Разрушители стереотипов

Я даже как-то оторопела от такой озабоченности во взглядах. Вроде, утром все хорошо было, что случиться могло за полчаса? Спрашивать было отчего-то очень страшно, а потому я молча прошла к своему месту. Арта все пыталась заглянуть мне в глаза. Что она там увидеть хочет, не пойму? Сейчас очень не хватало спокойствия Антона, которого отчего-то не было на месте. — Говори уже, — я обернулась к Грининой. — Что со мной не так? — Ты… Ты не в курсе что ли? — внутри все похолодело от сдержанно-грустных интонаций девушки. Казалось, каждая мышца разом напряглась и не хотела расслабляться. Стало как-то уж слишком страшно и беспокойно на душе. Ульяна? Ну, откуда они-то могли знать, если я не знаю… Арта так и застыла в своем удивлении, отчего становилось еще хуже. Может, в больнице что произошло? — Скажи уже, — быстро и очень нервно проговорила я, пока не успела передумать. Будто боялась, что если мозг успеет перехватить мой план, то тут же выключит голосовые связки. — Твой дед… — что такое?! Я первым делом схватила телефон, но Арта перехватила мою руку. — Да нет… Разоблачение вышло. Длинное слово из последней фразы я поначалу даже и не заметила. Мне было важно просто не услышать «в больнице» и «умер». Остальное меня в первый момент беспокоило мало. Осознание того, что все же что-то не так пришло только секунд через десять. Десять прекрасных секунд, пока я восстанавливала дыхание. А потом возник один простой вопрос — разоблачение чего? — Какое? — сощурившись, спросила я. В голове замелькали новостные репортажи, что я иногда краем глаза видела по телевизору. Высокопоставленным дяденькам и тетенькам предъявлялись обвинения в разных нехороших делах. Но деду-то точно предъявить нечего! Это я не как внучка говорю, а как человек, который знает такого далекого для всех генерала много лет. — Ну, статья вышла… И видео еще… Про подвиг… Когда он из танка… Ну, что неправда… — не успела Гринина договорить, как у меня сжались кулаки. Вот уж куда не стоило лезть со свиным рылом, так это в тему военного прошлого дедушки. Это все настолько на обнаженных нервах для всей нашей семьи, что любое касание — уже неприятно, а тут кто-то, кажется, усомниться решил. В секунду меня начало знобить, как во время высокой температуры. Сказать ничего не получалось. Видимо, на этот раз мозг успел отключить функцию звуковоспроизведения. Ладно… Вдох-выдох. — И… Что там говорят? — контролировать эмоции не получалось совсем. Пусть я и не знала, что там конкретно людям этот гений поведал, но хорошего ждать не приходилось. — Ну… Там его сослуживец рассказал, как все было на самом деле… А вы не знали, наверное, да? Он вас тоже… Обманывал? — такой лебезящий, не свойственный Арте голос. — Не знали. Потому что не собираем весь бред по сети в свою голову, — получилось очень грубо, но иначе не выходило. Да и не хотелось, чего уж тут лукавить. — А вы, я смотрю, из девяностых, какая херня на глаза попалась, та и правда? Лекарства от смертельных болезней по рекламе из онлайн-кинотеатров ищете? Я говорила все громче, сама того не желая, привлекая все больше внимания. Хотелось доказать всем и каждому, что дед не сделал ничего плохого. Под конец своей, казалось, бескрайней речи я уже почти кричала в голос от бессилия. Никогда бы не подумала, что мне придётся отстаивать честь деда-героя. Казалось, я захлебывалась в собственном гневе на неизвестного человека за неизвестную статью. Я готова была драться за то спокойствие и уважение, которое моя семья и дед в частности получили по праву. Вот только… С кем драться? Я неожиданно для самой себя почти соскользнула на стул. В голову постепенно начало приходить осознание, что своими истериками я делаю только хуже, будто бы поджигая шапку на голове деда. Ну же! Спокойнее, сдержаннее. Вот только не получается. И Мистера Сдержанность поблизости нет, как назло. Зато взгляд Вадима приобрел прежние нежные нотки. Я ему только в состоянии ущерба интересна что ли? Он… Ко мне идет? Я непроизвольно дернулась назад, но, вспомнив о вчерашнем инциденте, вернулась на место. — Кристина… — и, как навязчивая идея — он говорит со мной, будто с сумасшедшей. Слащавые, такие неуместные здесь и сейчас интонации. Будто уговаривает суицидника, что уже на краю моста. То, что раньше, даже неделю назад, могло показаться милым, сейчас стояло поперек горла, вызывало лишь раздражение. — Что?! — очень агрессивно. И очень совпадает по настроению с тем, что я сейчас ощущаю. Кажется, понял. Сел на место. Оно и к лучшему. В определенный момент я осознала, что веду бой с соперником, которого нет. Все как-то сдулись от моего напора, а я даже думать не хотела, что