Ночные стражи

      Тен-Тен остервенело била вращающийся манекен. Когда она прекратила свое, скорее, изнурение, нежели упражнение, девушка устало прислонилась к прохладной стене, даже не беспокоясь о последствиях такого поступка. Пасовать перед трудностями было не в ее характере, но и поболеть в данный момент было неплохой альтернативой. Возвращение домой до экзамена явно не относилось к числу хороших идей. Эти нескончаемые ссоры, недопонимания и обиды могли свести с ума любого, и для этого было достаточно провести хотя бы один день под этой крышей. Требования матери она могла проигнорировать, хоть и выслушала бы потом длинную тираду о непослушной дочери, а вот от просьбы бабушки совесть не позволила отделаться. Куноичи любила ее и скучала по ней.       В намерения Тен-Тен входило погостить у бабушки пару дней, а потом также тихо вернуться в Управление. Но с того момента, как она вышла из автобуса, все пошло наперекосяк. Ее увидела старая знакомая, с которой Тен-Тен занималась в детстве, потом она встретила бывших одноклассников из нормальной школы, которые недавно вернулись из США и жаждали поделиться своими впечатлениями, а точнее просто похвастаться. Последним ударом, который вконец уничтожил надежды Тен-Тен, стала мамина подруга, которая любезно согласилась подвезти ее до дома. Отказаться и не вызвать подозрения было невозможно. Так она и попала домой и сразу в эпицентр очередного скандала.       С одной стороны, ей должно быть жаль ее мать, ведь приютить под своей крышей дочь любовницы и саму любовницу, тогда как собственный муж числился пропавшим без вести уже третий месяц, было жестоко, но другого выхода у семьи Тен-Тен не было. В ином случае они могли лишиться крыши над головой, потерять свой авторитет, а это было для ее матери еще более невыносимо, чем притвориться, что к тебе в гости просто приехала дальняя родственница с мамой. Такой поворот по всем пунктам должен был считаться больше невезения, это подстава, удар в спину. Однако это просто жестокая реальность, ее отец оказался трусом и подлецом, вместо того чтобы рассказать обо всем намного раньше, чтобы семья Тен-Тен могла подняться после такого потрясения, он не только не прекратил общение с этой женщиной, но и вписал ее в своем завещание на случай, если с ним что-то случиться. А по законам стражей последняя воля была священна, так как человек погиб, исполняя свой долг.       Тен-Тен втайне завидовала своим подругам, пусть даже и у них было не все гладко, а традиции и законы их мира воздвигали стену между родителями и детьми, но они хотя бы знали, что на этих людей можно положиться, что они, если не вернутся с задания, то не оставят после себя такой сюрприз. Пусть она и считала многих парней глупыми, если судить по их поступкам, но и она надеялась на то, что однажды кто-то посмотрит на нее. Может, она и сама не стремилась ко многим развлечениям, но знание, что у нее этого никогда не будет, тяжелым грузом давили на ее плечи. У нее были только тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Нельзя ударить в грязь лицом и разрушить авторитет семьи. И как раз к этому она вернулась.       Девушка достала из чулана несколько целей и прикрепила к стене. Ее лук достался Сэцуко, ее любимой и единственной сводной сестре, поэтому она взяла старый лук матери. Гладкое дерево повидало много длительных и изнурительных тренировок, а на внутренней стороне верхнего плеча было нацарапано ее имя. Это Тен-Тен сделала сразу же, как только мать вручила этот лук ей. Куноичи всегда хотелось иметь что-то свое, но увы. Ее семья столь долго занималась оружием, что в ее доме накопилось достаточно для вооружения маленькой армии. И среди всего этого богатства не было того, что принадлежало бы ей. Почти все должно было находиться исключительно внутри их семьи и передаваться по наследству.       Тен-Тен вздохнула и встала в стойку. Девушка сосредоточилась, перед ее глазами была только цель, только маленький кружок. Стрела с тихим свистом полетела, и ее наконечник вонзился в мишень. За ней последовала еще стрела и еще, и так до тех пока красная мишень не пропала совсем. Далее она приступила к еще одной мишени, и так до тех пор пока все мишени не оказались в таком же состоянии. Тренировка закончилась. Когда Тен-Тен направлялась в свою комнату, проходя мимо гостиной, она услышала приглушенные возмущения. Это могла быть только ее мать. Всего разговора девушка понять не могла, но по прозвучавшим именам и непристойным выражениям, ей показалось, что речь шла о ее сводной сестре и ее матери. Слышать очередные причитания матери куноичи не хотела, поэтому поспешила в свою комнату.       