Мой отец — Мир

День свадьбы для жениха не задался с самого начала. Жюль метался по Парижу в поисках своей жены около часа. Он встретил двоих всадников, выбывших из игры: каждый из них подсказал ему, где искать девушку, но, куда бы Жюль ни отправился, Клодетт там уже не было. Мало помалу сын судьи начинал жалеть, что затеял эту игру. В его планы не входило опозориться и проиграть, но всё к этому вело. Он ещё раз проехался по берегу Ситэ, перебрался на другую сторону, заглянул на Гревскую площадь, но нигде не было и следов девушки. Мучительные поиски прекратились, когда на перекрёстке Трауар его догнали несколько встревоженных гвардейцев: — Плохие новости, господин. Вашу невесту похитили. *** Они отвели его на Соборную площадь, где на ступенях в одной только рубашке сидел Валентин, старый приятель семьи де Валуа. Вид у него был измученный и побитый. Судя по всей этой помятости, Валентину явно пришлось нелегко, но это отнюдь не избавило его от допроса и не остановило сына судьи от грубого обращения с ним: — Кто это был? Кто это был, говори?! — оскалившись, Жюль схватил друга за грудки и начал безжалостно трясти, пока тот не ответил: — Я не знаю, кто сделал это! — заверял Валентин. — Он подошёл сзади и ударил чем-то по голове, а потом забрал плащ, камзол, маску… Всё, что было нужно, чтобы под видом своего незаметно украсть невесту! Жюль отбросил его в сторону. Он поставил руки на пояс и принялся нервозно расхаживать взад-вперёд. О, как Жюльен был зол, как он был зол! То и дело кусал губы, хмурился, что-то бормотал себе под нос и, судя по обрывкам фраз, долетавших до ушей солдат, это были испанские ругательства. В его голову закрадывались всё новые и новые подозрения, но Жюльен знал, что на такое похищение способен лишь один из подозреваемых, и обратился к стрелкам: — Где ваш капитан? Стрелки переглянулись, каждый в надежде, что ответит его сосед. Но нет, никто и правда не видел капитана Ларивьера с самого утра. Виктор промямлил нечто нечленораздельное, Габриэль покачал головой, Огюст повёл плечами, Фернан что-то невнятно пролепетал. Все они прятали глаза. — Я так и знал! — воскликнул Жюль, как человек, решивший трудную загадку, как Архимед, закричавший «Эврика!», открыв свой закон. — Этот мерзавец похитил мою жену! Он давно положил на неё глаз! Тут же прискакали глубоко озабоченные пропажей новоиспечённой подруги Иветта и Шанталь, воспользовавшись моментом, чтобы поговорить с красавцем-женихом. Они ахали и охали; Шанталь хваталась за голову, Иветта клала руку на сердце, и каждая пыталась сделать вид сочувствующего человека, но всё же их кокетство проглядывало даже здесь. — О, какое горе, Жюльен! — чуть ли не плакала Шанталь. — Как мне жаль! Скажите, дорогой, я могу Вам хоть как-то помочь? Сейчас Вы как никогда нуждаетесь в ласке женщины, которая бы Вас утешила! Но сейчас он не обращал на пустышек внимания. Эти изнеженные жизнью поросята из стада Эпикура ему были нужны только когда всё в его жизни шло как по маслу, но при реальной опасности он и пальцем не пошевелил бы, чтобы им помочь, поэтому сейчас, когда прямо у него из-под носа увели новоиспечённую супругу, которую он считал своей собственностью, и лишили права первой брачной ночи, сын судьи игнорировал любовниц, демонстрируя своё к ним глубокое безразличие. — Что вы стоите, остолопы?! — прогремел рассвирепевший Жюль при виде бездействия солдат. — В погоню! Выполняйте свою работу, проклятые кретины! Опомнившись, стрелки поспешили исполнить приказ. Многим из них было нелегко: они метались меж двух огней, ведь капитан, пусть и был преступником, но