Мой отец — Мир

Клодетт в последний раз хлюпнула носом и поспешно отстранилась. Едва ли прижиматься к мужчине, не являющемуся ей мужем, было удобно, но проблема была отнюдь не в этом: здесь значительную роль сыграло и смущение. Она не могла позволить себе долго плакать на плече мужчины просто из принципа. Капитан поправил свой длинный чёрный упелянд — такая длина свидетельствовала о его высоком статусе. Он словно и не заметил, как застенчиво девушка отводила взгляд своих грустных голубых глаз. Капитан снял перчатки, бросил их на землю и аккуратно взял ее лицо в ладони, утирая слёзы большим пальцем каждой руки, как делала сама Клодетт для него три дня назад. — Вы чувствуете себя за меня в ответе? — напрямую спросила она, узнав знакомый жест. Рафаэль на этот вопрос не ответил, зато задал свой: — Неужели Вы не знаете, милая Клодетт, как опасно ночью молодой девушке ходить без мужа? — Я и три ночи назад была на улице без мужа, — напомнила Бастьен и поджала губы. — Вы были со мной, — заметил капитан в ответ. — Я и сейчас с Вами, — уточнила девушка. — Выходит, всё так, как и должно быть? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. — А! Сожалею, капитан Ларивьер, — Клодетт театрализованно изобразила, будто вспомнила о чём-то важном, — но Вы всё же не мой муж. — У Вас нет мужа, — очень разумно отметил Рафаэль. Девушка вымучила из себя нарочито натянутую улыбку, словно благодаря капитана за то, что он рассказал ей о том, чего она раньше не знала. — И к чему этот разговор? — Вздохнула Клодетт, поднимаясь на ноги. Она отряхнула платье сзади, поправила плащ и решительно направилась в противоположную от Рафаэля сторону — в Париж. — Вы действительно намереваетесь возвращаться туда в столь поздний час в одиночестве? — окликнул он удаляющуюся девушку, и, не получив ответа, припустил следом за ней. — Вам не кажется, господин офицер, что Вы чрезмерно меня опекаете? — вопросила Бастьен неестественно высокомерным для неё тоном, не остановившись и даже не удостоив Рафаэля взглядом, когда тот ее догнал. — Отнюдь. Но мне кажется, что Вы слишком самонадеянны. Для незамужней девушки особенно, — добавил он, обогнав ее и преградив путь. — Вы зовёте меня замуж или предлагаете стать затворницей? — сощурилась Клодетт недоверчиво. — Я отведу Вас домой, — произнёс капитан твёрдо, обозначив уверенным тоном свои серьёзные намерения. Кроме того, по взгляду его было ясно, что Рафаэль уже сам всё решил, и решение его не подлежало изменению. Он ни за что не отпустит Клодетт одну в столь опасный путь. И сама Клодетт это знала, но принципы не позволяли ей так быстро уступить. — Я имею опыт в спорах с мужчинами, — подчеркнула Клодетт высокомерно. — Правда? Насколько я знаю, в прошлый раз это привело Вас на эшафот, — напомнил капитан, дабы вразумить ее, но не стал напрямую говорить о Джозефине. — В этот раз упрямство может стоить Вам чести. А то и жизни. Подобное заявление весьма повлияло на Клодетт. Она с тревожным интересом нахмурила брови, ожидая объяснений: — Что Вы имеете в виду, господин офицер? — Ночи нынче опасные. Если местные разбойники увидят Вас одну, то непременно воспользуются Вашей беззащитностью, — объяснил он вполне доходчиво. — Я занимаюсь тем, что навожу в городе порядок, то есть разбираюсь с преступностью, так что, уж поверьте, капитану гвардии, то есть мне, известно о ночной жизни Парижа больше Вашего. — Хорошо, — Клодетт сдалась. — Но Ваши спутники ушли. Девушка махнула рукой в сторону одиноко стоящей лошади Рафаэля. — Знаю, — кивнул он. — Я сам их отослал. — Вам стоило поехать с ними, — заметила Клодетт устало. — Прекрати, Клодетт, — неожиданно