Project Fun

Месяцы после того как он уехал казались мне самыми сложными месяцами в моей жизни. Мне приходилось убеждать себя, что все ещё есть какой-то смысл просыпаться по утрам. Первую неделю я провела в кровати, рыдая и слушая грустные песни о любви. Бекки и Томас навещали меня несколько раз. Я бы не встала с кровати, если бы Томас не настоял на том, что у него есть идеальный клиент для меня в салоне. Том был очень мил ко мне. Он помог мне собрать все что осталось от Алекса в большую коробку, и затем мы спрятали её на самую высокую полку в моём шкафу, к которой я не могла дотянуться. Я не хотела выбрасывать его вещи. Я не была настолько смелой чтобы сделать это. Но я не могла просто оставить их лежать в своей комнате — моё сердце было слишком слабым для этого. У меня было несколько сообщений и звонков от Алекса, которые я проигнорировала. Я попросила Тома удалить их. Я понятия не имела, что было в этих сообщениях, и наверное, это было лучше для меня. Томас также посоветовал мне много хороших песен. Он сказал, что музыка исцеляет разбитое сердце, и я думаю он был прав, хотя мне все ещё было больно. Но я слушала много хорошей музыки, и песня Эмми Вайнхаус «Tears dry on their own» стала моими личным гимном. Весь альбом «Back to Black» если быть очень честной. Я не могла понять, как слова могли так точно описывать моё состояние. Я скучала по песням Алекса. И по тому как он говорил и пел мне под гитару. Я скучала по его голосу. Я скучала по запаху его сигарет и одеколона. По его мягким взъерошенным волосам. По его длинным пальцам, которые переплетались с моими. По нашим разговорам. Я хотела узнать, как он. Хотела позвонить ему, но это, наверное, стало бы моей гибелью. Интересно, думал ли он обо мне иногда. Я со всех сил пыталась не думать о нём, но ничего не получалось. Не получалось также бороться со слезами, каждый раз, когда я вспоминала о нём. Я скучала по нему. Каждый мой атом скучал по нему. Я так сильно скучала по нему, что это становилось физически больно. Лето заканчивалось, и я знала, что скоро он вернётся домой. Я боялась встречи с ним. Но затем я узнала, что теперь он и парни будут жить в Лондоне. Я была рада, что Бекки и Мэтт все ещё были друзьями. В каком-то роде она была моим секретным агентом. Я всегда знала, когда они приезжали в Шеффилд. Они вернулись на Рождество. Это было так странно — знать, что он был всего в нескольких улицах от меня. Я делала все, что было в моих силах, чтобы только не встретить его. Если бы я увидела его, я бы скорее всего упала на колени и плакала до конца своей жизни. Он больше не звонил мне, и я думаю, это было к лучшему. *** 2009 год, также известен как Хамбаг эра. На дворе был уже июль. Я возвращалась домой (в мою собственную квартиру). Я была очень зла, так как только что порвала с Марком. Да, с тем Марком, который был владельцем тату-салона, в котором я работала. Отношения были беспорядочными с самого начала. И так же беспорядочно закончились. Мы были вместе два с половиной года. Сошлись на свадьбе Томаса. Сначала это было прекрасно. Марк был красивым парнем, старше меня. Он был хорошим любовником и замечательным художником. Но затем все началось. У него была потребность сориться со мной из-за каждой вещи, которую я делала. Сначала я не обращала не это внимания, я думала, что это было из-за давления на работе, но потом я поняла, что это было не так. Его обвинения были несправедливыми, он постоянно вспоминал Алекса. Постоянно говорил, что я все ещё думаю о нём, и это делало мне больно. Может из-за того, что это была правда, а может из-за того, что каждая мысль об Алексе была слишком мучительной. Сегодня у нас снова была ссора из-за какой-то глупости. Он кричал: «Пожалуйста Марина, ты можешь наконец-то забыть об этом гитаристе и понять в своей маленькой глупой голове, что встречаешься сейчас со мной?», а я кричала в ответ: «Ты можешь уже перестать повторять мне это?» Я была довольно смелой в этот раз. Обычно я никогда не отвечала, но это просто бесило меня. И всего одним быстрым движением Марк больно ударил меня по щеке. «Все кончено Марк» — прошептала я, держа мою щёку и ушла из его квартиры. Я заплакала после этого, потому что моё лицо болело и потому что не понимала, как я втянула себя во все это. Я плакала из-за того, что он снова вспомнил о нём. Мне было интересно, чтобы сказал Алекс, если бы я рассказала ему о том, что Марк ударил меня. Теперь ему было плевать, и я ещё больше плакала из-за этого. Все это время, когда я встречалась с Марком, я чувствовала себя такой одинокой. Он не был как Алекс, я никогда не могла рассказать ему о глупых вещах, которые беспокоили меня. Я никогда не танцевала с ним под Битлз. И когда я напилась на своё день рождение, он вызвал мне такси и отправил домой одну. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой пустой как сейчас. В понедельник Марк сказал, что я должна покинуть салон. Я ожидала этого. Он сказал, что я могу остаться до конца лета, но после я должна уйти. Поэтому я начала искать новую работу. Я нашла одну в Ливерпуле, одну в Лидс и ещё одну в Манчестере. Я выбрала Манчестер. Я должна была начать в ноябре, и это давало мне целых два месяца на то, чтобы продать свою квартиру и переехать. Я подумала, что это будет хорошим побегом от всех этих глупых вещей, которые я сделала в своей жизни. Не поймите меня неправильно, я любила Шеффилд, но он слишком сильно напоминал мне о людях, которых я любила и ненавидела больше всего. Октябрь: Я сидела в кафе и попивала мой любимый чёрный чай. По какой-то причине я ненавидела кофе и по какой-то причине я ненавидела Старбакс. Мне нравились маленькие кафетерии как этот. Они были очень уютными, особенно осенью. Я читала свою старую книгу «Сто лет одиночества» Маркеса. Это была одна из моих любимых книг, и я перечитывала её по сто раз. Прошло уже больше часа, а мой чайничек с чаем все ещё был почти полон. «Здравствуй!» — услышала я вдруг тихий мужской голос.