Сердечный взрыв

      Когда Сакура уже хотела возмутиться, что пациент, не восстановившись до конца, начал двигаться, то поняла, что снова в плену — в плену горячих сухих губ подрывника. Поцелуй обжигал, заставлял коленки дрожать, а мурашкам по спине скатываться сладостным водопадом. После того, как Дейдара поднялся, девушка оперлась об его плечи и вновь потянулась за поцелуем. Осторожно, будто боясь, парень обхватил её лицо руками и притянул к себе. Лазурь и изумруд столкнулись и засверкали вместе, стараясь принести обоюдное наслаждение и покой.       Ладошка потянулась к резинке и, потянув, распустила золотистые пряди. Сгорая под мимолетными прикосновениями губ ко лбу, подбородку, щекам и глазам, розоволосой хотелось плакать. Плакать от счастья и понимания того, что это есть, что это происходит с ней в настоящем, ни в её воображении, ни через десятки лет, а сейчас, с ним, с таким родным, таким любимым... Хотелось превратиться в воду и растечься в его руках бурным потоком, неудержимым и счастливым.       Сухие пальцы аккуратно перебирали вишневые пряди на затылке, призывая отклонить голову назад и предоставить больше возможностей, больше свободы. Пухлые алые уста приоткрылись, давая языку блондина скользнуть внутрь, сплести его и её в одно целое. Она слабела в его руках, отдавала всю себя для него, непринятого никем, кроме нее. Скользнув кончиком носа по скуле до ушной раковины, а затем вниз по ключице, он вдыхал ее волшебный запах. Такой ранее непостижимый и недоступный, а сейчас находящийся в его сильных и надежных руках. В его руках маленькое розовое счастье, маленькая розоволосая принцесса.       Поцелуи затронули трепыхающуюся жилку на шее, спустились чуть ниже, оставив след на ключице. Ее судорожный вздох затуманивает сознание, стон раззадоривает нутро. Пленитель подхватывает ее, такую емкую и дрожащую от желания, на руки и перекладывает на кровать. Она дышит глубоко, прикусывая опухшие от поцелуев губки, щеки налились приятным малиновым цветом. Сакура такая восхитительная, такая желанная, лежит сейчас под его возбужденным взором и тянется навстречу ласковым рукам.       – Ты и представить себе не можешь, насколько сильно я успел по тебе соскучиться... — шепчет ей Дейдара, притягивая ближе и вновь целуя.       – Я тоже... Тоже скучала! Эти две недели были, словно века, длинными... А ты таким далеким... — вздрагивая от прикосновений, отвечает Сакура, оглаживая плечи, шею, проникая тонкими пальчиками в золото волос подрывника.       Он приподнимает края футболки и, опускаясь, целует живот. Под его губами кожа будто плавится. Ротики на ладонях очерчивают мокрую дорожку от ступней до коленей, заставляя девушку изогнуться и вцепиться пальчиками в простынь. Ткань поднимается все выше, открывая все больше и больше запретного. Голубые глаза туманятся, пряди скользят со спины вниз, сверкая при свете торшера. Она поднимает глаза и не может оторвать взгляд: парень сейчас такой живой, такой настоящий и такой счастливый, что останавливать его совсем не остается желания. Он нежно улыбается, поглаживая щеки, руки. Она его принцесса, она у него в плену и больше ни у кого. И пускай другие удавятся: Сакура его и больше ничья!       – Ты не боишься? — убирая розовые прядки со лба.       – Это ведь ты, а не кто-то другой. Тебя я не боюсь! — обнимая и притягивая ближе, чтобы слышать унисонное биение сердец.       Хочется в этом раствориться, растечься по поверхности простыни и отдаться полностью этим ощущениям, что с каждым мгновениям захватывают в плен сознание все больше и больше. Хочется навсегда забыть про все эти принципы и правила, про то, что он — преступник, а она — пленница. Хочется просто быть сейчас рядом с ним, переживать эти мгновения раз за разом, взрываться под каждыми прикосновениями и поцелуями...       Сакура стонет и выгибается, когда тело доходит до пика, когда экстазом накрывает с головой. Подрывник упирается лбом ей в плечо и что-то горячо шепчет, улыбается так искренне и вновь целует. Глаза застилает соленая водянистая пелена счастья и радости. Если кто-то и узнает об их единении, вряд ли поймет, насколько это было изумительно, как было чувственно и нежно.       – Моя розоволосая принцесса, да... — поцелуй в висок приводит в чувство. Дейдара с любовью улыбается, ложась рядом и притягивая к своей груди, — знаешь...       Девушка вскидывает нефритовые глаза к его лицу, а он вдыхает запах ее волос, пахнущих его дегтярным шампунем.       – Я люблю тебя, Сакура, — шепчет и прикасается губами ко лбу, — Люблю, как никого в жизни не любил. Веришь?       – Конечно, — шепчет она и утыкается носиком ему в грудь, — Ведь я тоже люблю тебя, Дейдара...       – Ты истинная принцесса, ведь из твоих уст мое имя, чаще произносимое, как проклятие, звучит сейчас, как песня.       – Не говори ерунды. Оно никогда не было проклятием. Разве кто-то стал бы проклинать такое красивое имя? — она улыбается ему в ответ и целует, — Теперь, когда ты вернулся, можно и уснуть спокойно.       – А что, ты не спала все это время?       – Спала, но часто просыпалась. Было одиноко в комнате.       – Ну, ничего, ничего, — Дейдара лохматит малиновые пряди и тихо смеется, — ведь теперь я рядом. Не одиноко?       – Нет. А под твоими руками даже уютно.       Когда протянулась рука, погас торшер, и комната погрузилась в темноту.