произнёс Рафаэль. — Нет более смысла притворяться. Я знаю, что это не ты. Это была чистая правда. И у Клодетт сердце забилось быстрее просто от того, что у капитана хватило смелости сказать то, о чем они оба тайно думали. Она и правда притворялась кем-то другим. Они оба притворялись и играли чьи-то роли, но она за это хваталась больше. Ей хотелось выглядеть сильной и независимой, чтобы все думали, что Клодетт Бастьен ни в ком не нуждается. Так и сейчас: она делала вид, что, будучи абсолютно беззащитной, спокойно дойдёт до Парижа в одиночку, когда на деле она была в шаге от истерики и нуждалась в компании даже если бы ей не нужно было далеко идти. Она боялась этого признать, но здесь и сейчас, в этом страшном месте под взглядами мертвецов правду скрыть было сложно. Клодетт в последний раз посмотрела на подвешенные тела через плечо капитана и убедилась в том, что спорить не было нужды. — Отведите меня домой, Рафаэль, — вдруг попросила она, почти моля. — Без Вас я пропаду. *** Может капитан и смог раскусить ее, но такого резкого изменения в ней он не ожидал засвидетельствовать. Рафаэль приобнял дрожащую то ли от холода, то ли от страха Клодетт за плечи и повёл к своей лошади, нарочно отворачивая девушку от поганой виселицы. — Чем вызвана такая откровенность? — спросил он. — Я ужасно напугана, Вы это и сами видите, — ответила Бастьен, стыдливо опустив взгляд в землю. Ей не нравилось признавать поражения. — А отрицая очевидное, я лишь вызываю смех. Она была права. Человек, гордо задрав нос отказывающийся от огня и укрытия, при этом стучащий зубами от холода и дрожащий от страха, представляет из себя жалкое и крайне смехотворное зрелище. Впрочем, Клодетт повезло родиться со способностями к самокритике — это помогало ей признавать свои ошибки даже тогда, когда гордыня и излишняя требовательность к себе мешали это сделать. — Рад, что Вы пришли к такому заключению раньше, чем успели натолкнуться на нежелательных людей или утонуть в луже собственных слез, — усмехнулся капитан, — но мне по-прежнему кажется, что обращение на «Вы» отдаляет нас друг от друга. — Может, оно и к лучшему, — промолвила Клодетт, забираясь на лошадь. — Что Вы имеете в виду? — Рафаэль подсадил ее. — Мы сближаемся слишком стремительно. Между нами только одно сословие, — вздохнула Бастьен, устраиваясь верхом. — Пора сбавить обороты. Пусть вежливое обращение поможет нам не допустить ошибки, если слова действительно имеют такую большую силу, господин офицер. — Если Вам так будет угодно, — заметно опечалившись, но тут же замкнувшись, ответил капитан холодно. *** Если вы поедете в соседний город, дорога домой, как и всегда, вам непременно покажется намного более короткой. В случае Клодетт и Рафаэля, время в пути действительно заметно сократилось: к виселице они шли пешим шагом, а обратно в Париж уже скакали на лошади. Это был добрый конь испанской породы. — Ретивый уже пять лет верно служит мне, — с гордостью в голосе произнёс капитан, похлопав коня по мускулистой шее, когда они подъехали к дому Бастьенов и Мармонтелей. — Хороший конь, — произнесла Клодетт с ласковой улыбкой, глядя на Ретивого, нежно провела рукой вдоль его умной морды и перевела взгляд на Рафаэля. — Не хотите ли зайти, капитан? Вы верно не ужинали. — Уже глубокая ночь, и Вам пора в постель, а не на кухню. — Улыбнулся офицер. — Но спасибо за предложение. В следующий раз я непременно его приму. Девушка помрачнела и разочарованно вздохнула. — Какой же тут сон? В моем доме находится человек, который мне неприятен. Она указала на окно, за которым были слышны громкие переговоры: Жюль все ещё был