он был их капитаном. Однако многим, но всё же не всем. *** Маска, которую только что сорвала Клодетт, упала в пыль под мощными копытами лошади. Раскрытый Рафаэль сбросил капюшон и устремил тяжёлый взгляд на девушку его грёз, но уже чужую жену. Несколько секунд они оба в растерянности молчали: Клодетт не могла подобрать слов, чтобы выразить своё негодование в достойной мере, а Рафаэль не знал, как лучше обьяснить ей ситуацию и свои мотивы, чтобы не напугать. — Прошу тебя, Клодетт, беги от него! — взмолился он, отчаявшись найти правильные слова. — А у меня есть выбор?! — разозлилась Клодетт и спрыгнула на землю. — По твоей милости я уже сбежала от него! Я сбежала от мужа! От мужа, который имеет надо мной власть, который может в любой момент наказать меня, лишив отца! И всё из-за тебя! Ты обманул меня! Она медленно приближалась к Рафаэлю, который тоже соскочил с серого в яблоках коня, и вид у девушки был такой грозный, что казалось, она собиралась порвать капитана на части. — Как же ты не понимаешь, глупая! Жюль погубит тебя! — он тщетно пытался вразумить надвигающееся на него скопление вселенской ярости. Клодетт остановилась прямо перед капитаном и воинственно выпрямилась. — Пускай лучше погубит меня, чем моего отца, — промолвила она с горячностью. Мужественности и жертвенности Клодетт хватило бы на весь Париж. Рафаэль вздохнул, потому что сам таким самоотверженным не был. Он даже любимую девушку к другому мужчине отпустить не мог, потому что без неё более не способен был представить своей жизни. Капитан не нашёл, чем ответить. На вооружении у него были лишь чувства. — Ну что же ты наделал, Рафаэль!.. — заплакала де Валуа, не получив ответа. — Теперь Жюль сдаст моего отца! — Он блефует, — с уверенностью в голосе произнёс капитан. — Он не блефует! Он уже сделал это однажды! Сделает и в этот раз! — Он не посмеет. Твой отец его друг, — напомнил Рафаэль. — Да, но Жюль ему другом не приходится! — Клодетт едва не сорвалась на отчаянный крик. — Отведи меня обратно в Париж, Рафаэль. Немедленно!.. Он было собирался ответить, как вдруг они оба, подобно гончим на охоте, замерли и повернули головы в сторону Парижа. Оттуда до них доносился шум погони — мужские голоса и топот множества лошадиных копыт. — Не меньше пяти лошадей, — по звуку немедленно определив количество преследователей, проговорил Рафаэль коротко и ясно исключительно солдатским строгим голосом, властности которого всегда было трудно сопротивляться. — Это по мою душу. Он быстро сообразил и, обратившись к Клодетт со словами: «полезай!», подсадил ее на свою лошадь. У неё не было выбора. Если бы Рафаэля поймали, то немедленно бы казнили, — о, ненавистное сослагательное наклонение! — поэтому Клодетт ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Де Валуа отлично знала, что капитан не уедет без неё. А впрочем, безмятежность Рафаэля девушку страшно пугала. Он совсем не был удивлён тому, что за ними послали, и Клодетт поняла: капитан точно знал, что так в итоге и будет. Сердце девушки колотилось в бешеном ритме. Офицер запрыгнул в седло того же коня следом за ней и придвинул Клодетт поближе к себе, чтобы та благополучно усидела, пока они будут скакать. По команде Рафаэля лошадь рванулась с места, и девушка вцепилась в край седла, опасаясь на такой скорости свалиться. Управляться с лошадьми Клодетт умела, но и в сравнении не стояла с такими опытными ездоками, как королевские стрелки, так что до уровня профессионализма их капитана была особенно далека. Она чувствовала, как его бёдра сжимались и расслаблялись, когда он негласно давал коню