Мой отец — Мир

Они расстались не лучшим образом — обиженные друг на друга, в молчании разошлись. Рафаэль отвёз Клодетт в Париж, а сам вернулся в деревню, чтобы позаботиться об Абсолон. Жизнью в грязном, шумном городе он за многие годы пресытился, поэтому даже рад был предлогу для самого себя провести какое-то время в другом месте с более чистой аурой. «Буду ночевать в деревне, а днем уезжать на службу в город пока не решу, что делать с девочкой», — решил он, в глубине беспокойной души сомневаясь, что когда-нибудь сумеет найти ей постоянное пристанище и опасаясь только того, что Огюст однажды заявится в его дом с открытыми и весьма недобрыми намерениями. Клодетт тем временем, поглощенная своей печалью и то ли обидой, то ли разочарованием в мужчине, которого она некоторое время назад считала достойным, не беспокоилась ни о чем, кроме испорченных с Рафаэлем отношениях, и не знала, что ее собственный дом в этот предрассветный час был мышеловкой, а сама она — мышкой. Ничего не подозревая, девушка толкнула дверь и угодила в капкан. Улыбка победителя озарила в полумраке коридора лицо отвратительного человека, сочетавшего в себе всё, что Клодетт презирала. — Какой сюрприз, моя милая невеста! Ты снова разделила ложе с эти щёголем в доспехах? — проговорил Жюль де Валуа с укоризной, но лицо его не могло скрыть ликования чёрной, преступной души. — Я не понимаю! — воскликнула с досадой Клодетт. — Не понимаю. Она не понимала ничего. Ни того, что Жюль делал в ее доме в такое время, когда отец ее ещё спал, ни того, на каком основании он явился к ней с такими обвинениями. Обращение ее не смутило, — сын судьи мог назвать петуха курицей, и никто не посмел бы его в этом упрекнуть, ведь не меняется суть вещей от того, какие им дают имена, — но всё же девушка его исправила: — Я не Ваша невеста, Жюльен. В ответ тот лишь расхохотался. — Посмотри, что я нашёл, и скажи ещё раз, невеста ты мне или нет. Ее негодование сменилось леденящим ужасом, когда из кармана мужчина вытащил рисунок, выпавший из альбома ее матери. Счастливый Леонард здесь держал на больших ладонях маленького чёрного котёнка. — Несколько ночей назад Леонард доверил мне свою тайну о чёрных кошках. Я испугалась поначалу, но решила ему довериться. — Подпись на обратной стороне рисунка Жюль прочитал голосом лирического героя какого-нибудь душещипательного произведения. Клодетт в ужасе закрыла побледневшее лицо холодными руками. Она вся поледенела, предвидя следующие его слова. Во что она себя вогнала по своей неосторожности! — Художник обладал большим талантом, эта работа очень даже недурна! Как большой ценитель всего прекрасного, я подобрал этот поистине красивый рисунок в коридоре, когда меня отправили разбудить твоего отца. — Жюль принялся деловито расхаживать по коридору. — В кузнице у него появилось много работы, и на работу ему пришлось уйти до рассвета, так что дома его нет, а твой недалекого ума дед, — (ладони Клодетт сжались в кулаки.) — спит как мертвец. Он нас не услышит, и никто тебя не защитит. Как под палящим солнцем, у неё запекло глаза от подступающей волны горьких слез. Клодетт знала, что не сможет больше проявлять собственной воли — Жюль нашёл ее ахиллесову пяту, занёс над ней наточенный топор и никаких сил ему не стоило опустить его лезвие на ее тонкую шею. — Я хочу, чтобы это было официально, — продолжал он невозмутимо. — Клодетт Рене Жизель Бастьен, окажете ли Вы мне честь стать моей женой? Она зарыдала. Горько заплакала, как никто не плачет от великого счастья и близости приближающегося бракосочетания. — Если Вам так будет угодно, — пролепетала она, не поднимая глаз. Жюль сделал задумчивое выражение лица и покачал головой. — Нет, моя милая, не так. — Он театрализовано вздохнул, демонстрируя ей свои актерские таланты. — Я хочу, чтобы Вы пришли в восторг. — Как Вы жестоки! — плакала Клодетт. — Ничуть не бывало. Я всего-навсего должен увидеть, что Вы хотите стать моей женой и что Вы будете женой более покорной, чем любая из тех, кого я так же жалую. Мне нужна лучшая, понимаете? Если ею окажетесь не Вы, то Ваш отец отправится на эшафот так же, как в своё время на него взошла бабушка Джозефина, — с деланным сочувствием промолвил Жюль, отличившись особым сердоболием. — Вам ведь известно, кто доложил о кошках в подвале? Думаю, судью заинтересуют эти записки. Хороший повод для очередной казни, а? Это была неприкрытая угроза, приправленная лицедейством. Клодетт обратила на него свои влажные от слез глаза. О, как она ненавидела этого человека! Как противны ей были его красивые черты! Далеко не одна парижанка грезила об этом горячем темноволосом красавце как о мужчине мечты, но Клодетт на каждое их слово имела десять собственных аргументов, оспаривающих их ошибочное мнение. А впрочем, многим притоновским девицам повезёт, ведь женится на Клодетт Жюль лишь для того, чтобы иметь благополучных детей, о которых будет заботиться их мать, не помышляющая о разгульном образе жизни, в то время как он сам будет растрачивать свой любовный пыл на девок из борделей. — Да, я буду послушной, я буду делать всё, что Вы скажете! — в слезах заверяла его несчастная девушка едва ли не на коленях. — Делайте со мной, что хотите, я не пикну! Сын судьи ухмыльнулся. — Весьма полезное качество для жены. Есть мера в вещах, но Жюль был обтянут слоновой кожей. Его ничем нельзя было пронять. Его даже не волновало то, что первая жена его выходила замуж по его же принуждению. — Предлагаю приступить к исполнению данного обещания прямо сейчас, — начал он мягко, но голос его вдруг повысился и огрубел, как если бы он приказывал своим слугам. Жюль позабыл о формальностях, и обращение на «Вы» без следа исчезло из его речи так же неожиданно, как появилось. — Я знаю, что ты провела ночь с этим неотесанным самодовольным капитаном, возможно, даже не одну, но, к сожалению, не могу позволить себе, чтобы о моей жене сплетничали. Порви с ним все связи! Немедленно! Иначе не стать тебе моей женой! Он добивался того, чтобы она умоляла его. Он ублажал своё себялюбие тем, что играл со словами и чувствами несчастной девушки, его новоиспечённой невесты, проворачивал всё так, будто Клодетт была его недостойна, но он дал ей шанс показать свои умения подчиняться перед господином и пресмыкаться перед мужчиной. Вот кто ему был нужен — запуганная девушка, которая не посмеет сказать и слова поперёк. Клодетт Бастьен запугать было нелегко, заставить молчать и проглотить гордость тоже, но Жюль убил двух зайцев, когда обнаружил, за что ее можно было ухватить, с помощью чего держать в страхе. — Я всё сделаю, — согласилась девушка через силу, утирая слезы, ручьями лившиеся по ее щекам. Жюль был доволен собой. Наконец ему удалось приручить эту строптивую девицу, мысли о непокорности которой не давали ему спать и мешали лелеять самолюбие! — Est quaedam flere voluptas (лат. «В слезах есть что-то от наслаждения»), — изрёк он, глядя на рыдающую невесту, и покинул дом.