Разрушители стереотипов

Начнем с того, что ни интуиция, ни какая-нибудь крайне чувствительная часть тела ничего мне не подсказывали. Беда подкралась к палате незаметно, но дверь открыла настежь и тут же запела. Ну, почти беда… Стоило незнакомцу войти в распахнутую за секунду до этого дверь, как у него зазвонил телефон. Громко так зазвонил, воем нечеловеческим, как говорила бабушка. Тяжеленькое слушаешь, человек…  — Да, пап, — чуть смутившись, парень вышел в коридор, но реплики его были слышны отлично. — Да. Да. Нет еще. Да, позвоню. Все, давай. Слышно-то было отлично, но понятнее не становилось. А впрочем, мне-то какое дело, о чем какой-то левый парень с папой разговаривает? Зашел снова. Говорить-то будем, нет? Ладно, все сама…  — Ты к Полине? Она подойдет скоро, — начала я. — Чтобы не молчать, я Кристина.  — Де… Денис, — как-то заторможенно ответил парень. Он вроде не заикался минуту назад. Что там со мной? Вроде, в экране телефона ничего страшного не заметила. — Я не к Полине… Я… Я к тебе. Вот где-то в этот момент что-то в голове щелкнуло, и я на секунду подумала, что это может быть водитель. Может, сыграл недавний разговор с Полиной, может, запоздало активизировалась чуйка, но догадка мелькнула. Я тут же старательно начала глушить ее дурацкими версиями, граничищами с фантастикой. Лучше мне пришли сказать, что я принцесса далекой планеты, чем этот парень — виновник моего постельного режима. Не хочу я водителя видеть. Не хочу. И, по логике вещей, он меня тоже не должен хотеть.  — Кто ты? — максимально растянем сомнительное удовольствие. Ну, неведомую фигню из-за пазухи не достал, значит, не инопланетянин. Хотя, может, моя планета из отсталых? Так я в нее ничего не привнесу, я сама уверена, что интернет — это магия такая, как мне дед-технарь на пальцах это все не объяснял.  — Я… Это я тебя сбил, — на одном дыхании, резко. Не удивил. Но расстроил. Так, ладно, спокойно. Вдох-выдох, сама виновата. Вдох-выдох, сама виновата. — Я должен объясниться…  — Не, не должен, — я мотнула головой. — Мой косяк, по сторонам смотреть надо, не на парашюте, чтобы на чудо надеяться.  — Я… Я даже сделать ничего не успел. Там никто бы не успел, понимаешь? — начал оправдываться парень. А я просто не хотела его видеть. Пусть он будет хорошим и правым, но он меня уложил на месяц в больницу вдали от родного дома. Он теперь почти такой же страшный, как тот дядечка с конкурса. Тоже огромная ассоциация с чем-то жутким. Но Денис хуже. Воспоминания ближе. И по времени, и ко мне лично. Ладно, спокойно…  — Понимаю, — а звонок вначале, значит… Ой, как все сошлось! — Папе перезвони, пусть не беспокоится. Будешь и дальше на полных правах и с правами кататься по дорогам города.  — Да блин, — парень распахнул глаза от удивления. Искренне? Ну, пусть искренне, а! — Ни при чем тут это. Я вообще не про то.  — Хорошо, — легко согласилась я. — В любом случае, все в порядке, не парься. Я так понимаю, пока я находилась в приятном бессознаньи, ты мотал себе нервы, так что будем считать, мы в расчете.  — Я пока тебя в больницу вез, — вот, даже сюда сам притащил, какая уж тут злость? Парень чуть улыбался. — Еще штрафы за превышение схватил на двух камерах. А у нас в городе их всего три.  — Вооот, и я о том же. Ты уже достаточно пострадал, — вообще, он весьма приятный. Не то чтобы симпатичный, нет. Но что-то неуловимо притягательное в нем было. — Бумеранг вернулся к тебе разукрашенным в черно-белую полоску.  — Вроде того, — Денис снова улыбнулся. В этот момент в палату вошла Полина. Парень мгновенно переменился в лице. Несколько раз подряд. Из того, что я успела ухватить — удивление, тревога, еле уловимая грусть. Так… В том, что они знакомы, сомнений не оставалось. Вряд ли знакомство шапочно-кивковое, слишком уж нервным казался Денис. Но он не знал, что она здесь, явно. Значит, поссорились… Сама же Полина остановилась у двери, сложив руки на груди. После операции-то самое оно, выпендриваться вот так. Я, конечно, не врач и не человек без желчного, но, думаю, ей тяжело стоять. Кажется, ей это тоже показалось не очень умным, а потому она в той же позе прошествовала на свою кровать — ближе к окну.  — Привет, — первым нарушил неловкую тишину Денис. — А я…  — А он меня в больницу привез после аварии, даже не добив позвоночник неверными действиями, — я подмигнула парню. Опустим неприятные подробности.  — Ну, надо же! — с неискренним восхищением воскликнула девушка. Чем он так ей насолил? Да насолил настолько, что она уверенно продолжила. — Сам сбил, сам довез?  — Даже если, — негромко произнес Денис, опустив голову. — Я, короч, пойду… Выздоравливайте… Обстановка в палате была неприятной. Что тут можно сказать, я не знала. Полина вперилась взглядом в закрытую за парнем дверь и разговаривать со мной не стремилась. Но, в конце концов, она сама дала мне кое-какие карты в руки.  — Чу-чух, чу-чух, — с глуповатых и спроса меньше, а намек не понять сложно.  — Он… Та еще сволочь. Не смотри, что улыбается, как дите. Просто умеет пользоваться тем, что матушка-природа подарила, — начала Полина. И на этом же закончила. Ну, нет. Слишком хорошенький, чтобы быть гаденьким. Какой-то… Милый?  — Что он тебе сделал? — спросила я напрямую. Абстракции не впечатляют, откровенно говоря.  — То, что и со всеми — продемонстрировал свое превосходство. Во всяком случае, ему так показалось, — а еще менее обобщенно можно? Как выяснилось, можно. — Он встречался одновременно с тремя. С тремя, понимаешь? На спор.  — Воу, — я опешила. Но ведь… — Мне кажется, он сожалеет.  — А мне кажется, что он хочет еще поиграть. Не, пусть других дур ищет, — отрезала Полина. — Тем более, я оказалась самой тупой дурой — была первой из трех, осталась последней! Два месяца! Ни тоном, ни взглядом, ни намеком. Я еще всем вокруг рассказывала, какой он замечательный, умный, заботливый, ни разу не мажор!  — Я думала, так только в кино бывает, — негромко заметила я. Правда, всю жизнь была уверена, что это дешевый ход сценаристов. Но… — Может, он все это время жалеет? Так ведь бывает. Он грустный был, потерянный какой-то.  — Ну, погрустит, перестанет. Новую игру придумает. В конце концов, можно рекорды побивать. Четыре одновременно, пять… — раздраженно отозвалась девушка, взмахнув руками. Права, наверное… И все же хочется верить парню.  — Ладно, дело твое, — а что тут еще скажешь? Я вообще имею право его выгораживать? Как бы я себя чувствовала на ее месте? Грусть бы в глазах рассматривала? Или ненавидела бы всеми фибрами души? Ощущение, что ты была просто для статистики… Она еще тут лицо умудрялась держать. Я, наверное, либо орать бы на него начала при первой же встрече, либо рыдать. И все же… Казалось, та часть меня, что защищала Прохорова, сейчас взяла под крыло и Дениса.  — А он извинялся? — спросила я. Не знаю, насколько это изменит мое мнение, но все же.  — Раз десять, — девушка усмехнулась. — Романтично, весело, трогательно, срывающимся на крик голосом, трагично…  — И что? Ничем не прониклась? — ну, старается же… Всем ведь случается ошибиться. Или это я опять чужую беду руками развести пытаюсь?  — Простить его — это показать себя наивной дурой, которую ничему жизнь не учит, — как-то звучит… Зазубренно. Это она так думает? Или кто-то ей упорно советует так думать? Мало ли, подружкам не понравился, родителям?  — Да что ты? — с сомнением переспросила я. — Вот так? Прям наивной дурой?  — Ну явно не Мегамозгом, — девушка чуть улыбнулась. — Предательство прощать в принципе тупо. А тем более, когда оно было даже не под воздействием обстоятельств, а ради посмеяться.  — Нельзя оставлять людей без шанса. Одно дело, когда это закономерность, другое — минутная глупость. Мне кажется, он хороший, — ну, мало ли. Может, мое «кажется» человеку поможет? — Тебе кажется, а я и о других его поступках наслышана, — пожала плечами девушка, поморщившись. — Тем более, где гарантии, что он перед теми двумя не извиняется? Мол, какая простит, такая и сойдет.  — Ладно, пусть так, — продолжим позже. У меня тут недели две до ее выписки, времени много. Мимоходом появилась мысль, что Субботиной я в свое время давать второго шанса не хотела. Да и вообще какие-то у меня принципы в последнее время… Один другому противоречит. Возраст? Так уже выйти из него пора бы, задержалась как-то… Вообще, меня воспитывали в духе того, что всем нужно дать раскрыться, что нельзя ни на ком ставить крест, что все заслуживают понимания и второго шанса. Сейчас бы историю о предательстве рассказать, после которого сердце покрылось коркой, душа заледенела… Но так нет такой истории и близко! Просто… Дань моде какая-то. Ну, был же момент, когда все вокруг были сплошь Базаровы. Скептики, бесчувственные, либо скрытные, циники, что не доказано наукой, то не есть истина. В науке я, что сейчас ноль, что тогда была ноль, но модно же! Вот с тех пор и мечусь от совсем милой до совсем грымзы. Сейчас, вроде, нашла золотую середину, а все равно в итоге с перекосом выходит… А тем временем в голову все же пришел ответ Антону. Максимально нейтральный, насколько смогла. Ничего мягче уже не сформулирую. Кристина Лобачевская: Злой ты, Прохоров. А водитель хороший, тебе есть, чему у него поучиться. Ждать ответа долго не пришлось. Вообще не пришлось, сообщение было прочитано уже через несколько секунд. Если он продолжит хамить, то я перестану слушать ту часть себя, которая упорно пытается вслепую найти ему оправдания. Пусть сам со своим чаном яда сидит, обнявшись. Антон Прохоров: Ладно, переборщил, не спорю. Человека с гипсом на руке лучше не нервировать. Я засмеялась. Нервно немного, но все же. Объективно, к моему возвращению оружие против особо язвительных гениев, может, и снимут, но осадочек в лице непослушной руки явно останется. Его слова можно записать в извинения? Или продолжать букой сидеть? Не, если бы это был Вадим, то я бы обижалась. Но тут человек вообще странноватый… Еще что-то? Антон Прохоров: По твоему принципу могу сказать: «С меня эспандер». Вот сволочь, а! Попал ведь в точку с рукой! Вообще, перспектива разработки меня немного пугала. Я и слышала про это, и видела… И вообще всем этим не вдохновилась. Неприятно это все. Хотя, учитывая состояние моего позвоночника, которого не особо берут обезболивающие (хотя, мне не с чем сравнивать; и хорошо, что не с чем) и который сейчас выступает индикаторной бумагой моего морального состояния. . Будет ли хуже руке? Стоило мне обратить внимание на спину, как она лениво заныла чуть больше обычного. Видимо, недостаточный стресс, чтобы истерить от души… А ему-то что ответить? В голову мне ничего прийти не успело, так как раздался звонок. Вадим… Хочу-не хочу? С одной стороны, мне приятно его внимание, а с другой… Объективно, все наше прошлое общение в той или иной степени было моей инициативой. Я предложила, я позвала, я настояла где-то… А теперь… Он ведь не из жалости? В любом случае…  — Алло? — тон у меня с каждым разом все непринужденнее, а сомнений все больше.  — Как ты? — да всегда я одинаково, чего уж там. Тем более, за столько времени ничего явно не изменилось.  — Отлично, — на фоне тюленя из Сахары так вообще идеально. Самой от себя неудобно, но реакция такая, какая есть. Ладно, собралась… — Скучаю только по всем, ни одного знакомого лица.  — Я могу это исправить, — ну, а если он искренне? Чего я с полпинка завелась-то? Не посылать же, честное слово… — На выходных приеду, увидишь знакомое лицо.  — А мелкая как? Одна? — ну, не тащить же ее через всю область, честное слово. Но и не оставлять, это еще хуже.  — На тетку переложу свою ответственную миссию, ничего страшного. А то всё жалуются обе, что редко видятся, — ну, хоть так…  — Ой, Вадим, не могу говорить больше, извини, — мой внутренний актер в восторге от виноватого тона. Мне, правда, надо подумать. Хотя бы о том, какую позицию занять с ним. Вообще, у меня все, как обычно. То человек вызывает нездоровый восторг, граничащий с фанатизмом, то резко какие-то подозрения и сомнения в искренности. И тут я золотую середину найти никак не могу. Максимализм мой — враг мой, думать мешает, а ничего не дает. А уж повод для подозрений мне оказалось найти совсем несложно… Я начала мысленно перебирать все наши встречи за пределами школы. Благо, знакомы мы недавно, много вспоминать не нужно, а для статистики более чем достаточно. Грустная статистика…  — Ну, я, правда, не родитель, но помочь тоже могу. Вы же не против?  — Сходишь со мной к репетитору? Мне… Стремно как-то одной, честно говоря. — Так, если у тебя на это время не запланировано то, что нельзя перезапланировать, то ты идешь со мной! Порадуй юное дарование!  — Да я могу помочь, мне несложно…  — Да пошли вместе, чего ты? Воооот, да.  — У меня потрясающие новости, -в палату вошел Сережа, оборвав мои невеселые размышления. А я как раз собиралась вспоминать хорошие моменты! Эх, так я и пришла к неутешительным выводам. Но… Ему ведь явно не все равно. Стоит дать ему и шанс проявить себя, и время… Может, на выходных чем порадует, а? Ладно, сейчас не до того… Неудобно уже — то вообще не слышу, то отвечаю через полчаса…  — Что? — с деланным восхищением воскликнула я. — Ту вредную тетю уволили?  — С сегодняшнего дня — ЛФК. Напрягать пока не буду, дыхалку поразвиваем, — нормально все с моей дыхалкой! Вообще, меня все еще не покидало чувство, что я здесь больше из вежливости по отношению к врачу. Ну, как-то… Для меня или позвоночник вдребезги и все плохо, или все сразу замечательно и нечего дурью маяться. Ничему меня истории из родительской практики не учат, ничему… Но этого я, конечно, не говорю. Тем более, определенное влияние на меня слова Сережи о перспективах повернуться не в ту сторону и так и остаться все же произвели. Желания лишний раз поворачиваться вообще не было. Но теперь, видимо, пора ему появиться, ибо ЛФК вряд ли предполагает замереть в позе пенала-зверушки. Хотя, кто его знает, как там страхуются? Может, и так пролежать придется месяц… Категории у меня в последнее время — лежать, так месяц, справка от физкультуры, так до конца года. Поразительная стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Но она мне не нравится. Внесем хоть какого-то разнообразия зарядкой, раз такое дело…  — Ну, не жили спокойно, нечего и начинать, — я чуть улыбнулась. — Давай, физрук, рассказывай, что ждет меня.