сейчас в голове у каждого из здесь присутствующих. Не знаю, как в их, а в моей творилось что-то неладное. Чье-то глупое заявление, которое я, к слову, в глаза не видела, заставило меня чуть ли не на людей бросаться. Агрессия чередовалась с мыслью о том, что стоило бы уже сесть и успокоиться, а дальше уже, как пойдет — говорить что-то или оставить людей наедине со своими сомнениями и анализом. Прозвенел звонок, а мне оставалось только надеяться, что химичке параллельны все свежайшие новости из мусорной корзины. Арта как-то напуганно смотрела в мою сторону, но говорить ничего не решалась. Поначалу я думала, что сейчас у меня есть время на подумать и успокоиться, потом — что при большом старании можно достать телефон и найти источник всех бед. Благо, учительнице были параллельны не только сплетни, но и все остальное, кроме написанного на доске. Но я отчего-то не читала. То ли страх увидеть что-то уж слишком нереальное, то ли наоборот — излишне реалистичное. Но самое неприятное, что на секунду я засомневалась. Только на секунду, но так противно самой от себя стало. Я готова поверить тому, чего даже не видела? В голове пульс стучал с такой силой, что казалось, будто мысли бьются о стенки несчастного черепа. Мне хватило пары минут, чтобы возвести неизвестную статью в ранг проблем века, а ее автора — в ранг врагов народа. Хотелось позвонить деду, но… Вдруг он еще не знает? Вдруг вся его кадетка находится в таком желанном сейчас информационном вакууме? Да и в любом случае, не дураки же там работают, чтобы каждой ерунде верить… Одновременно очень хотелось попасть домой побыстрее, чтобы увидеть этот шедевр, проникнуться всей бездарностью автора, посмотреть, что он там приготовил из собственной зависти и яда… А еще хотелось не видеть его никогда. Хотелось закрыть глаза. А потом открыть, и все, как прежде. Вот только так точно не получится. А потому компьютер дома я включала со страхом. Я не знала, где это может лежать, но догадывалась, что где-то на поверхности. Статьи со дна интернета фурора обычно не производят. То ли остатки несъеденного тревогой и истерикой разума, то ли интуиция привели меня в главный паблик нашего города. Искать долго не пришлось. Вторая запись сверху. Сотни комментариев, которые я даже открывать не стала. Знаю, как некоторые любят кинуться на ранее недосягаемых. В глубине души теплилась надежда, что там, среди сотен аплодирующих таланту творца-разоблачителя, затесались и адекватные люди. Но проверять не хотелось. Было страшно. Страшнее было только открывать файл. К сожалению, сбежать и от этого мне не позволяла банальная гордость. Как минимум, нужно знать, в чем обвиняют часть моей семьи. ФАЛЬШИВЫЙ ПОДВИГ, или не стоило марать фамилию Это было так дёшево-сенсационно, ядовито-язвительно и мерзко… Выдавленные метафоры, «смотрикакямогузавернуть», какое-то нездоровое желание задеть и укусить. Что за малолетний труд? Лет двадцать творцу? Жажда дешевенького пиара? Название-то детсадовское, откровенно говоря. В эту секунду мне было важно понять, что мнение этого карлика никого не интересует, что подобные высеры он выпускает с чудовищной периодичностью, что его никто не слушает. И ведь нашелся «свидетель». Майор Никонов. Помню, как этот борец за справедливость в глаза деду заглядывал. Такой услужливый, аж не знаешь, куда бежать от его услуг. Мама рассказывала, что в первые пару лет своей жизни я начинала внезапно рыдать, стоило ему войти в комнату. Не успевал он выйти, как я снова была само спокойствие. И при этом он каждый раз норовил зайти с подарками и сладостями, будто бы пакет привлечет больше моего внимания, чем его хитрый, Кощеевский взгляд. Видимо, мое чутье меня не обманывало… И все же. Я отпустила взгляд на автора. Александр Прохоров. Я бы с такими статейками имя своё скрывала, аки Чехов, да простит меня классик за сравнение с этим идиотом. «Александр Прохоров журналистика». Найти. Два старых деда, ушедших в написание книг, историк, совсем молодой парень. Он? Нет, публикации совсем не по теме. Видимо, вообще никому не известный гений пера решил наехать на мою семью. Но неожиданно я нашла. Последняя публикация — как раз о деде. О, тут даже биография. Ну, естественно, такая личность, куда ж без мемуаров! С детскими фотографиями. У Лиханова столько не будет информации, честное слово. И тут меня затрясло. На черно-белой фотографии был… Антон? В плане, не Антон, конечно, но похож на удивление. Это его… Да нет же, так ведь только в кино бывает, правда? Я быстро долистала до конца. В 1999 году родился сын Антон. — Кристин… А генерал Лобачевский… Он тебе никто ведь? Собралась мерзкая мозаика… Рыдать захотелось громче прежнего.