Она не знала, кто строил их дом, но мысленно поблагодарила их за предусмотрительное размещение личной ванной. Теплая вода оказалась самым подходящим лекарством от усталости, и уже через пятнадцать минут Тен-Тен чувствовала себя основательно отдохнувшей, как будто хорошо выспалась. Все в комнате осталось таким, каким она помнила до отъезда, но в этот раз все казалось чужим. Здесь не было ничего лишнего, кровать, несколько шкафов, комод и зеркало. На свободной стене висели катана, подаренная дедушкой, и несколько свитков с запечатанными в них кунаями и сюрикенами — подарок какой-то дальней родственницы. Да, в их клане только такие подарки и могли преподноситься. — Ты должна была присутствовать на семейном ужине, — произнес требовательный голос, вложив в последние слова столько отвращения, что Тен-Тен поморщилась. Ее мать стояла в дверном проеме и, сложив руки перед собой, смотрела на дочь. — Я была не тренировке, я же тебе говорила. — И все же я бы хотела, чтобы ты не пропускала такие события, раз уж вернулась домой, — и снова в голосе та же твердость и непреклонность. — Семья должна быть едина перед лицом трудностей. — Я вернулась, потому что хотела увидеть бабушку, раз у меня не получилось приехать на праздник, а участвовать в твоих ссорах с Фудзико я не намерена. Если тебе нравится препираться, мам, то пожалуйста, — Тен-Тен посмотрела матери в глаза, чего не делала очень давно.       Кажется, что в эту минуту между ними произошло мысленное противостояние. Девушка явственно почувствовала тяжелый взгляд матери, который готов был задавить ее, стоило защите исчезнуть. Тен-Тен поняла, что значит пригвоздить взглядом, не зря Касуми Такахаши была одно из лучших хранителей. — Значит, так ты поддерживаешь свою мать? — в голосе послышались стальные нотки, за которыми, как показалось Тен-Тен, скрывалась обида. — Я не хочу ссориться с тобой, мам, — Тен-Тен устало вздохнула, она опять проиграла, поддалась напору. — Я вижу, как ты не хочешь ссориться со мной, что возвращаешься домой только для того, чтобы увидеть бабушку, в то время как мне нужна поддержка. Наша семья должна объединяться перед лицом трудностей, мы должны сохранять свой авторитет, свое лицо перед другими семьями, а не «я не хочу ссориться с тобой, мам». Твой отец поступил безответственно, и теперь нам приходится мириться с его ошибкой, — хоть тон ее голоса и не поменялся, но по глубокой складке, появившейся между ее бровей, по опасному взгляду, промелькнувшему в ее глазах, по напряженным скулам и дрожащим крыльям носа куноичи поняла, что мать сильно рассержена, но и чаша ее терпения переполнилась. — Мне надоело, что ты постоянно говоришь мне о долге, о том, чтобы я была лучшей, что нашей семье нужно постоянно доказывать право на место среди лучших. Я не спала нормально ни разу с тех пор, как объявили о нашем экзамене. У меня не получается завести новых друзей и сблизиться с теми, кого я уже считаю своими друзьями, потому что я трачу все свое время на тренировки, — голос Тен-Тен стал срываться, и она переживала, как бы комок, появившийся в горле, не прорвался слезами. — А чем тебя не устраивают уважение, которое проявляют к тебе, возможности, открывающиеся с появлением влияния и высокого положения? Чем больше власти ты получаешь, тем больше открывается дверей. Но этого нельзя добиться без упорных тренировок. Разве это плохо? Разве плохо быть сильной? — голос Касуми снова стал прежним, морщинки разгладились, дыхание стало ровнее, но этот немигающий взгляд все еще оставался твердым и агрессивным. — Если иметь высокое положение и возможности, обладать такой силой означает быть одинокой, то мне не нужна такая сила. Мне нужна моя жизнь и друзья. Мне не нужна фамилия, при упоминании которой враги будут бежать вспять, если за моей спиной не будет того, на кого я могу положиться, — слова Тен-Тен вопреки ее воли звучали не как решительный отпор, а как отчаянная мольба. — Мне жаль, что я так и не смогла убедить тебя, что в мире стражей и хранителей, в этом несправедливом мире тайн царят весьма простые законы. И эти законы не слишком отличаются от законов людей. Когда решается вопрос выживания, то судьей и помощником являются лишь сила и власть, — непреклонно заявила женщина. — Значит и я всего лишь способ получить те возможности, к которым ты так стремишься? Может, поэтому отец и решил создать другую семью, где тебя не воспринимают как путь к долгожданной власти, — какой-то частью сознания куноичи понимала, что эти слова жестоки и, хоть ее мать и не очень хорошо исполняла свою роль, но точно никогда не желала ей зла.       Касуми ничего не сказала, но по ее лицу Тен-Тен поняла, что пересекла ту невидимую черту, за которую не стоит заступать, если не хочешь, чтобы случилась беда. Лицо женщины не изменило своего привычного выражения спокойствия и собранности, но в ее глазах на мгновение промелькнула такая боль, что у Тен-Тен защемило сердце. — Ужин завтра в семь вечера, не забудь, — наконец произнесла она и, больше ничего не сказав, покинула комнату.       Тен-Тен чувствовала себя ужасно. Хоть эти слова давно вертелись у нее на языке, но ситуация никогда не было настолько безнадежной, чтобы пришлось все высказать. Прокручивая в голове их разговор, девушка стала замечать того, чего не видела раньше. Синяки под глазами, бледность, проступившие морщины, отчетливая печать усталости, будто она тоже не могла уснуть в последние дни.       Тен-Тен почувствовала, что ей не хватает воздуха. Мир начал вращаться, выбивая почву из-под ног. Повинуясь какому-то чуждому ей порыву, она достала из шкафчика сумку и стала осматривать свои вещи, которых было не так уж и много. Пятнадцати минут хватило на то, чтобы упаковать сменную одежду, ее заначку на черный день, несколько батончиков и бутерброд на первое время, бутылку воды, несколько свитков, зажигалку и свой кунай, с которым она никогда не расставалась и который был запечатан в ее браслете. Покинула она свою комнату через окно.