***

      Утром, когда Сакура проснулась, первой мыслью, пришедшей ей в голову, было:"Это все сон...". Но, когда она увидела перед собой лицо спящего и умиротворенного Дейдары, она поняла, что произошедшее вчера ей не приснилось! Улыбнувшись, девушка выскользнула из-под одеяла, подхватила полотенце, чистое бельё, и убежала в ванную. Прохладный душ смыл всю оставшуюся сонливость и вернул телу бодрость и силы. Подсушив волосы, Харуно вышла из душа и снова счастливо улыбнулась: блондинистые волосы подрывника разметались по подушке, а сам Тсукури расслабленно сопел. Перевернувшись на спину, он что-то пробормотал и снова засопел.       "Разговаривает во сне? Ха-ха, у меня есть компромат на вас, господин Тсукури!" Раскинув полотенце, куноичи присела на корточки около кровати и снова оглядела лицо любимого: золотистые ресницы легко трепетали во сне, губы, целовавшие её ночью, слегка приоткрыты. "И как этот красавец мог обратить внимание на меня, такую лобастую?"       – Дейдара... Дейдара, просыпайся! Уже утро!       Блондин поморщился, вытащил руки из-под одеяла и... Схватив девушку, перевернулся на другой бок и сдавил её в руках.       – Давай ещё поспим, ага...       – Дейдара, поднимайся, иначе я за себя не отвечаю! И меня отпусти, вчерашнего не хватило?       – Сакура, принцесса, помолчи... Так спать охото, не поверишь...       Посмотрев на безмятежно улыбающееся лицо блондина, Харуно думала. Думала, думала и спихнула парня с кровати.       – Эй! — воскликнул он, падая, в чем мать родила, на ледяной пол. Сакура рассмеялась, уткнувшись лицом в подушку. Дейдара выглядел напущенно разозленным, взбудораженным и настолько обиженным, что куноичи просто не сдержалась.       – Прости-прости. У меня не было другого выбора! — просмеявшись, виновато пожала плечами она.       Парень, что-то пробурчав, ушёл в ванную. Вышел оттуда уже довольным, чистым и окончательно проснувшимся.       – Ну, что? Завтракать будем здесь или пойдём на кухню к остальным? — по интересовалась Сакура.       Тсукури показательно задумался, а потом, озорно взглянув в сторону двери, прокричал:       – Кто последний до кухни — Учиха!       – При чем тут Учиха?       С грохотом распахнув дверь, Тсукури выскочил в коридор и помчался вперёд, за ним вылетела хохочущая куноичи. Распахнулась соседняя дверь, из которой высунулась недовольная голова Хидана:       – Давайте потише, эй, вы!       – Пойди нафиг!       – Ах ты, пиздюк!       Чуть не грохнувшись на повороте, Дейдара спрятался за дверью на кухню. Сакура просекла его такой моневр и подавила чакру, тихонечко подобралась к двери и повалила блондина на пол.       – Сакура, теперь ты Учиха!       – Ты рад выигрышу, что готов отдать меня в ненавистный клан? Да, Дейдара, не ожидала я от тебя такой подлости.       Обоюдный хохот расходился эхом по коридорам логова.       – Ну слава тебе Господи... — пробубнил Кисаме, приподнимаясь на локтях, — теперь хоть она не будет так нервничать из-за Дея.       – Да... Но, все-таки, — ответил Итачи, оглянувшись на напарника, — при чем тут Учиха? Чем я опять не угодил?       – Дейдаре ты не угодил собственным существованием.       – Ужас...       Когда вся преступная братия собралась у входа на кухню, Дейдара с Сакурой уже завтракали, обмениваясь шутками. На щеках розоволосой появился румянец, блеск в глазах.       – Мда, надо к черту отказываться от жизни нукенина...       – Че сказал?       Ну а че? Был бы рядовым шиноби, был бы, возможно, так же счастлив.       – ...Хидан, ты точно в порядке? — Хошигаки приложил ладонь ко лбу фанатика.       – Да в порядке, в порядке. Только, бля, завидно.       – Нехер было людей в жертву приносить, может, тебя бы и не выгнали.       – Ой, пойди нахуй.       – Да с радостью!       – Приходите завтракать уже! — крикнула с кухни Сакура, — Я на всех приготовила!       – Крутяк! Снова стряпня Цветочка!!! Даёшь праздник живота!!!       – У меня такое чувство, что ты тут всех этих монстров приручила, пока меня не было...       – Ну, практически так и есть, — Сакура довольно улыбнулась и пожала плечами.       ...– Хидан, собирайся.       Все сидящие на кухне обратили взгляды на скрягу всея Акацуки.       – Куда? Мне и тут заебись.       – Если ты не забыл, то нам за Девятихвостым надо было.       Что-то разбилось об пол. Взгляды переместились на Сакуру. По щекам потекли слёзы, губы задрожали от немых всхлипов.       – Какузу, ну мог бы и помолчать до того момента, как Цветочек выйдет.       – С чего это я молчать должен?       – Девятихвостый — друг Цветочка, придурок, — буркнул Хидан, соглашаясь с Кисаме.       Дейдара приобнял плачущую девушку за плечи. Да... Сражаться коноховцам придётся против сильных противников, даже бессмертных...       — Какузу-сан, Хидан... Передайте им, пожалуйста, что я жива и невредима... Хорошо? — нефритовые глаза сверкнули.       – Да без проблем, Цветочек.       – Прошу вас, не вредите им сильно...       – Ну, это уж как получится. Если будут дерзить — получат по заслугам, и тогда даже твоя просьба им не поможет, — процедил Какузу, покидая помещение вслед за напарником.       Повисла тяжёлая, напряженная тишина. Тсукури не сводил печального взгляда с возлюбленной, пытаясь придумать, как её отвлечь от ненужных мыслей о друзьях. Такая счастливая, весёлая, улыбающаяся, сейчас сидела заплаканная, погрустневшая и посеревшая вмиг.       – Итачи... — шепнула она, обратив глаза в сторону Учихи, — Это ведь вы с Кисаме-саном должны были идти за Наруто...       – Нет. Прости, Сакура, но это больше не в нашей компетенции. После того, как мы потерпели неудачу, задание передали сначала Дейдаре и Сасори-сану, а теперь Хидану и Какузу.       Девушка вновь поникла. Слышать такое было болезненно, да и воспоминания о битве в пещере затронули старую рану.       – Простите... Я, наверно, пойду...       – Сакура!...       – Все в порядке, — попытавшись улыбнуться, Харуно положила руку на щеку Дейдаре, — я просто хочу немного побыть одна.       В коридоре послышались тихие удаляющиеся шаги куноичи. Подрывник перевёл взгляд на оставшихся членов организации, поднял осколки чашки, выбросил и вышел из кухни вон.       Девушка клубочком свернулась на кровати, где последний раз ночевала. Блондин присел рядом и протянул руки, предлагая Харуно пересесть к нему на колени. Оказавшись в объятиях любимого, Сакура снова расплакалась. Перебирая пальцами розовые пряди, Дейдара старался успокоить бедняжку.       – Эй, Сакура, хм... Я, конечно, не знаю твоих друзей, но тот блондин точно, когда узнает, что ты жива, порвет наших стариков, как Тузик грелку. Ты так не думаешь?       Прекрасные изумрудные глаза покраснели от горьких слез.       – Ну... Наруто, конечно, импульсивен, но...       – А тот, Копирующий? Он тоже ведь для тебя близкий человек?       – Ты на чьей вообще стороне, Тсукури?       – На твоей, конечно, хм. Ты же веришь в своих друзей?       – Верю...       – Тогда хватит лить слёзы! Я же рядом и всегда тебя поддержу!       Сакура благодарно улыбнулась и дотронулась ладонями до лица возлюбленного. Он улыбнулся и крепче сжал её в объятиях.