там. — Жюль?.. — догадался Рафаэль. — Вы совершенно правы, — ответила Клодетт с угрюмым выражением лица. Рафаэль пораскинул мозгами и задумчиво почесал подбородок. Единственным выходом из неприятной ситуации ему казалось пригласить Клодетт переночевать к себе домой, но это было бы абсолютно неуместно, особенно если учитывать, что Бастьен напрямую посоветовала ему сдерживать себя и явно не собиралась сближаться, а подобное предложение абсолютно точно смутило бы ее. — Вам будет спокойнее, если я зайду вместе с Вами? — спросил Ларивьер. Он не знал, сколь велика может оказаться такая его помощь, но точно знал, что это было лучшим решением, чем не делать совсем ничего. Особенно в такой момент, когда девушка напрямую попросила его о помощи. Он уже не раз спасал ей жизнь, разве столь пустяковый случай должен останавливать его? Кроме того, для Клодетт это не было мелочью — Жюль всё-таки был виновен в гибели ее бабушки и остался безнаказанным. — Думаю, это именно то, что мне нужно, — ответила девушка, и Рафаэль собирался было вздохнуть с облегчением, когда она добавила: — Но… Что скажет мой отец? Или дедушка? — Я капитан королевской гвардии, — напомнил Рафаэль, — и могу сопроводить Вас под любым предлогом. Вряд ли он что-то заподозрит. Но зато, возможно, Жюль отстанет от Вас во избежание проблем, если подумает, что я имею свои планы на его потенциальную невесту. — Вы полагаете, этого человека хоть что-то в состоянии остановить? — с сомнением покосилась она на него. — Я капитан гвардии, — напомнил мужчина ещё раз. — Я — последний человек, с которым в этом городе стоит связываться. Мое крайнее неудовольствие для любого здесь может обернуться плачевно. Клодетт это не убедило. Слишком уж Жюль был испорчен для таких вещей. — Что ж, давайте выясним, правы ли Вы, — не веря в успех, она согласилась попробовать и пожала плечами. *** Клодетт постучала в уже запертую дверь своего дома. Из-за шума на кухне им открыли только с третьего раза. — Клодетт! — воскликнул уже пьяный Луи. На его раскрасневшемся от переизбытка алкоголя лице выступило неподдельное удивление. Он был искренне шокирован. — Что ты здесь делаешь? Ты же… Ты же спала у себя? Ему потребовалось время, чтобы вспомнить, в какой стороне находилась спальня Клодетт — он стал вертеться, при этом едва удерживаясь на ногах. Клодетт прочистила горло, и только тогда парень заметил стоявшего за ее спиной капитана. — Капитан Ларивьер! — раздосадовано вскричал Луи и рыгнул. Впрочем, его самого это никак не смутило, а вот Бастьен сморщилась от отвращения. Пьяные люди — все до единого — вызывали у неё гадливость. Она уже ожидала, что Луи извинится перед Рафаэлем и удалится, но вместо этого он с искренней гостеприимностью предложил: — Присоединяйтесь к нам, офицер! Клодетт поджала губы и отвела взгляд. Это было так смешно, что хотелось плакать: Луи ведь и правда ожидал, что капитан с радостью примет его предложение. Отчего-то алкоголикам во все времена думается, что любой мечтает оказаться в их компании, а непьющие люди существуют только по той причине, что их в эти самые компании никто на приглашает. — О, с превеликим удовольствием! — Вдруг обрадовался Рафаэль, глядя на Луи. Клодетт едва не поперхнулась. Она с искренним недоумением взглянула на него через плечо. — Но сначала я отведу Клодетт в ее спальню. — Пойду обрадую товарищей! — воодушевленно воскликнул Луи, польщенный тем, что сам капитан принял его согласие. — Мы будем ждать Вас, господин! И в этом приступе радости он удалился. — Вы ведь это не всерьёз? — спросила Клодетт, глядя на Рафаэля с надеждой. — Скажите, что не собирались принимать его