команды, потому что была к нему тесно прижата. Но его отчаяние Клодетт чувствовала по другой причине. Какими бы разными они иной раз не казались, Рафаэль и Клодетт были ягодами с одного и того же поля. Они словно были одним целым, но каждая часть для противоположной при этом представляла сложную загадку. Они сломя голову неслись по тропе, поднимая пыль, а потом свернули на бездорожье. Клодетт опасалась этой местности. Во-первых, что-то ей подсказывало, что Рафаэль не был знаком с этими местами, а следовательно, не знал дороги и доверял одним только своим глазам и ногам лошади, которая относительно карты парижских окрестностей тоже едва ли была просвящена; а во-вторых, она боялась, что конь споткнётся о бесконечно встречающиеся на их пути камни, и этот путь закончится. Ничуть не бывало. Конь ни разу не споткнулся. Но они его загнали. Клодетт слышала, как громко он хрипел, и у неё при этом сердце разрывалось на части так же, как сейчас разрывались лошадиные лёгкие. Девушка протянула руку и нежно провела ладонью по взмыленной шее коня, прося у него прощения за эту муку. Впрочем, бежать ему оставалось недолго. Горизонт вдруг оборвался. Если бы Рафаэль вовремя не потянул поводья в сторону, а конь не затормозил при помощи своих длинных ног и с пронзительным ржанием испуганной лошади не свернул, вряд ли они бы ему когда-нибудь ещё понадобились. Их встретил крутой обрыв. Впереди ждала верная смерть, по двум другим сторонам — скалы, по которым было не забраться, позади — приближающиеся гвардейцы, вероятно, с приказом лишить капитана головы на месте, а то и обезглавить на Гревской площади на глазах у всего Парижа. Посмеем заверить, что такое зрелище народ бы уж точно не пропустил! Ярость Клодетт только возросла. Она злилась на Рафаэля за его безрассудство. Если бы он не пытался спасти ее, ничего этого бы не было, и его жизни сейчас ничего бы не угрожало. Куда ни подайся, везде Рафаэля поджидала смерть. Преследователи были всё ближе, топот копыт становился всё слышнее. Но бежать было некуда. Можно было только отдаться на волю судьбы или сразу же сдаться гвардейцам. Последнее было не в их характере. Нужно было срочно что-то сделать. Самым простым выходом из ситуации было отрастить крылья. Прыжок с утёса может научить летать, а может убить. Клодетт и Рафаэль переглянулись. Капитан понял всё по ее взгляду. То, о чем она думала, отнюдь не приводило его в восторг. — Нет, Клодетт. —Он решительно покачал головой. На сердце у него вдруг сделалось ещё тяжелее. — Я не позволю тебе рисковать жизнью ради меня. — Нет, но мы рискнём вместе. — Вдруг ласково улыбнулась Клодетт в ответ. Капитан поразился этой улыбке и желанию девушки улыбаться, но она не оставила его без объяснения: — Возможно, это последняя моя улыбка… — Она вздохнула, но всё же не потеряла своего решительного настроя. — Если ты решишь сдаться ради моего спасения, Рафаэль, то знай, что я скажу, что сбежала с тобой по своей воле, и за измену мужу меня казнят рядом с тобой. Выбирай. Там у нас обоих есть шанс на будущее. — Клодетт указала в сторону утёса. — А там, — теперь в сторону Парижа, — мы оба умрем с великим позором. Солдаты уже дышали им в спину. Времени на разговоры более не оставалось. А шанс вместе выбраться из этой передряги живыми пока действительно был. И капитан знал, что грех его упускать. Рафаэль соскочил с коня, бросил поводья и подхватил Клодетт. Во взглядах обоих читалось сожаление, когда они переглянулись в надежде, что их запомнят эти горы. Взялись за руки, решительно кивнули друг другу, побежали и — будь что будет! — бросились с утёса вниз.