***

      – Чуешь что-нибудь? — спрашивает Какаши у пса, появившегося перед ним секундой ранее.       Паккун повел носом в разные стороны, а потом бросился в чащу. Хатаке, не долго думая, поспешил за ним. С места стоянки подскочил Наруто и Сай, следом побежали Ино, Шикамару и Чоуджи. На опушке в нескольких километрах мопс остановился, снова принюхиваясь. На дереве появился Киба с Акамару.       – Ты тоже это чувствуешь? — обратился пес к Инузуке.       – Да. Запах будто обрывается. Хотя в то же время он повсюду.       – Киба, скажи понятнее!       – Непонятно, где Сакура. Теперь понятно?       – Чакра тут тоже повсюду, — проговорила Хината, спрыгивая на ветку пониже, — Сакура будто бы здесь, но ее будто и нет совсем.       Сереброволосый мужчина задумался. Возможно ли, что это какая-то техника? Если да, то чья? Оглянувшись на Ямато в поисках поддержки, Копирующий получил лишь неуверенно пожатие плечами.       – Все, что нам сейчас известно, это то, что Сакура жива. Она сама просила передать это через того парня с пятью сердцами, — заговорил Узумаки, вглядываясь в небо, будто пытаясь найти ответ на интересующий его вопрос там, — но что нам это дает? Только лишь успокоение и решение продолжить поиски.       За несколько дней до вновь начавшейся операции по спасению девушки, на Храм Огня напали двое из Акацуки. Хидан и Какузу отправились в Коноху за носителем Девятихвостого, но потерпели поражение в схватке. Перед смертью Какузу сообщил Какаши, что Сакура жива и невредима. Местонахождение логова он, конечно, не раскрыл, но смог успокоить хоть в чем-то Какаши и Наруто. Как рассказывал Нара, Хидан перед смертью кричал что-то о "живой и цветущей принцессе", но на это обратили внимание только после сообщения Какаши.       – Выходит, нам ничего не остается, кроме как осматривать окрестности? — подала мысль Ино, оглядывая друзей.       – Выходит, что да...       "Сакура! Сакура-чан, мы пришли! Мы здесь, Сакура!" — кричали ребята в попытках услышать хоть какое-то присутствие розоволосого медика. Но ответом всегда служила тишина.

***

      – Да ладно тебе, чего ты так расстраиваешься-то, хм? — который день подряд спрашивал ее Дейдара.       Весть о кончине от рук коноховцев Хидана и Какузу отрезвила девушку. Друзья искали ее, и, вероятнее всего, уже носятся недалеко от убежища, зовя ее. Видеть рядом беспокоящегося Тсукури с каждым днем становилось все больше невыносимо. Будто ножом по сердцу. Новость о смерти двоих из Акацуки не то чтобы выбила ее из колеи и заставила грустить, но и не радовала особо. Все-таки Сакура смогла найти общий язык даже с теми, кто почти не считался людьми. Особенно с такими сложными, как Хидан и Какузу.       – Да забей уже, Дей, — говорил ему каждый раз Кисаме, завидев в очередной раз неудавшуюся попытку успокоить плачущую девушку, — Оставь ее в покое.       – Да что ты понимаешь, хм? — фыркал подрывник ему в ответ и уводил Харуно в комнату.       Отношения между ними были что ни на есть самыми романтичными. Он каждый день приносил букет полевых цветов, делал для нее глиняные поделки и просто наслаждался ее присутствием, она же в ответ с радостью каждый раз ждала его и встречала с улыбкой и объятиями. Но после сообщения Конан Сакура закрывалась в себе все больше. Было невыносимо больно видеть ее такой.       – Может, сходим прогуляемся?       В ответ Дейдара получал лишь молчаливое мотание из стороны в сторону головой.       – Ну, что мне сделать, чтобы ты перестала плакать? Мне тяжело видеть тебя такой, Принцесса, да!       – Оставь меня одну. Пожалуйста.       На это парень лишь кивал и выходил за дверь, стараясь не вслушиваться в стенания бедной куноичи.       Когда девушка в очередной раз попросила его выйти из комнаты, нукенин выскочил из убежища проветриться. Слушать плач возлюбленной становилось до боли ужасно, хотелось самому кричать и ломать все от невозможности помочь и спасти ее от тоски.       – Сакура-ча-а-а-ан! — донесся издалека знакомый голос. Тсукури остановился и всмотрелся в чащу.       Между ветками мелькал оранжевый костюм Девятихвостого мальчишки, кричащего имя подруги. Глаза в отчаянии метались от дерева к дереву, от куста к кусту, лишь бы увидеть хоть что-то говорящее, что розоволосая куноичи рядом.       "Так вот почему она так грустит..." — голубые глаза подрывника печально всматривались в другие незнакомые силуэты, появлявшиеся то вверху, то внизу, и незамечавшие стоявшего на ветке блондина. "Может, если я отпущу ее в деревню, она станет счастлива?       Вернувшись в комнату, Дейдара с грустью во взгляде осмотрел беспокойно спящую девушку. "Завтра с ней поговорю..."