предложение. Мужчина насмешливо поднял брови. — Разумеется, не собирался. Я здесь только ради Вас. Она грустно отвела взгляд и тяжело вздохнула. Покачала головой, будто обращая этот жест самой себе, и поспешила в свою комнату, боясь встретиться с тёмными усталыми глазами Рафаэля. Чуть погодя, капитан последовал за ней. Он отодвинул шторку, заменявшую дверь, и вошёл. Это была совсем крошечная тесная комнатка, где кроме кровати, маленького деревянного столика с потухшей свечой на нем и небольшого шкафа ничего не было и даже не поместилось бы. Над кроватью висели деревянные полки с небольшим количеством книг — это было единственной роскошью, которую могла себе позволить эта весьма небогатая семья. Да и что ещё им было нужно? Клодетт с загадочным видом стояла посредине комнаты. Облачённая в прелестное молчание, она была похожа на призрака, не повергавшего в ужас, а несущего нечто благоговейное, обращающего в божественный трепет. Это заставило капитана замереть. — Неужто Вы читали все эти книги? — он первым нарушил тишину. — Каждую перечитывала по несколько раз. — Клодетт обернулась к нему, кротко глядя на капитана своими большими грустными глазами. — Сложно поверить в то, что девушка из третьего сословия умеет читать, не так ли? Но я здесь. С этими словами она бессильно осела на край кровати и обратила свой взор на Рафаэля в ожидании его дальнейших действий. — Я… Должен идти?.. — растерялся он. Было не понять: кому он задал этот вопрос и задал ли вообще. Это прозвучало как утверждение с вопросительной интонацией. На его счастье, Клодетт в таком состоянии оказалась весьма решительной. — Останьтесь. Посидите со мной, — тихо попросила она. — Если… Если это Вас не затруднит. — Вы… Вы ведь не хотели, чтобы мы сближались, — удивился Рафаэль. — Но мы можем стать друзьями, — улыбнулась девушка. — Если Вас конечно интересует дружба, из которой не выльется ничего большего. Он улыбнулся ей в ответ краешком рта: — Думаю, из нас выйдут отличные друзья. *** Капитан присел на самый край кровати, а Клодетт сняла плащ, села поглубже и прижалась спиной к стене. Какой бы смелой она Рафаэлю ни казалась, Бастьен жутко нервничала и то теребила подол платья, то разглаживала кончики волос. — Где Ваш дедушка? — вспомнил вдруг Рафаэль. — Должно быть, уже спит. Он приходит с работы таким уставшим, что редко ко мне заглядывает. Так и сегодня, он, по-видимому, не заходил в мою комнату. Если бы знал, что меня нет дома, уже трубил бы тревогу, — усмехнулась Клодетт. Повисло тяжёлое молчание, и Бастьен снова заговорила первой: — Расскажите о Вашей семье, — попросила она. — О моей Вы многое знаете. Кем был Ваш отец? — Мой отец давно умер, — признался Рафаэль. — Ох, простите! Я очень сожалею, — с искренним сочувствием ответила Клодетт. — Я снова спросила Вас о том, о чем вряд ли кому-то приятно отвечать. — Не извиняйтесь и не сожалейте, — успокоил ее мужчина. — Я не знал его. Он умер до моего рождения, но… Даже мертвый, он внёс значительный вклад в мою жизнь и максимально на нее повлиял. Многим такое даже при жизни не удаётся. — Что он сделал? — удивилась она. — Просто выбрал быть тем, кем он стал, — ответил Ларивьер с лёгкой улыбкой на устах, но всё с теми же печальными глазами. — Рано ушёл в солдаты, а в двадцать стал капитаном королевской гвардии. Тогда же он и женился. Это была бы образцовая семья, но три месяца спустя его перебросили на фронт. Он погиб при сражении под Форманьи, но даже на этом не закончилась его история. Через шесть месяцев после этого родился я. Мать всегда учила меня тому, кем был мой отец, и он стал для меня героем. Я с детских лет мечтал стать