Разрушители стереотипов

Режим Хатико был активирован в первую же минуту, стоило Сереже объявить о скором подселении. Я в красках представляла себе самые разные варианты. Была толстая и вечно жующая, была неформалка, была лыжница с лицом-утюгом, была глуповатая красотка, была, на удивление, и обычная девушка, но её представлять было совсем неинтересно. В общем, я собрала все возможные типажи-стереотипы из фильмов, пытаясь успокоить своё любопытство. И вот, ближе к обеду, дверь в палату отворилась. — Привет, — в палату въехала девушка в инвалидном кресле. Позади неё стояла женщина. Видимо, медсестра. Смена была? Не видела её. Ну, впечатление она произвела… Никакое. Вообще ничего, чистый лист. Лет пятьдесят, короткие тёмные волосы, большие глаза, как у Крупской в поздние годы. Собственно, и все. Куда больше меня заинтересовала моя новая соседка. Первой мыслью было, что у неё что-то очень серьёзное с позвоночником, раз она в кресле. Я даже успела подумать, что надо будет аккуратнее с темой спины, раз у неё так все плохо. Правда, эти мысли тут же развеялись, стоило девушке пересесть с кресла на кровать без посторонней помощи. — Пасиба, — девушка кивнула медсестре и обернулась ко мне. — Полина. — Кристина, — ОК, Гугл. Как начать разговор с соседом по палате, о котором ничего не знаешь? — С чем лежишь? — огласить весь список или из интересного? — Трещина в позвоночнике. Больница бережет береженого, — отозвалась я. — А ты? — Желчный вырезали, — девушка поморщилась. — Даже камень вручили, как трофей. Показывать не буду, мне кажется, не очень приятное зрелище и не повод для гордости. Говорят, традиция. Давно здесь? — Второй день… А, нет. Третий. Ещё без сознания провалилась почти сутки. Невесело. — Как угораздило? — спросила девушка, поморщившись. Ещё бы, после операции… Тут и обезболивающие не спасают. — Меня переехали по дороге в магазин с яркой вывеской, как бы тупо это не звучало. Я даже не очень знала, зачем туда иду, — да уж, с высоты больничной кровати это все выглядит ещё хуже, чем тогда у дороги. — Это где тебя так? — девушка закусила губу, задумавшись. — Дорога между ДК и магазином каким-то, — девушка отчего-то активно закивала. — Я поняла. Там все время просят переход сделать, потому что невыносимо так ходить, — громко и эмоционально заметила девушка. — Там причина какая-то… Ты знаешь, наверное? — Я не местная, — Полина вскинула брови от удивления и перекинула подушку на другую сторону кровати, чтобы быть поближе ко мне. — Туризм… Или погоди, туплю! — девушка ударила себя ладонью по лбу. — У нас же «Возрождение» сейчас! Ты группа поддержки или участник команды? — Участник, — блин, чего так грустно получилось-то? Прямо до неудобного тон у меня безрадостный. — Даже выступить не успела. — Обидно, — поджала губы девушка. — А что по водителю? Будете заявление писать, наверное? Честно? Я секунды об этом не думала. Последнее, что меня интересовало, это водитель. Но… Нет, скорее нет. Не хочу. — Думаю, нет, — неуверенно ответила я. — Неинтересно. — А родители того же мнения? — с сомнением спросила Полина. Не знаю. Ну, родители скорее всего согласятся. А вот дед… С ним может быть непросто. В нем есть стремление воздавать по заслугам. А так как я — внучка и неприкосновенна, то по заслугам может получить кто-нибудь невиновный. Но и с дедом договориться возможно. Вопрос аргументов и упорства. — Посмотрим, — уклончиво ответила я. Не будем зарекаться. Тут как бы меня не переклинило на месть. — Ладно, — девушка кивнула и задумалась. Надо тоже куда-то диалог двигать, неудобно совсем. Но мысли ко мне не спешили. Возможно, они спешили от меня. Мммм… Книги, фильмы, сериалы, хобби? Вообще, я заметила, что пока я отвлекаюсь, спина болит намного меньше, но стоит мне впасть в ступор из-за чего угодно, как боль тут же будто усиливается в несколько раз. Вот и сейчас позвоночник решил напомнить о себе. А так думать еще тяжелее, между прочим… Ну, соберись уже, Лобачевская, хоть что-нибудь скажи! — Чем ты занимаешься? — да это же претендент на премию «Тупой вопрос года»! Он рядом с «Ты кто вообще по жизни?» пару лет назад. — Учусь на экономиста, — девушка снова поморщилась. То ли больно, то ли специальность ее не радует, то ли все вместе. — Ты же из вежливости спросила, я могу сменить тему?  — Давай, — неловко получилось… Очень. Где я себя выдала?  — Ты… Ааай, как это сказать-то? В общем, ты знаешь, что такое «эффект попутчика»? — она клонит к бесконечным откровениям? Хэй, это не работает по щелчку!  — Да, знаю, — я кивнула.  — Я не претендую на твои секреты, это дело добровольное, но мои потерпеть придется. Это… Блин, ну, у меня всегда так с теми, кого я буду видеть недолго. Людей о таком стоит предупреждать заранее, — насколько криминальными будут твои откровения, женщина? — Ну, я в вечном поиске ушей, вот…  — Не парься, у меня тоже бывает, — ну, правда же. Не мне судить. Сообщение пришло… — Извиняюсь. Да ладно? Да с чего бы? Да быть не может. Прохоров? Заболел? Головой? Не, ну, он в своей манере, но с чего бы вообще? Он же вроде обиженный был… Или не настолько, чтобы гадость не сказать? Антон Прохоров: Бампер сильно помяла? Несчастный водитель… Знал бы, что там ты — в объезд бы поехал через другой город. Сволочь. Язвительная сволочь. И ведь ничего не противопоставишь — в аварии-то я виновата, как ни крути… Но все равно же что-то ответить нужно. Блин, у меня не получится достаточно язвительно! Серьезно, я от такой наглости аж растерялась. Спина, вон, вообще в истерике забилась. А если просто промолчать? Он начнет оправдываться, как я недавно, или проигнорит? Чем дольше я про это думаю, чем дольше на автомате перечитываю сообщение на периодически гаснущем экране, тем сильнее я злюсь. Не могу… Обидно. В конце концов, я могла там инвалидом на всю жизнь остаться или вообще умереть, а он хохмит… Не могу… У меня сейчас нервам только повод дай — истерика всегда рядом, подбежит и подставит свое рыдательное плечо. И все я понимаю: Прохоров идиот, юмор у него такой, это его нормальное состояние, вот только… Не могу… Выбило меня его злорадство из колеи. Так, не рыдать, не рыдать, неудобно перед человеком. Внутри меня все просто закипало от негодования, затушить вулкан эмоций внутренними уговорами не получалось, конфеты, принесенные родителями, совсем не радовали, а выть хотелось больше и больше. Ощущения были такие, будто, когда та машина меня переехала, из нее вылез Прохоров с баяном и начал радостно распевать злорадные частушки. Противно… Кажется, что трясет от негодования все внутренние органы, а позвоночник от такого оркестра вблизи себя совсем расстроился и ныл уже от всей души. На сообщение я так и не смогла ответить. Придумается что-нибудь — отлично, а так… Из меня сейчас только что-то истерически-жалобное может выйти, не стоит радовать мерзавцев.  — Что-то случилось? — спросила Полина вкрадчиво. — Ну, не хочешь — не рассказывай.  — Эффект попутчика, говоришь? — ну, по факту. Сейчас нас выпишут — и разойдемся кораблями в море. — Ну, мне сейчас не по делу нахамил один неприятный индивид.  — Он злой или язвительный? — девушка склонила голову. — Он обидеть хочет?  — Да, — получилось не очень уверенно. Хочет? С одной стороны, конечно, раз такое пишет. С другой… Ну, я не знаю. Он в прошлый раз так обиделся, что я вообще его трогать боюсь и думать о нем как-то плохо… Почему-то бунт внутренний от этого. Интуиция или просто дурь какая-то, но факт. Но не лебезить же перед ним от этого! Мало ли, что в моей глупой голове копошится, хамлом он от этого быть не перестает. И все же муторно как-то.  — Последние сколько предложений ты меня не слышишь? — спросила девушка, смеясь. — И выражение лица такое, а-ля «флешбек».  — Извини, задумалась… Просто… Он какой-то тяжелый всегда. Мне сначала показалось, что просто нарцисс, потом — что нарцисс со страхом ущемленного самолюбия, — а теперь ничего не кажется. И не понимается. За полторы недели, не считая того крайне неприятного случая, общаться нам пришлось еще два раза на физике. И здесь уже «пришлось» — это самое подходящее слово. Вообще, моя совесть — это такой немного тупящий хомяк. Когда я пакость делаю — он спит, советов не дает, открывает полный простор для неприятных поступков. Но стоит мне закончить, как он тут же прибегает и вгрызается в несчастную злобную меня. Не покидало ощущение, что при общении с Антоном хомяк всегда где-то рядом точит зубы. Совесть Прохорова в то же время, видимо, представляет собой морскую корову. Или любое другое мертвое животное. Серьезно, в том конфликте он повел себя более, чем положительно и сдержанно, моя вина со всех сторон только моя. Но мне показалось, что мы в этом небольшом противостоянии поставили точку. А что показалось ему, мне никто не сказал, но смотрел парень на меня быком. Быком, которому я наступила на хвост в красной рубашке. В то же время он пытался объяснять мне физику, а это занятие мало того, что бесполезное, так еще и опасное для моей самооценки. Я себя совсем глупой ощущать начинаю. Справедливости ради, физичка тут была очень даже классная. Я даже некоторые умные слова начала понимать. Но физика — наука такая, раз на часы отвлекся — дальше, как Игру Престолов с четвертого сезона смотреть. Ничего не понятно, но страшно. И Прохоров честно выполнял свои обязанности соседа по парте. Обязанности выполнял, на том и все. Слова не говорил не по делу… А тем временем я снова не услышала Полину.  — Так, я поняла, советы тебе не нужны, с собой бы договориться, — обиделась? Непохоже… Но все же стоит что-то сказать. — Если что — я здесь. А отвечать ничего не пришлось. В этот раз, на удивление, это был не Сережа. Папа звонит. Что такое?  — Атака со стороны скайпа, атака со стороны скайпа, — услышала я псевдомеханический голос из телефона. — Ульяна все знает, Ульяна все знает… У вас пара минут, у вас пара минут… — Ну, паааап, не стоило ей, — зачем было Ульяне говорить, что я в больнице? Ладно, посмотрим по ситуации. Экспромт — лучший из когда-либо существующих планов. — В смысле, есть, пара минут!  — Кристин, вынужденные меры, — заметил папа негромко. — Она знает про позвоночник, без подробностей.  — Лан, па, че-нить придумаем, — я улыбнулась. — Пока.  — Пока, — немного встревожено отозвался папа. От веселья из начала разговора не осталось и следа. Ну, понятно, что ж тут сделаешь? Но можно было сказать, что я сплю, в ванной, гуляю и планирую гулять следующий месяц? Расстроится же… А ей лучше лишний раз не расстраиваться. И диагноз мало того, что такой неприятный, так гипс в кадре еще неприятнее. Но делать нечего, скайп уже сообщает о приближении разговора… И вообще, откуда скайп-то у нее взялся, она всегда телефоном обходилась? А с телефона невидно гипс, телефон лучше скайпа. Хотя, тут такой интернет паршивый, что-либо вообще вырубится все посреди разговора, либо изображение будет максимально нечетким. Я-то думала, такое году в 2008 осталось, ан-нет, больница спешила радовать. Может, Wi-fi какой-то из запароленных местный, а? Надо спросить… Но, в любом случае, вряд ли нечеткости хватит на сокрытие гипса. Ладно, тык. Интернет и правда не вызывал восторга, но все же качества изображения было более, чем достаточно, чтобы увидеть знакомые черты лица. Если дед был красивым для своего возраста, то Ульяне можно было смело скинуть пару-тройку десятков лет. Помните, я говорила о королевской женственности? У Ульяны ее не было, моя пацанистость — в нее. Тем не менее она была яркой и запоминающейся. Если королевой мне быть уже не дано, то быть похожей на прабабушку я хотела всегда.  — Привет, Ульян, — так, начнем разведку. Как себя вести, чтобы ничего не испортить? Прабабушка всегда настаивала, чтобы ее называли по имени. Говорила, что от «прабабушка» слишком пахнет сундуком со старьем.  — А что это ты у меня вся пикселями пошла? — бабушка знает слово «пиксели»? Видимо, вопрос отразился у меня на лице. — Что, думаешь, Ульяна неграмотная? Мне мальчик ставил, все объяснил, словами запас обогатил. Хороший мальчик, познакомить вас надо. И не делай такие глаза! Знаю я вас, сейчас карьеру возьметесь строить, а Ульяна до праправнуков не дотянет! — Так пикселями же идёт, — я засмеялась. — Он недостаточно талантлив, плохо сделал. Талантливый мальчик ведь не объяснял таких тонкостей? Вообще, Ульяне не свойственно искать мне пару, да и про праправнуков она часто скорее шутит, чем всерьез на что-то рассчитывает в ближайшее время. Что ж там за принц-то приходил, мне даже интересно! — Это чтобы ещё раз прийти, я про тебя рассказывала, он и проникся. Бабушка в курсе, что дело в интернете, не рассчитывай, — Ульяна улыбнулась. — Как тебя угораздило слечь в больницу раньше бабушки?  — Ульян, с твоим здоровьем — водители не дождутся, если будут ждать твоей госпитализации. Ульяна за всю мою сознательную жизнь болела дважды насморком. В последний раз — лет десять назад. Ее высказывания в духе «зовите нотариуса, я хочу повеселиться» до сих пор кидают в хохот и страх одновременно, но прабабушек не выбирают. Если бы и выбирали — я бы без сомнения схватила Ульяну и никому бы не отдала. Хорошая она у меня… А тем временем мы договорили. Бабушке почти удавалось скрывать беспокойство за юмором, когда я пыталась без лишних подробностей описать аварию и последствия для моего здоровья. Здоровье у Ульяны, конечно, отменное, но все же восемьдесят семь человеку — лучше не рисковать. Мы попрощались, под конец прабабушка еще раз напомнила о том, какой прекрасный мальчик ставил ей скайп. Неужто так в душу запал? А мне сегодня предстояла встреча с другим парнем. Неприятная встреча, не скрою. Но неизбежная…