген и требовать со мной встречи. — Геральт, подожди снаружи, пожалуйста, — Вернон обернулся через плечо. Ведьмак отлепился от стены, которую подпирал, и вышел за дверь. Видимого недовольства у него эта просьба не вызвала. — Это не звучало как требование, это была вежливая просьба, — продолжил Вернон, обращаясь уже к Саскии. Командир Синих Полосок чувствовал, что под ногами земля едва ли тверже воды. Ко всему прочему, Саския была женщиной, пусть, если верить молве, и с яйцами. Все равно опыт общения с такими дамочками у Вернона имелся. Более того, можно сказать, что они ему нравились — не каждый день встретишь достойного противника. — Что тебе нужно здесь? — Саския держала руки скрещенными на груди и абсолютно точно не испытывала к Роше ни уважения, ни симпатии. — Флотзам захвачен Хэнсельтом. — Флотзам? Захвачен? — Пока в Темерии отсутствует правитель, Хэнсельт решил укрепить позиции и попробовать взять во второй раз то, что не получилось в первый — Долину Понтара. Нападение с двух сторон Верхний Аэдирн едва ли ожидает. Саския задумчиво поднесла руку к губам и прошлась туда-сюда. Роше наблюдал за ней. — Боюсь, Хэнсельт атакует раньше, чем Ян Наталис получит право решать судьбу Темерии или хотя бы право руководить собственной армией. Даже если они выступили сразу, как узнали о вторжении, они будут во Флотзаме не раньше, чем через три-четыре дня. За это время судьбу Верхнего Аэдирна можно будет считать решенной. — Верген надежно укрыт горами, а со стороны Флотзама нас закрывают леса Иорвета. — Думаешь, ёлки и белки помешают Хэнсельту добраться, скажем, до Хагге? Не знаю, как стратегии учат среди крестьян, Дева из Аэдирна, но явно не на достаточном для коннетабля уровне. — Послушай меня, темерец, — вспылила Саския, — если ты намерен указывать мне, что и как делать, то пошёл отсюда вон. Здесь не Темерия, не Аэдирн и даже не Каэдвен, потому не забывай о своем статусе нежеланного гостя, — она едва не ткнула Роше указательным пальцем в грудь. — Остынь, я предлагаю помощь, — чем больше Саския злилась, тем спокойнее становился Роше. — Если у тебя нет пятитысячного войска в закромах, то ты вряд ли сможешь мне помочь. — Пятитысячного нет. Моих солдат немного, но они прекрасно обучены и сражаются лучше десятка твоих крестьян и краснолюдов. И самое главное, у них есть опытный предводитель. — Саския оторвалась от созерцания карты на столе и уперла руки в бока. — Ты? — Я. — Нет. — Что «нет»? Я ещё ничего не предложил. — Я знаю, чего ты хочешь, темерец. Ты хочешь сыграть свою ставку, воспользовавшись малочисленностью моего войска в битве с Хэнсельтом, и откусить от Долины Понтора кусок да побольше. — Догадливая, как эльфийский хребет! Хотя и не до конца права. — Как что?.. — Начнем сначала, Саския. У нас общий враг — Хэнсельт. Я предлагаю тебе своё руководство «буферной зоной» между тобой и армией Хенсельта с запада. К этому времени подоспеет Наталис, и мы уничтожим его полностью. — Прекрасно, а потом вы возьмете Верген. — Не исключено. — Вот поэтому я уже и сказала — нет. — Вернон всплеснул руками. — До чего вы гордые, бунтари. Я всегда не понимал одного: почему лучше умереть, чем договориться? — Спроси у Иорвета, что такое честь и достоинство. — О, так ты с ним тоже знакома? Некоторое время оба собеседника пристально смотрели друг на друга. — В свободном государстве найдется место и для скоя’таэлей. Ты не знаешь, каково это, темерец, когда у тебя нет дома. — Мой дом сейчас под угрозой, и я делаю всё, чтобы спасти его. Поэтому я прекрасно понимаю, что значит нет дома. Снова тишина. — В Хагге много краснолюдов и эльфов. Они не встанут под твоё командование. — Да, если ты им не прикажешь, — Роше приободрился. Если Саския перешла к обсуждению деталей плана, то она допускала его общую возможность. А это давало Роше неплохую надежду. — И я буду не один. К примеру, Золтан Хивай может отправиться со мной — краснолюды послушают его. — Саския вдруг повернулась к нему с озаренным выражением лица. — Я согласна. Но выбор нелюдя остается за мной. — Интересно, кто рисует эти объявления о поиске опасных преступников? Девка из Аэдирна выглядит на них сущей уродиной, а на деле я бы так не сказал... Иорвет страшный, как смертный грех — его испортить сложно, а сходство с тобой выдает только шрам и прическа, и то, распусти ты волосы, в жизни бы по портрету тебя не узнал. Неудивительно, что по твою душу так мало охотников: они просто тебя не узнают. — Что сказала Саския? — … засунуть бы этим художникам их руки туда, куда корабли не ходят. Что? — Я спросил, что сказала Саския. — Я плыву назад. — Назад? — Назад? — добавила сомнения подошедшая Бьянка. Роше вздохнул. — Да, назад, но в Хагге. Золтан окажет большую услугу, если отправится с нами. А ты, Геральт, пригодился бы здесь. К тому же, Лето наверняка где-то рядом. Что говорят местные? — Говорят, Лоредо во Флотзаме прибили к сторожевой башне прямо на пристани. — Что, живого? — Ну, если он выжил после того, как его попробовала на вкус вся лесная нежить… — Роше рассмеялся. — Его проткнули насквозь чем-то тупым и вырезали глаза. Тебе смешно? — Иорвет, старый мерзавец. Даю тысячу оренов против одного, что это его работа. Старина комендант порядком намучился, прежде чем сдохнуть, я в этом уверен. — Геральт промолчал. В том, что Роше узнает разбойничий почерк Иорвета, для ведьмака уже не было ничего удивительного. — Почему Хагге? Почему сейчас? — спросила Бьянка. — Хэнсельт пойдет со стороны Флотзама. Он подкупил Лоредо. Хорошо только, что деньги этому мерзавцу на том свете уже не помогут, — Роше недобро ухмыльнулся, — там Хэнсельту ничего не мешает. Более того, прекрасное место для лагеря, и провизии будет навалом. Кейран? — Убит. Дело рук Шеалы. Сообщение по Понтару налажено. — Геральт, не обидно? — Что она убила то, что сама и породила? Ни капли. — У Хенсельта поразительно хорошая позиция. Хитрая скотина. Но мы хитрее. Бьянка, Тринадцатый вернулся? — Да. Ещё одно судно с нашими прибудет через сутки. — Сутки?! Проклятье. Это долго. — Можешь сказать это Тринадцатому лично. Он расскажет тебе про своё путешествие. Для справки: из цензурных слов в его рассказе я насчитала штук шесть. И то два из них местоимения, а остальные — предлоги. — Наталис должен успеть, — философски изрек Роше, — иначе нам всем грозит огромная чёрная жопа.