таким, каким был он. В семнадцатилетнем возрасте я попал на войну. Моим первым сражением была битва при Нанси, где я едва не погиб. Меня тяжело ранили, и когда до матери дошли ложные известия о моей смерти, она не выдержала горя и умерла. С войны я вернулся живым, но всё же сиротой. Вступил в ряды королевских стрелков, и через три с половиной года меня произвели в ранг капитана. Сразу после казни капитана Даммартена. Ее клонило в сон — организм отчаянно требовал отдыха, но Клодетт не смыкала глаз. Она была под большим впечатлением от этой истории. — Уверена, Ваш сын хотел бы быть похожим на Вас. — Улыбнулась она ласково и положила ладонь на плечо капитана, пытаясь ободрить. — Едва ли я одобрил бы его выбор. — Покачал головой Рафаэль, и это стало для Клодетт неожиданностью. — Я добился всего, чего добился отец, но сейчас понимаю, что я не счастлив, а вот он был, потому что любил. Любил мою маму. — Но Вы тоже любили, — напомнила Клодетт, борясь со сном. — Ваша жена… — Нет, ее я не любил, — с горечью в низком голосе признался Рафаэль. — Я никогда не любил чисто и искренне. — Вы полюбите, — пообещала девушка. — Каждого рано или поздно поразит стрела Амура. Разговор на этом оборвался. Веки Клодетт потяжелели, и девушку наконец проглотил сон, которому она больше не могла противиться. Теперь капитан мог смотреть на нее, не пряча глаз, и без стеснения любоваться ее лицом. Он не знал, что видели другие мужчины, когда глядели на возлюбленных, но для Рафаэля Клодетт была воплощением чистой красоты. — Может быть, меня уже поразила? — спросил капитан у неё, потому что знал, что она не услышит. *** Он укутал Клодетт одеялом, тихо вышел из комнаты, чтобы не потревожить ее сон, и собирался было уйти, когда рядом возник крайне недовольный Жюль. — Неужели Вам в Париже не хватает проблем? По-видимому, хироманты перевелись, раз уж никто не предупреждал вас о том, что вставать на моем пути крайне опасно, учитывая прочность линии жизни, — произнёс он нарочито с расстановкой. — Кажется, Вы только что вышли из спальни моей невесты. — Вашей невесты? — с издёвкой переспросил капитан. — Скоро она ею станет, не сомневайтесь, — ответил де Валуа совершенно обыденным тоном, ничуть не оскорбившись. — Клодетт умная девушка, и она никогда… — промолвил Рафаэль, но договорить ему не дали. — Не выберет капитана гвардии, выбирая между ним и сыном судьи, — закончил за него Жюль, бесцеремонно перебив. — Кроме того, ее отец в этом крайне заинтересован, потому что я могу дать Клодетт всё. Она это знает. Как Вы уже отметили, она умная… И сделает правильный выбор. Ни одна женщина не побрезгует выйти за мои деньги. А Клодетт в них как никто другой нуждается. Рафаэль почувствовал себя растерянным. Да где такое слыхано! Он — капитан гвардии, и никто не имеет права говорить с ним в таком тоне, никто не сможет подавить такого человека, никому не удастся заставить его чувствовать себя ничтожеством. Он напомнил себе об этом, и это же его разозлило, а злость пришла вместе с посланными силами. — Вы связываетесь не с тем человеком, Жюль, — предупредил капитан, распрямившись и с воинственным видом нахмурившись. Он выглядел бесстрашным и абсолютно неприступным. Не сложно представить такое выражение на лице человека, бывавшего на войне. Таким он был в бою. В голосе Рафаэля чётко прослеживалась открытая угроза и отсутсвие страха перед словами Жюля. — Вы говорите не с тем человеком и не в том тоне, сударь. Не забывайте, кто я такой и на что я способен. Жюль де Валуа злорадно ухмыльнулся, как хитрый человек, замышляющий недоброе: — А я — сын судьи, господин офицер. Я найду за что Вас осудить.